Читать книгу Носители - Фёдор Болдырев - Страница 3

Действия пятидесятилетней давности

Из дневника Александра Байта:

Запись 1:

Холодный бетон рвал кожу на моих руках, но я не оставлял попыток. Я убирал обломки один за другим в поисках жены. Где-то здесь, прямо передо мной, под этим завалом лежала она. Вокруг царили хаос и тьма. Наш дом был разрушен ударной волной от чего-то очень мощного и опасного. Моя любимая Роза была погребена под грудой бетона, и осознание этого поселило во мне ужас и отчаяние. Единственное, что смогло отвлечь меня – крик ребенка. Обернувшись, я взглянул на своего трехлетнего сына, который заливался слезами и звал меня. В его глазах были боль и разочарование. Еще вчера этот мальчишка улыбался, когда принес из детского сада свою поделку, и мать целовала его. Сегодня же он лишился всего. Нет больше поделки, нет детского сада, и мамы тоже больше нет.

– Мне холодно, – сказал он.

Айзек дрожал и шевелил посиневшими губами, словно что-то шепча про себя. Розу не вернуть. Я понимал все, хотя и не желал это принимать. Слезы подступили к горлу, но ради ребенка я должен был собраться и думать, что делать дальше. Должен был, но сделать это казалось практически невозможным. В голову не лезло ничего, и я чувствовал себя беспомощным ребенком. Я отошел от груды бетона, под которым где-то глубоко, вне моей досягаемости, лежало тело моей бедной Розы, и лишь бросил туда последний недолгий взгляд.

– Все будет хорошо, – говорил я сыну и самому себе.

На полу под обломками шкафа валялась моя куртка и какое-то полотенце, испещренное щепками и кусками бетона. Я встряхнул полотенце и обмотал им сына. Айзек вцепился в него и глядел на меня красными глазами, блестевшими от слез под светом огня и звезд. Поверх полотенца я набросил на сына свою куртку. Я долго искал еще хоть что-нибудь, но безуспешно. Мы вышли на заснеженную улицу, где посреди дороги лежал уличный фонарь, так же кругом были повалены деревья и все столбы. Мы жили на холме, поэтому было удобно наблюдать за тем, что происходит где-то в центре. Сейчас я смотрел прямо в глаза огромному, словно живому, пламени, вокруг которого собрался, наверное, весь город. Взяв сына на руки, я направился туда. Как вскоре оказалось, пламя создал обломок метеорита. Судя по всему, этот был не самым большим. Значит где-то там, далеко, упал и более крупный, который повлек за собой большие потери.

Запись 35 (1 часть):

Прошло одиннадцать лет… Эти годы были невероятно трудными. Все старались для того, чтобы возродить жизнь, которая вновь переполняла людей, и дети росли в счастье, хоть их родителям и приходилось для этого начинать все с нуля своими силами. Мне помогал мой давнишний друг, Леонардо Колтонс, и его семья. Вместе переживать трудности куда проще, чем в одиночку. В течение одиннадцати лет я вел дневник и записывал туда все, что происходит вокруг. Меня зовут Александр Байт, и я один из тех, кто старается исправить все беды, что натворил проклятый метеорит. Мой сын иногда ведет себя странно и ему кажется, что с ним что-то не так. Именно об одном из подобных случаев я и сделал свою последнюю запись в дневнике…

Настоящее время

Айден:

Первые утренние лучи солнца, пробивавшиеся через занавешенное окно, ласково касались кожи на моем лице, вновь увлекая меня и мои мысли в сон. Помешало этому случиться зверское пушистое существо – соседский кот по кличке Крик, который живет у меня по их просьбе уже несколько недель. Открыв глаза, я постарался сфокусироваться на фотографии, которая висела на стене напротив – на фотографии моей умершей мамы. Зрение еще не адаптировалось к началу нового дня, поэтому я смог различить лишь черное пятно, разлегшееся у меня на кровати. Я смахнул кота на пол и лениво побрел в ванную.

Отражение в зеркале совершенно не радовало меня по утрам. Я разглядел светловолосого юношу с наполовину закрытыми карими глазами. У него загорелая кожа, узкий прямой нос, выпирающие скулы и четкий скругленный подбородок. Тонкая полоска губ выглядела полнее, чем обычно. На верхней губе ссадина, поверх которой засохла кровь. Из-за недостатка сна под глазами залегли несильно заметные тени. Несколько недель назад этому парню в отражении исполнилось восемнадцать.

Прохлада проточной воды, которая обволокла мое лицо, едва привела меня в чувства. Прозрачная бесцветная жидкость, слегка окрашенная в голубой, била из крана с невероятной силой. Вчерашний спарринг на курсах дружинников оставил следы – засранец Райан разбил мне губу! Аккуратно коснувшись ее пальцем, я тут же сморщился, будто съел целый лимон разом. Выглядит не так ужасно, как чувствуется…

Отчего-то я уставился в зеркало, но не наблюдал за своим отражением. Я словно смотрел сквозь него. Я почувствовал, как губы искривились в неровной улыбке. Вдруг, мой разум переполнили фантазии о возможной альтернативной жизни… Жизни, в которой я бы жил с родителями. Передо мной всплывали разные картинки, представляющие события прошлого… Вместо приемных родителей со мной в парке гуляют родные. Мы живем на главной улице Торна в большой уютной квартире и вот, вместо моего друга, с которым я прожил всю жизнь, передо мной сидит мой отец и помогает мне с рисунком для школы. А там, в конце улицы, где продают яблоки в карамели, идет моя мама и несет пакеты, наполненные свежими продуктами. Мы с отцом идем встречать ее, чтобы помочь донести все это… Мы улыбаемся и… Мы счастливы.

Кошачий крик, а вовсе не мяуканье, вернул меня на землю, и я постарался выбросить все это из головы. Солнечный свет немного согрел холодный бежевый кафельный пол на кухне, где не произошло ничего невероятного – никто не вломился в мой дом на рассвете и не приготовил мне завтрак. Пришлось достать из холодильника ледяное молоко и выпить стакан, закусывая моим любимым овсяным печеньем. Завтрак ужасный и совсем не питательный, но, если начать что-то готовить, я не успею на курсы. Всегда завидовал людям, которые могут легко засыпать по вечерам и просыпаться бодрыми и свежими. Дожевывая последнее печенье, я потянулся в шкафчик за кормом, чтобы насыпать его в миску коту, ведь тот, казалось, уже был готов съесть меня.

В свободное от занятий в школе время на выходных большинство парней города ходят на курсы дружинников. Мы живем в маленьком городке на самой окраине Волонии, на границе с Терпией, поэтому обязаны быть готовы, как к защите порядка внутри государства, так и за его пределами. Также на выходных каждый школьник обязан помогать государству. В городской администрации есть отдел, занимающийся распределением учащихся на места работы. На выходных подростки обязаны трудиться на доставшемся им месте на благо общества в течение двух часов. Это пункт одного из важнейших разделов «международного кодекса новой эпохи». Я редко задумываюсь о том, что каких-то пятьдесят лет назад произошла ужасная катастрофа планетарного масштаба. Сейчас я скорее думаю о том, что я закончил школу, и осталось подождать всего пару недель до официального окончания этой части моей жизни.

Сборы были недолгими: я уложил в сумку телефон, полотенце и бутылку с водой. Уже через пару минут я открыл тяжелую входную дверь и вышел на улицу, где меня поприветствовал встречный холодный весенний ветер, провожая до самого городского центра. Когда я подошел к зданию спортивного комплекса, вокруг было много людей и на молодой зеленой траве поблескивали капли росы. Местами голые, словно вовсе безжизненные, деревья покачивались и в совокупности с серым небом усиливали мою тягу ко сну. Лишь некоторые деревья и кустарники начали покрываться молодыми светло-зелеными листьями, напоминая, что уже середина весны и с каждым днем будет становиться теплее. Не люблю переходные времена года. Люблю зиму, ведь здесь она всегда снежная, белая и, я бы даже сказал, волшебная. Лето же я люблю за время отдыха от учебы и других обязательных занятий. Каждое лето мы развлекались, гуляли, ездили в мини-путешествия, ходили в походы и многое другое. Несмотря на то, что я рос без родителей, мое детство было довольно-таки счастливым и полным приятных воспоминаний и моментов, которые хочется повторить и в большинстве таких моментов со мной был Райан.

– Эй! – тяжелая ладонь моего лучшего друга, приземлившаяся на мое плечо, окончательно меня разбудила.

– Черт! – выкрикнул я, испугавшись грубого приветствия и неожиданного появления Райана.

– И тебе доброе утро, – я едва различал речь из-за булки, которая полностью заняла пространство у него во рту.

– Дожуй сначала. Нельзя так подкрадываться! Ты в курсе, что мы опаздываем? – я быстро отошел от испуга и уже говорил спокойно.

– Угу, – равнодушно промямлил Райан.

– Ты досмотрел вчера этот фильм? – я обратился к нему, когда потянул за ручку входной двери.

– Нет, вырубился на моменте, когда тот рыжий убегал от собак, – парень улыбнулся и первым вошел внутрь.

– Я вырубился еще раньше. Посмотрел только самое начало, – усмехнулся я.

Райан был совсем немного ниже меня ростом, его темно-русые кудрявые волосы были взъерошены так, будто он сломал о них несколько расчесок год назад и решил вовсе не расчесываться. Зеленые глаза отражали яркий свет от огромных люстр в тренировочном зале. Его полные губы были обветрены, а под правым глазом у него была маленькая родинка.

Я оторвал взгляд от физиономии лучшего друга и перевел его на парней, столпившихся у противоположной стены тренировочного зала. Тренер Вэйн что-то объяснял всем дружинникам, и мы с Райаном поторопились, чтобы ничего не пропустить.

– Поэтому мы должны отправить вас туда сегодня же. Зайдете домой, соберетесь и все на пропускной пункт для оформления бумаг. Потом все сразу выезжаете. Надеюсь, я всем все ясно доложил, – донесся до меня мерзкий голос Вэйна.

Все вокруг были словно в замешательстве и нервно водили взглядом то в одну сторону, то в другую. Тренер сжимал что-то в кулаке и внимательно разглядывал всех, собравшихся в зале.

– Мы куда-то едем? – спросил Райан, но Вэйн, удостоив его лишь надменной высокомерной рожей, последовал на выход, не сказав ни слова.

– Отлично, – лениво произнес я.

– Парни, что происходит? – Райан прокричал это так, чтобы все обратили внимание.

Не знаю, почему мы с ним дружим с пеленок. Он любит быть в центре внимания и, в отличие от меня, чересчур общителен. Я рос без родителей и меня буквально воспитали родители Райана. Мы росли вместе, поэтому я знаю практически все о нем, а он знает обо мне.

– Какая-то заваруха с военной подготовкой, – отозвался, наконец, один из наших однокурсников.

– Проверка… Это проверка. Она и до нас дошла, – прозвучал голос еще одного.

– Проверка, вроде есть ли среди нас зараженный ксолином? Да нигде нет его, – усмехнулся Райан.

– Я так понял, эта проверка с выездом, – я сказал утвердительно, но старался сказать это так, чтобы мои догадки подтвердили.

– Да. Что-то вроде испытания физическими нагрузками, – ответил один из парней.

Мы с Райаном переглянулись, и я увидел в его глазах искорки безумства. У него часто такое случается: как только происходит что-то, что кажется ему интересным, он загорается, как рождественская елка. Он всегда любил состязания, испытания и тому подобную чепуху. Я же хожу на курсы только потому, что обязан и хочу быть готовым к защите – себя и тех, кто мне дорог. Кроме того, на этих курсах я не один и мне не приходится говорить с котом в надежде на то, что тот поймет меня или, что еще хуже, ответит мне. Пока до этого не дошло. Это радует.

– Почему, они просто не могут проверить всех этим своим индикатором? – спросил я.

– На всех, наверное, не хватит, и они решили исключить тех, кто точно не может быть носителем, – предположил один из ребят.

– Да, в этом есть логика, – согласился мой друг, а я молча кивнул.

– Идем собираться? – я обратился к Райану.

– Так непривычно, что ты живешь отдельно, – ответил он, открывая дверь на улицу.

– Да, мне тоже, – честно признался я, – дома так пусто.

Сколько себя помню, я жил в доме Райана, а сейчас получил от государства собственный дом, небольшой, но свой. Теперь я живу один, и мне действительно одиноко и скучно там. Не привык к такой жизни. К счастью, мой новый дом был совсем недалеко от прежнего, поэтому я часто проведывал Райана и его родителей, миссис и мистера Колтонс.

– Ты слышал, вчера опять эта ненормальная в маске что-то делала у западных ворот, но ее снова не поймали? – начал разговор Райан.

Мы шли вдоль однотипных домов нашего городишки, в окнах которых все еще горел свет, так как солнце еще не полностью встало. Одни собирались на работу, другие уже работали, третьи просто сидели дома и чем-то занималась. В каждом таком окошке живет история. Одни истории живут громко и находятся у всех на виду, а другие тихонько существуют, не привлекая никого. Участники таких тихих историй любят это и наслаждаются каждой минутой пребывания в своем уютном маленьком мире, не выходя из зоны комфорта. Одни скажут: «зачем жить так скучно?» другие с ними не согласятся, ответив «а зачем рисковать и выходить за пределы своей истории?». Я не уверен, чью сторону принял бы. С одной стороны хорошо жить своей маленькой историей и наслаждаться счастливыми теплыми моментами, с другой же это ужасно скучно – хочется увидеть весь мир и связать свою историю с другими.

В последнее время часто слышно о некой девушке, которая совершает попытки преступлений, но не нарушает законов. Она действует на грани допустимого и привлекает таким образом к себе внимание дружинников всего города. Мы живем в пограничном городе и смуты внутри него здесь совершенно никому не нужны. Для таких выкрутасов у нее должны быть действительно веские причины или нездоровая голова.

– Да, слышал.

– Чего она хочет добиться своими странными выходками?

– Понятия не имею, но, видимо, у нее есть какая-то цель.

– Ладно, ну ее, – сказал Райан, – встретимся здесь через час.

– Угу, – пробубнил я.

– Привет Крику, – донесся до меня голос, удаляющегося парня, когда я подошел к своему маленькому дому, который со стороны казался каким-то пустым и нетронутым.

Открыв входную дверь, я немного подождал прежде, чем войти внутрь. Дома было тихо и темно. Лишь в кухню пробился багровый солнечный свет, где на полу разлегся Крик, приобняв игрушечную мышь. Хорошо, что его хозяева, мои соседи, оставили ему игрушки, иначе он подрал бы мне всю мебель. По ушам бил звук капающей из крана в ванной воды. Раздраженный этим, я зашел в ванную и закрыл кран, приложив немало усилий к ржавому барашку – в доме давно пора сделать ремонт.

Я поплелся в свою спальню, чтобы начать собирать вещи. В комнате стоял легкий неприятный запах – все еще пахло вчерашней пиццей. Надеюсь, никуда не завалился кусочек, что может вонять еще целый год. Из дубового большого шкафа с одним зеркалом на внутренней стороне дверцы, я достал свою сумку и начал копаться в вещах. Я забросил в сумку пару сменного белья и носков, кофту, теплые джинсы и перчатки. Почему-то я подумал, что мне пригодится полотенце и бросил и его тоже. В сумке осталось место для средств гигиены, которое я очень скоро заполнил.

Уложив сумку на кресло, поодаль стоящее от шкафа, я лег на кровать, мечтая остаться здесь еще на пару часов, но, к сожалению, я ограничен во времени. Я еще несколько минут смотрел на фотографию моей мамы, порой переводя взгляд на часы. Воздух в комнате был ужасно спертый, солнце немного поднялось, из окна пробивался луч света, в котором можно было разглядеть пыль, кружащуюся, словно в танце по комнате. Крик пришел ко мне на кровать и улегся рядом.

Через пару минут я встал и пошел на кухню, чтобы перекусить в дорогу. Вскоре на столе стоял стакан сока, тосты с яичницей и кекс. Я уплетал тосты и решил вытянуть ноги под столом. Кончиками пальцев ног я нащупал что-то мягкое и теплое. Заглянув под стол, я обнаружил, что Крик лежал прямо там, в обнимку с игрушкой точно так, как лежал полчаса назад, когда я только пришел.

«Какого черта? Он ведь лежал на кровати…» – мысли давили на меня, но я все-таки решил, что слишком сильно акцентирую на этом внимание. Допив последний глоток сока, я помчался в ванную, чтобы прополоскать рот. Так незаметно пролетел час, и я уже закрывал на ключ дверь. Я услышал громкое мяуканье кота. Я взглянул в кухонное окно и увидел, что Крик все еще спит.

Прокручивая в голове эти странные явления (хм… галлюцинации?), связанные с невероятным перемещением кота в пространстве, я подошел к перекрестку, где мы обычно встречаемся с моим лучшим другом. Пару минут постояв на месте, я увидел Райана, который быстро шел по направлению ко мне.

– Пойдем? – раздался его голос.

– Да, идем, – я постарался выдавить из себя улыбку, хоть и был одурманен потоком мыслей о моих странных видениях.

Пропускной пункт был на другом конце городка, поэтому мы решили сесть на электробус. До остановки мы шли буквально пару минут, поэтому не успели даже ни о чем поговорить.

– Смотри, едет, – выкрикнул Райан, схватил меня за руку и потащил за собой.

Мы немного опоздали и бежали, догоняя электробус. Огромные стеклянные стенки его отражали свет, а металлический, выкрашенный в синий цвет, задник был матовым, поэтому на нем не было ни одного блика. Ускорившись, мы настигли его и запрыгнули на прицеп сзади. Мы часто так делали в детстве, когда опаздывали, хотя нам неоднократно говорили, как это опасно. С детства электробусы изменились, и прицеп сзади стал гораздо крупнее и прочнее, что стало причиной снижения риска несчастных случаев. Вспомнив этот ностальгический момент из прошлого, я искренне закатился в смехе. Райан отдышался буквально пару секунд, а потом подхватил мой смех, порождая свой заразительный громкий хохот.

– Приехали, – сказал Райан, театрально взмахнув в воздухе рукой, когда мы доехали до остановки.

Я спрыгнул с прицепа, а он следом за мной. Впереди уже виднелись военные машины и парни, собирающиеся в группки. Мы подошли к пропускному пункту и заняли свою очередь в кабинет для обработки личных данных.

– А что, если кто-нибудь из нас реально носитель ксолина? – раздался чей-то голос.

Я для себя отметил, что нескольких человек среди нас не было. Это, скорее всего, потому, что они заражены стамином, следовательно, не могут быть заражены вторым вирусом. Как известно, эти два вируса являются конфликтными по отношению друг к другу.

– Ты знаешь, что наше правительство более радикальное, чем в Терпии. Говорят, что носители ксолина психически неуравновешенные и, что их нужно убивать, – сказал Райан.

– Никогда не пойму, почему никто не хочет решать проблемы?! Все только стараются от них избавиться любыми способами, – возмутился я.

– Если какой-нибудь чокнутый захочет поубивать нас всех, я соглашусь на такие меры, – сказал Райан.

– Убить. Просто убить невинного человека, который даже не представляет, что болен. Это не меры – это безрассудство, – возразил я.

– Может, это та девка, которая носится по городу в маске? – предположил один из парней, пожевывая сухую травинку.

– Предполагают, что последним и единственным зараженным ксолином Волонии, является парень, – ответил Райан (да, я тоже об этом слышал).

Я старался не участвовать в дальнейшем споре, но наблюдал за остальными. Некоторые были негативно настроены в отношении зараженного ксолином, другие защищали его, третьи сохраняли нейтралитет: ничего необычного.

– Айден Байт и Райан Колтонс, – прозвучал голос военной женщины.

Услышав наши с Райаном имена, я потянул его за собой внутрь помещения, прекращая дебаты с остальными. Нас назвали одновременно из-за того, что мы всегда вместе записываемся в списки. В здании было мало места и серые стены давили на меня со всех сторон. Терпеть не могу эту военную сдержанность. Усевшись за стол, мы начали заполнять анкеты на согласие обработки наших личных данных.

– Подписывая эти анкеты, вы соглашаетесь с условиями приказа о ликвидации зараженного ксолином. То есть, обнаружив у себя симптомы, вы обязаны сообщить о них, – сказала женщина.

– То есть, мы обязаны попросить убить себя, – съязвил я.

– Если того требует государство, ради всеобщей безопасности, то так, – ответила женщина без капли сомнения в голосе.

Я пренебрежительно черкнул в графе подписи свою фирменную закорючку и дождался Райана. Когда он закончил, женщина забрала у нас документы и попросила следовать за ней. Мы вышли на северной границе города и встали вместе с остальными, дожидаться всех.

– Вы на грузовике 27, – сказала женщина.

Райан аккуратно взял меня за плечо и подтянул ближе к себе, направляя в сторону грузовиков. Он меня всегда понимал и знает, что меня лучше вовремя заткнуть. Я один из тех немногих, кто может противостоять старшим по возрасту, рангу или званию. Всегда ненавидел, когда мне приходилось делать что-либо, с чем я не согласен.

Солнце поднялось выше и спряталось за плотной пеленой, сотканной из множества дождевых облаков. Грозные тучи, нависшие над нами, предвещали дождь, а поднявшийся ветер начало грозы. Люблю дождь. Но люблю его только тогда, когда мне самому тепло и уютно. Например, когда смотрю на него из окна дома. А сейчас отнюдь не уютная атмосфера вокруг. Кроме сильного ветра и намечающейся грозы, настроение угнетали люди, в чьих глазах читались обеспокоенность, раздражение, а иногда даже злоба и страх.

Как раз в тот момент, когда начался сильный проливной дождь, последний человек вышел из пропускного пункта. Офицер закричал на всю площадку, чтобы мы садились в грузовики. Никто не стал долго ждать и, добежав до грузовика, мы с Райаном залезли внутрь, сев друг напротив друга. Стекла в грузовике тут же запотели. Водитель включил свет внутри машины и завел ее. Некоторые ребята сидели и как-то нервно ворочались, то поправляя что-то, то ища какие-то, наверняка, важные вещи у себя в сумках. Некоторые просто спокойно сидели, сосредоточившись на чем-то. Я был из числа последних – спокойно глядел в окно, а затем перевел взгляд на Райана. Ну, вот: в его глазах опять эти искорки, будто он хотел потереть ладоши и закричать «началось!».

Из дневника Александра Байта:

Запись 35 (2 часть):

Что же особенного в этой последней записи? Я не знаю. Просто, скорее всего, мне не представится возможным больше писать. Каждый человек оставляет за собой наследие. Наследием моего поколения станет новый мир, который нам предстоит построить заново. Наши внуки будут знать о том, что даже огромное бедствие не было способно заставить нас сдаться.

Зимой 2017 года произошла трагедия для всей планеты. Метеорит невиданных размеров прошел через атмосферу и поразил самый центр Тихого океана. Все разработки ученых, направленные на предотвращение падение таких крупных космических объектов на Землю оказались бесполезны. Огромный поток воды затопил западную часть Америки, южную часть Африки, восток Азии и практически всю Австралию, а также незначительную часть востока Америки. Выжило около тридцати процентов населения Земли.

После катастрофы прошло одиннадцать лет. От Америки и Австралии остались лишь бедные маленькие островные государства. Экономической и Политической базой для всего мира стала Евразия, поделившаяся на два соперничающих крупнейших государства – Терпию на западе и Волонию на востоке, занимающих все пространство материка. Решение разделить материк на две части было принято на международном саммите, на котором присутствовали лидеры государств со всего мира. В Северной Африке практически не осталось населения – остатки его составляют маленькие бедные племена, отстраненные от всего мира.

Помимо всех последствий катастрофы, люди обнаружили два вируса, лечение которых по исследованиям ученых просто невозможно. Первый вирус свободно распространяется, передаваясь от одного человека к другому через кровь и по наследству практически со стопроцентной вероятностью. Второй же вирус заразил единицы. Этот вирус передается одним путем – лишь генетически и вероятность передачи его не так высока, как в случае с первым вирусом. Оба оказывают воздействие на организм, последствия которого остаются с человеком на всю жизнь.

Первый вирус – стамин, значительно улучшает жизнедеятельность организма человека, давая зараженным новые физические возможности. Зараженные первым вирусом имеют крепкий иммунитет, они более ловкие, имеют хорошее зрение, прочные кости, крепкие мышцы, однако под действием экстремальных факторов организм может дать слабину: возможны появления нервозности, усиленного аппетита и жажды, а также ослабление иммунитета к болезням. Второй вирус – ксолин, практически не изучен и о нем знают крайне мало: зараженные ощущают мир иначе и что-то позволяет им делать вещи, на которые не способны другие, но психическая устойчивость зараженных значительно снижается. Часто говорится о том, что носители второго вируса были участниками странных событий. По некоторым сведениям, носителей ксолина принимали за психически больных и отправляли на лечение из-за того, что те видели духов умерших или говорили о том, как их душа покидала тело. Более подробных сведений обществу никто не предоставлял.

В демократическом государстве Терпия население чувствует себя очень комфортно, будучи защищенным на границах отрядами пограничных войск. Внутренние конфликты регулируются, как и в Волонии, воинами-дружинниками. На территории Терпии расположены крупнейшие заводы, фабрики, а также хорошо развито сельское хозяйство и туризм. Чаще всего именно из Волонии туда приезжают туристы, а не наоборот.

Волония являет собой более упорядоченное в плане дисциплины государство с процветающей военной системой. Помимо дружинников и пограничников в Волонии имеются воины запаса. Волония является важнейшим центром энергетики для всего мира.

Существует международный кодекс новой эпохи, в котором изложены важнейшие законы, права и обязанности людей. Согласно кодексу во всем мире запрещено использование огнестрельного, атомного и ядерного оружия. Военная система новой эпохи характеризуется наличием в ней типов оружия, напоминающих людям о времени средневековья старой эпохи, отличающихся от древнего оружия лишь внешне и материалами, которые использовались при их изготовлении.

В то же время развитие различных технологий не стоит на месте. Информационные технологии вышли на новый этап. Глобальная сеть – «информ», некогда называвшаяся интернетом, больше не ограничена скоростью и размером загрузок. Информация в любом виде поступает на персональные устройства пользователей мгновенно и без задержек. В моей молодости мы и мечтать о таком не могли. Транспорт остался прежним: не было изобретено ничего значительного, кроме усовершенствованных автомобилей, которые заправляются исключительно топливом, безвредным для экологии.

Сейчас мой сын растет здоровым парнишкой, но я начинаю беспокоиться о нем. Он носитель ксолина. Власти Волонии с недоверием относятся к носителям второго вируса, ведь проявление симптомов у них необъяснимо и невероятно. Надеюсь, ничего радикального предприниматься не будет.

Моему поколению пришлось пережить ужасные события, ужасные времена и отвратительные чувства, среди которых страх, ежесекундная боль, отчаяние и злость. Мой сын, Айзек еще совсем мал и не будет помнить всего этого ужаса и боли в глазах людей, потерявших близких и надежду на счастливое беззаботное будущее, однако с ним на всю жизнь останется эта зараза, что сводит людей с ума. Но я знаю, что он справится. Он будет сильным! Айзек – дитя, чье поколение должно будет справляться. Он ведь мой сын. Я уверен, я знаю! Он справится…