Читать книгу Книжный магазин у реки - Фрида Шибек - Страница 3

Достав мобильный телефон, Шарлотта набрала в навигаторе адрес: «Риверсайд Драйв, 187». Каждый раз, когда телефон оказывался у нее в руках, хотелось позвонить домой, коллеге Хенрику, чтобы спросить, успел ли он выполнить дела из оставленного ему списка.

Вокруг раздавался глухой шум постоянно движущегося транспорта, она скребла ногтем по корпусу мобильника. По сути, список был не столь уж важен, но сейчас, стоя посреди одного из крупнейших городов мира, она чувствовала себя немного одинокой и, как ни странно, хотела услышать голос Хенрика.

В какой-то момент Шарлотта задержала палец рядом с зеленой кнопкой вызова, но потом передумала и вновь сосредоточилась на карте. Хенрик посмеется над ней, если ее первый звонок с просьбой о помощи раздастся всего несколько часов спустя после приземления.

Шарлотта пошла вперед и вновь оторвала взгляд от мобильного телефона, только споткнувшись о поребрик. Сентябрьское солнце отражалось в небоскребах, земля вибрировала от мерного стука колес поезда в подземке, а черные округлые такси проносились мимо совсем не в том направлении, куда ей было нужно. Шарлотта в растерянности огляделась вокруг. «Так вот он какой, Лондон», – успела подумать она прежде, чем опять опустила голову к экрану телефона.

На самом деле Шарлотта предпочла бы остаться дома и решить этот вопрос по телефону. С тех пор как около года назад не стало Алекса, она в одиночку руководила предприятием и погребла себя на работе. Только сейчас ей начинало казаться, что душевное равновесие где-то рядом, но тем не менее ослабить контроль было очень тяжело.

Она трудилась не покладая рук, будто внутри маленького мыльного пузыря, и, честно говоря, находила приятной возможность отгородиться от всего остального.

Агнета Висландер, психотерапевт, к которому Шарлотта была в конечном итоге вынуждена обратиться по настоянию своего лечащего врача, спрашивала, действительно ли ей нужно так много работать. Взирая сквозь сползшие на кончик носа ультрамодные очки, она высказывала подозрения в том, что работа для Шарлотты – это убежище, спасающее от необходимости смело взглянуть на настоящее и жить сегодняшним днем. «Если бы я жила сегодняшним днем, мне было бы до смерти стыдно за необходимость посещать ваши сеансы», – обычно думала Шарлотта в таких случаях. Она всегда принадлежала к тому типу людей, которые справляются со своими проблемами самостоятельно, и содрогалась уже от одной только мысли о том, что кто-нибудь в компании узнает о ее походах к психотерапевту.

Впрочем, «жить сегодняшним днем» было одним из любимых выражений Агнеты и универсальным решением всех проблем человечества. Казалось, она полагала, что упражнения на тренировку осознанности, например – жевать изюминку десять минут, чтобы действительно почувствовать ее вкус, могли излечить от всего, начиная с мигрени и заканчивая разрывом ахиллова сухожилия.

Но, несмотря на высказываемые вслух возражения и заверения, что она вовсе не погребла себя на работе, глубоко внутри Шарлотта знала, что Агнета права. Работа была для нее способом забыть, что произошло, и сейчас, когда Шарлотта наконец обрела контроль над своей жизнью, она не собиралась терять его.

Еще хуже становилось, когда Агнета, откинувшись на спинку своего крутящегося стула цвета авокадо, спрашивала, с кем Шарлотта общается в свободное время. Наличие людей вокруг пациента казалось Агнете жизненно важным, и даже то, что Шарлотта была вдовой, не позволяло сделать для нее исключение из этого правила. «Как тебе кажется, хорошо ли ты себя чувствуешь, проводя столько времени в одиночестве?» – задавала Агнета вопрос своим самым вкрадчивым психотерапевтическим голосом, склонив голову набок.

Этот вопрос неизменно вызывал у Шарлотты спазм в желудке, ведь что, черт возьми, она могла на это ответить? Нет, конечно, она не хотела провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве, но она еще не готова знакомиться с толпой новых людей, и вдобавок шансы встретить такого же замечательного человека, каким был Алекс, попросту равны нулю. Отсутствие семьи, друзей и детей, безусловно, не прибавляло ей бодрости, и, вероятно, теперь, после смерти мужа, родить ей уже не суждено.

Иногда Шарлотту сводили с ума воспоминания обо всех их с Алексом разговорах о ребенке. Но подходящий момент так и не наступил, у них всегда был в разгаре очередной решающий этап развития предприятия, и, убежденные в том, что времени у них предостаточно, они решали подождать еще год. Но этот год успевал начаться и закончиться, и так снова и снова, несколько раз подряд, а теперь она осталась ни с чем. Или все-таки это была не совсем правда. У нее по-прежнему было свое предприятие «Шаролотта и Ко» – единственное, что осталось у нее от Алекса, и терять его она точно была не намерена.

Когда разговор прерывался, Агнета всегда грызла карандаш, будто желая показать, что усиленно думает, а потом высказывала какое-нибудь совершенно нелепое предложение, по которому становилось ясно, что Шарлотту она знает очень плохо. В последний раз Агнета предложила школу танцев.

– Это прекрасный способ завести новые знакомства, – улыбалась она, с энтузиазмом размахивая искусанным карандашом, а Шарлотта только мотала головой в ответ. Она с ужасом представила себе, как ее заставляют танцевать буги с незнакомцем, у которого определенно будут потные руки и лобковые вши.

Агнете, похоже, было невдомек, что, будь у Шарлотты выбор, она вообще не покидала бы свой дом. И тем не менее она стоит здесь. В Лондоне. В тысяче километров от дома. Наверное, Агнета будет прыгать от счастья, когда услышит об этом. Держаться в одиночку в городе с населением свыше восьми миллионов человек практически невозможно, а вот риск заполучить лобковую вошь неимоверно возрос, как только Шарлотта сошла с трапа самолета.

Она содрогалась при мысли о том, сколько болезней можно подхватить в таком огромном городе, и при этом ругалась про себя, пытаясь разобраться с навигатором, который все время норовил указать не то направление. Это все адвокат виноват. Его тон и манера речи во время телефонного разговора – высокомерный британский английский и растянутые гласные – внушили ей уважение. Она явственно представляла себе, как он сидит в своем кабинете с видом на Букингемский дворец, а камердинер подает ему чай. У адвоката обязательно должны быть закрученные усы и монокль.

– Ваша тетя очень ценила вас, мисс Ридберг, поскольку завещала вам все здание, включая книжную лавку, – сказал он.

«Нет, – хотела ответить Шаролотта, – этого не может быть, потому что мы не знали друг друга. Мы никогда не встречались». Но она не успела произнести ни звука прежде, чем разговор закончился, и адвокат повесил трубку.

И то, что все это звучало как странная первоапрельская шутка, не имело ровным счетом никакого значения. Если звонит адвокат из Англии и сообщает о недвижимости, унаследованной от практически неизвестного родственника, туда надо ехать. И Хенрик, и Агнета пытались убедить ее в этом.

Мимо прошел мужчина, от которого исходил запах дешевых духов, и Шарлотта инстинктивно прикрыла нос ладонью. Слишком много впечатлений за один день. Вся эта поездка. Шум аэропорта. Сосед в самолете, который хотел знать о ней все. (Его первая, обращенная к ней реплика была: «Начнем с начала, когда вы родились?») Резко почувствовав усталость, она оперлась на дорожную сумку.

Все было бы куда как проще, будь рядом муж. Он умел мастерски расположить к себе людей и установить новые контакты, так что еще в момент основания «Шарлотты и Ко», восемь лет назад, они решили, что Алекс будет отвечать за общение с клиентами, а Шарлотта – муж ласково называл ее «мой маленький гениальный интроверт» – полностью посвятит себя разработке продукта.

Достав бутылочку с антисептиком, она тщательно протерла руки. Ей особенно запомнился один случай, когда они с Алексом поехали на фабрику в Испанию, чтобы разобраться, почему производство на этой площадке внезапно прекратилось. Это было как раз на стадии запуска продукта, и Шарлотта рвала и метала, предвидя проблемы с задержкой поставок, но Алекс в своей обычной спокойной манере объяснил, что топать ногами и качать права бессмысленно. Вместо этого он поболтал с начальником фабрики Хуаном и, захватив с собой шоколадные пирожные Marabou для его сыновей, провел целый вечер, выслушивая его проблемы. Когда подтвердились его догадки о перегреве полов в производственных помещениях, Алекс стал выяснять, нельзя ли заказать дополнительные вентиляторы, и спустя совсем немного времени производство возобновилось.

Они по-прежнему периодически получали открытки от Хуана, и, обнаружив в середине июля в почтовом ящике новую открытку, адресованную «Алексу и семье», Шарлотта была на грани нервного срыва. Ей казалось, все вокруг знали о несчастном случае, настигшем Алекса, но, судя по всему, до фабрики в Гренаде эта новость еще не дошла.

С Темзы подул теплый ветер, и Шарлотта позволила себе остановиться на мгновение, чтобы насладиться жарой. Люди вокруг непрерывно двигались вперед, словно муравьи, но все избегали ее взгляда. Когда элегантно причесанная дама почтенного возраста в плаще небесно-голубого цвета уронила пакет с фруктами, Шарлотта была единственной, кто наклонился, чтобы подобрать рассыпавшиеся яблоки.

Она протянула даме пакет, одновременно пытаясь увернуться от потока проходящих мимо людей, и та благодарно улыбнулась в ответ. Шарлотта не привыкла к такому скоплению народа. Большую часть времени она руководила компанией из своего загородного дома и часто за весь день не разговаривала ни с кем, кроме Хенрика. И еще, конечно, своих виртуальных партнеров по игре в Wordfeud[1], но Агнета говорила, что они не считаются.

Навстречу на велосипеде ехала маленькая девочка в костюме человека-паука, и Шарлотта отклонилась в сторону, чтобы ее не сбили. По большому счету у нее не было времени на эту поездку. Она вела переговоры с несколькими крупными сетевыми магазинами, заинтересованными в продаже ее линейки косметических товаров. Хенрик, с учетом сложившихся обстоятельств, предлагал повременить с этим шагом. Он беспокоился, что Шарлотта слишком много работает, но при этом никто, похоже, не понимал, что она вынуждена загрузить себя этой работой. Если не работать все дни напролет, реальность раздавит ее, оставив мокрое место. Кроме того, сейчас как никогда казалось важным реализовать разработанную Алексом стратегию, потому что, пока Шарлотта продолжает работать над их совместным проектом, он незримо находится рядом.

Колесики дорожной сумки стучали по тротуарной плитке. Не зная, как надолго ей придется здесь задержаться, Шарлотта упаковала в сумку всего понемногу. Хенрику, который упорно хотел забронировать для нее билет на мюзикл, она пыталась втолковать, что при удачном раскладе вернется домой уже завтра.

Обстоятельства складывались как-то уж очень таинственно. Да нет, про Хенрика и билеты все понятно. Он был одержим Эндрю Ллойдом Уэббером и однажды даже участвовал в электронном аукционе на «eBay», пытаясь приобрести носовой платок, в который композитор однажды высморкался. Нет, дело все в том, что мать Шарлотты никогда не распространялась о своей старшей сестре Саре и лишь однажды мимоходом упомянула о ней. Сколько Шарлотта себя помнила, они не поддерживали связь, и поэтому новость о тетином завещании в ее пользу вызвала глубокое удивление.

Шарлотта старалась охватить взором широко раскинувшуюся реку и чуть не потеряла равновесие от сильного порыва ветра, который пронесся мимо. Адвокат рассказал, что в здании находятся две квартиры и коммерческое помещение, и что книжная лавка, расположенная на первом этаже, существует уже больше века. Шарлотта не имела ни малейшего понятия, зачем ей этот старый дом, и еще меньше догадывалась о том, почему тетя оставила его ей.

После разговора с мистером Херальдом Хуком (чье имя для ее ушей звучало достаточно пошло, хотя, возможно, всему виной была неуверенность в его правильном произношении) она написала ему длинное сообщение по электронной почте, предлагая сдавать дом в аренду от ее имени. Но мистер Хук ответил столь же авторитетно, как и в телефонном разговоре, что он настаивает на ее визите. Унаследовав бизнес с наемными работниками, она, по его мнению, была обязана лично ознакомиться с деятельностью магазина, прежде чем принимать решение. И он был, безусловно, прав, Шарлотта знала это, даже если встреча будет трудной. Ведь что она могла предложить работникам лавки? Вряд ли она переедет в Лондон и начнет продавать книги, бросив на произвол судьбы собственное дело.

Шарлотта остановилась, чтобы свериться с навигатором и убедиться, что идет в правильном направлении. Мимо по Темзе скользила баржа, в небе кричали чайки, и солнце светило сквозь рваные облака так ярко, что приходилось щуриться.

Судя по навигатору, цель была близка. Защищая рукой лицо от солнца, она внезапно прямо у себя под носом увидела дом, и инстинкт подсказал ей, что именно его она и искала.

Типичный городской дом в викторианском стиле. Фасад второго этажа был побелен, а первого – обшит досками, окрашенными в цвет сосновой хвои, что было так по-английски обаятельно. Единственное, что портило картину – это нагромождение хлама в витрине, но, если не обращать на него внимания, дом выглядел очень уютным.

Сердце Шарлотты дрогнуло. Зажатое между двумя другими домами здание, очевидно, было достаточно маленьким, но обладало при этом особым шармом – может быть, благодаря ставням и модным кашпо, – и что-то заставило ее пульс участиться.

Таксист злобно посигналил ей, когда она, пренебрегая осторожностью, перешла через улицу, но оторвать взгляд от дома было невозможно. Над загроможденной витриной красовалась позолоченная вывеска, на которой она прочитала: «Книжный магазин Риверсайд».

Завороженная увиденным, Шарлотта остановилась на тротуаре перед магазином. Она ведь собиралась только быстро осмотреть дом снаружи, а потом сразу идти в отель, но сейчас ее внезапно охватило непреодолимое любопытство. Казалось, будто старинное здание притягивало к себе, и земля странным образом имела уклон в направлении входа.

Шарлотта почесала в затылке. В самом деле, почему бы не зайти и не взглянуть? Персонал ведь все равно ее не знает, а найти отель, заказанный Хенриком поблизости, наверное, несложно. «Да, пусть так и будет», – подумала она, потянувшись к массивной дверной ручке.

Дверь со стеклянной вставкой была очень тяжелой, и, похоже, ее не мыли с тех пор, как джинсы-варенки впервые вошли в моду. Шарлотта подумала, что надо бы снова обработать руки антисептиком, но все ее мысли о гигиене рук как-то быстро отступили на задний план, когда она благоговейно начала осматриваться по сторонам.

Несмотря на то что Шарлотта никогда прежде здесь не бывала, закралось чувство, что книжный магазин знаком ей, и сердце от этого забилось учащенно. Это напоминало путешествие во времени, в прошлый век. Пропитанные темной морилкой стеллажи простирались до самого потолка и были до отказа заполнены книгами. Пол был сложен из широких разнокалиберных половиц, что выглядело по-своему мило, а в солнечных лучах, попадавших в помещение сквозь немытые оконные стекла, высвечивалась кружащаяся в воздухе пыль. Покосившись на ряд зеленых люстр, болтавшихся на медных кронштейнах, Шарлотта почувствовала, что в помещении царит запах типографской краски, старинной бумаги и ванили.

Под впечатлением от увиденного Шарлотта позволила своему взору блуждать дальше. Эта лавка была чем-то совершенно особенным. Снаружи дом казался милым, но скромным, а вот внутри посетителю открывался совсем другой мир. Мелкая лепнина и декоративные плинтусы в сочетании с открытым камином в обрамлении темного дерева с кованым искрогасителем создавали ощущение уюта. Несмотря на некоторую внешнюю обветшалость, обстановка была приятной, излучала тепло и, надо полагать, была прекрасным пристанищем для книгочеев. «По крайней мере, для тех, кто не страдал аллергией на пыль», – подумала Шарлотта.

Она так и осталась стоять на бордовом коврике у входа, как зачарованная. Книги, стоявшие на стеллажах в таком количестве, что под их весом прогибались полки, казались не новыми, что наводило скорее на мысль о букинистической торговле. На стенах, в широких латунных рамах висели портреты писателей и, как предположила Шарлотта, цитаты из популярных книг, а в углах стояли бархатные кресла, приглашавшие посетителей присесть ненадолго и почитать. Посреди всего этого торжественно возвышался массивный дубовый прилавок в форме дуги, украшенный резьбой; на нем стоял красивый серебристый кассовый аппарат, стилизованный под начало XX века.

Похоже, Шарлотта уже успела привыкнуть к шуму мегаполиса, потому что сейчас ее внезапно поразила царившая здесь тишина. «Значит, это и есть книжный магазин Сары, – подумала она, – мой книжный магазин».

Волшебство растаяло лишь с появлением статной женщины в красной тунике. Шарлотта обернулась к ней и уже хотела было сказать, что она просто смотрит и помощь ей не требуется, но и рта не успела открыть, как женщина, улыбаясь, широко раскинула руки и бросилась ей на шею.

Несколько долгих секунд Шарлотта против воли провела в объятиях, чувствуя, как к ней плотно прижимается большое, мягкое тело. После безуспешной попытки выскользнуть из объятий у нее началась паника. Когда хватка все-таки ослабла, Шарлотта сделала шаг назад в ожидании извинений или хотя бы объяснения из разряда: «Я просто забыла принять сегодня свою таблеточку ксанокса»[2], но женщина вместо этого выпалила:

– Как же приятно наконец встретиться!

Шарлотта удивленно уставилась на незнакомку. Женщина в красном, должно быть, что-то не так поняла. Может быть, она приняла Шарлотту за какую-нибудь знаменитость? Ей как-то сказали, что на одной из фотографий она похожа на Скарлетт Йоханссон. Конечно, это было фото в профиль, да еще и обработанное. Но небольшое сходство между ними все же имелось, Шарлотта могла это подтвердить. Может быть, незнакомка перепутала ее со Скарлетт Йоханссон?

Женщина в тунике, ничуть не смутившись отсутствием ответа, бесцеремонно положила руку на плечо Шарлотты.

– Как я рада, что ты здесь! Я очень беспокоилась, как все устроится. Я по мере сил стараюсь заботиться о «Риверсайде», но сейчас, когда Сары не стало… – женщина с грустью покачала головой. – То есть я делаю все, что могу, но теперь с твоей помощью все будет намного легче. Господи, как я тебя ждала! Мне так много надо всего тебе показать!

Она широко улыбалась, и слова при этом сыпались у нее изо рта непрерывным потоком.

Шарлотта судорожно схватилась за сумочку. Она абсолютно ничего не понимала. Как эта женщина могла узнать ее?

– Это я – Мартиник, да ты, наверное, уже и сама поняла, – сказала она, засмеявшись так громко, что затряслись темные локоны, обрамлявшие ее лицо. Такое добродушное лицо могло обезоружить кого угодно.

Шарлотта нервно сглотнула. Как объяснить, что она ни малейшего понятия не имела о том, кто такая Мартиник.

– Извините, но я…

Когда в глубине торгового зала распахнулась дверь, стоявшая перед ней женщина, изобразив руками рупор, громко закричала:

– Сэм, угадай, кто к нам пришел! Иди сюда скорее, поздоровайся с Шарлоттой!

У Шарлотты перехватило дыхание. Значит, они уже знали ее по имени? Мысли проносились в голове одна за другой. Мог ли адвокат навестить лавку и поговорить с сотрудниками? «Да, – подумала она. – Так, скорее всего, и было». А Мартиник, наверное, разглядела сходство с Сарой, или просто светлый оттенок волос выдавал в Шарлотте шведку. Лучшее объяснение ей на ум не приходило.

Через торговый зал засеменила еще одна женщина, намного моложе первой; она была одета в джинсы клеш, коричневую рубашку с жестким воротничком и желтый вязаный жилет. К счастью, оказалось, что она вовсе не была так же безудержно рада Шарлотте, Сэм лишь безучастно протянула ей руку для приветствия.

– Так ты – племянница Сары? Приятно познакомиться, – быстро проговорила она, секундой позже обернувшись к Мартиник.

– Мне заказать еще пакеты, или подождем пока?

Шарлотта чувствовала, как по спине стекал струйкой пот. Значит, сотрудники ждали ее. Они, конечно же, хотели определенности относительно будущего, но в данный момент ей было нечего им сказать. Сначала необходимо поговорить с адвокатом.

Пока Сэм и Мартиник обсуждали расход пакетов, Шарлотта лихорадочно соображала, что им ответить. Естественно, она стремилась к оптимальному решению и надеялась найти арендатора, который захочет сохранить книжный магазин, но боялась обещать им что-либо, не обсудив дело подробно с мистером Хуком.

Когда они закончили разговор, Мартиник взглянула на нее и улыбнулась.

– Ты, конечно, устала с дороги. Я могу показать тебе квартиру Сары, ты ведь здесь хочешь остановиться?

Шарлотта помотала головой. У нее не было никакого желания ночевать в старой квартире своей тетки, но было любопытно узнать о Саре побольше и хотелось посмотреть, как она жила. Кроме того, там Мартиник точно оставит Шарлотту одну, и тогда она сможет спокойно отправиться в гостиницу.

Взявшись за ручку дорожной сумки, Шарлотта приготовилась выйти обратно на улицу, но Мартиник указала ей в глубь торгового зала.

– Туда, душечка. Сара ведь жила этажом выше. Понимаешь, мы всегда жили, как одна большая семья – я, Сэм и Сара. Ну и Уильям, конечно, он снимает вторую квартиру.

Лестница, выкрашенная в зеленый цвет, выглядела как деталь сказочного интерьера, а когда они поднялись к квартире Сары, Шарлотта уже ничуть не удивилась, увидев, что входная дверь была украшена желто-оранжевыми цветами ручной работы. Мартиник протянула связку ключей и указала на дверь, на которой висела табличка: «С. Ридберг», а внизу зиял кошачий лаз.

– Это тебе. Мы попробовали немного прибраться, – извиняющимся тоном продолжила Мартиник, – но почувствовали, что убирать вещи Сары до твоего приезда неправильно.

Пока Шарлотта пыталась подобрать ключ из связки и попасть им в разбитую замочную скважину, сотрудница магазина опять улыбнулась.

– Спускайся вниз, как обустроишься, мы сообразим насчет еды.

Шарлотта поблагодарила ее, хотя знала, что вряд ли будет в состоянии выдержать сегодня ужин в компании Мартиник и Сэм. Единственное, о чем Шарлотта могла сейчас думать – как дойдет до гостиницы, не торопясь примет расслабляющий душ, закажет еду в номер, а потом заберется в постель и будет просматривать рабочую почту.

Когда Мартиник исчезла из вида, спустившись обратно в торговый зал, а Шарлотте наконец удалось открыть входную дверь, она вошла в квартиру и увидела разбросанные в беспорядке вещи. Здесь царил полнейший хаос, везде валялись блокноты и старые газеты. На дверных рамах в огромном количестве были наклеены маленькие записки-напоминания, например: «Заказать последнюю книгу Франзена» или: «Госпоже Испвич понравится «Карманный вор», если только она даст ему шанс»; на полу громоздились неровные стопки книг.

Обессилив, Шарлотта созерцала разгром. Она, признаться, была первоклассным специалистом по наведению порядка, и уборка обычно доставляла ей истинное удовольствие. Дома каждая маленькая вещица, вплоть до резинок для упаковки и точилки для карандашей, лежала в строго отведенном для нее месте, все было тщательно рассортировано по коробочкам и кармашкам, и когда Алекс, который вовсе не был аккуратистом, вываливал на пол содержимое ящиков своего комода в поисках какой-нибудь пропажи, это ее очень раздражало. Сердце сжалось от внезапного воспоминания. Теперь, по прошествии времени, Шарлотта раскаивалась в том, что такие смехотворные вопросы становились причиной их ссор.

Она поправила криво висевшую на стене картину и, вздохнув, достала из сумочки маленький флакончик, чтобы вновь протереть руки антисептиком. Беспорядок в квартире был таким чудовищным, что было не понятно, за что хвататься. На стенах гостиной висели выцветшие от солнца афиши с изображением Боба Дилана и Дженис Джоплин – они выглядели такими хрупкими, что, казалось, могут рассыпаться от прикосновения.

Шарлотта осторожно сделала несколько шагов в глубь квартиры. Она озиралась вокруг, будто в музее. Комнаты были маленькими и тесными, а мебель, похоже, подбиралась произвольно, в комиссионных магазинах. Воздух был затхлым, и в носу свербело от знакомого кисло-сладкого запаха, напоминавшего запах фрукта, забытого в сумке со спортивной формой.

Шарлотта напряженно моргала. Если бы не усталость, ей бы спуститься обратно, но сил на светскую беседу не было, и видеть никого она уже просто не могла.

На маленьком секретере в рамке стояла детская фотография ее матери – Кристины – с еще одной девочкой, как Шарлотта полагала, с ее тетей – Сарой. Они сидели на скамейке и улыбались, несмотря на сильный ветер, который дул в лицо, растрепывая челки. Обе девочки – блондинки с веснушчатыми носами. Невероятно похожи друг на друга и очень юны. Наверное, им было лет двенадцать – тринадцать, не больше.

Шарлотта внимательно изучала фотографию. Она всегда считала, что сестер разделяла большая разница в возрасте и думала, что именно из-за этого они утратили контакт, но на фотографии они – почти ровесницы.

Шарлотта дотронулась пальцем до лица матери на фотографии. Почему она никогда не рассказывала Шарлотте о Саре? Может быть, между ними возникла вражда?

Шарлотта смахнула слезу – ее всегда накрывала грусть при воспоминаниях о матери. Несмотря на то что после ее смерти прошло уже несколько лет, Шарлотта по-прежнему ощущала острое чувство утраты. Она внезапно подумала, каково было бы встретиться с Сарой. Раз сестры были так похожи, Сара, скорее всего, напомнила бы ей мать.

Шарлотта принялась осматривать оставшуюся часть комнаты, пока взгляд не наткнулся на что-то знакомое в дальнем углу, у телевизора. Шарлотта подошла к маленькой полочке, на которой в ряд стояли еще фотографии, и с удивлением рассмотрела их. Большую часть снимков она узнала, потому что это были ее детские фотографии. На одной она, годовалая, сидела в ванночке для купания, на другой – четырехлетняя, бежала по полю. Если мать посылала эти снимки Саре, значит, они все-таки как-то общались. Тогда почему мать никогда ничего не говорила об этом Шарлотте?

Когда она взяла в руки еще одну фотографию в рамке, по коже прошел мороз. Это уже ее взрослая фотография. Снимок был вырезан из газеты с интервью, которое она дала вскоре после основания компании.

Шарлотта так хорошо помнила этот день. Вначале она сказала, что совершенно не хочет фотографироваться, но Алекс заметил, что именно Шарлотта – лицо компании, потому что предприятие названо в ее честь, и тогда пришлось согласиться встать перед фотокамерой. Удивительно, но Шарлотте очень понравилось позировать, следуя указаниям фотографа.

Она в тишине рассматривала снимок. Распечатанный, вероятно, на старом черно-белом принтере, он был плохого качества, но Шарлотте все равно казалось, что она выглядела на нем красивой. Другая ее фотография была взята с одной из ее старых аватарок на Facebook. Получается, что Саре было известно, кем она стала, и Мартиник, скорее всего, узнала ее по одной из этих фотографий.

Шарлотта отставила рамки с фотографиями в сторону. Если тетя хотела познакомиться поближе, почему она просто не связалась с ней?

Шарлотта пробиралась между мебелью, пока не нашла пустое кресло, на которое осторожно присела, смахнув пыль. Мысли кружились. Почему, в самом деле, Сара завещала лавку именно ей?

Шарлотта смиренно осмотрелась вокруг. Если дом отремонтировать, он будет стоить немалых денег, но она хорошо управлялась со своим предприятием, и дополнительные средства ей были не нужны. Вдобавок у нее не было уверенности, что хватит сил заниматься еще одним наследством. Она и так чуть не надорвалась с описью имущества Алекса и матери.

Шарлотта зевнула. Показаться неблагодарной она не хотела, но все-таки не была готова взяться за такой проект. Другое дело, если бы был жив Алекс, тогда они поделили бы эти хлопоты на двоих. К тому же Шарлотта ничего не знала о том, как управляют книжным магазином, и было бы несправедливо по отношению к Сэм и Мартиник так рисковать их будущим. Конечно, для управления «Риверсайдом» можно найти более компетентного человека.

«Завтра, – думала Шарлотта, – я попрошу адвоката начать поиски потенциального арендатора или покупателя, если так будет проще».

На мгновение она закрыла отяжелевшие веки. Если что ей сейчас и нужно, так это минутка отдыха, потом надо будет искать заказанную гостиницу. Да, так она и сделает. Завтра после полудня, если повезет, она уже будет в самолете, на пути домой.

Когда Шарлотта проснулась, квартира успела погрузиться в сероватый полумрак. В первое мгновение Шарлотта не могла вспомнить, где находится, и ее охватила паника. В растерянности окинув взглядом комнату, заметила фотографии на полке – тогда фрагменты пазла вновь выстроились в цельное изображение. Она все еще в квартире Сары.

Желтый свет от уличного фонаря падал через окно, и казалось, что стопки книг выросли, потому что отбрасывали на пол длинные тени.

Шарлотта взглянула на часы. Без пятнадцати семь. Значит, она проспала несколько часов? Вздохнув и протерев глаза, вспомнила, что собиралась созвониться с адвокатом и подтвердить завтрашнюю встречу, но сейчас, надо полагать, уже поздно.

Поднявшись, подошла к окну. Открыт ли еще магазин? В глубине души Шарлотта надеялась, что открыт, потому что иначе было непонятно, как ей отсюда выбраться.

Дрожа от холода, она огляделась вокруг. Может быть, несмотря ни на что, ей следовало бы переночевать здесь? На диване полно книг, но их можно куда-нибудь переложить, и ведь где-то здесь, наверное, должно быть чистое постельное белье? Шарлотта предпочла бы избежать встречи с Сэм и Мартиник, прежде чем ей станет понятна судьба магазина.

Громкий скрип на лестнице перед квартирой заставил Шарлотту быстро обернуться. Она вышла в прихожую.

Внезапно кто-то громко заколотил в дверь, и стук гулко отозвался в квартире.

Шарлотта от волнения сглотнула слюну. Сэм и Мартиник, естественно, знали, что она оставалась в квартире, и не открыть было просто неудобно. Но почему они молчат?

Когда стук раздался повторно, Шарлотта очнулась, протянула руку к выключателю и зажгла круглую стеклянную люстру, от которой по прихожей разлился мягкий желтый свет.

Быстро взглянув на свое отражение в зеркале, висящем над комодом, пригладила волосы и повернула ключ в замке. На маленькой лестничной площадке, прислонившись к стене, стояла Сэм. Она зачесала назад средней длины волосы, подстриженные под пажа, и расслабленной позой напоминала киноактера пятидесятых годов. Может быть, Джеймса Дина или Элвиса. Шарлотте казалось, еще мгновение, и Сэм вытащит припрятанную за ухом сигарету и коробок спичек из нагрудного кармана.

– Привет, – кивнув, сказала Сэм.

– Привет.

– Мы с Мартиник хотели немного перекусить. Будешь с нами?

Шарлотта, засомневавшись, отрицательно покачала головой.

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, но я не голодна, – сказал она, надеясь, что Сэм не слышит, как у нее урчит в животе.

Сэм удивленно подняла брови.

– Ну ладно. Хотя Мартиник специально для тебя приготовила рагу. Она прошлась пешком до «Tesco» и накупила всяких овощей, название которых я даже не знаю, поэтому будет здорово, если ты все-таки спустишься и попробуешь немного.

Шарлотта в смущении посмотрела в глаза Сэм.

– Она сама приготовила еду? Ну, тогда, конечно, приду. Подожди, только захвачу с собой кое-что.

Шарлотта вернулась в квартиру и схватила сумочку. Дорожную сумку можно оставить здесь, зачем тащить ее с собой, если она все равно пока не собиралась выходить на улицу.

Спускаясь по лестнице, Сэм бросила на Шарлотту косой взгляд через плечо.

– Ты замужем, или, может быть, у тебя есть кто-нибудь?

Шарлотта состроила недовольную мину. Она не любила говорить о своей личной жизни.

– Нет, у меня никого нет.

Сэм кивнула.

– Просто имей в виду, что здесь у нас, в «Риверсайде», установлены свои правила. Я в первую очередь претендую на посетителей, которые к нам заходят. Если тебе кто-нибудь приглянется и ты захочешь с ним встретиться – пожалуйста, но спроси сначала моего разрешения. Ладно?

Несмотря на странность отпущенного комментария, Шарлотта кивнула в знак согласия. Верит ли Сэм в то, что Шарлотта собирается здесь остаться? Неужели не понимает, что у нее уже есть работа в Швеции? И с чего это ей вдруг придет в голову кадрить посетителей магазина? Она хотела сказать, что даже и не думает переезжать сюда, но побоялась новых вопросов и промолчала.

Когда они спустились на первый этаж, Шарлотта заметила, как изменилось освещение лавки. Сейчас, при заходящем солнце, когда весь свет в помещении обеспечивали большие зеленые лампы и несколько зажженных свечей, выставленных в ряд на каминной полке, казалось, что все окутано дымкой.

Шарлотта прошла за Сэм через торговый зал. Запах еды напомнил об остром чувстве голода, и, увидев, что длинная сторона большого дубового прилавка накрыта скатертью и заставлена разномастными тарелками, Шарлотта улыбнулась.

– Присядь, мы сейчас придем, – сказала Сэм, кивнув в сторону стоявших вразнобой барных стульев.

Присев, Шарлотта стала изучать свои пальцы. Светло-бежевый лак был еще одним свидетельством того, как мало внимания она уделяла своей внешности. Раньше она была ходячей рекламой собственных косметических продуктов, а сейчас ей с трудом хватало желания сделать простейший маникюр.

Несмотря на сумерки, снаружи по-прежнему бурлила жизнь. Вода в Темзе искрилась от света уличных фонарей, и на променаде вдоль реки было полно народу. От ресторанов на другой стороне улицы исходил уютный свет, издалека угадывались силуэты обедающих компаний.

Шарлотта искоса поглядывала на людей. Мимо проходила пара, крепко держась за руки, на парковой скамейке девушка пела и аккомпанировала себе на гитаре, а мужчина с собачонкой под мышкой слушал ее. Вокруг так много всего происходило, что Шарлотте было трудно оторвать взгляд. Дома, из окна рабочего кабинета, она могла увидеть в лучшем случае пару ворон, а здесь удивительным образом одновременно лицезрела мгновения стольких человеческих жизней.

Выглядывая из-за стеллажей с книгами, заслонявшими от нее витрину, Шарлотта продолжала изучать прохожих. Ей казалось, что она сама для них незаметна, словно таинственная лавка тщательно скрыта от посторонних глаз, и эта мысль так увлекла ее, что заставила сердце биться сильнее, разгоняя кровь.

На самом деле было удивительно, что окружающее вызывает у нее такой интерес. Проведя в последний год много времени в одиночестве, Шарлотта привыкла к тишине и покою. Общайся она с другими людьми, рано или поздно ей пришлось бы рассказать об Алексе, а у нее не было ни малейшего желания это делать.

Агнета говорила, что ей вовсе не надо раскрывать, что произошло, по крайней мере, в самом начале нового знакомства, но для Шарлотты это было равнозначно лжи. Любая тема, казалось, возвращала ее к Алексу, а рассказ о покойном супруге мог кардинально испортить тон любой беседы. К тому же она по-прежнему до смерти боялась внезапно расплакаться, что с ней уже случалось пару раз при крайне неподходящих обстоятельствах, например, перед вечерним кинопоказом, когда парень в билетной кассе коротко пересказал ей сюжет фильма «До встречи с тобой».

В отдалении Шарлотта увидела молодого человека в коричневой кожаной куртке. У него были густые короткие волосы, а размашистая походка, казалось, выдавала раздражение. Несмотря на то что он был небрит, а из-под куртки топорщилась мятая рубашка, в его образе было что-то элегантное.

Шарлотта следовала за ним взглядом, пока не заметила, что парень направляется прямо к ней. Вместо того чтобы свернуть на улицу, он шел вперед, устремив взгляд на магазин, и, когда он поднял руку, чтобы открыть входную дверь, Шарлотта сделала глубокий вдох.

С шумом отворилась дверь. Сердце всколыхнулось. Шарлотта была убеждена, что дверь заперта, но сейчас, когда осознала, что в магазин мог зайти кто угодно, внезапно почувствовала себя уязвимой.

Парень в коричневой кожаной куртке остановился, удивленно взирая на нее, и Шарлотте пришлось сделать усилие, чтобы не отвести взгляд.

– Где Сэм? – угрюмо спросил парень.

Она указала в глубь магазина, продолжая смотреть, как он шагает по массивному дощатому полу, скрипевшему под каждым его шагом.

Шарлотта с трудом выдохнула. Умиротворение, которое она испытала минуту назад, как ветром сдуло, вдруг стало ясно – останься она, и придется отвечать на множество неудобных вопросов. Ей следовало бы просто взять свою сумочку и уйти, добраться наконец до этой злополучной гостиницы и завтра утром вернуться сюда с адвокатом.

Как только Шарлотта соскользнула с барного стула, откуда ни возьмись появилась Мартиник с большой кастрюлей в руках.

– Привет, голубушка, – заворковала Мартиник. – Ну что, удалось отдохнуть немного?

Слегка разочарованная тем, что попытка бегства не удалась, Шарлотта вновь села и кивнула в ответ.

– Хороша у Сары квартирка, правда? В ясную погоду из окна гостиной даже Тауэрский мост виден!

– Надо же, – коротко ответила она, прикусив нижнюю губу. Мартиник была так добра к ней. Она определенно расстроилась бы, откажись Шарлотта от ужина. Вдобавок от еды исходил изысканный запах. Она ведь может остаться совсем ненадолго.

Поставив еду на стол, Мартиник открыла крышку и перемешала рагу торчавшей из кастрюли деревянной лопаткой. У Мартиник был удивительный цвет кожи, который Шарлотта могла бы описать как цвет пралине или темного тростникового сахара. К нему идеально подошел бы их фирменный хайлайтер на золотой основе, и, если Шарлотта была бы прежней, как до несчастного случая с Алексом, она непременно обеспечила бы Мартиник тестовой упаковкой этого продукта.

Шарлотта смущенно озиралась вокруг, пытаясь придумать тему для разговора. С языком у нее проблем не было. Казалось даже, что на английском говорить легче, чем на шведском, потому что тогда она может притвориться другим человеком. А вот навыки светской болтовни у нее были развиты крайне слабо на любом языке.

– Какая у вас чудесная погода, – сказала она, сделав попытку улыбнуться, и внезапно почувствовала, как кто-то коснулся ее ноги. Шарлотта где-то читала, что в таких больших городах, как Лондон, не более двух метров всегда отделяют человека от крысы, и в тысячную долю секунды ей подумалось, что именно крыса прошмыгнула сейчас под прилавком. Прежде чем заметить пушистый хвост, Шарлотта успела резко вскочить, уронив высокий барный стул.

– О господи! Прошу прощения, я не увидела, что это кот, – смущенно сказала Шарлотта. Щеки горели, и она быстро поставила стул на место. Мартиник заботливо посмотрела на нее.

– Это всего лишь Теннисон. Он тут, кстати, вместо талисмана. Посетители любят нежничать с ним. Правда, котик? – спросила она мягким голосом, как маленького ребенка.

Шарлотта смотрела, как косматое животное протрусило к кошачьей корзине и, потоптавшись, с довольным видом устроилось в ней. Раз такая громадина могла тут безнаказанно разбойничать, понятно, почему повсюду столько пыли и шерсти.

Мартиник оторвала глаза от кастрюли – несмотря на улыбку, в ее взгляде сквозила грусть.

– Ты так похожа на тетушку, – внезапно выпалила Мартиник.

Шарлотта повернулась на стуле. Как ей быть: сказать, как есть, что она не знакома с Сарой и никогда с ней не встречалась?

Мартиник отвернулась и продолжила, гнусавя.

– Сара очень любила мою стряпню, – сказала она, продолжая доставать из пластиковой коробки некомплектные столовые приборы и раскладывая их на столе. Незаметно смахнув проступившую в уголке глаза слезу, Мартиник засмеялась.

– Нет, прошу прощения. Мне надо взять себя в руки! – она с виноватым видом покачала головой. – Мы все так рады, что ты наконец здесь, Шарлотта! Сара рассказывала, что ты боишься авиаперелетов, и мы очень благодарны, что ты все-таки решилась к нам приехать.

«Понятно, – подумала Шарлотта. – Вот как, значит, Сара объясняла, почему племянница никогда не навещает ее».

Издалека она увидела Сэм, которая шла под руку с громко разговаривавшим незнакомцем в коричневой кожаной куртке.

– Это Уильям, – представила Мартиник. – Он живет в квартире рядом с твоей.

По этому описанию Шарлотта отметила про себя, что ее уже поселили в дом, но предпочла не возражать.

В руках Сэм несла две бутылки вина. Подойдя к прилавку, она ловко откупорила одну из них, не переставая внимательно слушать своего собеседника. Он говорил пылко, но на каком-то невнятном диалекте, и Шарлотта не вполне улавливала смысл его речи.

Сэм наполнила четыре бокала вином, Уильям тотчас же взял свой бокал, осушив его залпом.

Шарлотта молча рассматривала Уильяма. Вид у него был по-прежнему сердитый; он подвинул к ней бокал, но она отвела взгляд. Это вызвало незамедлительный эффект – Уильям откашлялся и протянул ей руку.

– Прошу меня извинить. Я был не очень вежлив, – сказал он. – Уильям.

Шарлотта ответила прохладным рукопожатием.

– Шарлотта.

– Надеюсь, я не испугал тебя?

Она отрицательно покачала головой.

– Да нет.

– Уверена? Честно говоря, ты выглядела слегка испуганной.

– Нет, совсем нет, – тихо пробормотала Шарлотта.

– Ну, хорошо. Может, выпьем?

Она сжала в замок руки на коленях.

– Нет, спасибо.

Уильям протянул свой бокал Сэм.

– Можно еще?

Закатив глаза, Сэм налила Уильяму вино, остававшееся в первой бутылке, и откупорила вторую.

– Понятно, – продолжил он. – Ты очередная подруга Сэм, да?

Ударение на слове «подруга» дало Шарлотте понять, что он имел в виду другое.

Сэм громко вздохнула.

– Вообще-то я не сплю со всеми, кто заходит в этот магазин.

– Нет, только каждый третий удостаивается такой чести.

– С завистью сказал он, – парировала Сэм.

Шарлотта дотронулась кончиками пальцев до своего бокала. Она вовсе не была трезвенницей, но теперь пила редко. Последний раз состояние опьянения она ощущала несколько лет назад, а выпить бокал вина перед едой казалось ей ненужным. Хотя сейчас держать что-то в руках было приятно. «Вдобавок не помешает подкрепить свои силы», – подумала Шарлотта, и, вдохнув аромат вина, сделала маленький глоток.

– Нет, – едким тоном заметила Сэм. – Это вообще-то племянница Сары.

Уильям закашлялся и впервые как следует взглянул на Шарлотту своими бархатно-карими глазами.

– О черт! Простите мена, госпожа арендодатель, – произнес он и шутливо отдал честь. – Вы ведь не планируете повысить арендную плату только из-за того, что я так опозорился?

Только сейчас Шарлотта заметила, какой у него глубокий голос.

Сэм присвистнула.

– О да, тебе теперь ни за что не расплатиться, придется съехать.

Уильям нервно засмеялся.

– Послушай, Шарлотта, я серьезно. У нас с Сарой был особый договор. Она дает мне скидку на арендную плату, пока я пишу.

– Да, Уильям – наш собственный писатель, – радостно вставила свою реплику Мартиник. – Ты не слышала о «Голубе на крыше твоего дома»?

– Нет, к сожалению.

– Неужели не слышала? Его даже выдвинули на премию. Дебют года! Это еще одна причина, почему наш магазин уникален.

Уильям внезапно опустил голову, закрыв лицо руками, и Мартиник взглянула на него с удивлением.

– Дорогуша, не надо стесняться. Гордиться надо!

Сэм обернулась к Мартиник, покачав головой.

– А что такого? Мне, что же, уже и похвастаться нельзя собственным писателем нашей лавки?

При ее словах Уильям тяжело вздохнул, и Сэм положила руку ему на плечо.

– Да ладно, все образуется.

Мартиник окинула всех обеспокоенным взглядом.

– Что произошло?

– Он был сегодня на этой встрече, – прошипела Сэм.

– На какой встрече?

– С Дрейдой, издателем, – вздохнула Сэм, еще раз наполнив бокал Уильяма. – Вот, выпей еще немножко.

Не поднимая глаз, Уильям опустошил еще один бокал, между глотками бормоча что-то невразумительное. Шарлотта даже не знала, на чем остановить взгляд. Казалось, это была частная беседа, не предназначенная для ее ушей, и Шарлотта покосилась на дверь.

– Да все не так страшно, как ты думаешь, – попыталась успокоить его Мартиник, протягивая Уильяму тарелку с дымящимся, горячим рагу. Наклонившись над блюдом, он набрал полные легкие воздуха, прежде чем поднять глаза на Мартиник.

– Они угощали меня цельнозерновыми крекерами. Крекерами! Ты понимаешь? Самыми дешевыми!

Сэм протянула Уильяму ложку, и он начал поглощать рагу.

– Но как же рукопись? Ты же работал над ней целый год! Разве ты не говорил, что это – лучшее, что ты когда-либо писал?

Уильям закрыл глаза, а Сэм вздохнула, взглянув на Мартиник.

– Не говори так, – процедила она сквозь зубы.

– А что? – ответила Мартиник. – Он же сам так говорил! Он же светился от счастья всю весну, даже насвистывать начал!

Тяжело дыша, Уильям вполголоса изрек что-то нечленораздельное.

– Что он сказал? – прошептала Мартиник, обращаясь к Сэм, которая только помотала в ответ головой.

– Что ты сказал? – спросила Мартиник Уильяма, наполняя его бокал вином.

Он что-то пробормотал, а Шарлотта подумала, что наливать ему вино в таком количестве – не очень-то здравая идея.

– О…жи…да…ла, – расслышала она слова, которые выдавил из себя Уильям.

Все, кто сидел вокруг стола, наклонились к нему ближе.

– Ожидала? – переспросила Сэм.

Уильям кивнул, хотя никто не понял, что он имел в виду.

– Да, она сказала, что ожидала большего, – запинаясь, проговорил он. – Я ничего не понимаю. Ведь это же очень хорошо написано. Или, по крайней мере, мне так казалось, но теперь я уже ничего не знаю. По-видимому, ценность моей рукописи ничтожна. И сам я – ничтожество, она, похоже, даже не удосужится прочитать рукопись еще раз.

В тот момент, когда обстановка накалилась до предела, Мартиник поднялась и обняла Уильяма. Ложка упала из его тарелки на стол, и по белой скатерти растеклось маслянистое пятно от соуса.

– У меня есть большое желание встретиться с этой Дрейдой и высказать ей все, что я о ней думаю, – сказала Сэм, сжав руку в кулак, но Мартиник укоризненно взглянула на нее.

– Не думаю, что ты заставишь ее издать книгу.

– Это мы еще посмотрим! Ты хочешь, чтобы я отделала ее по полной? – разгоряченно спросила она, обратившись к Уильяму, который в ответ лишь обреченно покачал головой.

Шарлотта отпила большой глоток вина. Это, пожалуй, единственный возможный способ проявить солидарность, а то этот бедняга Уильям определенно вольет в себя все, что оставалось.

Ей по-прежнему не предложили рагу, да и вообще, заглатывать пищу, пока другие оказывают поддержку Уильяму в его тяжелом кризисе, было бы неудобно, но Шарлотта ужасно хотела есть и, только осушив второй бокал вина, вспомнила, что в сумке еще с самолета у нее остался пакет орешков.

Шарлотта деликатно наблюдала за застольной компанией, уплетая орехи кешью из пакетика. Было в какой-то мере приятно смотреть, как Сэм и Мартиник успокаивали Уильяма. У Шарлотты никогда не было таких друзей. За исключением Аннет – лучшей подруги в средних классах. Шарлотте было сложно с кем-либо установить по-настоящему близкие отношения. Она никогда не знала, как завязать дружбу, а после того, как встретила Алекса, у нее просто не было потребности в другом общении. Но сейчас, когда Алекса рядом больше не было, случалось, что Шарлотта все-таки иногда испытывала одиночество.

Прошло достаточно много времени, прежде чем Уильям успокоился, и Мартиник обнаружила, что Шарлотте так и не досталось еды. Она спешно наполнила ее тарелку ароматным рагу и попросила прощения.

– Ой, как стыдно! Но ты не думай, у нас не всегда так. Когда мы обслуживаем клиентов, мы – профессионалы высшего класса, клянусь! Просто Уильям несколько месяцев с нетерпением ждал этой встречи, и мы все думали, что результат будет положительным.

Шарлотта взяла тарелку. Теперь, под воздействием вина, она почувствовала себя смелее и кивнула Мартиник.

– Ничего страшного. Можно, я задам вам вопрос о Саре?

– Конечно, – радостно прощебетала она.

– Что все-таки моя тетушка рассказывала вам обо мне?

Прикусив губу, Мартиник принялась теребить свои модные длинные бусы из дерева.

– Полагаю, всего понемногу. Что ты живешь в Швеции и управляешь успешным предприятием. Еще, конечно, что ты боишься летать, и именно поэтому никогда не приезжала навестить ее.

Шарлотта обернулась к Сэм, которая, так же как и Мартиник, устроилась на барном стуле, и спросила:

– Сара говорила что-нибудь еще?

Сэм, задумавшись, почесала за ухом.

– А, да, что ты любишь разгадывать кроссворды. И смотреть американские сериалы.

Сэм попробовала немного рагу и незаметно откашлялась, прикрыв рот рукой, потому что горло загорелось от остроты. Каждый раз, когда они упоминали Сару, у них что-то менялось во взгляде. В глазах появлялся блеск, и Шарлотте не хватило мужества признаться, что единственный источник тетушкиных знаний о ней – это ее страница в Facebook.

Сэм наполнила ее бокал, и Шарлотта сделала еще один глоток. Она мучительно задавалась вопросом, зачем Сара лгала им о своей племяннице. И почему никогда не пыталась с ней связаться?

Внезапно Сэм просияла.

– У меня есть кое-что для тебя! – радостно сказала она и принялась искать что-то под прилавком.

Шарлотта не имела ни малейшего представления о том, что она имела в виду, и осторожно поглядывала на Уильяма, который по-прежнему сидел с поникшей головой. Хотя она и жалела его, было как-то неловко от того, что незнакомец пережил у нее на глазах такой надлом.

Нащупав белый конверт, Сэм приняла позу Элвиса и покрутила бедрами в ритме воображаемого рока.

– Вот, – сказала она, протягивая конверт Шарлотте.

Мартиник резко встала.

– Где ты нашла его?

Сэм пожала плечами.

– Конверт был вложен в книгу «Грозовой перевал», которую я взяла почитать у Сары. Она рассказывала, что часто писала тебе, Шарлотта, а это письмо, по-видимому, не успела отправить.

Шарлотта пристально смотрела на письмо. Сэм продолжала говорить, но в ушах у Шарлотты зашумело, и она внезапно перестала различать, что говорят другие. Как будто находилась под водой, и все звуки доносились до нее приглушенно с глухим эхом.

Она медленно прочитала имя адресата. «Мисс Ридберг» – витиеватые буквы были выведены синими чернилами.

Когда Шарлотта ощупывала пальцами края конверта, сердце бешено колотилось. Значит, это письмо Сара написала ей? И собиралась отправить?

Шарлотта поднесла к губам бокал с вином и стала пить большими глотками, пока не осушила его. Сэм сказала, что Сара часто писала ей. Почему Шарлотта никогда не получала писем от нее?

Застигнутая врасплох чувством опьянения, она прижимала к груди письмо. Где-то в отдалении звучал искаженный голос Сэм.

– Открой же его! Я хочу узнать, написала ли она тебе что-нибудь про нас.

Голова кружилась, и Шарлотта отчаянно пыталась различить голоса, доносившиеся с разных сторон, но единственное, о чем она могла сейчас думать, это – письма Сары. Если она действительно писала ей письма, то где же они?