Читать книгу Девочка с медвежьим сердцем - Фрэнсис Хардинг - Страница 11

Утро выдалось душным, но ясным, поэтому слуг, вооруженных ведрами и лестницами, послали собирать спелые яблоки в маленьком, окруженном оградой фруктовом саду Гризхейза. Деревья с пышными кронами были усыпаны плодами так, что сгибались ветки, а в воздухе разливался сладкий аромат.

Мейкпис тоже была среди слуг, поскольку мистрис Гоутли попросила нарвать ей айвы. Она была занята делом, когда с другого конца сада раздался громкий грохот и послышались вопли и тревожные крики. Девочка бросилась на шум. Оказалось, что конюх Джейкоб свалился с самого высокого дерева. Ошеломленная Мейкпис, глядя ему в лицо, подумала, что он всегда был шутником – даже сейчас губы кривились в подобии ухмылки. Однако шея была согнута под неестественным углом, напомнившим ей цыплячьи тушки на кухонном столе.

Кто-то побежал в дом рассказать сэру Томасу о несчастье. Вскоре он появился и распорядился принести носилки, после чего всем было велено покинуть сад.

На один кратчайший миг Мейкпис показалось, что она увидела слабое мерцание над телом Джейкоба. Воздух словно заколебался и зашуршал. Она невольно ахнула и отступила. Что-то коснулось ее сознания, которое мгновенно затопила беспорядочная путаница воспоминаний, ей не принадлежавших.

… Страх, боль, двое смеющихся детей, отпечаток травы на женской щеке, цыпки от мороза и горячий сидр, яблоки в солнечных пятнах, скользкий лишайник под руками…

Мейкпис повернулась и с громко стучащим сердцем бросилась вон из сада. Задыхаясь, она вернулась на кухню и только тогда поняла, что забыла захватить корзину с айвой, которую ждали к ужину.

– Значит, беги обратно и принеси ее! – завопила мистрис Гоутли. – Быстро!

Мейкпис, которую тошнило от нервного напряжения, поспешила назад. Однако у ворот сада она встретила Джеймса, который ее остановил.

– Не входи, – прошептал он.

– Но мне нужна только…

Джеймс настойчиво покачал головой, прижал палец к губам, подтащил ее к себе и стал подсматривать в арочные ворота. Лицо его словно осунулось, и Мейкпис поняла, что впервые видит его в такой тревоге.

В саду не было никого, кроме одинокого мужчины, бродившего среди деревьев. Он был необычайно высокий и мощный. И все же двигался с неприятно кошачьей грацией.

– Сэр Мармадьюк, – прошептал Джеймс.

Три остроглазые гончие, дрожа от возбуждения, крутились у ног сэра Мармадьюка. Еще одна ищейка нюхала землю.

– Что он делает? – одними губами спросила Мейкпис.

Джеймс наклонился поближе к ее уху.

– Охотится, – прошептал он в ответ.

Ищейка замерла и издала низкий зловещий лай. Похоже, она пристально уставилась на пустой островок травы.

Сэр Мармадьюк поднял голову. Даже с такого расстояния Мейкпис могла разглядеть, что хотя его лицо было лишено всякого выражения, было в нем что-то, отчего внутренности девочки скрутились тугим узлом. Это было то самое ощущение зла и ужаса, одолевшее ее при встрече с лордом Фелмоттом. Сэр Мармадьюк склонил голову набок, словно прислушиваясь. На губах играла очень легкая хищная улыбка. Несколько минут он оставался неестественно неподвижен.

Что-то едва заметно шевельнулось. Стебель крапивы дрогнул, подбросив в воздух сонную пчелу. Мейкпис показалось, что она видит среди пляшущих теней тонкую, изогнутую струйку дыма.

Джейкоб.

В этот момент сэр Мармадьюк начал действовать.

Джеймс говорил о Старших, что они очень проворные, и Мейкпис наконец поняла, что он имел в виду. Секунду назад сэр Мармадьюк стоял, подобно статуе, и вот он уже с невероятной скоростью мчится по траве. Обычно люди, перед тем как броситься бежать, чуть напрягаются, но только не сэр Мармадьюк. Собаки пустились вскачь за хозяином и, словно волки, обошли по бокам невидимую добычу.

Одинокий призрак удирал, отчаянно виляя между деревьями. Когда он оказался почти у самых арочных ворот, Мейкпис лучше его разглядела. Паническая, истекающая кровью тень. Он был ранен, запуган, не знал, куда бежать. До нее доносилось тонкое, едва слышное прерывистое завывание.

Призрак сделал зигзаг, увернувшись от лязгающих собачьих челюстей. Травля продолжалась. Призрак никак не мог обогнать сэра Мармадьюка, и все же Старший всегда сбавлял скорость, когда был в шаге от призрака.

«Он играет с Джейкобом, – в ужасе сообразила Мейкпис. – Преследует, чтобы он выгорел».

Теперь призрак спотыкался и оплывал, как серое, почти погасшее пламя. Наконец он исчез в пятнистой от солнца тени ближайшего дерева, и сэр Мармадьюк набросился на него. Хищно согнутые пальцы сомкнулись на чем-то, скрытом травой.

Он стоял спиной к Мейкпис, но она заметила, как он нагнул голову и поднял то, что сжимал, к лицу.

Раздался резкий звук чего-то рвущегося. Что-то вскрикнуло: слабый, невыносимый, но все же, как это ни невероятно, похожий на человеческий вопль.

Мейкпис невольно ахнула, а Джеймс закрыл ей рот ладонью, чтобы она не выдала их обоих.

– Мы ничего не можем сделать, – прошипел он ей на ухо.

И снова послышался треск раздираемого на части призрачного тела. Больше Мейкпис вынести не могла. Вырвавшись из рук Джеймса, она помчалась в дом. Джеймс догнал ее у кухонной двери и крепко обнял, пытаясь успокоить дрожь.

– Это был Джейкоб! – прошептала Мейкпис.

Шутник Джейкоб, который всегда смеялся, потому что был среди друзей.

– Знаю, – со сдержанным гневом ответил Джеймс.

– Он разорвал его. Он…

Она не знала точно, что сделал сэр Мармадьюк. И была достаточно твердо уверена, что укусить призрак невозможно, но все же перед глазами стоял Старший, раздирающий зубами беспомощного призрака.

Лорд Фелмотт говорил об «уничтожении паразитов», и Мейкпис никогда не позволяла себе задумываться над этим. Просто радовалась, что никакие бродячие призраки не смогут напасть на нее в Гризхейзе. Но теперь своими глазами увидела, что означает подобное уничтожение.

Именно это и сделают Фелмотты с духом медведя, если узнают о нем? И что, если она или Джеймс умрут в Гризхейзе? Их тоже затравят и разорвут?

Она видела улыбку сэра Мармадьюка, словно тот охотился ради забавы.

– Он наслаждался этим! – горько прошептала она. – Ты был прав во всем! Это гнездо дьявола! Позволь мне пойти с тобой!

Сбежали они во второй половине дня. Джеймс вызвался собрать растопку, Мейкпис ухитрилась получить поручение сходить в лес за грибами и диким цикорием. Они встретились у старого дуба, откуда и тронулись в путь.

Они быстро шли по тропинке, пытаясь выглядеть естественно, и Мейкпис боялась, что сердце, грохочущее в груди, вот-вот разорвется. Впервые она задумалась над тем, почему Джеймс бежал снова и снова. Не потому ли, что желал почувствовать прилив небывалой жизненной энергии? Хотя он шел небрежной походкой, Мейкпис заметила, как глаза его бегают из стороны в сторону. Боится соглядатаев?

Едва поля сменились пустошами, они сошли с тропинки и пошли наугад. Мейкпис вынула крошечную щепотку перца, украденного из драгоценного сундучка с пряностями, который хранила мистрис Гоутли, и посыпала дорожку, чтобы собаки не взяли след.

Извилистая дорожка через пустошь таила ловушки. В ярко-зеленых зарослях папоротника часто скрывались ямы, кусты колючего шиповника, острые камни и корни, в кровь сбивавшие пальцы ног. После того как они несколько часов оскальзывались и карабкались, солнце село, а небо приобрело темно-коричневый оттенок, цвет умбры.

– К этому времени нас уже хватились, – заметил Джеймс, – но сомневаюсь, что они смогут вести поиски в темноте.

Мейкпис гадала, сумеют ли они найти путь, когда совсем стемнеет. По мере того как увядал последний свет, она ощущала медленное пробуждение медведя. Он очень удивился, обнаружив, что вокруг нет стен. Девочка невольно поднялась на цыпочки и задрала голову, чтобы он лучше видел и чуял запахи.

Ее зрение приспособилось к полумраку. Не впервые. Скорее всего, ночное зрение медведя было лучше, чем у нее. В то же время она остро ощущала доносимые ветром запахи: пыльцы дрока, гниющих ягод, овечьего помета и дыма дальнего костра. Но тут ветер переменился, подул со стороны Гризхейза, и она уловила другой запах. Знакомый запах животных, обостренный голодом и нетерпением.

– Собаки! – прошептала Мейкпис, чувствуя, как леденеет кровь. Через секунду до нее донесся отдаленный лай. Оглянувшись, она различила крошечные яркие пятнышки. Фонари!

– Джеймс! Они идут!

Брат и сестра пустились бежать, не обращая внимания на ушибы и царапины, низко пригнувшись, чтобы остаться незамеченными. Перешли ручей, чтобы сбить с пути собак. Но огоньки фонарей все приближались: очевидно, обмануть никого не удалось.

«Откуда они знают, где мы?»

До них донеслись голоса. Громче других был низкий, повелительный рык.

– Это сэр Мармадьюк.

Глаза у Джеймса тревожно сверкали.

Они продолжали бежать. Ветви шиповника и папоротники исхлестали обоих, и к тому же Мейкпис поняла, что задерживает Джеймса. Она стала уставать, так как была намного слабее брата. Но когда совсем стемнело, ему стало труднее различать темные ямы, кочки и выползшие на дорожку корни.

Лай неожиданно стих, и Мейкпис не сразу поняла причину. Но тут же представила, как огромных псов спустили с поводков и они бесшумно бегут по неровной земле…

Девочка на миг замерла и оглянулась на то, что теперь стало пустошью безнадежности. Ни дерева, на которое можно взобраться, ни здания, где можно спрятаться. Только крутой скат впереди, по которому, вероятно, можно соскользнуть и найти укрытие…

Но прежде чем она успела сказать это вслух, гибкая, темная, четырехлапая тень вырвалась из травы и ударила Джеймса в грудь, сбив на землю. Джеймс покатился по склону. Из кустов дрока появился другой пес, и Мейкпис успела увидеть, как блеснули его зубы, когда он метнулся вверх, целясь ей в лицо. Пес был слишком проворен для нее. Но не для медведя.

Она молча наблюдала, как ее рука размахнулась, отбросив пса в воздух с силой, которая потрясла ее саму. Пес ударился о землю в нескольких ярдах от Мейкпис, покатился вниз и только после этого, пошатываясь, поднялся на ноги.

В этот момент Мейкпис увидела еще двух псов, летевших к ней. Черные звери бежали огромными скачками, виляя между кустами дрока. И Мейкпис с тошнотворным чувством нереальности происходящего увидела, что собаки не одни. Они сопровождали всадника, который каким-то чудом ухитрялся не отстать от них, сохраняя такую же устойчивость. С его руки свисал фонарь, освещавший мощную фигуру, камзол из камвольной шерсти цвета сливы и совершенно бесстрастное лицо.

Мейкпис зря тратила драгоценные секунды, во все глаза глядя на сэра Мармадьюка. Скорость его казалось неестественной. Невозможной. Все равно как если бы дождик летел снизу вверх.

Она слышала вопли Джеймса, гортанное рычание и треск. То ли пес отрывал ему воротник, то ли перегрызал горло. На нее надвигается чересчур много врагов, и еще Джеймс… Джеймс…

– Прекратите! – заорала она. – Пожалуйста! Отзовите собак!

Сэр Мармадьюк коротко свистнул, и звуки борьбы прекратились. Мейкпис стояла, тяжело дыша, окруженная собаками, мысленно приказывая медведю не бежать и не набрасываться на врага.

Шелестящие шаги приближались, со всех сторон на Мейкпис были направлены лучи фонарей. Молодой Кроу выволок из канавы Джеймса. Его воротник был изорван в мелкие клочья, но в остальном парнишка не пострадал.

Мейкпис тоже прихватили с собой, словно вспомнив о ней в последний момент. Она сообразила, что в темноте никто не видел, как отлетела от нее огромная ищейка, отброшенная в воздух с неестественной силой. По крайней мере, хотя бы ее тайна осталась неприкосновенной.

Обратная дорога в Гризхейз была долгой и холодной. Сначала Мейкпис думала, что Джеймс, наверное, сердится, потому что она задерживала его в побеге. Но на полпути его ладонь скользнула ей в руку, и так они шли до самого дома, бросая вызов тюремщикам.

Наутро Мейкпис с мукой наблюдала, как Джеймса разложили во дворе при всем народе и задали такую жестокую трепку, что потом он едва мог стоять. Никто не сомневался, что это он задумал побег и потащил с собой Мейкпис. В конце концов, он старше нее и к тому же мальчик.

Мейкпис тоже выпороли, но не так сурово и в основном за кражу драгоценного перца. Мистрис Гоутли была рассержена и расстроена.

– Некоторых вешали и за меньшее, – пробурчала она. – Я тут все гадала, когда даст о себе знать дурная кровь. Недаром говорят, яблочко от яблоньки…

Мейкпис вернулась к работе на кухне, делая все, чтобы выглядеть раскаявшейся грешницей. Однако мысли горели новой силой и ясностью.

«В следующий раз нужно придумать, что делать с собаками. Попробую подружиться со всеми, а не только с теми, кто спит на кухне. И наш план должен быть безупречен, иначе Джеймс снова пострадает. Он храбр и умен, но не всегда умеет как следует все продумать.

Я привлекла к себе внимание Старших. Если они начнут следить за мной, легко увидят насквозь и прочитают мысли. Значит, я должна вести себя тише воды ниже травы. Быть некрасивой, неприметной, скучной. А заодно осторожной и терпеливой.

Я найду способ сбежать отсюда, даже если на это понадобятся годы».

И действительно, понадобились годы.