Читать книгу Лесной бродяга. Т. 2 - Габриэль Ферри - Страница 7

Часть II. Красный карабин
Глава XVII. Неожиданный вестник

Оглавление

Прошло полчаса, отдаленная перестрелка усилилась и разбудила только что уснувшего Фабиана. Хосе тоже проснулся и подошел к Розбуа.

– Что там?

– Послушай сам!

– То же самое мы слышали прошлой ночью на островке, – заключил спустя несколько мгновений испанец. – Однако эхо выстрелов как будто отдается по всей равнине! Вероятно, несчастные мексиканцы не сумели отстоять своего лагеря и теперь вынуждены спасаться бегством. В таком случае, практически каждый выстрел означает убитого, и апачи соберут обильную жатву скальпов. Беда, если индейцы их всех истребят, ведь близость лагеря авантюристов до сих пор способствовала нашим удачам. Напрасно мы остались здесь на лишнюю ночь! Напрасно!

Хосе не ошибался: лишь благодаря тому, что внимание апачей было целиком привлечено экспедицией дона Эстебана, охотникам удалось добраться до священной могилы.

Выстрелы становились как будто слышнее, и не исключалась возможность, что какой-либо незадачливый беглец привлечет сюда индейскую погоню.

– Будь их не более двух десятков, – сказал Розбуа, – никто из них не добрался бы до нас! Кстати, Фабиан, давно хочу тебе дать добрый совет, которым ты, надеюсь, не пренебрежешь. Уж слишком ты пылок в схватке, мой мальчик! Опасность словно опьяняет тебя, и ты становишься отважен до безумия. Однако заметь себе: неоглядная отвага так же легко может привести воина к гибели, как и нерешительность в бою. Бой требует не только напряжения всех физических сил, храбрости и даже ярости, но также трезвого расчета, смекалки и осторожности. Знаю, как трудно порой удержаться, чтобы не пустить в ход заряженное оружие. Тем не менее помни, нам следует стрелять по очереди, и третий должен непременно выждать, пока двое других не зарядят свои винтовки. В превосходстве этого маневра Хосе, к примеру, убедился не один раз. Таким образом, каждый из нас возьмет на себя шестерых противников, если же их будет больше – дело примет скверный оборот. Ведь после шести выстрелов ружейный ствол накаляется, в нем скапливается сажа, и пуля отклоняется от цели. Со мной такие переделки случались: целишь, бывало, в глаз, а попадаешь в лоб. Впрочем, тебе не следует быть столь щепетильным на сей счет, ты можешь целить в грудь, это хотя и не столь лестно для твоего самолюбия, зато надежно!

Пока Красный Карабин наставлял своего приемного сына, ружейная пальба начала отдаляться и вскоре смолкла.

– Свежеет, – продолжал канадец, – ветерок пахнет зеленью, и шакалы перестали кричать: значит, рассвет близок. Через полчаса в дорогу; выберем маршрут, когда рассветет. Чтобы не наткнуться на индейцев, необходимо разобраться в следах, а для этой цели рассветные часы самые благодатные – роса хорошо держит следы. Давайте-ка пока подкрепимся.

Когда охотники покончили со своим более чем скромным завтраком, состоявшим из горсти пиноля, Фабиан решил, что пора наконец доверить свои планы на будущее человеку, которого глубоко уважал, вновь успел полюбить и почитал как приемного отца.

– Дорогой отец! – начал Фабиан. – Розбуа! Это имя я неизменно всегда произношу с радостью и благодарностью. Вы жили и в больших европейских городах, и в диких краях, а потому можете судить и о тех и о других.

– Верно, в течение моей пятидесятилетней жизни я имел возможность сравнить блеск городов с великолепием саванн.

– Большие города с десятками тысяч людей, должно быть, представляют собой заманчивое зрелище, – мечтательно проговорил Фабиан. – Великолепие дворцов, красота площадей, многолюдье улиц! Каждый день что-то новое, необычное! Там приятно жить, Розбуа?

– Разумеется! – саркастически усмехнулся канадец. – Суета городских улиц, где вечно спешащая толпа прохожих мешает пройти, где неумолкаемый шум экипажей оглушает и сбивает с толку, – все это прелестно! Конечно же, великолепны дома, в которых воздух и свет, щедро наполняющие просторы саванн, уделяются каждому по скупой мерке и в которых бедняк умирает с голоду на своем убогом ложе в то время, когда развратный мот дает роскошный обед для таких же, как он сам, бездельников…

Канадец внезапно умолк, осознав, что такими разглагольствованиями лишь сбивает молодого человека с толку, однако неожиданно для самого себя заключил:

– В общем, я не прочь провести остаток своих дней и в городе.

Хосе громко кашлянул, а Фабиан подумал, что не совсем понял Розбуа, и спросил:

– Неужели жизнь в лесу потеряла всю ту прелесть, которой вы неизменно восхищались?

– Как тебе сказать, – смущенно заметил Красный Карабин. – Это и в самом деле прекрасная жизнь, не будь человек вынужден каждую минуту быть готовым погибнуть от голода и жажды, не говоря уже о постоянной опасности лишиться скальпа под ножом индейца.

Хосе снова многозначительно кашлянул несколько раз.

– А, помнится, прежде, – удивился Фабиан, – ваши суждения, дорогой отец, несколько отличались от теперешних!

– Да не верьте вы ему, дон Фабиан! – не выдержал наконец Хосе. – Неужто человек, посвятивший себя охоте на выдр и бобров, ягуаров и пантер, предпочтет город саванне? Неужто вы не видите, что несчастный Розбуа старается разыграть ради вас эту жалкую комедию? Разве не ясно, что он решил, будто для молодого аристократа, каковым вы можете сделаться в Мадриде, было бы великой жертвой обречь себя на жизнь с такими лесными бродягами, как мы?

– Молчи, Хосе! – загремел гигант, вскакивая, точно внезапно выросший дуб.

– Ну уж нет! – упрямо продолжал испанец, обращаясь в основном к Фабиану. – Представляете себе Розбуа в городском доме, как в клетке? Разве такое мыслимо? Ведь он хочет намеренно обмануть вас, не будучи в состоянии обмануть себя! Ему нужен безграничный простор и возможность передвигаться свободно, подобно птице! Ему нужен воздух саванн, пропитанный благоуханием трав! Ему нужно порой слышать воинственный клич индейцев! Нет, нет, дон Фабиан, могучий лев не может умереть на соломе, как какой-нибудь лошак!

– И это правда, – горестно вздохнул Розбуа, понурив голову. – Но, по крайней мере, рука моего мальчика закрыла бы мне глаза! Я умер бы не в одиночестве!

– Черт подери, а я! – с жаром воскликнул Хосе, искренне тронутый печалью друга. – Разве я не с тобой? Я, который вот уже десять лет любит тебя как брата, сражается бок о бок с тобой и терпит все лишения и невзгоды? Разве я покину тебя?

И Хосе крепко сжал руку канадца.

– Да, друзья мои, – вмешался Фабиан, – за эту ночь я многое передумал. Страшная смерть двух белых, по нашему суду, дала мне урок, которого я не забуду до кончины! Я видел, как знатный и гордый испанский гранд встретил горькую, бесславную смерть здесь, в глухой пустыне, а корыстолюбивый бандит нашел могилу над грудами золота, возбуждавшими в такой мере его вожделения, что ради них он не гнушался никакими преступлениями. И что же им осталось в результате, чего они достигли?

Старый охотник поднял голову и взглянул на Фабиана с выражением не то нежности, не то робкого удивления, словно он не доверял своим ушам.

– Продолжай! – мог только он произнести слегка дрожащим голосом.

– Богатство, – продолжал Фабиан, – как я убедился, имеет цену лишь постольку, поскольку оно добыто собственным трудом. А какою ценой оно досталось мне? Имею ли я нравственное право на него, да если и имею, что оно даст мне? Нет, это золото кажется мне теперь омерзительным, так как я вынужден был пролить кровь, чтобы воспользоваться наследием умерших, – и потому я не хочу дотрагиваться до него!.. Детство мое, как вы оба утверждаете, было окружено роскошью и богатством, но я забыл об этом, а помню лишь дни моего трудного детства, моей скромной юности в бедной семье. Теперь я один в своем роде и волен в своих поступках, и хотя, конечно, еще очень молод, но за мной лежат уже могилы, которые мне надо забыть! Дорогой мой отец, дорогой друг! Я прошу у вас как милости позволить мне остаться с вами, в бескрайних пустынях, чтобы разделить с вами опасности и радости вольной, независимой жизни, которую нельзя заменить ничем. Скажите же мне, Розбуа, скажи, Хосе, вы оба хотите этого?

– Черт возьми! Хочу ли я?! – воскликнул бывший микелет голосом, которому он старался придать оттенок насмешливости, как делал всегда, когда хотел скрыть овладевшее им волнение. – Конечно, хочу!

– А вы, отец мой, почему вы молчите? – тихо спросил молодой человек.

Действительно, канадец оставался нем и неподвижен. Подавленный радостью неожиданного осуществления своей заветной мечты, он положительно не в состоянии был выговорить ни слова, он лишь широко раскрыл свои объятия и наконец промолвил тихим, проникновенным голосом:

– Фабиан, сын мой! Обними меня!

И молодой человек почувствовал, что очутился в сильных объятиях гиганта, судорожно прижимавшего его к груди.

Новая жизнь начиналась для Красного Карабина: он нашел наконец свое возлюбленное дитя, нашел, чтобы уже больше не расставаться с ним.

– Ты избрал себе лучшую долю, сын мой, – проговорил старый охотник, отирая невольно выкатившиеся из глаз слезинки. – Я и Хосе – уже в возрасте, поэтому неудивительно, что предпочли жизни в душных городах жизнь на вольном воздухе, в лесах и степях, где человек только и чувствует себя настоящим царем природы. А ты еще молод, однако сразу понял и оценил прелесть жизни на природе. Действительно, золото и богатство иссушают душу человека и ослабляют его тело… В пустыне – все иначе! Усмирять диких мустангов, ловить рыбу в реках и озерах, охотиться в лесах, в лугах и прериях, не имеющих предела и владельца; тягаться в хитрости со своими врагами и побеждать своей ловкостью, затем, после дневных трудов, при свете жаркого костра и ласковом мерцании звезд, мечтать под бездонным сводом ночного неба о Божием величии и чудных тайнах природы; прислушиваться к голосу ветра, шуму деревьев и рокоту вод – этой беспрерывной чудной мелодии, какую природа напевает человеку и которую беспощадно заглушает для него шум городской жизни с ее мелкими суетными интересами и заботами! Разве это не истинная жизнь, не истинное назначение всякого гордого и независимого человека? Разве эта участь, дорогой сын мой, недостойна отпрыска славного рода графов де Медиана?!

– Слышишь, Хосе? – окликнул молодой человек. – Можно ли предложить мне что-либо лучшее? Разве городская жизнь даст мне больше счастья, чем жизнь среди лесов и степей, среди величественной и живой природы?!

– Нет, говоря по чести, нет! – отвечал испанец. – Даже чин капитана королевских микелетов, о котором я когда-то мечтал, и тот не мог дать мне больше счастья и удовлетворения!

– Поверь мне, Фабиан, – с увлечением продолжал Красный Карабин, – первая шкура убитого тобой бобра, за которую ты выручишь обычную ее цену, доставит тебе несравненно больше радости, чем целый мешок золота, набранный здесь! Я сделаю из тебя такого же искусного стрелка, каким сделал Хосе, и мы втроем будем делать прекрасные дела! Теперь нам не хватает только доброй кентуккийской двустволки, но я надеюсь, что найдется какая-нибудь щедрая душа, которая доверит ее нам в кредит!

– Чего же мы еще ждем? Не пора ли в путь?! – спросил Фабиан с улыбкой, вызванной простодушной наивностью канадца, который рассуждал о том, как бы ему поверили в долг незначительную сумму, тогда как у его ног лежали неисчислимые сокровища, о которых он даже и не вспомнил.

– Пусть себе говорит, – вполголоса проговорил Хосе, добродушно посмеиваясь и тихонько подталкивая Фабиана локтем. – Пусть говорит, а я все-таки захвачу малую толику, чтобы заплатить чистоганом за двустволку. А остальное золото, чтобы оно не соблазняло жадных взоров разных разбойников, следует прикрыть.

Пока Розбуа и Фабиан собирались в дорогу, Хосе спустился с пирамиды и проник сквозь заросли в долину. Он сунул в карман первый подвернувшийся под руку самородок с грецкий орех величиной, разбросал собранную Кучильо груду золота, а серапе бандита свернул и перебросил через кусты. Потом он присыпал россыпь песком, набросав поверх веток и сухой листвы, тщательно замел все следы пребывания в долине людей и возвратился к восточному склону пирамиды.

Неожиданно донесшийся со стороны речной развилки частый перестук копыт бешено скачущего коня насторожил охотников. Хосе поспешно присоединился к своим спутникам.

Необъяснимая тревога сжала на мгновение сердце канадца, но он не подал виду.

– Вероятно, какой-нибудь беглец из мексиканского лагеря направляется в эту сторону! – проговорил он совершенно спокойно, хотя сам не верил своим словам.

– И дай-то Бог, чтобы не было чего-нибудь более худшего, – вмешался Хосе, – меня и то удивляет, что эта ночь прошла так спокойно, когда здесь повсюду шатались индейцы и белые разбойники, алчность которых разжигает это проклятое золото.

– Вот теперь я уже вижу всадника! – воскликнул Фабиан вполголоса. – Но еще не могу различить, друг ли это или недруг, уверен только, что это белый, а не индеец!

Всадник мчался вперед с быстротой ветра и, казалось, должен был миновать пирамиду, оставив ее далеко в стороне, как неожиданно круто повернул и понесся прямо к индейской гробнице.

– Гей! Кто ты такой? – окликнул его Красный Карабин по-испански.

– Друг! – отозвался всадник, и по голосу охотники сразу узнали в нем Педро Диаса. – Слушайте меня, – кричал он, – и постарайтесь воспользоваться тем, что я вам сообщу!

– Хотите, мы спустимся к вам? – продолжал Розбуа.

– Нет, нет, а то, пожалуй, вы не успеете вернуться наверх, в свою природную крепость: индейцы разгромили лагерь, наши товарищи почти все перебиты; я чудом уцелел…

– Мы слышали сегодня ночью перестрелку… – вмешался Хосе.

– Не прерывайте меня, – воскликнул Диас, – время не терпит: я сейчас случайно столкнулся с одним мерзавцем, которого вам не следовало выпускать из рук. Это – Бараха, он ведет теперь на вас двух степных пиратов и индейцев-апачей, число которых мне неизвестно. Я успел их опередить всего на считанные минуты. Они следуют за мной по пятам. Прощайте! Вы пощадили меня, когда я был вашим пленникам, и я от души желаю, чтобы мое предостережение послужило вам на пользу! Я же спешу теперь предупредить моих друзей, которым также грозит опасность; это мне известно потому, что негодяи, которые гонятся за мной следом, не скрывают своих намерений. Если вам удастся бежать отсюда, направляйтесь скорее к Развилке Красной реки, где найдете славных парней! Они вас…

В это мгновение над самой головой Диаса просвистела стрела, пущенная невидимой рукой, и прервала его на полуслове. Действительно, не следовало медлить ни минуты: дав шпоры коню, авантюрист громко выкрикнул традиционный окрик ночных караульных, как бы бросая этим вызов врагам и вместе с тем еще раз предостерегая друзей:

– Alerta![5]

Горное эхо повторило еще раз этот крик, когда дон Педро уже скрылся в тумане. Почти одновременно с этим послышался в долине с разных сторон протяжный вой шакалов.

– Индейцы! – воскликнул Красный Карабин. – Они видели, как шакалы возятся с мертвой лошадью, и подражают их вою, чтобы дать знать о своем приближении друг другу. Но эти демоны не проведут меня, старого степного волка!

5

Слушай! (исп.)

Лесной бродяга. Т. 2

Подняться наверх