Читать книгу Пуля для следователя - Фридрих Незнанский - Страница 4

Часть I
Честь семьи
Глава 3
Доброе имя

Оглавление

У главного законника города, то бишь прокурора, всегда своеобразные отношения с городскими властями. С одной стороны, он самостоятелен, является представителем федерального центра, которому официально подчиняется. С другой – прокурор не может существовать обособленно, словно гвоздь в доске. В прокуратуру постоянно поступают обращения от жителей, и на них нужно реагировать, то есть побуждать представителей исполнительной власти к осуществлению своих функций. А просьбы горожан касаются всех без исключения сторон жизни, начиная от военных и экономических и заканчивая требованием разобраться с голубятней, мешающей соседям. Прокурор связан со всеми земляками, в том числе и с высокопоставленными.

Прокурор Виктор Николаевич Селихов в Зеленодольске не был исключением из правил. Вроде бы и сам по себе – и в то же время один из столпов властной команды. Поэтому вице-мэр Поливанов заявился к нему по-свойски. Предварительно позвонил, тот радушно откликнулся, назначил время.

После приветственных рукопожатий Селихов предложил гостю присесть, сам же вернулся в привычное рабочее кресло за письменным столом.

– Виктор Николаевич, как продвигается следствие по поводу гибели Юрия? Есть ли кардинальные новости?

– Смотря что считать кардинальными новостями. У следствия постоянно появляются новые детали, новые соображения. Иногда существенные, иногда малозначащие. Иной раз наружу выплывет такая мерзость, что руки опускаются. Думаешь, может, плюнуть на все и прекратить расследование. Иначе, чего доброго, замараешь светлое имя человека.

– Надеюсь, вы не Юрия имеете в виду? – осторожно спросил Поливанов.

– Не Юрия, Павел Игнатьевич, не Юрия. – Прокурор раскрыл пачку «Мальборо» и предложил сигарету гостю. Оба закурили, после чего Селихов продолжил с видом человека, ныряющего в холодную воду: – Я имею в виду не Юрия, а его машину.

– Конкретнее, пожалуйста.

– Объясню, разумеется. Я ведь говорил вам, насколько дотошен этот Позолотин. Ни одной мелочи, дьявол, не упустит, готов исследовать каждую молекулу. Заметил между передними сиденьями машины Юрия следы белого порошка, пыльцу можно сказать. Другой бы на это ноль внимания. Машина новая, мало ли что там на заводе просыпаться могло. Но нужно знать Позолотина. Он отправил эти жалкие крупинки на химическую экспертизу. И что же вы думаете, Павел Игнатьевич? Наркотик. Самый что ни на есть натуральный метамфетамин в его первозданном виде. Есть такой нюхательный наркотик, его производят в Нидерландах. Я когда услышал о результатах анализа, меня чуть кондратий не хватил.

– Не хотите ли вы сказать, что Юрий баловался наркотиками?

– Боже упаси. Уж нам-то досконально известен тип людей, принимающих наркотики. Я сказал только то, что сказал, не более того. Налицо какой-то непонятный и в то же время неприятный даже не факт – фактик.

– Был ли обнаружен этот метамфетамин на теле или в организме? – спросил Поливанов.

– Результаты анализа пришли уже после похорон вашего сына. Раньше проверку не делали, потому что такая дикость просто не могла никому прийти в голову. Ведь Юрий Павлович наидостойнейший, наипорядочнейший человек. Разве можно увязать его имя с каким-нибудь плохим поступком! А теперь… – Прокурор в задумчивости побарабанил пальцами по краешку стола. – Не проводить же теперь эксгумацию.

– Если вопрос будет поставлен так – соглашусь. Уж своего сына я знаю!

– За время совместной работы я тоже успел его узнать – только с хорошей стороны. Поэтому такая находка выглядит диссонансом. Но ведь факт.

– Что же может скрываться за этим фактом? Юрий продавал наркотики? Помогал распространять?

– Вот вы, Павел Игнатьевич, задаете мне вопросы, на которые следствие пока не может дать ответа. Я думал, наоборот, вы что-нибудь подскажете.

Некоторое время они помолчали, не глядя друг на друга.

– Я думаю, наркотик ему подбросили, – с расстановкой сказал Поливанов.

– Когда?

– Наверное, после гибели.

– Зачем? – Селихов встал и зашагал вдоль стены по кабинету.

– Затем, о чем вы говорили вначале, – чтобы опорочить доброе имя.

Прокурор скептически усмехнулся:

– Вряд ли, Павел Игнатьевич. Доброе имя следователя для преступников не жупел. Это их не волнует. Всякие подброски делаются при жизни, когда хотят подвести человека под монастырь, инкриминировать ему обвинение. А сейчас эта хитрость малоэффективна.

– Естественно, кому-то хочется не только опорочить доброе имя, но и свалить на… – язык не повернулся произнести слово «мертвого», – погибшего вину. Мол, связался с какими-то темными личностями, наркоманами, – вот и результат.

– Такая версия напрашивается, – согласился прокурор. – Я сказал следователю. Однако это не облегчает его задачу. Все равно требуется узнать, каким образом метамфетамин мог оказаться в машине. Пока не удалось, намека на ясность нет.

Раздался телефонный звонок, и Виктор Николаевич долго обсуждал чей-то неполученный заработок за период содержания под стражей. Поливанов сидел с подавленным видом, как человек, столкнувшийся с чем-то, не поддающимся его пониманию. Когда прокурор закончил разговор, он сказал:

– Странно, что дотошный Позолотин ни разу не вызвал меня, ни о чем не спрашивал.

– Хотел, буквально каждый час порывался. Советовался со мной по этому поводу. Опасался – саднящая рана, можно ли дотрагиваться. Я просил подождать.

– Напрасно. Как заинтересованная сторона, я готов разговаривать. Вдруг чем-нибудь буду полезен следствию.

Не откладывая в долгий ящик, Селихов сразу позвонил следователю. Павел Игнатьевич надеялся, что тот сейчас находится в здании прокуратуры и не теряя времени зайдет в кабинет. Однако Позолотин, как назло, был на выезде – встречался с людьми, с которыми Поливанов-младший общался в тот трагический понедельник, незадолго до своей гибели. Следователь сказал, что, как только освободится, готов заехать к вице-мэру на работу. Тот же предпочитал заехать к нему – вдруг захочется посмотреть какие-нибудь документы. Договорились, что Позолотин будет ждать его к половине шестого.


Дмитрий Андреевич Позолотин, стройный мужчина сорока пяти лет, с тонкими чертами лица и пышным, слегка тронутым сединой чубом, встретил Поливанова очень приветливо. Он рассказал обо всем, что удалось установить следствию.

– Мотивы убийства и исполнители… – степенно начал Позолотин и написал эти слова на лежавшем перед ним листе бумаги, пронумеровав как два пункта. – Мотивы. Недавно во Владивостоке произошел дикий случай – бывший заключенный после отсидки застрелил троих человек: судью, обвинителя и свидетеля обвинения. Месть обидчика – весьма распространенная мотивировка преступлений. Сейчас мы интенсивно проверяем дела, которые Юрий Павлович передавал в суд. Начали с уже освободившихся осужденных и будем выходить на близкое окружение заключенных. Типичная рутина, требует времени.

– Наверное, нужно посмотреть и те дела, которые у него находились в производстве.

– Само собой. Мне кажется, с ними разобраться проще. Два дела у него недавно отобрали. Про фальшивые деньги вообще прекратили производством, другое – про убийство троих бизнесменов – передали Касаткину. Там подозревать месть маловероятно. Так же как и по двум принятым им: про «черных следопытов» и орденоуносца… – Едва заметно улыбнувшись, Позолотин интонацией подчеркнул часть последнего слова – «уносца», намекая каламбуром на грабителя боевых наград. – Их тоже трудно принимать в расчет. Вряд ли преступники знали, кто пустился в погоню по их следам. Пока все наши подозрения весьма эфемерны. При соприкосновении с действительностью они улетучивались. Но мы продолжаем поиски.

– Откуда в машине мог появиться наркотик?

– Это одна из самых удивительных улик. Пока мы не обнаружили среди круга общения Юрия Павловича ни единого человека, связанного с наркотиками. Возможно, это из тех точек опоры, которые способны перевернуть землю. Но пока… – Следователь мимикой изобразил лицо человека, столкнувшегося с неразрешимой загадкой. – Я хотел узнать у вас, замечали ли вы какую-нибудь чрезмерную озабоченность сына, возможно, загадочную для вас? Упоминал ли он про угрозы? На что бы вы посоветовали следствию обратить внимание?

– Если вы спрашиваете мое мнение, мне кажется, нужно сделать упор на отобранных у него делах.

– Почему? Ведь не случайно дело о фальшивых долларах Виктор Николаевич прекратил производством. Две купюры – мало ли каким ветром их могло занести сюда.

– Согласен, – разгорячился Поливанов. – А вот от трех убийств никуда не деться. Они произошли здесь.

– Но Юрий Павлович не разыскал обвиняемых в срок. Он был далек от финала.

– Поймите меня правильно. Я не готов полемизировать с вами, да и не собираюсь – смысла нет. Просто мне хотелось поискать в споре истину.

– Понимаю, – кивнул следователь. – Тоже сейчас бьемся над этим. Что касается второго пункта – исполнителей, тут тоже полный мрак. Нет свидетелей. Преступление было задумано весьма хитро. Придется собирать косвенные доказательства, и тут всякое лыко в строку.

– К сожалению, не смог вам помочь. А хотел. Если я что-нибудь вспомню или узнаю, обязательно позвоню. У меня есть определенные навыки в розыскной работе – до выхода в запас я был военным прокурором.

– Даже так? – удивился Позолотин. – Действительно, вы сможете помочь, и я вас заранее благодарю.

– Надеюсь, вы понимаете, что я не собираюсь конкурировать с вами. Наоборот – мы союзники, у нас одна цель. Но бывает, один замечает то, что случайно выпадает из поля зрения другого. Чем больше глаз, тем лучше. Если мне вдруг удастся обнаружить что-либо существенное, сразу же сообщу.

– Только действуйте осторожней, – посоветовал Дмитрий Андреевич. – Сейчас пошел такой безбашенный криминал, что дальше некуда.

– Днем вы сказали, что встречаетесь с людьми, с которыми мой сын общался в последний день жизни. Это те, кто приходил к нему на прием?

– Кто звонил ему по телефону. Все звонки в прокуратуру записываются, у нас есть определитель номеров. Вот я и поговорил с теми, кто ему звонил. Пока уцепиться не за что, все очень безобидно.

О том, какие улики удалось обнаружить оперативникам на месте преступления, Павел Игнатьевич даже спрашивать не стал. Следователь же ясно дал понять, что никаких следов нет.

Поливанова и расстраивала нерасторопность следственной бригады, и в то же время язык не поворачивался осуждать сыщиков. Ведь они ведут единоборство с прячущимся соперником, который к тому же всегда имеет, порой значительную, временную фору. Преступники стараются действовать втихую, применяют всяческие хитрости, лишь бы оперативники не напали на их след. У них существует целая наука маскировки. Странно, что эти еще действовали достаточно прямолинейно. Заманили Юрия в ловушку и убили. В том, что сын попал в ловушку, можно не сомневаться. Иначе нечего ему было делать вечером на пустынной окраине поселка Ноготково. Причем поехал он туда, скорей всего, неожиданно. Может, хоть кому-то из сотрудников о чем-то проговорился.

– Семнадцатого числа вечером кто у вас дежурил? – спросил Павел Игнатьевич стоявшего на выходе охранника.

– Семнадцатого? – переспросил тот. – В понедельник? Ну и я здесь был в ту смену.

– Вы случайно не помните, Юрий Поливанов, это мой сын, один выходил из прокуратуры или вместе с кем-то?

Охранник с извиняющимся видом покачал головой:

– Совершенно не помню. Такая мелочь редко запоминается. Вроде один. Но не поручусь. Если бы заранее знать…

– Вас, кстати, уже спрашивали об этом?

– Нет, вы первый.

Понятно, следствие не может заниматься сбором столь мелких подробностей. Там в первую очередь интересуются глобальными вещами. Может, он и сумеет им помочь, если попытается пройти по следам сына. Следователи в спешке могут пропустить какие-то детали. Те же, глядишь, помогут расставить все по своим местам. Такие случаи встречаются сплошь да рядом. Самому вице-мэру не с руки ходить, как филеру, по прокуратуре и спрашивать, кто последним видел Юрия, нужно попросить кого-то из здешних сотрудников. Кроме Селихова у Павла Игнатьевича тут есть одна знакомая – Кристина Лазаревская, помощник прокурора. Не хотелось к ней обращаться, да, видимо, придется.

Кристина была близкой приятельницей Юрия. Оба прекрасно знали расхожую истину, что на работе романов заводить не стоит, и, подобно тысячам других людей, этим постулатом пренебрегали. Хотя своих отношений они не афишировали, на многолюдных сборищах вместе не появлялись, встречались тайно, но в маленьком городке все тайное рано или поздно становится явным. Тем более что встречались молодые люди длительное время, во всяком случае больше года, и дело явно катилось к женитьбе. Правда, такому шагу противодействовали родственники с обеих сторон.

Кристина была единственной дочерью известного ростовского адвоката Максима Лазаревского. Преуспевающий отец обладал жестким и упорным характером, у него имелись свои соображения насчет будущего дочери, в соответствии с которыми он присмотрел для нее будущего супруга. Правда, сватовские замашки в наши дни выглядят старомодно, поэтому на его пути возникли чисто технические трудности, связанные с процедурой знакомства. Однако от своих желаний Максим Максимович не отказывался. Человек, которого он прочил себе в зятья, владел фирмой, занимавшейся экспортом цветных металлов. Дела у него шли блестяще, обороты росли. Адвокат не сомневался, что такой энергичный человек Кристиночке понравится. Да и она ему – против чар его эффектной дочки вряд ли кто мог устоять.

Кристине в октябре стукнуло тридцать. Это была статная, большеглазая брюнетка с прекрасной фигурой. Если бы не начавшая проявляться склонность к полноте, ее фигуру можно было бы назвать идеальной. Она всегда ходила в туфлях на шпильках и одевалась с изяществом и аккуратностью. Был случай, когда Кристине было нужно появиться во второй половине дня на каком-то торжественном мероприятии и выступить с речью. Так она, выгладив с утра юбку, за весь день ни разу не присела! Читала материалы, стоя возле стула.

Выдержанную, всегда приветливую и благожелательную на вид Лазаревскую сильно угнетало одно обстоятельство: череда абортов в молодости привела к тому, что она не могла иметь детей. Для ростовского медно-алюминиевого короля это не являлось препятствием для брака. У него было двое детей от предыдущей жены, которые еще школьниками до такой степени истрепали ему нервы, что он и не помышлял о новом потомстве.

Совсем иначе смотрели на бесплодие Кристины в клане Поливановых. У Юрия от первого брака не было детей. А родители, как ни крути, мечтали о внуках и продолжении рода. Поэтому перспектива брака Юрия и Кристины их привлекала мало.

Лазаревская знала, что родители Юрия не жалуют ее, относятся хоть и вежливо, но с прохладцей. Однако сейчас, когда ситуация разрешилась трагическим образом, на прежнюю конфронтацию можно закрыть глаза. На похоронах и на поминках Поливановы обращались с Кристиной как с членом своей семьи. Видели, что она тоже очень тяжело переживает смерть Юрия.

Она обрадовалась, когда Павел Игнатьевич позвонил ей. Вице-мэр попросил разузнать, с кем из сотрудников Юрий разговаривал перед уходом с работы. Кристина охотно взялась выполнить эту просьбу. Тут ведь речь идет не просто о помощи Юриным родителям, нужно помочь разыскать его убийц, то есть ее врагов.

В тот же день Кристина выяснила, что последним из работников прокуратуры с Юрой общался Костюшин, и попросила, чтобы тот позвонил Павлу Игнатьевичу.

– Я вышел из прокуратуры почти в одно время с Юрием, в самом начале седьмого. Он показал мне свою машину, предложил подвезти, – рассказывал Александр. – Я живу на Фундуклеевской, он говорит: «Мне, к сожалению, в другую сторону, на Ноготковское». Я и удивился – знаю, что его квартира в центре, и спросил, что он там забыл. Он говорит: «Звякнул мне сейчас один свидетель преступления. Ждет на улице». На том и расстались.

– Александр, вы постарайтесь вспомнить, что Юрий говорил дословно. Вы понимаете почему. Преступление подготовлено весьма искусно. Поэтому тут важна всякая малость.

– Следователи меня ни о чем не спрашивали.

– Если выяснится что-либо существенное, передам им. Я заинтересован в установлении истины не меньше следствия.

В конце концов Костюшин с большой долей вероятности припомнил, что первые слова Юрия звучали так: «Звякнул мне сейчас незнакомый мужик».

– Спасибо. Такое уточнение облегчит поиск. Многих свидетелей по разным делам он знал. Уже можно будет делать отсев, – сказал Павел Игнатьевич и спросил: – В прокуратуре регистрируются звонки по определителю номеров?

– Да. Я сам этим пользовался.

Среди многих заводов в Зеленодольске один из самых известных ЗТА – Завод телефонной аппаратуры. Благодаря этому здесь техническая оснащенность многих организаций была не хуже, чем в иных областных центрах. Когда звонки регистрировались, можно было узнать, кто с каких телефонов звонил. Павел Игнатьевич навел справки – чтобы получить распечатку номеров, необходимо было принести заявку. Получить такую бумагу вице-мэру не составило большого труда.

Съездить за распечаткой Поливанов попросил своего водителя. Когда тот вернулся, Павел Игнатьевич позвонил начальнику отдела связи, чтобы поблагодарить за оказанную любезность.

– Знал бы я раньше, сразу бы отксерил для вас второй экземпляр, – добродушно ответил тот.

– То есть следователь уже брал такой список.

– Конечно.

Интересно, проверил Позолотин список или нет. Если проверил, то Поливанову не придется делать лишнюю работу. Он собрался позвонить Позолотину, однако в последний момент передумал: вдруг следователь болезненно отнесется к его инициативе, решит, что вице-мэр ему не доверяет.

Павел Игнатьевич решил проверять список с конца – со звонков, случившихся ближе к уходу Юрия с работы. Самый последний был без десяти шесть, звонили с мобильного телефона с федеральным номером. Когда Поливанов установил, кому принадлежит телефон, то был озадачен – аппарат зарегистрирован в Ярославле.

Пуля для следователя

Подняться наверх