Читать книгу Вкус денег - Фридрих Незнанский - Страница 11

За время недолгого общения Скат успел кое-как изучить привычки родственника, потому терзал дверной звонок долго и настойчиво. Наконец замок щелкнул, и в дверях появился широко зевающий Игорь. Роберт сделал серьезное лицо и, решительно шагнув в квартиру, произнес скрипучим тенором:

– Киллера вызывали?

Заспанное, небритое лицо Игоря расплылось в широкой улыбке:

– Братишка! Слушай, а как у вас на загнивающем диком западе борются с похмельем?

Роберт похлопал его по небритой щеке и сокрушенно покачал головой:

– Не на жизнь, а на смерть.

– Ладно, милости прошу к нашему шалашу. Сейчас очеловечусь – кофе пить будем. – Игорь поковылял в душ, а Роберт принялся разглядывать «шалаш» брата.

Квартира была достаточно маленькая, по американским меркам: всего одна комната квадратов на тридцать. Вообще, у Роберта сложилось впечатление, что в России то ли строить не умеют, то ли это национальная идея такая, что жить надо в тесноте. Вон и у отца тоже жалкие четыре комнаты, если гости придут, и развернуться негде. В Нью-Йорке у них был домик, очень-очень скромный, по тамошним меркам. А все же два этажа и все такое.

Зато обстановка у Игоря была вполне уютная – много всякой травы: пальмы там, лианы, кактусы-фикусы, много мягкой мебели, а при ней низкие столики, в данный момент заставленные разнокалиберными бокалами и стаканами, свидетельствовавшими о бурной и продолжительной вчерашней попойке хозяина, видимо, в большой компании.

Роберт порылся в стопке компакт-дисков и, не найдя ничего для души, в ожидании завершения процесса очеловечивания уселся в классное пещерообразное кресло.

Игорь, приобретший после душа вполне цивилизованный вид, пулей влетел в комнату. Великолепные рыжие кудри, изумрудно-зеленые глаза, большие очки в золотой оправе, под рубашкой уже угадывается небольшое брюшко, и все это: и глаза, и очки, и даже брюшко – так и лучится навстречу Роберту. Смотреть – одно удовольствие.

Освободив один из столиков от грязной посуды путем перемещения ее на соседние, Игорь сервировал его с изяществом заправского официанта, но кофе снова оказался жидким и безвкусным. Не везло сегодня Роберту на кофе.

– Без кофеина? – поморщился он.

– Может, тебе еще и кокаину добавить?! Здоровье беречь надо! Кстати, о здоровье… – Он открыл бар и, изучив солидный набор бутылок, остановил свой выбор на коньяке «Багратион». Плеснул понемногу в большие рюмки: – За отца. Хороший он у нас мужик, понимающий. – Выпили. – Ты, кстати, из-за него и приехал? Надолго думаешь задержаться?

– Пока не найдем, – усмехнулся Роберт. – Ты о себе-то расскажи, чем занят, и вообще.

Игорь пожал плечами:

– Что рассказывать? У отца и тружусь, коммерческим директором.

– Ну и как?

– А как все у нас… – Игорь лениво махнул рукой. – В России все через задницу и бизнес также. Работаешь, работаешь… Короче, Гоголя читал? У России три беды – три «Д»: дураки, дороги, деньги.

– Разве Гоголь про деньги что-то говорил?

– Неужели читал?! – поразился Игорь. – Это потому он не говорил, что они у него были, а то бы обязательно сказал.

– А что, у нынешних ваших бизнесменов их нет?

– Есть, почему же. Только здесь наблюдается уже другая патология. И ее уже другой классик охарактеризовал как ССС – секс, садизм, снобизм, на эти вещи и уходят, даже не уходят, а утекают почти все их деньги. Но беседовать на эту тему можно долго и нудно. Давай-ка лучше скорректируем наши планы и, не забывая о священном сыновнем долге, постараемся тем не менее получить от жизни максимум удовольствия.

– Да, о планах, я тут решил нарушить твое отшельничество и собираюсь за несколько дней разрушить у твоих соседей все представления о твоей целомудренности и гетеросексуальности. Ты не против?

– Ну-ну, рискни здоровьем. Я вот тебя при случае со своей герл-френд познакомлю. Еще та штучка, и главное – любит, когда мои друзья бродят стадами. Ей, видите ли, меня одного для самовыражения недостаточно.

В дверь позвонили.

– Это уже она?! – разыграл панический ужас Роберт.

– Да еще с подругами. – Игорь поднялся с кресла и, кивнув в сторону бара, предложил: – Налей себе еще. Я скоро. – Он вышел в прихожую, а через минуту вернулся и, вынув из шкафа небольшой черный «дипломат», снова исчез в прихожей, плотно прикрыв за собой дверь: – Извини, это буквально две минуты.

Роберт нажал на кнопку лежавшего рядом пульта. По телевизору шли новости. Диктор с сосредоточенным лицом рассказывал о событиях дня:

– До выборов остался один день. Уже завтра станет ясно: ожидает ли нас второй тур или президент России будет избран в первом. На связи с нами председатель Центризбиркома Российской Федерации…

Роберт плеснул себе немного коньяка, сделал глоток и откинулся в кресле, наслаждаясь разливающимся по телу теплом. Он прикрыл глаза и вполуха слушал, что там еще такого плохого происходит в этой стране.

– В Чечне на сегодняшний день проголосовало уже шестьдесят процентов избирателей. Подробнее об этом в репортаже…

Внезапно из прихожей послышался грохот. Роберт нехотя поднялся и приоткрыл дверь. У выхода на корточках сидел щуплый человечек с большой коричневой родинкой на правой щеке и тщетно пытался справиться с застежками «дипломата», падение которого на пол и было, видимо, причиной шума. Руки незнакомца почему-то сильно дрожали, и лицо было покрыто испариной.

– Я уже иду. – Игорь легонько втолкнул Роберта обратно в комнату и поспешил на помощь незадачливому гостю.

Не девушки, разочарованно констатировал Роберт и, тут же напрочь забыв о странном визитере, плюхнулся в кресло, вдруг заинтересовавшись тем, что происходило на экране. А на экране в интерьере Большого театра перед кучкой журналистов переминался с ноги на ногу крепкий некрасивый практически лысый мужчина, явно не расположенный отвечать на многочисленные вопросы. На его круглом мясистом лице выражение гордости собственными достижениями время от времени сменялось выражением смертельной скуки. Безразличные узенькие глазки лениво блуждали по лицам репортеров. И за его плечом … доморощенная графоманка из самолета.

«Господи, она еще и знаменитость!» Роберт сделал погромче.

– …я лично проинспектировал сегодня части ГУВД Москвы и утверждаю, что завтра в городе никаких беспорядков не будет, – заявил лысый. – Выборы пройдут без эксцессов.

Видеоряд сменился. Теперь Она уже сидела за столом, уставленным микрофонами, а диктор говорил:

– Как заявила пресс-секретарь мэра Наталья Волгина…

Хлопнула входная дверь. Появился Игорь:

– Ну как? Проникся судьбоносностью момента? – Он приглушил звук. – Слушай, а давай в баньку сходим…

Роберт, поразмышляв пару секунд, родственница эта Наташа Волгина тому Константину Эдуардовичу или просто однофамилица, решил, что это, в сущности, не имеет значения, и рывком поднялся с кресла:

– Давай окунемся в русскую экзотику.

В Сандунах их встретил пухленький румяный коротышка:

– Батюшки, Игорь Дмитриевич пожаловали. – Лицо его светилось радостью и гостеприимством. – Давненько, давненько не захаживали.

– Дела, – отмахнулся Игорь.

– Не жалеете вы себя, не бережете. – Коротышка суетился вокруг них, помогая раздеваться, аккуратно раскладывая вещи по шкафчикам, подавая свежие полотенца с подобострастием, от которого, наверное, поташнивало даже самых заядлых любителей лести.

Роберт был в русской бане впервые, по крайней мере, в настоящей русской бане. Отец говорил, что те бани, которые русские эмигранты держали на Брайтон-бич, и не бани вовсе, а всего лишь их жалкое подобие. Но Роберт и туда-то никогда не ходил. А был бы повод сравнить, однако. И еще Игорь всю дорогу расхваливал дивный массаж, который якобы омолаживает лет не менее чем на десять, повышает потенцию и на корню истребляет еще не зародившиеся болезни. И настоятельно рекомендовал Роберту на собственной шкуре испытать искусство лучшего на всю Москву массажиста-виртуоза Михалыча. Роберт чувствовал себя совершенно нормально, на потенцию не жаловался и впадать в детство (а помолодей он на десять лет, ему было бы девять) не собирался, но профилактика, как говорится, мать порядка. Почему бы и не попробовать?

– Михалыч сегодня работает? – справился Игорь.

– Да где ж ему деться? Здесь он, наш чудотворец. – Толстяк просунул голову в дверь и заорал: – Михалыч, принимай дорогих гостей!

Массажист появился в дверях раздевалки. Он был невысокий, с крепким торсом и шикарной шевелюрой темно-каштанового, почти черного цвета. Левое плечо у него было на несколько сантиметров выше правого из-за отсутствия левой руки. А хитро прищуренные глаза, прятавшиеся под кустистыми бровями, улыбались, хотя лицо при этом оставалось бесстрастным и неподвижным.

– Знакомься, Михалыч, братишка мой американский – Роберт, – представил Игорь. – Последний из славного рода Ненашевых.

– Милости просим, – кивнул массажист.

А банщик продолжал путаться под ногами:

– Парок сегодня отменный, Игорь Дмитриевич, сейчас организуем все в лучшем виде. Останетесь довольны, всенепременно.

Игорь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и, поманив Роберта за собой, скрылся в клубах горячего пара.

Роберт по примеру Игоря долго хлестал себя душистым дубовым веником и даже, как ни странно, получал от этого садистского упражнения большое удовольствие, пока от жары и духоты не закружилась голова. Пошатываясь, он выбрался из парилки и тут же попал в надежные руки или, скорее, руку (она ведь была одна) массажиста. И тот, бережно уложив парня на кушетку, тут же занялся делом, причем рот его практически не закрывался:

– Весна в этом году выдалась холодная, грипп свирепствует, и банька – это первое дело от всякой хвори. – Михалыч легонько гладил Роберта по спине и плечам, втирая в кожу ароматное масло. – Молодежь-то нынче хлипкая пошла, дунешь на него, он и свалится. Мы вон в сорок первом под Москвой сутками в снегу лежали. И что? А ничего! Опрокинешь наркомовские сто грамм – и как огурчик, хоть бы кто захворал.

Массажист ловко разминал шею Роберта, сильными пальцами прощупывая каждый позвонок. Создавалось полное впечатление, что по затылку марширует стадо слонов на ходулях – Михалыч жал сильно, но точечно.

– Батюшка ваш здоров ли? Что-то не видно его давно.

– А что, раньше часто бывал?

– Раньше-то каждую субботу здесь. А теперь что-то не заходит. Весна же, не может быть, чтобы ему без надобности. Радикулит ведь у него. Бывало, скрутит его, бедолагу, только тут и спасался, и нога эта его сломанная тоже: как погода меняется, он ко мне: разомни, мол, Михалыч. Дела небось, да? А о здоровье и подумать некогда.

– Дела… – Роберт не стал пускаться в подробности.

Михалыч в разговоре был самодостаточен и нуждался скорее в слушателях, нежели в собеседниках. К тому же, когда он перебрался на спину, грудная клетка Роберта так сплющилась, что стало не до разговоров.

– Да, отец ваш в годах, а бывало, полчаса в парилке сидит, веником себя хлещет, да только покрякивает. Тут и молодые пять минут посидят, и деру. Конечно, никогда слова про сердце не сказал, а все-таки работать надо меньше…

Происходили странные вещи. Роберт перестал чувствовать затылок и вообще засомневался, что он у него есть. Потом пропало ощущение спины, теперь он терял руки, а Михалыч, откупорив новую бутылку масла, продолжал разыгрывать монодраму:

– А последний раз пришел, помню, расстроенный совсем, грустный какой-то. Уж, поди, месяц назад это было. Доконают, говорит, они меня совсем, а кто доконает, бог его поймет. А потом ничего, оттаял. Не дрейфь, говорит, Михалыч, мы еще повоюем. И еще что-то сказал, заковыристое такое, и не вспомнить сразу…

В дверь заглянул Игорь:

– Эй, водка киснет, из икры мальки вылупляются!

Роберт легко спрыгнул с кушетки и пошевелил плечами. Эффект был поразительный. Ощущение членов вернулось, и из всех пор неудержимо рвались легкость, сила и желание двигаться.

– Михалыч, размеры его благодарности не будут иметь границ. – Игорь сунул в карман массажиста невесть откуда взявшуюся двадцатидолларовую бумажку.

– Спасибо, это было гениально. – Роберт пожал огромную ладонь.

– Заходите еще. Милости просим. – Михалыч широко улыбнулся и, удержав Роберта, добавил: – Я слова эти вспомнил, что отец ваш тогда сказал. У них, говорит, нет пророка в своем отечестве, а как насчет Магомета? И засмеялся еще.