Читать книгу Последнее лето. Все мы родом из дворов, подворотен и 90-х - Фёдор Титарчук - Страница 4

Весна в том году, что говорится, удалась. Вторая декада мая отметилась легкой робкой листвой, периодами яркого и жгучего солнца, сменяющимися продолжительными периодами похолодания. Яблони давно уже отцвети, абрикосы тоже, трава пошла в рост, но как-то печально, не очень уж уверенно. Май подходил, словом, к концу.

С грязью, я, наверное, несколько перебрал. Подсыхало. И я тому был, естественно, несказанно рад. В полях за школой, под рядами тутовых деревьев что у нас звались шелковицей предстояло нечто, к чему мы, с одной стороны, готовились, с иной – ну не так чтобы уж очень. Элемент непредсказуемости присутствовал всегда.

Жекин день рождения. Безусловно, самый обычный день рождения, которые случаются у всех и мы, естественно, не были исключением. И мы могли сесть за столик под плакучими ивами, легкой листвой пытавшиеся скрыть наше присутствие от вездесущего взора старушек. Последние, как водится, сменили свои боевые посты на застекленных балконах в пользу приподъездных лавочек, как только с тех стаял последний снег. Бабульки не то чтобы нас ненавидели, наверное, мы им просто не нравились. А может им более и заняться было нечем. Словом, мы относились к той категории, что носило осудительное название «молодежь нынче пошла не та» и порой от этого внимания страдали.

Старушки совали свой нос во все дела, что только их близорукий взгляд мог узреть и, как то часто бывало, о наших проделках тут же становилось известно нашим родителям. Большинство, стоит признать, было даже «в контрах со стариками», но необходимость обитать под одной крышей, а так же финансовая зависимость от них не позволяли не считаться с этим мнением. Потому старушки были злом, пускай и в значительной мере безобидным, но не настолько, чтобы пред ними светить сразу несколько литров мутного пойла да стол, полный закуски, накрытый Жекой по случаю своего дня рождения.

Но как бы то ни было, а мутная жидкость тут же завладела всеми нашими помыслами и сама собой поволокла в поля, за школу, под те самые деревья шелковицы, что своими изломанными кронами должны были скрыть наше пиршество от глаз все тех же вездесущих и мерзких бабулек. Да и всех остальных. «Попутчиков» мы тоже не готовы были жаловать.

И мы пили! А кто, собственно, у нас во дворе не пил?! Сказать, что это одобрялось нашими стариками – было бы чем-то вроде лжесвидетельства под присягой. И они не просто не поддерживали эти наши алкогольные устремления, но и вели с ними непримиримую борьбу. И коли мы уж были у них на содержании, то приходилось принимать их позицию во внимание. Другое дело студенчество, Харьков, общага – там можно было и спиться, но дама – ни-ни!

И когда есть мутная желтоватого цвета жидкость, выгнанная на отходах производства местного сахзавода, то тут приходилось искать варианты. И шелковица – был не из самых худших. К тому же Жека, похоже, предварительно вычистил ещё и холодильник, вытащив оттуда прилично закусить – по приличной порции на человека, так что, голод нам не грозил, это уж точно. Мы смотрели на это пиршество и не верили своим глазам, привыкши до того пить часто и вовсе без какой-либо закуски. Максимум – вода из-под колонки.

И оказавшись уже на месте, при общей радости от предстоящего застолья, мы должны были отметить – что места эти в эту пору года и по такой погоде уж совсем неприветливы, полны холода, ветра и угрюмого однообразия. Небо своей чернотой всяк раз бросало в нашу сторону упреки осуждения, и мы ютились внизу, пытаясь укрыться от них крючковатыми изломанными ветвями шелковиц и этого, похоже, для нашего успокоения было более чем достаточно.

Импровизированный стол возник в одно мановение ока. И примятая прошлогодняя пожухлая трава приняла все, что только мы смогли извлечь из объемных пакетов, припасённой снеди Жекой.

Жека быстро всем налил, поднял стакан и молвил. В первых своих словах он благодарил всех, кто собрался здесь, в этот ненастный день, дабы почтить его своим внимание и разделить сию трапезу. Мы, естественно, ответили ему взаимностью, громко, перебивая друг друга, уверяли Жеку, что иначе быть не могло, выказывали ему безмерное уважение, уверяли, что он для нас больше чем просто друг и, естественно, тут же выпивали.

Огонь взрывался ещё в гортани и тут же запах пережжённой патоки ударял в нос. Становилось совсем хреново. Сделав над собой нечеловеческое усилие, каждый из нас проталкивал бурую мерзко пахнущую жидкость вовнутрь. Быстро закусывал, прямо руками хватая все, до чего те дотягивался, и тут же наливал себе сам. Следующую.

Я довольствовался в качестве закуски шубой – блюдом божественным и потому недостаточным чтобы им насытиться – и заталкивая в рот рыбий хвост я был безмерно признателен Жекиной маме (или сестре) за возможность спасти свой пищевод и нос от только что выпитого вещества, по всем признакам подпадающего под определение «отравляющее».

Вторая пошла быстрее первой. Фольклор алкогольного сообщества требовал: «между первой и второй перерывчик…» И мы свято придерживались этим традициям завещанным нам… Словом, кем-то там завещанным. Если завещанным вообще.

Третья и того упала куда лучше двух предыдущих. И выпив её мы сразу же вспомнили, что третья вроде бы как за любовь и за дам, которые здесь не присутствовали, но были в наших сердцах и где-то там ещё… Вспомнили, рассмеялись, произнесли тост задним числом, запив его четвертой, и разговор тут же заладился. Как оказалось, на пьяную голову «дам легкой доступности» у нас на районе вдруг прибавилось, причем, в разы. А могло ли быть иначе, если поделиться сплетней тут же становилось нормой, а любой домысел или «а вот кто-то говорил, что…» сразу же становился непреложной истиной?! Собирая и распространяя сплетни о той или иной особе противоположного пола, мы все вдруг прозревали познаниям каждого говорившего, и тому, что о той или иной особе говорится и во что она, как говорил «друг моего друга, узнав от её подруги», она может, умеет и на что согласно, но, увы, вот как-то о ключах и подходах, дабы получить все это доступное и желанное сейчас и задаром, ни кто не распространялся. Конструкции примерно такого характера начинали превалировать в нашей беседе, где начало и окончание фразы легко могли не вязаться меж собой, а в её середине и вовсе речь шла о чем-то третьем.

Что же до ключей и подходов ко всем этим «доступным», то эту тему мы не подымали, будучи уверенными, что коли сложится, подвернется, то каждый из нас и ключи подберет, и подход сам собой прорисуется. Словом, выпили, закусили, а ветер терзал нас, наши легкие куртки, наши души и наши волосы. Хотелось пить и не хотелось пить бурый самогон. Но мы вновь выпили, впадая в то состояние, когда говорить становится горазд каждый, а вот усваивает сказанное не способен уже ни кто, даже тот, кто произносил речь.

Жека присел под дерево и был готов тут же заснуть чего мы, естественно, позволить ему не могли. И не позволили: «Замерзнет!» – единогласно вынесли вердикт мы. И быстро собрав все то, что осталось от пиршества, захватив вторую литру с собой, вдруг кто-то предложил перебраться в места более теплые. Скорее всего, это был Виталик, тот самый Виталик! Обладатель мотоцикла Восход и водивший знакомства едва ли не со всеми механиками в окрестных гаражах. И были те механики мастера на все руки, перемазанные с сажу, копоть, масло и солидол едва ли не до самых кончиков волос, но встречались среди них и просто уникалы, обитавшие в своих гаражах, перебирая горы металлического хлама и в алкогольном бреду создавая то шедевры, а то и просто нечто невразумительное.

Нашего механика звали не то Лёлик, не то Лёнчик, не то ещё как. Был он худощав, пропит, носил громадные очки в роговой оправе и жил, похоже, тут же, в гараже.

Прошествовав гордо через весь район, на виду у тех самых старушек, которые после выпитого литра на пятерых нам были уже не страшны, мы направились к гаражам. Старушки удивленно и осуждающе глядели нам вслед. В рядах их времена повисло молчание. Жека изловчился и прокричал что-то вроде: «Что суки старые?! Идите пи..те моим старикам!», но мы его вовремя уволокли, так как Жека в состоянии аффекта был не просто непредсказуем, но даже больше – неописуем. И то, что он сейчас едва держался на ногах, дай ему волю, быстро сменилось бы необузданной активностью, что, думаю, бабулькам могло совсем прийтись не по нраву.

Мы выходили за периметр многоэтажек, а бабули, мы были уверены, уже стучали. Неприятно, но нам было это как-то уж очень пофиг. Сотовых мы не боялись по причине не того, что таковых просто имелось ни у кого в помине, ни у нас, ни у «стариков» – откуда у простого смертного столь дорогой атрибут распальцованного братка или «насосавшей его тёлы» (уж простите за прямую речь)? Потому, быстро скрывшись в районе гаражей, мало кто из нас опасался успешных поисков «стариками», если те даже отважатся на таковые и бросятся за нами вслед.

Не бросились. И то хорошо. Зато Лёлик, чья сгорбленная фигура нас встретила в проему калитки гаражных ворот, с удивлением и как-то неохотно впустила нас вовнутрь. Ветал тут же вынул заветную литру и все сразу же разрешилось. Лелик ожил, забегал, спотыкаясь через разбросанные запчасти, о стоящие под стенами остовы мотоциклов, через какие-то засаленные книги, журналы, пластинки, банки с консервацией, накрывая стол прямо на слесарном верстате и рассаживая нас по диванам, стульям, табуретам и даже в побитое мышами кресло. Место нашлось всем и наше состояние уже не позволяло вполне здравой мысли – насколько чисты все эти места удобств и не придётся ли после этого усердно отстирывать мазут, солидол и прочие смазочные материалы? И только ли смазочные??

Лёлик был тем персонажем, которого знали все, но мало кто водил с ним дружбу. Он время от времени выползал из своего гаража, прилипал к нашей или иной компании, пил, ел, трындел, время от времени затевал драки, естественно, в силу своего вечно пьяного состояния, получал и отваливал. Били не сильно, так, только ради развлечения – не более. И вновь отбывал к себе в нору. В гараж. Откуда не высовывал носа до следующей вылазки.

Время от времени и мы забредали к нему. Не часто, но случалось. Забредали, так же бухали, трепались, дрались и весело залив драку последней сотней на дорогу, расходились веселые, оставляя Лёлика в его гараже, побитого, брюзжащего, но, похоже, тоже довольного.

– О! – обрадовался Лёлик, увидав целый литр бурой смеси и некие остатки закуски, что остались с непродолжительного пиршества под шелковицами, бережно донесенных кем-то из нас, не твердо уже стоявших на ногах.

– А ты думал мы к тебе с пустыми руками? – улыбнулся Виталик.

– Ну ты часто именно так и заявляешься, – буркнул Лёлик, выискивая среди хлама, пыли и смазки пару банок с консервацией, вытряхивая из тарелки разобранный конический подшипник и вынимая откуда-то до жути грязную ложку.

– Когда такое было? – взвился Виталик. – Если пару раз заглянул к тебе, то это ещё ничего не значит! – возмутился он.

Разлили. Выпили. Закусили. Стало вообще весело и тепло. Задымила печка-буржуйка в углу, вытяжка не справлялась и часть дыма тут же заполняла пространство гаража.

– Сейчас растопится и будет все отлично! – пояснил Лёлик и поправил свои очки. Очки были у него неимоверно крепки, так как не раз выдерживали прямое попадание, и Лёлик этим обстоятельством даже порой хвастался, мол, сейчас таких очков не делают.

Делают или нет сейчас такие очки – нам было, собственно, пофиг. Мы вновь разлили. И не успели поднести ко рту пластиковые стаканчики, как в ворота постучали. От стука мы все тут же встрепенулись и почему-то тут же поплыли образы… Милиция?! Участковый?! «Старики»?! Уж очень настойчиво и со знанием дела стучали.

Мы напряглись, пока Лёлик нетвердо ступая через свой хлам, направлялся отворять калитку. Калитка распахнулась и мы с облегчением вздохнули – обошлось. И хвала всевышнему, что обошлось.

– Привет! – распевно с ноками срыва из-за прокуренности прозвучало с той стороны и тут же в гараж проникло два тела.

Знавал ли я их?! Да нет, навряд ли. Возможно, даже видел впервые, хотя, кто знает. Застрявшие в безвременье с подобным образом жизни, алкоголем, табаком и неправильным питаниям, лица не позволяли определить к какой из возрастных категорий относятся эти две, с позволения сказать, барышни, хотя их иначе как «тёлы» ни кто и не кликал. Первую звали не то Люся, не то Люда – хотя, какая разница. Вторая и вовсе осталась без имени, тут же рванув к столику и самолично себе налив, таким образом быстро влилась в наш коллектив.

Два пухлых тела, агрессивная раскраска и лакированная укладка разбавили наше общество. Стало совсем как-то не так. Виталик тут же упал в объятия одной их прибывших, Лёлик глядел на него с нескрываемым раздражением и даже злостью, почему-то начал собирать конический подшипник, взвешивая массу того на вес в ладони. Лёлик ревновал! Это было видно даже нам – перепившимся и валяющимся мешками по его гаражу. Вторая, услыхав, что сегодня имеется именинник, каким-то образом оказалась у Жеки на руках. Её рука обвила Жекину шею, грудь ударялась о его лицо, а губы что-то нашёптывали Жеке на ухо. Женька бодрился, силился и даже улыбался, но пелена пьяного забытья его уже уволакивала с собой, отчего все его потуги постепенно затухали, несмотря даже на активность «тёлы».

Но самое интересное разворачивалась в другом месте и меж другими людьми. Лелик налил себе сам. Выпил. Глаза его горели. Все ожидали продолжения. И оно не заставилось себя долго ждать. С воплем: «Сука е…я пид… ка сюда притащила!» – он подлетел к той самой застрявшей в безвременье особе и схватив её за грудки, стащил с Виталика. Виталик не мог допустить, чтобы при нем, при бравом гусаре и защитнике всех девушек района, творилось такое безобразие, и тут же с ходу вмазал Лелику в его огромные роговые очки. Лелик пошатнулся, что-то промычал невразумительное и выдержав паузу, бросился всей массой на Ветала.

Это была битва титанов – Виталик, роста сто шестидесяти пяти и Лёлик – двухметровая высушенная алкоголем худощавая жердь. Лелик на лету выхватил ещё раз в те самые очки, покачнулся, мотнул головой, схватил чей-то стакан, влил в себя и тут же с размаху засадил Виталику. Тот чудом увернулся, и, ухватив рулевую тягу, бросился на обидчика. Нет, это было не по правилам и мы тут же отобрав у Ветала железяку, вернув того на исходную. А на исходной Лёлик успел принять ещё грамм пятьдесят, осушив ещё чей-то стаканчик, и под визги, радостные визги (!), телок, ринулся вперед. Налетел на Виталика, и, естественно, оба не устояли на ногах. Разбрасывая все в стороны, повалившись на пол, тут же принялись месить один второго не щадя ни себя, ни противника. Ветал дрался, аки сумасшедший, лупя наотмашь и без разбору, особо не целясь и всяк раз попадая по очкам. Его противник был потяжелее, размах рук имел поболее и потому ничего с прилипшим к нему Веталом в свалке на полу особо поделать не мог, разве что наваливаться всем телом и давить, отчего Ветал всяк раз взлетал наверх, выбираясь из-под Лёлика, и восседая сверху, продолжал наносить удары наотмашь. Что-то там нелицеприятное приговаривая.

Девки визжали, одна даже взлетела с ногами на верстат и всех удивляла своими обнаженными коленками, танцем неуверенной в своих силах стриптизерши и криками одобрения. Правда одобрения чего – здесь возникает сложность трактовок.

Вторая гостья не спешила сползать с Жеки, похоже, прощупывая не только то, что было спрятано у него в штанах, но и его карманы, время от времени в таковые забираясь. Жека отключился и его запрокинутая голова давно уже издавала посапывающие звуки. Я хотел было от всего этого дистанцироваться и даже убраться отсюда – знаю чем все это закончится, обезьянником – но, увы, проход был перекрыт двумя мечущимися телами, которые уже не в первой вот так в сцепке весело месили друг друга…

***

– Да я его вертел… – орал Виталик, потирая рукавом разбитый нос, бросая фразы в сторону захлопнувшихся ворот за нашими спинами.

Естественно нас выперли. Выперли из гаража.

Неизвестно чем бы всё это закончилось, хотя, скорее всего, все бы весело посмеялись, как то бывало ранее. И выпили бы, наверное. Но в дело вмешались те самые пришлые девки, которым все это порядком поднадоело, с нас им проку было уже не много – пьяные да и с деньгами, похоже, напряг, так что они взяли да и выставили нас из гаража, вслед вручив нам в руки и Ветала. Ветал ещё долго духарился, выкрикивал угрозы и проклятия, рассказывал какие он финты сексуального характера проделывал и проделает ещё с Лёликом, но чем дальше мы уходили от гаражей, приближаясь к местам наших дислокаций, тем тише становились эти крики, да и сам Ветал все более сникал. Погода охладила его, конец мая, не типичный для Востока Украины конец мая, выветривал дурь из наших голов. Тут же захотелось по домам. Не понимающий всего великолепия своего дня рождения Жека вертел головой и что-то выкрикивал, нам приходилось сдерживать порывы Ветала вернуться и накидать всем, кого найдет в гараже, тащить спотыкающегося Жеку и глядеть самим под ноги, дабы не рухнуть в пожухлую прошлогоднюю траву или кучу мусора, а сверху, средь листвы плакучих ив падали нам на головы мелкие снежинки. Мелкие и едва заметные, но настойчивые и неумолимые в своем косом падении на наши разгоряченные лица и непокрытые головы. Май, однако…