Читать книгу Интервью сына века - Фредерик Бегбедер - Страница 6

В данный момент я веду передачу «Книги и я».[30] Я абсолютно гол, и рядом со мной – ниспровергающий все устои автор Гийом Дюстан, который тоже гол. Он революционер, он пытается на свой манер переделать мир, так что я взвешиваю каждое слово. Впрочем, он тоже. Гийом Дюстан публикует свой роман «LXiR» в издательстве «Баллан», в серии «Лё Рейон», которую сам же и ведет. Его книга – это политическое эссе, очень серьезное, дерзкое и резкое.

Ф. Б. Гийом Дюстан, оригинальный вопрос: почему ваша книга так называется?

Г. Д. Э-э-э…

Ф. Б. Это конденсат? Осадок?

Г. Д. Да-да.

Ф. Б. Я могу спрашивать и сам же отвечать.

Г. Д. Это было бы супер. Я много работал в последние пять лет. И нажил себе немало врагов. Непросто было. А может, будем на «ты»? Я, признаться, не переношу, когда в жизни говорят друг другу «ты», а потом на экране зачем-то выкают. Неправильно как-то. Давай уж будем в открытую…

Ф. Б. Давай. Только как бы нашу «открытую» не приняли за сговор. Вообще-то, на телевидении принято говорить друг другу «вы», чтобы зрители думали, будто те, кто на экране, друг друга не знают.

Г. Д. Я считаю, надо иметь максимум информации о журналистах, о всякого рода фильтрах, а для этого надо знать, кто кому говорит «ты», а кто кому «вы».

Ф. Б. Пусть так. Итак, Гийом Дюстан, ты известен как автор автобиографической трилогии, изданной «P. O. L.»: «У меня в комнате», «Я выхожу сегодня вечером» и «Сильнее меня». Затем в издательстве «Баллан» ты создал крутую, совершенно в твоем духе серию «Лё Рейон», и в этой серии ты опубликовал другую свою трилогию: «Николя Паж», «Божественный гений» и теперь «LXiR». Я ничего не забыл?

Г. Д. Оу, йес! Аврора Лёблан[31] недавно мне заявила, что мой «Эликсир» – крутяк, потому что она с первых строк все в нем поняла. Она работает на радио FG,[32] так что хорошо сечет ночную жизнь, наркоту и прочее. Но она еще сказала, что там все понятно даже чайнику. Собственно, именно поэтому я здесь. Если бы это были просто истории про полуночников, это бы мало кого зацепило. Вопрос: почему я здесь? Да потому, что тусовки типа «Сделаем из кюре пюре», иначе говоря, тусы как новый глобальный образ жизни, стали в высшей степени популярны у молодежи до тридцати пяти лет, а уж у двадцатипятилеток и подавно. Это новый тип людей.

Ф. Б. Ты начал с литературы, а потом перешел на эссе, которые скорее даже тянут на памфлеты. В твоем «LXiR’е» ведь нет автобиографических моментов. Это, скорее, материал к размышлению о реформе общества.

Г. Д. Ага. Мои первые опусы частично писались для того, чтобы как-то поладить с собой. Но сами по себе все эти псевдобиографии как жанр – это тебе не баран чихнул, это важная штука. Может, кто-то захочет последовать моему примеру.

Ф. Б. Ты окончил ЭНА[33] – и при этом стал символом сексуальной свободы. Как тебе удается совмещать?

Г. Д. Да я уже в ЭНА был символом сексуальной революции! Ходил в куртке-бомбер, обтягивающих джинсах и в рейнджерах[34] и еще брил голову.

Ф. Б. Но это всего-навсего прикид!

Г. Д. Да, но я хотел неограниченной свободы.

Ф. Б. Иначе говоря, «LXiR» – это призыв вернуться к анархистским идеалам 68-го года? Ты ультраанархист? Ты за легализацию всех наркотиков?

Г. Д. Да я такой же, как ты, Фредерик. Я, в общем-то, такой же, как и все мое поколение. Ведь во Франции, как, собственно, и во всем мире, самые большие антагонизмы – между поколениями. Я бы сказал даже, во всем белом мире – поскольку я неисправимый провокатор. Каждый имеет право на самовыражение. И самые сильные расхождения – это тотальное и радикальное взаимное непонимание стариков и молодежи. Кто эти старики? И кто те «суперстары» – типа Жоспена и Ширака, – на кого они работают, кому служат? Это все те ренегаты, что позабыли Май 68-го, перекрасились, переоделись, нацепили на себя деловой костюм с галстуком, стали святее, чем папа римский, заделались махровыми буржуа, так что пробу ставить негде.

Ф. Б. Забавно! Метафоры у тебя в основном вестиментарного характера: «деловой костюм с галстуком», «перекрасились», «махровые»…

Г. Д. Ничего удивительного, потому что это проявляется в одежде. Мода – это кодексы, система кодексов.

Ф. Б. Вернемся к «LXiR’у». Какой смысл ты вкладываешь в глагол «развоспитывать»?

Г. Д. Я всего лишь тычу пальцем – или фиксирую внимание, если хочешь, на том, что происходит. Если ты в Штатах видел, как проводится «Teen Awards»,[35] то обратил внимание, что голосуют только подростки и они очень яростно выступают против системы власти, что всех их объединяет. Они все «пара» что-то – пара-клубники, пара-наркоманы, пара-спортсмены-экстремалы, типа серфингисты. Кроме того – страшные индивидуалисты и пофигисты. Это радует. Что касается «развоспитывать», то это значит порвать с «культурой моральных норм», о которой пишет Норберт Элиас.[36] Мы давно отошли от состояния животных, стремящихся исключительно к получению удовольствия. Я, правда, выступаю с языческих, то бишь с левых, позиций, и это новая левизна. Но новые левые, они в некотором роде за возврат назад. Иначе говоря, мы слишком воспитанны. Примерно то же самое мы наблюдаем в «Fight Club»…[37]

Ф. Б. В «LXiR» ты пытаешься также упростить орфографию. Значит ли это, что ты хочешь «развоспитывать» наше общество вплоть до языка?

Г. Д. Конечно! Ежу понятно, что орфографию пора менять. И вообще надо ослабить власть буржуазии. Иначе говоря, избавиться от некоторых правил, канонов и всякой другой ерунды, которая на фиг никому не нужна. И орфографию туда же. Написание должно быть фонетическим. На кой хрен это всем надо – голову ломать? И потом, надо копать еще глубже. Ты посмотри, что сделали с народом! Куда девают замечательную человеческую энергию? Ее же уничтожают. Ее не используют, она ни на что не идет. Бедные люди занимаются каким-то бредом, а ведь они не глупее нас с тобой. Им просто не дают делать ничего другого. Так что левые силы – не смешите меня! Их просто нет, этих левых сил. Они давно уже все что можно развалили. Уже давно правыми стали. Их уж и называют правыми.

Ф. Б. Слушай, Гийом, а ты не думал на выборах баллотироваться?

Г. Д. Мм… нет. Скажем так: статус, который я мог бы иметь в обществе, – это чистой воды театр. Декорации, парики! Ты видел, сколько у нас продается париков? Мой фарс с париками, в нем был глубинный смысл. Это даже детям смешно. И им хочется сказать: «Блин, я буду делать что хочу!»

Ф. Б. У тебя планов выше крыши. Палата меньшинств, к примеру, что это такое? С виду вроде ничего сложного…

Г. Д. Это способ заявить: «Равенство – здорово, но давайте двигаться дальше». Ведь на мир можно взглянуть не только глазами мужчин и женщин.

Ф. Б. Так что, создаем новый сенат?

Г. Д. Моя идея заключается в том, чтобы создать ассамблею сообществ. Что в этом такого? – мы же люди общинные. Надо принять как факт, что люди живут в сообществах. Сегодняшняя система – это не только семья и государство. Если создать такую ассамблею, то в ней будут действительно представители всего народа. И будет покончено с этой карикатурой, когда в ассамблее и сенате сидят только белые, буржуазные до мозга костей старперы старше пятидесяти пяти.

Ф. Б. Ты предлагаешь заменить сенат палатой представителей моложе тридцати пяти?

Г. Д. Нет, не только моложе тридцати пяти. Знаешь, как составляется круглый процентный график, иначе говоря, «камамбер»? По принципу квот, процентных соотношений. Я лично за. Все вопросы должны обсуждаться коллективно, после чего должны приниматься решения касательно реформ – как в Швейцарии.

Ф. Б. Ты заявил, что писатель должен быть звездой на манер Мадонны…

Г. Д. Я считаю, что все должны быть звездами на манер Мадонны. Я считаю, что надо быть самым сильным и как можно более счастливым.

Ф. Б. В своей книжке «Перевернуть все с ног на голову!» Бенуа Делепин[38] выдвигает крутой политический проект, который, возможно, тебя заинтересует. Он требует, чтобы каждый, чье состояние превышает миллиард долларов, немедленно предстал перед международным трибуналом за «преступление против человечества».

Г. Д. Ага, вот-вот… С богачами сейчас в самом деле проблема. Они как-то чересчур обэлитились. Напоминает тридцатые годы… Но главная проблема в том, что бедные как-то уж очень обеднели.

Ф. Б. Растет разрыв?

Г. Д. А все потому, что левые стали правыми, это ни для кого не секрет.

Ф. Б. Процитирую еще одну идею, ее выдвигает Гийом Дюстан: упразднить тюрьмы. Но куда же тогда девать опасные элементы?

Г. Д. Я всеми силами за «химические смирительные рубашки». Я и сам их употреблял в индивидуальном порядке. Очень душевно! Помогает не слететь с катушек.

Ф. Б. А теперь дадим слово покойнику, потому как у них тоже имеются свои права. Жан-Эдерн Аллье[39] сказал: «Разве тело Мэрилин Монро было прекраснее, чем тело Артюра Рембо?» Гийом, тебе слово.

Г. Д. Нет, не думаю…

Ф. Б. Считаешь ли ты, что надо отменить работу?

Г. Д. Без сомнения! Работать надо меньше. Надо больше работать для себя и меньше вообще. Не знаю, может, я дурак набитый, но, возможно, надо рассматривать работу как общественно полезный труд, к которому приговаривают преступников для их социализации. Из расчета десять часов на благо общества, а в остальное время пусть делают что хотят. Я хотел бы добавить одну мысль. Вериги иудеохристианской системы – это лишения и фрустрации, пуританство, запрет на сексуальность и на все, что связано с телом вообще. Все эти препоны исчезнут сами собой, как только будут легализированы наркотики. Это надо сделать непременно. Надо снять с наркотиков запрет. Да люди просто начнут вести себя по-другому. Они наконец-то потребуют своего права на наслаждение.

3 марта 2002 г.