Читать книгу Бог и сатана. Борьба продолжается - Франсуа Брюн - Страница 17

Кажется, инвалиды сами прекрасно поняли механизм такого общения. Вот, например, что печатает подросток, общающийся с Анной-Маргаритой или своей матерью: «Догадайся о том, что я скрываю от мамы: я съедаю ее слова в ее голове, чтобы вытащить из ее головы свое слово… Чтобы думать, надо выставить свой ум против легкого ума тех, кто не аутист». Другие дети выражают ту же мысль – вот краткие примеры: «Я расхищаю твою память», «я беру добычу слов в твоей голове», «сбалансируй мне слова, чтобы я мог говорить», «чтобы читать слова, я ищу фразы в твоей голове, как можно лучше краду слова и делаю фразы», «я тащу слова из твоей головы и выстраиваю их в своей», «я играю с твоей памятью, чтобы хорошо говорить; я беру слова, чтобы как можно лучше вырезать слова в моей памяти» (17).

По-видимому, эта гипотеза подтверждается любопытным экспериментом, который 18 июня 2000 года осуществил профессор Гюнтер Хаффельдер, директор Штутгартского институа коммуникации и исследований головного мозга. Он прикрепил электроды к вискам Анны-Маргариты (которая была ассистентом) и добровольцу, который выступал в роли ассистируемого. Этот прием позволяет наблюдать за деятельностью лимбической системы, ответственной за эмоции. Сеанс психофании был снят на видео, и к своему большому удивлению профессор убедился, что – как рассказывает сама Анна-Маргарита – «подсознательное, проснувшееся в правом полушарии ассистируемого, стало посылать мне свои эмоции. Сильная турбулентность, появившаяся на хроноспектрограмме, показала, что я восприняла их, совсем того не осознавая, в то время как спектрограмма ассистируемого оставалась совершенно спокойной. Точнее говоря, активность его правого полушария была более значительной, чем левого, которое оставалось более или менее спокойным. Зато активность моего левого полушария усилилась, и, наверное, его деятельность на когнитивном уровне как-то компенсировала те лакуны, которые имелись у аутиста. Не успела я сказать и полслова, как профессор Хаффельдер заявил, что мозг пациента как будто “подключился” к мозгу ассистента. На эту мысль аутисты навели меня уже давно».

Эту весьма своеобразную особенность подтверждает и следующее удивительное наблюдение: речь идет о постепенном формировании словарного запаса – общего для различных пациентов, с которыми работает один и тот же ассистент. Сразу хочется сказать, что на самом деле все исходит от самого ассистента, но, посмотрев, как формируется и развивается этот кладезь слов, мы, наверное, тотчас отбросим такую мысль. На самом деле каждый раз речь идет о словах, употребление которых немного странно, но тем не менее возможно, если, конечно, смысл не утрачивается, но сохраняется на каком-то пределе и нередко в несколько параллельном измерении. Например, ребенок, который с каждым днем все быстрее набирает текст на клавиатуре, однажды пишет: «Я могу миллиметрировать себя, я хочу говорить как можно быстрее». Анна-Маргарита говорит ему, что в данном случае лучше подходит слово «хронометрировать». Но через несколько дней одна маленькая девочка снова использует глагол «миллиметрировать» вместо более уместного «отмеривать». Потом еще одна пишет: «Мама миллиметрирует дни, она больна» (ясно, что в нормальной речи здесь надо было бы сказать, что «мама считает дни»). Анна-Маргарита приводит другие случаи употребления глагола «миллиметрировать», а также упоминает о многих других, несколько неправильных и неуклюжих словах. Понятно, что их выбор (в какой-то мере ограниченный) не может определяться ассистентом. По-видимому, когда такое слово появляется в его памяти, оно там становится как бы «на виду», и поэтому другие пациенты с готовностью останавливают на нем свой выбор. У этих слов разная судьба: одни на какое-то время ставшие «модными», вскоре забываются, а другие существуют относительно долго (19).