Читать книгу Дети Нового леса - Фредерик Марриет - Страница 4

Зная, что Бенджамин должен был утром верхом на господской лошади вернуться в Арнвуд с намерением проверить, остался ли там в живых хоть кто-нибудь, кому нужно ее возвратить, Якоб, пораньше накормив детей завтраком, тоже туда поспешил. Ночью слуга находился в Лимингтоне и мог что-то знать о мисс Джудит.

На руинах господского дома, еще испускавших дым, Якоб застиг нескольких окрестных жителей, одни из которых просто пришли поглазеть на зрелище, другие же деловито собирали оплавившиеся куски свинцовой кровли, видимо, полагая, что нечего зря пропадать дармовому добру, которое им пригодится в хозяйстве. Свинец большей частью был еще чересчур горячим, чтобы взять его в руки, и люди его присыпали для охлаждения выпавшим за ночь снегом. Издали к месту пожара как раз подъезжал с безмятежным видом Бенджамин.

– Да-а, вот такие дела невеселые, – протянул старый егерь, когда слуга поравнялся с ним. – В Лимингтоне-то как?

– Он полон солдат, и они не больно-то церемонятся, – отозвался Бенджамин.

– А пожилая леди? Я слышал, она вроде там? – задал новый вопрос Якоб.

– О-о, – покачал головой слуга. – Тут такое печальное дело. И дети опять-таки в свою очередь… Бедные и несчастные дети! Из мастера Эдварда мог бы такой джентльмен храбрый выйти.

– Но пожилая леди-то в безопасности? – пытался вернуть его к самому для себя главному Якоб. – Ты видел ее?

– Да, я ее видел. Они подумали, что она и есть король Карл. Ах, бедняжка!

– Но потом-то они убедились, что ошибаются? – терпеливо допытывался старый егерь.

– Потом убедились, – подтвердил Бенджамин. – И Джеймс Саутуолд в свою очередь тоже весьма убедился. Мисс Вилльерс ему шею напрочь сломала.

– Сломала шею Саутуолду? – вытаращился на него Якоб. – Как же это она ухитрилась?

– Ну, вроде как Саутуолд затемяшил себе в башку, будто она и есть король Карл, но только одетый в женское. Он ее хвать, привязал к себе и дунул верхом в Лимингтон. Только она по дороге так сильно брыкалась и артачилась, что он в седле усидеть не смог. Вот они вместе с лошади-то и сверзились, и он себе шею сломал.

– Достойная кара предателю, – сказал Якоб.

– Их подобрали другие солдаты. Так, вместе связанных, и переправили в Лимингтон.

– Ну, и где же она теперь? – хотелось скорее выяснить Якобу. – Ты виделся с ней? Говорил?

– Виделся, но говорить не мог. Я позабыл тебе рассказать, что, когда они с лошади сверзились, мисс Вилльерс себе тоже шею сломала.

– Выходит, она мертва? – расстроился Якоб.

– Именно, – подтвердил Бенджамин. – Но кому до нее-то особенно дело. А вот сироток мне жаль. Марта по ним прямо плачет и убивается.

– Ясное дело, – покивал Якоб.

– Я в харчевню дорогой заехал, – снова заговорил слуга. – А в ней как раз было полно солдат: они похвалялись, что здесь учинили. По их мнению, это такая праведная работа. Я не стерпел и спрашиваю: «И чего же тут праведного – пожечь несчастных детей в их кроватях?» Один из солдат как ко мне повернется. Саблю свою в пол вонзил и рычит: не один ли я, мол, случайно из этих, а если нет, то кто? Ну, у меня, понятно, душа ушла в пятки. «Нет, – отвечаю. – Какой там из этих. Я крысоловством по бедности промышляю». «Крысолов, говоришь? – Он вроде бы даже как-то обрадовался. – Ну, вот ты, к примеру, нашел их гнездо. Что, значит, взрослых убьешь, а молодняк оставишь на развод, чтобы выросли и опять расплодились?» Пришлось мне сказать, что всех убиваю. Он хлопнул меня по плечу: «И мы с негодяями точно так же, мистер. Где бы их гнезда ни обнаружили, истребляем всех вместе с молодняком». Здесь я вообще промолчал, а потом поскорее убрался.

– Про короля-то что-нибудь слышно? – хотелось узнать по возможности больше Якобу.

– Именно про него нет, – откликнулся Бенджамин. – Но я слышал, соратники тех, из харчевни, снова снуют по лесу.

– Ну, Бенджамин, прощай. Уезжать я собрался из этих мест. Агата с кухаркой-то где?

– Сегодня как раз спозаранку в Лимингтон прибыли, – сообщил еще одну новость слуга.

– Привет им тогда передай от меня и мои, так сказать, наилучшие пожелания, – весьма натурально разыгрывал старый егерь роль человека, решившего навсегда покинуть родные края.

– Сам-то куда теперь? – полюбопытствовал Бенджамин.

– Точно пока не знаю, но подумываю о Лондоне. Я же здесь только из-за сирот оставался. А коли их нет, ничего меня больше не держит.

Они пожали друг другу руки, и Якоб, изрядно встревоженный тем, что солдаты снова в лесу, заторопился домой. Весть о нелепой гибели мисс Джудит Вилльерс именно в тот момент, когда он считал, что она избежала самого страшного, с одной стороны, его очень расстроила, но с другой – упростила его задачу. Теперь он единственный в курсе, что сироты по-прежнему целы и невредимы, а значит, пожалуй, сумеет так их укрыть от ненужных глаз, что никто из проклятых извергов не дотянется.

«Гнезда они истребляют вместе с молодняком! – у Якоба застучало в висках от ярости. – Нате вам! Разохотились! Мозги свои набекрень свернете, прежде чем у меня здесь гнездо обнаружите!» Да будет спокоен славный полковник Беверли там у себя, в лучшем мире. Он, Якоб Армитидж, держит данное слово, и дети его в безопасности. Отныне они будут жить с ним в лесу. Нет лучшего места, где можно их спрятать. Домик его скрыт густой чащей, вдали от проторенных троп, лишь немногие знают о нем. Сирот Якоб выдаст за собственных внуков. Станет растить их и обучать всему, что умеет и знает сам. Настанут лучшие времена, тогда свяжется с Вилльерсами, если те еще уцелеют, конечно. Пока же детям хоть что-нибудь может грозить за пределами леса, никуда от себя не отпустит.

«Еду для них я добуду охотой, – продолжал строить планы он. – Деньжата кое-какие у меня скоплены. Сад-огород при доме имеется. Есть и клочок недурной землицы. Года через два-три они вполне смогут управиться с ней. Обучу их всему, чему сам сумел научиться. Многих знаний, как дома они бы смогли получить, конечно, не дам. Но им-то сейчас основное – жизнь уберечь да обидеть себя не дать никому. А эту науку уж я освоил. И еще научу поступать их по-божески».

Дети, стоявшие возле крыльца, когда он подходил, побежали навстречу. Несшийся впереди всех Смокер скулил от радости.

– Ну будет, будет, хороший ты пес, – начал утихомиривать его Якоб. – Видите, мастер Эдвард, я возвратился при первой возможности, – переключил он внимание на старшего мальчика. – Брат и сестры хлопот вам не доставляли? Впрочем, войдемте-ка лучше в дом. Лес опять полон солдат. Им не следует здесь вас видеть.

– А они не сожгут твой домик? – схватила испуганно его за руку Элис.

– Если заметят вас здесь, что угодно может случиться, малая, – мягко проговорил старый егерь. – Потому и не надо сейчас вам стоять на улице.

Они зашли в дом. Сразу за входом здесь находилась большая комната с очагом, игравшая роль столовой, гостиной и кухни одновременно. За ней следовали две спальни, а позади них была еще одна комнатка, пока совершенно лишенная обстановки.

– Давайте-ка с вами посмотрим, что у нас на обед имеется, – сказал Якоб. – Насколько я помню, есть у меня здесь славный кусок оленины, – улыбнулся он детям. – Ну, кто из вас будет за повара?

– Я! – вызвалась Элис. – Только ты покажи, что мне нужно делать.

– Вот и правильно, мисс, – ободряюще улыбнулся он. – Конечно же, я сейчас все растолкую вам и покажу. Корзинку с картошкой найдете в углу, луковицы висят на стене. Еще вам потребуется вода. Кто из вас за ней сбегает, юные джентльмены?

– Я! – откликнулся Эдвард и, не мешкая, сбегал с ведром к ручью, после чего все четверо, при активной поддержке Якоба, погрузились в совершенно новое для себя занятие.

Хамфри и девочки чистили, мыли и нарезали картошку, Якоб с Эдвардом разделывали на небольшие куски оленину.

– Резку лука беру на себя, – объявил Якоб, когда тщательно вымытый котелок был наполнен водой, картошкой и мясом и стоял на огне. – А то наши юные мисс от него расплачутся.

– Тогда могу я, – захотел испытать себя Хамфри. – Резать и плакать – это ведь здорово!

И он, схватив нож, с жаром принялся за работу, хотя то и дело был вынужден останавливаться, утирая слезы.

– Молодец, – похвалил его Якоб по завершении. – Теперь, мастер Хамфри, добавим ваш лук в котелок. Пусть все хорошенько поварится вместе. Вот вы первый раз в жизни и приготовили сами обед.

– Мы его готовили, и мы его съедим! – нестройным хором выкрикнули дети, а котелок побулькивал в очаге, наполняя комнату аппетитнейшим запахом.

– Вы, мастер Хамфри, теперь несите тарелки из шкафчика, а вы, мисс Элис, – ножи и вилки. Вот чем бы нам только малышку Эдит занять? Ах да: доставьте-ка нам солонку на стол, моя дорогая мисс. А вы, мастер Эдвард, гляньте в окошко, не принесла ли кого к нам нелегкая. Полагаю, придется назначить вас часовым, пока солдаты не уберутся из леса.

У каждого оказались свои обязанности, и Хамфри настолько это понравилось, что он воскликнул свое любимое:

– Здорово!

Когда он и Элис справились с поручениями, Якоб решил, пока поспевает еда, обучить их уборке. Скоро совместными их усилиями пол был тщательно подметен, вокруг очага наведен порядок, стулья протерты, и тряпка выполоскана. Все это они проделали до того дружно и весело, что малышка Эдит, глядя на них, звонко смеялась и хлопала в ладоши.

Обед был почти готов, когда Эдвард вдруг объявил:

– К нам скачут солдаты!

– Значит, сейчас сюда явятся и начнут обыскивать дом, – мгновенно отреагировал Якоб. – И вы, дорогие мои, должны вести себя в точности так, как я сейчас вам скажу. Мастер Хамфри и юные мисс, скорее ложитесь в постели и представляйтесь там, будто вы очень больны. Вы, мастер Эдвард, снимайте, не мешкая, свой камзол и надевайте мою старую охотничью куртку. Встанете в спальне, словно бы за больными ухаживаете. – Тут он заметил, что Эдит, уже готовая сесть за обеденный стол, обиженно выпятила губу. – Ну, милая, потерпите, – ласково обратился он к ней. – Мы обязательно поедим, но чуть позже. А перед этим вроде как маленькую игру затеем.

В спальне Якоб велел всем троим снять верхнюю одежду, которая слишком красноречиво свидетельствовала об их истинном происхождении, а когда они улеглись по кроватям, укутал их одеялами до самых подбородков. Эдвард уже облачился в старую куртку егеря. Она была ему велика, доходила до самых колен и донельзя отвечала роли несчастного мальчика, который стоит над кроватью больных сестер, держа наготове кувшин с водой. Едва Якобу удалось срежиссировать в спальне такую берущую за душу мизансцену и убрать со стола тарелки, входная дверь домика сотряслась от громкого стука.

– Входите, – отворил он.

– Ну, и кем же ты будешь, приятель? – с подозрением оглядел его командир отряда.

– Бедствую тут лесником, – жалобно выдохнул Якоб. – И сейчас у меня большое несчастье.

Командир вскинул брови.

– Что ж за несчастье такое?

– Все детки с оспой свалились, – жалобней прежнего отозвался Якоб.

– Но мы все равно должны обыскать твой дом.

– Извольте, – развел руками хозяин. – Только моя большая к вам просьба: детишек больных не перепугайте.

С покорностью простака, скрывать которому абсолютно нечего, он распахнул все двери, и солдаты взялись за дело. При их появлении в спальне малышка Эдит испуганно вскрикнула, но Эдвард, с нежностью проведя рукой по ее голове, шепнул, что бояться нечего. Пришедшие с обыском, даже не поглядев на детей, обшарили все закоулки дома и возвратились в переднюю комнату.

– Похоже, нам делать здесь больше нечего, – обратился к командиру один из солдат.

– Я тоже так думаю, – подхватил другой. Крылья его ноздрей внезапно затрепетали, и он, шумно втянув носом воздух, словно завороженный шагнул к котелку и сорвал с него крышку.

– Что это у тебя там, приятель?

– Обед на неделю. Кроме меня, готовить здесь некому, да и дров в очаге себе каждый день по бедности не могу позволить.

– Ну, по-моему, ты недурно живешь, коль на обед у тебя такая вкуснятина. – Солдат по-прежнему не сводил глаз с котелка. – Хотелось бы мне отведать ложку-другую.

– Милости просим, – некуда было деваться Якобу.

Солдаты поймали его на слове и столь рьяно взялись за дело, что вскоре все содержимое котелка перекочевало в их желудки, после чего они окончательно расположились к хозяину и со смехом пообещали при первом удобном случае наведаться к нему вновь, раз их ждет у него такой славный паек. Затем они вскочили на коней и уехали. Якоб облегченно перевел дух. Обед представлялся ему пустяковой платой в сравнении с тем, чем для них мог действительно обернуться этот визит.

Дети оделись и вышли из спальни.

– Убрались, – улыбнулся он им.

– Наш обед, впрочем, тоже, – поглядел на пустой котелок и испачканные тарелки Хамфри.

– А мы с вами новый сейчас приготовим, – весело проговорил Якоб. – Ну, мастер Эдвард, идите-ка снова к ручью за водой, вы, мастер Хамфри, займитесь луком, мисс Элис почистит картошку, а мисс Эдит поможет всем понемножку. Чем вам не забава? Ну все. Пошел резать новую порцию мяса.

– Надеюсь, новый обед нам удастся не хуже прежнего. Как же он вкусно пах, – шумно сглотнул Хамфри.

– Он удастся гораздо лучше, – заверил Якоб. – Опыт любое дело украсит. Да и проголодаемся мы сильнее, пока сготовим.

– Плохие люди съели наш старый обед, зато новый уж мы съедим сами, – прощебетала малышка Эдит.

Это они вскоре и сделали. А так как успели за время готовки проголодаться до крайней степени, им показалось, что ничего вкуснее они в жизни не пробовали.

– Здорово! – с полным ртом восторгался Хамфри.

– Да уж, достойное блюдо, – поддержал его Якоб. – И сомневаюсь, что королю Карлу достался сегодня такой же хороший обед. Но почему это мастер Эдвард у нас такой хмурый и молчаливый?

– Потому что я не могу уничтожить этих солдат, – свирепо проговорил старший мальчик.

– Да, это так, мастер Эдвард, не можете, – тихим голосом подтвердил старый егерь. – И надо бы вам смириться с обстоятельствами. Недаром ведь говорят: каждому псу свой черед для охоты. Глядишь, и его величество король Карл снова будет на троне.

В этот день их больше никто не тревожил. И всю ночь они крепко проспали до поздней осенней зари.

Наутро Якоб засобирался за новостями, Эдварду же и всем остальным велел из дома не выходить, а если кто снова заявится к ним, прикинуться, как вчера, больными оспой. Затем он оседлал своего верного белого Билли и поехал в харчевню Сплетника Оллвуда.

Новости и впрямь были. Сплетник немедленно доложил ему, что король пойман и теперь стал пленником на острове Уайт, солдаты же спешно отозваны в Лондон. Убедившись, что больше они не станут рыскать по Новому лесу, Якоб поехал в Лимингтон. Там он прошелся по лавкам, где приобрел для своих питомцев одежду, которую носят крестьянские дети, и кое-что нужное для своего увеличившегося хозяйства. Упаковав все покупки в солидных размеров сверток, Якоб привязал его к Билли и поспешил назад.

Вернулся он к тому времени, когда настала пора обеда, и дети немедленно принялись под его руководством жарить на сковородке стейки из оленины и варить в котелке картошку. Когда все это было с большим удовольствием съедено, Якоб распаковал привезенный из города сверток и, вручив каждому из детей по комплекту одежды, сопроводил свои действия объяснением, что, так как живут они теперь не в поместье, а в лесу, то и носить должны вещи, которые новым условиям соответствуют. В них им будет и по лесу побродить вольготно, и хозяйством заняться. Движений они не сковывают, в глаза никому не бросаются, да и порвать их или испачкать не столь уж страшно.

Элис и Эдит тотчас кинулись в спальню переодеться, и новые платья им очень понравились. Мальчикам тоже все пришлось впору.

– Теперь хорошо запомните, – одобрительно оглядел их Якоб. – Вы все – мои внуки. Я больше не буду к вам обращаться «мастер» и «мисс». У нас здесь, в лесу, таких церемоний не водится. Эдвард, надеюсь, ты понимаешь, в чем дело?

Старший мальчик кивнул, а Якоб добавил к тому, что уже было сказано, что теперь дети могут играть на улице. Они обрадовались. Новая одежда не сковывала движений во всех отношениях.

Теперь, дорогие мои читатели, я хочу рассказать вам немного больше о скромных владениях Якоба Армитиджа и о нем самом. Дом, как вы уже знаете, состоял из четырех комнат. В большой, с широким объемистым очагом, стояли стол, стулья, по стенам расположились шкафчики для посуды и гардероб для одежды. Далее шли две спальни, одну из которых занимал Якоб, другую – мальчики. И, наконец, за ними была еще одна комнатка, где хозяин теперь обустроил девочек. С тыла к домику примыкали конюшня белого Билли, сарай и сколоченный из неоструганных досок свинарник. Задний двор обнесен был забором. Имелся у Якоба также надел земли с добрый акр[2], тоже тщательно огороженный от посягательств оленей и прочей дичи, большую часть которого занимали картофельное поле и огород, а в меньшей, обильно поросшей травой, росли старые груши и яблони. Мир животных в этом хозяйстве являли собой ладный лесной конек Билли, несколько куриц, свинья с двумя поросятами и пес Смокер.

В этом доме, построенном еще его дедом, Якоб Армитидж появился на свет, однако не следует думать, что здесь он безвылазно прожил все годы. Мальчиком он много времени проводил в Арнвуде, где работали его брат и отец, и тамошний капеллан обучил его чтению. Писать он, правда, так и не научился, а когда вырос, его одолела охота увидеть иные края, и он пошел на военную службу к отцу полковника Беверли, с которым немало постранствовал в военных походах. Когда же его командир скончался, полковник Беверли выхлопотал ему должность егеря Нового леса, раньше принадлежавшую Армитиджу-старшему, который к этому времени хоть еще здравствовал, но был слишком стар и немощен для подобных обязанностей. Вскоре Якоб женился на славной молодой женщине. Их брак оказался счастливым, но очень недолгим. Жена умерла молодой, не успев даже родить детей. С тех пор Якоб Армитидж жил в одиночестве.