Читать книгу Дети Нового леса - Фредерик Марриет - Страница 7

Элис и Эдит были готовы тут же нестись в коровник, но Хамфри велел им не подходить даже близко к нему, пока он не разрешит. Затем вся компания пообедала, Якоб и Эдвард проверили ружья, Хамфри запряг отдохнувшего Билли в повозку, и все трое, оставив девочек дома, опять поехали в лес.

Быка они обнаружили там же, где с ним расстались. Он стоял недвижимый. Лишь когда они осторожно приблизились, голова его чуть шевельнулась и вновь замерла.

– Удивляюсь, что он вообще еще жив, – сказал Якоб. – Но рисковать все равно не будем, да и мучить его зря нечего. Эдвард, пошли-ка пулю дюйма на три выше его плеча.

Не успел еще смолкнуть звук выстрела, как бездыханное животное лежало на траве.

– А он даже больше, чем мне показалось, когда он за нами гнался, – сказал старший мальчик. – Завидный трофей. Почему же мы, Якоб, раньше с тобой на них не охотились?

– Но, Эдвард, это не дичь, – возразил старый егерь.

– Теперь уже точно нет, – подхватил Хамфри. – Давайте мы с вами вот как условимся. Дичь – это ваше с Эдвардом дело. А скот одичавший уж будет моим. Там еще много голов осталось, и я намерен их тоже прибрать к рукам.

– Тогда, считай, у тебя все права, хотя я на это стадо и раньше вроде не покушался, – сказал ему Якоб.

– Согласен, – подхватил Эдвард.

– Да будет так, – с пафосом провозгласил его младший брат. – Что я решил с ними сделать, вы после увидите. А сейчас нужно сразу договориться: деньги от продажи скота пойдут для моих личных целей. Мне нужно ружье и еще кое-что совершенно необходимое.

– Почему бы и нет, – опять поддержал его Якоб. – Только теперь нам надо проворнее заняться тушей. И так до вечера ведь провозимся.

Они действительно возвратились лишь на исходе дня. Билли привез до предела нагруженную повозку. Следующим же днем Якоб с немалой выгодой продал в Лимингтоне столь неожиданно доставшуюся им добычу. Мясо и шкура быка ушли с такой выгодой, что Хамфри получил и ведро для дойки коровы, и несколько мисок, и маслобойку, а у старого егеря еще остались деньги.

К корове Хамфри пока еще не заходил, объясняя, что, если выждать до завтра, она станет гораздо покладистее. Малышка Эдит забеспокоилась:

– Вот ты ей не дашь еды, а теленок может погибнуть. Мне будет так жалко.

– Еды у нее там полно, – заверил Хамфри. – Я совсем не морю ее голодом. Просто она должна хоть немножко обрадоваться, когда получит от меня свежую траву.

Процесс приручения продолжался целых две недели. Каждый день мальчик кормил свою пленницу свежей травой. Сначала она воспринимала его появление нервно, но он был терпелив, подолгу с ней ласково разговаривал и постепенно вошел к ней в доверие. Процессу сближения способствовал и теленок, который стал быстро совсем ручным, что тоже настраивало его родительницу на вполне мирный лад. Став у коровы, можно сказать, своим человеком, Хамфри принялся приучать ее к Элис, которая сперва заходила в коровник только с ним вместе, а затем уж смогла приносить ей корм и одна.

Когда теленку исполнился месяц, мальчик попробовал подоить корову. Она брыкалась, опрокидывала ведро. Угрозы и уговоры были бессильны. Тогда Хамфри начал ее выпускать попастись во двор, вечером же позволял ей вернуться к теленку только после того, как подоит, и постепенно она привыкла к этому. Затем Хамфри решил ее отпустить на пастбище в лес. Когда она первый раз исчезла из вида в чаще, он испугался, что больше ее никогда не увидит, однако вечером возле ворот раздалось ее требовательное мычание. С этого дня она до самого наступления холодов была на подножном корму и неизменно возвращалась к детенышу, дожидавшемуся ее в коровнике. А Хамфри не отнимал его от нее до самой зимы. Тут надо сказать, что он оказался телочкой и со временем обещал вырасти в замечательную вторую корову. Заботу об обеих скоро взяла на себя Элис, и в кладовке наших лесных обитателей теперь не переводились молоко и другие продукты, которые можно из него сделать.

На исходе последнего летнего месяца Хамфри спросил у Якоба:

– Ты когда в Лимингтон поедешь?

– Да мне там сейчас особенно делать нечего, – отозвался тот. – Конец августа и сентябрь – неподходящее время для оленины.

– Ну, когда все-таки соберешься, мне надо будет тебя попросить привезти кое-что для меня и для Эдит.

– И что же понадобилось нашей Эдит? – заинтересовался Якоб.

– Котенок, – внес ясность мальчик.

– Ну, это задача простая. А сам ты что хочешь?

– Собаку. Смокер же все-таки твой, а я хочу вырастить собственную.

– Что ж, я подумаю, порасспрашиваю, – кивнул старый егерь. – Смокер, конечно, еще в полной силе, однако совсем не дурная идея иметь на каждое ружье по собаке. Разное ведь иногда случается.

– Тогда лучше уж двух щенят завести, – вмешался дотоле молчавший Эдвард. – Одного Хамфри, другого мне.

Якоб снова кивнул.

– Но для этого нужен не Лимингтон. Навещу-ка я своего приятеля на другом конце леса. Давненько к нему не наведывался. У него-то как раз и водятся очень правильные щенки такой же породы, как Смокер. Пожалуй, сегодня туда и отправлюсь. Но не рассчитывайте, что я сразу вернусь с щенками. Их, вероятнее всего, подождать придется.

– Тогда я с тобой. Можно, Якоб? – немедленно стал набиваться ему в компанию Эдвард.

– Лучше не надо, – возразил тот. – Сам посуди: вопросы пойдут, разговоры…

– И вообще ты мне здесь понадобишься, – Хамфри очень кстати для Якоба вынашивал свои планы на старшего брата. – Нечего от работы увиливать.

– Какой еще там работы? – сердито уставился на него Эдвард.

– Разной и очень тяжелой. Созревшие желуди нужно собрать, а их нам на эту зиму много понадобится. Видел, сколько у нас поросят наплодилось, и всех, между прочим, нужно кормить. Так что уж помогай. Нам с Элис и Эдит никак без тебя не справиться, – настаивал младший брат.

– У тебя, по-моему, в голове одна ферма да свиньи, – презрительно фыркнул старший.

– Ну, ты же у нас великий охотник. Все остальное не стоит твоих усилий. А я вот считаю, что одна птица в руке лучше, чем две в кусте, и заработаю своей фермой гораздо больше, чем ты охотой, – парировал выпад Хамфри.

– Почему это только ты? – воскликнула с возмущением Элис. – Мы с Эдит тоже с тобой на ферме работаем. А птицы и яйца вообще целиком на нас. Якоб, продай, пожалуйста, часть из них в Лимигтоне и купи нам новые платья, а то старые так истрепались! В них теперь только работать можно.

– Ясное дело, что это ваше, – подтвердил он. – И я вам куплю все, что вы захотите. А Хамфри на свои нужды пусть зарабатывает собственным хозяйством.

– Ну, тогда масло тоже мое, – решила напомнить Элис. – Ведь это я его делаю.

– Из молока от коровы, которую я поймал и приручил, – счел своим долгом несколько ограничить ее права Хамфри. – Значит, доход от масла делится между нами в равных долях.

– Да, так, наверное, правильно, – вняла его доводам девочка и перевела взгляд на Якоба. – Я сбила целый фунт[3] масла, но отчего-то оно у меня не твердеет. Не знаешь, в чем может быть дело?

– Может, ты соли в него маловато добавила? – предположил он.

– О, а я ее вовсе не клала, – растерялась Элис. – Разве она там нужна?

– Обязательно, – подтвердил Якоб. – Без нее у тебя не получится плотной массы. Но ты не расстраивайся. Я много раз видел, как делают масло, и сам тебе все покажу.

Оставив Эдварда в помощь брату и сестрам, Якоб ушел разузнать у приятеля на предмет щенков. Пропадал он в гостях два дня и, возвратившись, принес хорошую новость. Щенки у мальчиков будут, и преотличные. Якоб сам отобрал из помета двух самых лучших, только надо теперь запастись терпением. Пока им всего две недели от роду, и они должны оставаться при матери. А вот месяца через четыре, когда они сами будут способны добраться с Якобом до их дома, он сходит за ними и приведет.

– И, Эдвард, – продолжил он. – Будь осторожен в лесу. У оленей сейчас самый гон. Самцы очень злые в эту пору. На меня один в пути бросился. Хорошо я успел ему рог отстрелить, он и удрал с испугу. А так, боюсь, плохо бы мне пришлось.

– Да что мне в лесу сейчас делать, если нельзя охотиться. Я туда и не собираюсь, – успокоил его старший мальчик. – Вот наступит сезон в ноябре, тогда и начнем.

– Время за всеми трудами летит незаметно, – отметил Якоб. – Лето вон промелькнуло как один день. Не успеем оглянуться, ноябрь пожалует. Что ж, завтра я желуди вам помогу дособрать, а послезавтра мы с Билли отвезем в Лимингтон ваших, девочки, кур.

– А когда вернешься, помоги мне, пожалуйста, масло делать, – напомнила Элис. – У меня к тому времени много сливок накопится.

– И не забудь про котенка, – добавила Элис.

– Не пойму, что за польза тебе от него, – пожал плечами Хамфри, только что смастеривший для младшей сестры птичью клетку. – Во-первых, он птиц твоих всех переловит, а во-вторых, сливки у Элис начнет воровать.

– Не переловит и не начнет, – решительно возразила младшая девочка. – Просто надо повыше повесить клетки для птиц, чтобы он до них не достал, и как следует закрывать дверь в кладовку, где сливки хранятся.

– И тогда от котенка будет сплошная польза, потому что он наконец приучит вас к аккуратности, – глянул весело на сестер Эдвард.

Хамфри окинул внимательным взглядом его залатанную во многих местах одежду, затем скорбно воззрился на собственную, которая тоже ничем его не порадовала.

– Якоб, девчонки уже про себя говорили, но и нам бы пора купить что-то новое. Только, боюсь, наших денег пока на это не хватит.

– О чем ты, мой мальчик? Все я куплю, что вам надо. А деньги вернете, когда заработаете, – торопливо проговорил старик. Он, конечно, купил бы им все и так, однако считал полезным, чтобы его питомцы учились вести счет деньгам.

– Ну, тогда мне нужны в первую очередь костюм и ружье, – поторопился с заказом Хамфри. – А после того как верну тебе деньги за них, понадобятся еще инструменты и гвозди с шурупами. Но сначала ружье, – повторил он. – Хочу посмотреть, как у меня в лесу все получится, особенно когда уже будет собственная собака.

– С собакой еще потерпишь, – напомнил Якоб. – А в лес могу тебя брать с собой. Эдвард уже достаточно научился. Теперь твоя очередь.

– И мне хочется научиться как можно скорее, – с очень серьезным видом проговорил Хамфри.

В назначенный день старый егерь отвез на повозке в Лимингтон сорок из выпестованных Эдит цыплят и возвратился, выполнив все пожелания. Девочки получили по новому платью и деньги, вырученные от продажи цыплят, а мальчики – новые костюмы. Затем Якоб вручил Хамфри ружье, и оно стало предметом его особенной гордости, потому что калибр его оказался больше, чем у двух ружей, которые уже были в доме. И еще в повозке приехал маленький белый котенок. Эдит тут же прижала его к груди и унесла в дом. Новости в городе были по большей части на уровне слухов, но все-таки Якоб сумел поднять настроение Эдварду сообщением, что в стане противника начались распри. Левеллеры уже не сторонники Кромвеля, а восстали против него. И, похоже, что все остальные там тоже вскоре передерутся.

Старый егерь был прав: дел у всех в два последних еще теплых месяца оказалось столько, что наша компания и не заметила, как наступил ноябрь. Начался новый сезон охоты. Якоб открыл его вместе с Эдвардом и вернулся домой не только с обильной добычей, но и в каком-то особо приподнятом настроении.

– Ну, моя милая, – обратился он к Элис. – Завтра тебе неплохо бы расстараться и приготовить нам необычный обед. Потому что у нас будет пир.

– Но по какому случаю, Якоб? – не поняла она.

– Если сама не догадываешься, поймешь, когда время настанет, – с загадочным видом ответил он.

– Ну, если Хамфри согласится нам помочь, надеюсь, мы с Элис что-то придумаем. Во всяком случае, будем очень стараться, – пообещала девочка.

И они действительно расстарались. Эдит ощипывала цыплят, Хамфри, уже успевший тоже неплохо освоить готовку, сперва виртуозно нарезал овощи, а затем возился с подливой. А Элис все утро жарила, парила и пекла. В час обеда на столе красовались ростбиф из оленины с хрустящей корочкой, жаркое из оленины и овощей, два золотистых жареных цыпленка и главная гордость старшей сестры – румяно-желтый пирог, начиненный ябло-ками.

Лицо старого егеря просияло. Он прочувствованно прочел молитву. Затем на мгновенье умолк и начал:

– Теперь наконец настала пора вам узнать, что сегодня у нас за особенный повод. Прошел ровно год с того дня, как привел я вас всех в этот дом.

– Я вроде догадывался, только не был уверен и… – подхватил было Эдвард, но Якоб, словно боясь сбиться с мысли, жестом остановил его и продолжил:

– А теперь, дорогие мои, признайтесь мне честно: этот год прошел для вас так же быстро и весело, как если бы вы оставались в Арнвуде?

– Что ты! Гораздо быстрее и веселее! – выкрикнул Хамфри. – Там мне настолько нечего было делать, что я иногда не знал, куда время девать. А здесь сразу дни стали такие короткие.

– Совершенно с тобой согласен, – испытывал схожие ощущения Эдвард.

– И я! – воскликнула Элис. – У меня полно дел. И работаю с удовольствием. И никто меня не ругает, если я вдруг испачкаю платье.

– А что это наша малышка Эдит молчит? – склонился к ней Якоб.

– Ой, мне так нравится помогать Элис! А теперь у меня еще и котенок есть! – только и отвечала она, но голос ее так весело прозвенел в большой комнате, что больше слов и не требовалось.

– Ну вот, дорогие мои, – снова заговорил старый егерь. – Стало быть, все вы теперь понимаете: человек ощущает себя счастливее всего, когда дни его идут быстро. А быстро они идут, только если у него много дел. Здесь вы живете в мире и безопасности. Надеюсь, что с Божьей помощью так будет и дальше. Мы в этом мире мечтаем о многом. Постоянно нам вроде бы что-нибудь требуется. А по сути, для счастья нужна-то самая малость: здоровье да бодрость духа. И это вы здесь получили. Ну кто бы из ваших прежних знакомых сейчас поверил, что вы – те самые дети из Арнвуда? Вы были такие чахлые, бледные. А за год выросли, загорели, окрепли. Глянь на своих сестер, Эдвард. Как тебе кажется, узнала бы их сейчас, к примеру, Марта, которая за ними приглядывала?

– Да ни за что, – улыбнулся он. – Особенно в этой одежде.

– Ты-то, конечно, уже постарше был и покрепче, тебя даже в новом костюме узнают, – поторопился внести уточнение хитрый старик, опасавшийся, как бы старшему из воспитанников не взбрело на ум, что раз и он сам до того изменился, что можно теперь наконец появляться на людях. – А вот Хамфри совсем стал другим, – продолжил он. – И мы должны быть за то благодарны Всевышнему, что Он спас вас от гибели, а меня надоумил забрать вас к себе. И за то, что дает мне еще пожить в этом мире, чтобы вам опыт свой передать и выполнить обещание, которое дал я вашему замечательному отцу. И вот как замечу, что в вас еще больше прибавилось самостоятельности, сердце мое все сильнее исполняется радости. Благослови вас Господь, дорогие мои. Верю, что с Его помощью вы узнаете лучшие времена.

Голос у Якоба дрогнул, и он торопливо стер слезы со щек натруженной от многолетней работы ладонью.

Когда наступила зима, Якоб, дотоле совсем не по-старчески бодрый и сильный, начал сдавать. Его одолели столь сильные боли в суставах, что на охоту вместо трех раз в неделю он мог теперь выбраться с Эдвардом только два, а в третий ему составлял компанию младший брат. Впрочем, за осень старик и Хамфри успел уже кое-чему научить, и мальчики редко возвращались домой с пустыми руками. Эдварду же и вовсе теперь на охоте наставник не требовался. Окончательно убедившись в этом, Якоб к концу зимы вообще перестал с ним ходить и выбирался отныне из дома лишь в Лимингтон, но даже эти поездки стали даваться ему с трудом.

Только теперь четверо его подопечных поняли, от скольких дел он их раньше освобождал. Но, несмотря, на то, что дел у них сильно прибавилось, Хамфри по-прежнему умудрился выкроить время для новых поделок. Однажды он принялся за какое-то очень странное сооружение, стойко отмалчиваясь на все вопросы по этому поводу. Больше других изнывала от неизвестности малышка Эдит. Увидев однажды, как брат, устроившись в уголке большой комнаты, сгибает с сосредоточенным видом ореховый прут, чтобы затем вновь позволить ему распрямиться, она в очередной раз полюбопытствовала:

– Ну Хамфри, скажи мне, пожалуйста, что это?

– Отстань, ребенок, – шикнул он на нее. – Выйдет, тогда поймете. А если нет, значит, я зря потратил время.

И все были вынуждены оставить его в покое. Тем более что он тут же занял всех новой идеей. В эту зиму у них оказалось много свинины, и, вместо того чтобы всю ее засолить, Хамфри решил из части ее приготовить бекон.

– Это же здорово, Элис, – сказал он сестре, – когда с потолка свисает хороший кусок бекона. Вот, например, вернулись из леса мы с Эдвардом страшно голодные, а у тебя по какой-то причине обед не готов. Ты встала на табуретку, отрезала часть от бекона, положила на хлеб – вот мы и перекусили. Разве ты будешь против?

– Да, по-моему, ты сам не против, раз так это вкусно расписываешь, – весело откликнулась она.

А Хамфри уже повернулся к Якобу:

– Я вроде однажды от тебя слышал, что лучше всего коптить на ясеневых дровах.

– Именно так, мой мальчик, – подтвердил тот. – Моя покойная мать большой была мастерицей коптить свинину. Сколько она ее сделала за свою жизнь в трубе вот этого самого очага. Завтра же тебя всему научу.

Процесс копчения занял в итоге руки всех домочадцев, когда же с ним было успешно покончено, Хамфри в компании со своей странной конструкцией удалился в лес. Вернулся он без нее и продолжал упорно отмалчиваться до самого следующего утра, когда еще перед завтраком притащил из леса домой заячью тушку.

– Видите, у меня получилось. Все же разнообразие к нашему столу. Завтра опять силок свой поставлю.

– Откуда же ты узнал, как сделать его? – изумился Эдвард.

– Из той старой книжки про путешественников, которую нам прошлым летом Якоб привез из Лимингтона, – ответил брат. – Люди там постоянно ловили таким же образом зайцев и кроликов. Вот я и вычитал кое-что про эту конструкцию. Но до многого все равно пришлось самому додумываться.

Тут надо добавить, что новые книги были для Якоба слишком дороги, зато побывавшие у кого-то в руках ему иногда удавалось купить в Лимингтоне по сходной цене, и он привозил их детям. Правда, их силы и время были настолько поглощены работой, что читать удавалось не слишком часто.