Читать книгу Про жизнь Зины - Гала Мазина - Страница 2

В воскресенье Зина вскочила чуть свет, хотя с вечера заснуть удалось с трудом. В голове вертелось: «Скоро-скоро». Она частенько поглядывала на большие настенные бабушкины часы и прислушивалась, когда же ударит следующий час.

Часы были родом из ее детства. По ним она училась времени: «Когда маленькая стрелка дойдет сюда, а большая будет вот здесь, – терпеливо объясняла бабушка, – тогда и будут твои любимые «Спокойной ночи, малыши!».

Когда они получили свою новую квартиру, часы переехали вместе с ними от бабушки как добрый знак.

Вообще, чувство времени было заложено в Зине природой, она почти безошибочно определяла, который сейчас час.

Однако с годами Зина заметила, что время у всех людей разное. Вернее, не время, а его скорость.

Вот у бабушки время было длинным, как и ее рассказы: со всеми подробностями о походе в поликлинику. Они вместе с дедом долго ждали весну зимой, а летом – зиму. Время исчислялось годами.

У мамы время было выходным – и скорость была недельной, от выходных к выходным, от дачи до дачи.

А у нее, у Зины, время исчислялось часами, остановилось на без пятнадцати десять в это воскресенье и никак дальше не двигалось.

Ждать Зина ненавидела. Ей казалось, что часы просто издеваются и из вредности идут медленнее.

Не вытерпела, выскочила к подъезду, чтобы хоть немного остыть. Огляделась, распахнула шубу, но все равно было жарко.

Танина бабушка ждала, книги были перевязаны, уложены в ровные стопочки: Гоголь с Гоголем, Пушкин сам по себе, Тургенев с Лесковым. Ждала Зина. Ждала и Танька.

Долго.

Наконец-то Зина выдохнула и шагнула из февральской стужи в знакомую машину к такому почему-то знакомому лицу, таким родным рукам. И чуть не бросилась на шею от радости, что сдержал обещание и не забыл. Сердце заколотилось, как сумасшедшее.

«Давайте знакомиться», – предложила Зина. «Гена», – сказал Гена.

«Зина, – просто ответила она. – Я учусь в университете на экономиста. А вы?»

«Давай на ты, – предложил Гена. – А я работаю на «Химпроме» в гальваническом цеху».

И опять замолчал надолго. Слово «гальваника» у Зины ассоциировалось с космосом, а Гена стал для нее космонавтом.

Не знал Гена, что там напридумывала Зина. На самом деле он был простым рабочим парнем с вредного производства, получал на то время кучу денег, любил простые человеческие радости: регулярный секс, хорошую выпивку, а к ней приличную закуску, рыбалку и телевизор.

Пока пробирались по ближним дворам к знакомому Танькиному дому с ее вымышленной библиотекой, Зина осмелела и провела разведку.

Живет один в общежитии, переехал из Ростова, работает по двенадцать часов посменно, в перерывах копается в машине или таксует – просто так, от нечего делать, но деньги лишними не будут. Машину Гена свою любил, называл ласточкой, обращался с ней нежно.

Книжки забрали, перевезли, перенесли, сложили в коридоре.

Пригласили Гену чайку попить в благодарность за помощь. Зина начала метать на стол бабушкино варенье, булочки, принялась строгать колбасу, а сама все разглядывала толстый мохеровый свитер, щеки, уши, руки.

«Ну, спасибо», – сказал Гена. «Тебе спасибо», – просто ответила Зина.

В коридоре замялись оба, не зная, что сказать. Одежда зимой – целый процесс.

«Ну, я пошел…» И ушел…

Внезапно затрезвонил телефон.

«Ну что?» – радостно выдыхала в трубку Танька.

«Да ничего! Книжки принесу потом. Пока…» – загрустила Зина.

И это было впервые с Зиной, когда она хотела, а он – нет.