Как из народной систематики рождается научная? Как рождаются научные понятия, произвольно придумываются, рационально конструируются или происходят еще каким-то образом? Как из обычных слов создаются термины? Как появляется наука, что нужно для возникновения метода научного знания? Ответить на эти вопросы полным образом пока, наверное, невозможно, но уже можно дать несколько картин того, как это происходит, в свете недавних изменений в наших представлениях об истории науки. Содержательной темой, на примере которой раскрываются эти непростые вопросы, является развитие ботаники, научная революция, связанная с именами Чезальпино и Линнея.
Оглавление
Г. Ю. Любарский. Рождение науки. Аналитическая морфология, классификационная система, научный метод
Расстановка декораций
Ещё один пролог: откуда берут новых людей
Реконструкции
Реконструкция классификации живых существ: отсутствующее у Парацельса
Алхимия Древнего Китая и классификация растений
Полный список системы
Система Устери
О соотношении системы таксонов и жизненных форм
Лестница и метла
История систематики растений
Народная биология и локальная биота
Лингвокультурные универсалии
Антропоцентризм и искусственность народных «таксонов»
Первая научная программа Аристотеля
Недостаточность концепции о народной таксономии
Средневековые гербалисты и рождение естественной истории в XVI в
История естественной истории
Четыре поколения натуралистов
Изменения XVI в.: техники трансляции знания и создание предмета науки
Техника точного описания
Изменения опыта для его трансляции
Предмет «растение»
История, ограниченная технологией
Классификация и ранги
Андреа Чезальпино и рождение систематики
Чезальпино и Галилей: первичная морфология
Философия систематики Чезальпино
Чезальпино и Гарвей: об индукции
Вслед за забытым основателем
Реконструкция программы классификации Линнея
Линия Линнея
Редукция Линнея
Новая морфология
Формула Линнея
План творения
Комбинативная система
Ранги у Линнея
Странные аналогии: будущее в прошедшем
Ослепление наблюдателя
Ньютон биологии
Из царей природы в голые обезьяны: конец антропоцентризма
Как перепрыгнуть пропасть в два прыжка
Литература
Отрывок из книги
В XVII в. произошло уникальное событие в мировой истории – рождение современной науки. Значение этого цивилизационного изобретения трудно переоценить. Мы сейчас едим не хлеб и не мясо, мы едим и пьем науку, и 7 млрд населения Земли живут наукой. Очень приблизительная оценка того, скольких людей может прокормить Земля в естественном состоянии, – первые сотни тысяч человек. Примерно такой должна быть численность нашего вида, если попытаться исходить только из биологии. В конце палеолита, где-то 15 тыс. лет назад, на Земле обитало около 3 млн человек. В конце неолита, за 2000 лет до н. э., людей было около 50 млн. В XVII в. людей на планете насчитывалось примерно 600 млн [McEvedy, Jones 1978; Turchin 2009]. После этого много чего случилось, тут и «зеленая революция», и геномодифицированные растения, и современная медицина. В XVIII в. произошел первый демографический «прыжок», за ним последовало ещё несколько.
В целом можно сказать, что текущая численность населения планеты без современной науки, создавшей социальные институты медицины, производства продуктов и т. п., просто не могла бы поддерживаться. Дело не в том, что решительно каждый человек на планете «ест науку» – но, если прекратить развитие науки и отступить, произойдет катастрофическое падение численности, и легко представить последствия – это, прежде всего, масштабные войны. Так что «такой же» социальная система не останется, и в этом смысле мы все, человечество как система, – все питаемся от науки. Система получилась весьма эффективной – сейчас на планете примерно 6 млн ученых, население на три порядка больше. Разумеется, в социальную систему науки входят не только научные работники, но в конечном счете дело замыкается именно на эти 6 млн людей.
.....
В чем причина успеха Лемери? Мецгер выяснила, что причиной были социально-психологические факторы. Высокая популярность картезианского метода и его успех у культурной публики, импонирующие простота и наглядность изложения концепции, ясность в интерпретации опытов, доступность учебника каждому любознательному человеку – всё это привело к тому, что прежняя традиция обучения алхимии рухнула, перестала восприниматься как нечто значимое и авторитетное. Для образованной части общества алхимия с опорой на герметическую философию стала лишь причудливым суеверием, непонятным безумием.
То есть главной ценностью знания в это время выступали наглядность и ясность. Благодаря рекламе новая теория очень сильно распространилась. Лемери обращался к публике, которая – согласно Декарту – не считается ни с какими авторитетами, кроме здравого смысла и дедуктивной логики, то есть – к любителям, не к профессионалам. Ограда вокруг знания была сломана.
