Читать книгу Свиданий не будет - Фридрих Незнанский - Страница 10

Вновь Гордеев тащился по Булавинску с чемоданом, правда, на этом, так сказать, переходе только с одним. Андреевы тоже жили в старой части города, и, как заметила Лида, шагать до ближайшей автобусной остановки было почти столько же, сколько до самого дома.

Действительно, вновь идя живописными переулками, они вышли на довольно широкую улицу, застроенную, судя по домам, в тридцатые — пятидесятые годы.

— Это наш проспект Независимости, — сказала Лида. — Замечательная трасса. До семнадцатого года называлась Александровским проспектом, потом — не очень долго — улицей товарища Троцкого, затем Красных Партизан, в тридцать девятом году переименовали в проспект Сталина…

— А потом?

— Потом она стала проспект Семилетки, после снятия Хрущева — проспектом Октябрьской Революции и вот теперь, уже несколько лет, — проспект Независимости.

— Ждете новых переименований?

— Я хотела бы одного, последнего. Пусть к нему возвратится первоначальное название. Император Александр Третий, в память о котором проспект назвали, был не самым плохим правителем в нашей истории. Во всяком случае, ему было бы трудно понять, почему это улица называется — «Независимости». От чего? От кого? Чьей независимости — России? Здорово!

— Наверное, мы теперь независимы от обязательств перед бывшими союзными республиками? — полушутливо предположил Гордеев.

— Независимы от своевременной выплаты зарплат и пенсий, от социальных гарантий, от охраны детства! — в сердцах воскликнула Лида. — Что же это с нами происходит, Юрий Петрович?! Коммунизм — мертвое поле, а здесь — пока болото!

— Лида Борисовна, могу только поделиться опытом. Я не предаюсь глобальным рассуждениям, я верю в судьбу и больше люблю размышлять не о времени, а о себе. Я попросту осуществляю защиту по уголовным делам, а иногда берусь и за дела гражданские!

— Да, пожалуй. Я тоже попробую найти себе дело. — Она остановилась и вздохнула уже привычно для Гордеева. — А это наш дом. Пришли наконец.

Семья Андреевых жила в кирпичной трехэтажке — такие строили после войны по всей стране в более или менее крупных городах для номенклатуры и провинциальной элиты.

— Знакомая архитектура, — сказал Гордеев.

— Эту квартиру родители выменяли у вдовы директора школы. И я потом в ней училась. Пятая спецшкола, английская, считалась у нас лучшей. Она и еще двадцать седьмая, математическая. Но я в цифрах не сильна, а то, может, пошла бы в экономисты, как мама.

Квартира опечатана не была. Взяв у Лиды ключи, господин адвокат собственноручно открыл оба замка. Оставив вещи в прихожей, они заглянули во все помещения, включая туалет и кладовую. Трехкомнатная квартира, в которой жила Лида с родителями, несмотря на отсутствие хозяев, удивляла порядком.

— Значит, обыска не было, — решил Гордеев.

— А он должен был быть? — с испугом спросила Лида.

— Вполне. По делам о взятках, как правило, у обвиняемых производят обыск.

Много книг в шкафах до потолка, пианино, музыкальный центр и новейший телевизор «Филипс» с огромным экраном — гостиная. В комнате Лиды все было как при ее отъезде из Булавинска зимой, после каникул. Видно, что здесь вытирали пыль с мебели и вещей, чистили палас на полу. Хотя цветы на окне уже давно не поливали — очевидно, с той поры, как был арестован Борис Алексеевич.

Лида заглянула в холодильник. Он работал, там было довольно много продуктов, несколько банок пива «Jever».

— Папино любимое, — сказала Лида.

— Хорошее пиво, — одобрил выбор коллеги Юрий Петрович и зябко передернул плечами, вспомнив, как однажды, в годы работы в прокуратуре в бригаде Турецкого, должен был отведать обед в следственном изоляторе. — Надеюсь, до его возвращения оно не успеет испортиться.

— Давайте, я что-нибудь приготовлю поесть, — предложила Лида, заглядывая в морозильник. — Курица… можно разморозить в микроволновке. Или гавайскую смесь пожарить.

— Лида, мы же договорились! Неужели в Булавинске умеют только сажать невиновных, а накормить усталых путников не могут? Давайте так: обедаем у новых рестораторов, а ужинаем у вас — согласны?

— Но ведь в ресторане дорого!

Как уже понял Гордеев, Лида была дочкой в семье с достатком. Но он не почувствовал, что она любит разгуляться, а теперь и вовсе, когда отец попал в беду, примеривалась к каждой трате.

— А мы не пойдем в ресторан. Пойдем куда-нибудь в кафе на свежем воздухе, у реки.

— Ну хорошо. Только я вам пока все же сделаю бутерброд — для аппетита.

— Лучше минеральной воды.

— И минеральной воды. Проходите в гостиную.

Сев на диван, господин адвокат взял коробочку дистанционного управления, щелкнул кнопкой.

Телевизор включился на видеоканале, но, поскольку видеомагнитофон включен не был, на экране ничего, кроме тускло-пестрого мелькающего снега, не появилось.

«Серая зона», — вновь вспомнилось Гордееву.

Он переключился на российский канал, где шел какой-то сериал с семейным, как видно, сюжетом. Вошла Лида, вкатив в гостиную столик с тарелками со шпротами, лежащими на галетах, и с маслинами в вазочке. Стояла и бутылка минеральной.

— Вот, — сказала Лида. — Предложила закусить, а хлеба-то нет. Тот, что папа оставил, — заплесневел, хорошо, хоть галеты нашлись.

— Ничего, — взялся за минералку Гордеев. — Главное — вода!

— Я вас сейчас угощу чем-то поинтереснее. — Лида открыла бар. — Папа с мамой нередко перед обедом пили горький ликер, ну, его еще называют желудочным, но это звучит как-то не очень…

Она вытащила две крохотные бутылочки:

— А ликер вкусный.

Полезла в горку за стопками. Они стояли по переднему краю деревянной полки, но, когда Лида взялась за одну, она отклеилась со щелчком, будто ее поставили невымытой, и донышко, влажное от капель, прилипло к поверхности.

— Странно! — сказала Лида.

— Погодите! — воскликнул Гордеев. — Не двигайтесь!

Она недоуменно посмотрела на него, но замерла, держа рюмку в руке.

Гордеев огляделся по сторонам, подошел к бару и вытащил оттуда пачку бумажных салфеток.

Поднес одну Лиде:

— Очень аккуратно. Кладите сюда стопку.

Лида положила хрустальную стопку в развернутую господином адвокатом салфетку.

— Что «странно», Лида? — спросил Гордеев, глядя на стопки, остающиеся в ряду.

— Странно, что ее поставили в горку, не помыв. Для мамы это было просто невозможно, это чистюля из чистюль, но и папа никогда так не поступал.

Гордеев сквозь салфетку начал касаться стопок. Та, рядом с которой стояла прилипшая, тоже снялась со своего места со щелчком. Все остальные были чисты.

— Очень неплохо, — сказал Гордеев. — Лида, у вас есть какой-нибудь чистый пакетик?

Лида сходила и принесла пакет с колготками.

— Новые, — усмехнулась она и вытащила содержимое. — Пожалуйста.

Гордеев, отдельно завернув каждую стопку, положил их в пакет.

— Возможно, что какая-то ерунда, случайность. Однако из этих стопок пили что-то сладкое, но крепкое. Может быть, и ваш биттер ликер. У вас были большие запасы?

Лида, а он следом заглянули в бар.

— Вот, стоят коробочки. Все вроде на месте. По четыре штучки в каждой. Сколько их было, я, конечно, не знаю. Но в мусорном ведре ничего нет. Пусто. Это тоже папа с мамой: у нас мусор не задерживался. Борьба с тараканами должна быть беспощадной.

— Бутылки тоже все не распечатаны, — отметил Гордеев. — Да здесь, кроме этих микромерзавчиков, никаких ликеров больше и нет.

— В холодильнике початая бутылка водки, тоже не подходит.

— Ну хорошо. Давайте попробуем ваш желудочный ликер.

Они выпили нечто, сильно отдающее анисом.

— То, что стоит у вас в холодильнике, мне нравится больше, — сказал Юрий Петрович, закусывая маслиной.

— Хотите?

— Ни за что! — Гордеев вновь взялся за стакан с минералкой. — Да, в жизни бывает всякое, и, возможно, ваш отец встречался здесь с кем-то по делу, в котором участвовал… Ну, выпили немного, а потом вдруг кто-то позвонил, ваш отец заторопился, поставил эти стаканчики на место, а потом забыл помыть — или уже не смог…

— Но об этом мы можем спросить у него!

— Обязательно.

Телевизор продолжал работать, семейные страсти на экране кипели.

— Ого! — вдруг воскликнула Лида. — Все же здесь кто-то был!

— Та-ак, — протянул Юрий Петрович вопрошающе.

— А вот смотрите, — она показала на две полки с видеокассетами над нишей в шкафу, где стоял телевизор. — Мы, Андреевы, все немного педанты. Зануды. Порядок — залог успеха. Каждой вещи — свое место. Вот и кассеты… Видите?

Все кассеты были в футлярах, имитирующих книжные обложки.

— Папа у нас главный видеоман, но записи у него специфические. Во-первых, это аналитические передачи, во-вторых, театральные. И конечно, он записывал для меня все интересное по истории. Но вот видите, как сейчас стоят эти кассеты. Всего их на полке тридцать, из них десять в футлярах малинового цвета, а двадцать — в футлярах под кожу. Папа всегда ставил так: на краях по три малиновых футляра и в центре — четыре. Порядок жесткий, раз и навсегда: ни я, ни мама его не нарушали. Считайте его маленькой причудой главы семьи. А сейчас…

Малиновые футляры были разделены на две части: по пять.

— А мог ли ваш папа переставить их по-новому?

— Едва ли, — твердо сказала Лида. — Во всех этих футлярах — записи довольно давнего времени, а в малиновых — фильмы. По центру — четыре кассеты с фильмами Феллини, это любимый папин режиссер. Самый любимый. Центровой, как говорится. И эти четыре кассеты никак не могли оказаться сбоку, да еще разделенными по две. Не папина рука так ставила!

— Погодите-погодите, — задумался Гордеев. — Когда я вошел и включил телевизор, он оказался на видеоканале. Так… Могу представить и такую картину: сюда приходят двое, роются в кассетах, что-то ищут, просматривают их, коротая время, потягивают что-то, принесенное с собой из стопок, затем, несколько утомленные видеомарафоном, уходят, забыв переключить телевизор, вымыть как следует рюмки… Похоже?

— Похоже. Но что в наших кассетах могло заинтересовать этих пришельцев?

— Если бы знать! Видите, нам есть что обсудить с Борисом Алексеевичем! Кстати, Лида, напомните, как зовут этого молодого человека, который сообщил вам об аресте папы?

— Володя Иноземцев. Он мой школьный приятель.

— А с ним можно связаться?

— Конечно. Я могу позвонить хоть сейчас.

— Да, позвоните, пожалуй. Сегодня пятница, возможно, он куда-нибудь уедет на выходные. А нам времени до понедельника терять нельзя.

Лида взялась за телефон.