Читать книгу Сочинения. Том 2 - Гален Клавдий - Страница 7

Целостная система медицинских взглядов на здоровье и болезнь невозможна без выработки представлений о микроструктуре тканей и органов человеческого тела. В современной научной практике процессы общей патологии описываются именно на клеточном и субклеточном уровнях. Автор этих строк впервые в отечественной историографии привлек внимание к использованию Галеном понятия «гомеомерий». Вводимые в научный оборот источники существенно расширяют и обогащают наши знания о теории гомеомерий как части учения Галена об общей патологии. Сложность состоит в том, что собственная интерпретация Галеном этого понятия существенно отличалась от предшествующей ему традиции натурфилософской мысли. Именно поэтому мы решили подробно проанализировать историю представлений о гомеомериях в различных школах античной философии и одновременно ознакомить читателя с важной дискуссией по этому вопросу, состоявшейся в первой половине XX в. Важность теории гомеомерий для системы Галена невозможно преуменьшить – именно с этой позиции он аргументированно полемизировал со сторонниками атомистической натурфилософии.

Длительное время в отечественной историографии отсутствовали даже упоминания о попытках осмысления античной традицией жизнедеятельности организма человека на микроуровне. Исключение – атомизм, однако и эта теория не осмысливалась применительно к специальным вопросам истории медицины. Напротив, оценки работ Галена в духе презентизма подразумевали зарождение естественнонаучных основ медицины как науки не ранее событий научных революций XVII–XIX вв. А.М. Сточик и С.Н. Затравкин даже предложили словосочетание «преодоление галенизма» для содержательной оценки становления научного дискурса в медицине XVIIXIX вв.[97].

Идея «гомеомерий», или «семян вещей», была впервые предложена Анаксагором из Клазомен (500–428 гг. до Р.Х.). По мысли Анаксагора, гомеомерии являются мельчайшей основой, своего рода материальным началом, из которого состоят все существующие предметы. Вначале все «семена вещей», разнородные по своей природе, были перемешаны, позднее приведены в порядок силой Высшего Разума, устроившего материальный мир. Вслед за Анаксагором идею гомеомерий использовал Аристотель, историки античной философии до сих пор не пришли к однозначной трактовке понимания Стагиритом самого понятия «гомеомерия» (ἡ ὁµοιοµέρεια)[98]. По-видимому, этот термин уже в древности толковался по-разному. Например, Симплиций полагает, что идея «семян» – «гомеомерий» выражается формулой самого Анаксагора: «Все заключается во всем»[99]. Некоторые историко-философские реконструкции предполагают, что термин «гомеомерии» был введен Аристотелем для обозначения некого первичного (элементарного) начала, заключающего в себе абсолютные макро- и микровеличины, о которых и говорил Анаксагор Клазоменский: «Анаксагор из Клазомен, который по времени был раньше [Эмпедокла], а делами – позже, принимает бесконечное число начал: он утверждает, что почти все подобочастные [ὁµοιοµέρεια] (как, например, вода или огонь) возникают и уничтожаются только в смысле соединения и разделения, а в другом смысле не возникают и не уничтожаются, но пребывают вечными»[100].

В физическом мире Анаксагора гомеомерия заключает в себе качественную определенность любого вещества, будь то золото, человек, дерево, огонь или воздух. Анаксагор объясняет, почему вещь, представляющая собой смесь бесчисленного множества различных качественно однородных веществ, представляется нам состоящей из какого-то одного вещества. Это происходит потому, что человеческие органы чувств воспринимают только то вещество, которое преобладает в данной вещи. Если же все вещества находились бы в ней в равной пропорции, то она казалась бы качественно-неопределенной. В ходе образования физического мира такая равномерность была нарушена, и хотя каждая вещь, подобно первичной смеси, содержит в себе качественно-неопределенные вещества, последние в ней присутствуют в различных пропорциях и почти всегда находится одна, которая количественно оказывается преобладающей[101].

Гомеомерии по своему внутреннему устройству пассивны, и все, находящееся в них (прообразы любых будущих вещей), находится в состоянии возможности. Именно Ум воплощает замысел, заложенный в гомеомериях, выступая одновременно как мыслительное начало и как принцип всеобщего совершенства и организации[102].

Ум (Божество) у Анаксагора – это предельно отвлеченная Сила. Νοῦς безграничен (ἄπειρον), самодержавен (αὐτοκρατές), ни с чем не смешан (µέµεικται οὐδενὶ χρήµατι), и, в то время как прочие вещи участвуют во всеобщей смеси, он один пребывает сам по себе (ἐπ’ ἑωυτοῦ), он есть нечто «самое тонкое и чистое», знает все обо всем, обладает «великою силой», властвует (κρατεῖ) во всех одушевленных существах. Ум – причина всеобщего природного круговращения (παριχώρησις), ему известно, и что находится в смеси, и что выделилось из нее. Ум все упорядочил (διεκόσµησε), все бывшее, ныне сущее и будущее, он тот же (ὃµοιος) во всех вещах, как великих, так и малых[103].

Важнейшей для медицинской теории является возможность превращения вещей одних в другие. Анаксагор следующим образом дает ответ на этот вопрос: «Мы, например, едим хлеб. Хлеб этот превращается в нашем теле в кости, мускулы, кровь и т. д. Значит, говорит Анаксагор, в нашей еде уже заключены элементы и кости, и мускулов, и крови»[104]. Тем самым хлеб отличается от костей только особенным качественным расположением заключенных в нем образовательных начал (гомеомерий). Если все частицы содержатся в любом элементе, то, совершенно очевидно, нет иного принципа для существования элементов, кроме структуры упорядочивания всей бесконечности, входящей в каждую, даже самую малую частицу. «Бесконечное есть то, что беспрестанно следует друг за другом»[105]. При этом каждое начало бесконечно делимо в своем собственном качестве.

Лукреций, говоря о гомеомериях в философии Анаксагора, приводит в качестве примера не только золото, огонь, землю, но и органические ткани: кости, мышцы, кровь: «Теперь мы рассмотрим “гомеомерию”. Как ее греки зовут, а нам передать это слово? Не позволяют язык и наречия нашего скудость, но тем не менее суть его выразить вовсе не трудно. Прежде всего, говоря о гомеомерии предметов, он разумеет под ней, что из крошечных и из мельчайших костей родятся кости, что из крошечных и из мельчайших мышц рождаются мышцы и что кровь образуется в теле из сочетанья в одно сходящихся вместе кровинок. Так из крупиц золотых, полагает он, вырасти может золото, да и земля из земель небольших получиться, думает он, что огонь – из огней и что влага – из влаги, воображая, что все таким же путем возникает. Но пустоты никакой допускать он в вещах не согласен. Да и дроблению тел никакого предела не ставит. Здесь остается одна небольшая возможность увертки, Анаксагор за нее и хватается, предполагая, будто все вещи во всех в смешении таятся, но только то выдается из них, чего будет большая примесь, что наготове всегда и на первом находится месте»[106].

Аристотель под гомеомериями подразумевал качественно однородные вещества, у которых любые части подобны по своим свойствам друг другу и целому. В аристотелевской картине физического универсума они занимали промежуточное место между начальными, образующими элементами и «неподобочастными» частями, к каким относится то, что возникает из «подобочастных» свойств, например, как пишет Аристотель, «нога или рука» (т. е. то, что формируется из качественного сочетания элементов, представляя действенную функцию каждой вещи). К гомеомериям (или «подобочастным» элементам) Аристотель относил органические ткани, такие как плоть, мышцы, кости, кровь, жир, древесину, кору, а также металлы и однородные минералы. «Такими свойствами и особенностями, как было сказано, отличаются друг от друга по осязанию подобочастные тела. Кроме того, они разнятся по вкусу, запаху и цвету. Под подобочастными [телами] я имею в виду, например, [все] добываемое в рудниках: медь, золото, серебро, олово, железо, камень и другое тому подобное, а также то, что из них выделяется; и кроме того, [части] в животных и растениях, например: мясо, кости, жилы, кожа, внутренности, волосы, сухожилия, вены, из которых уже составлены [тела] неподобочастные, например: лицо, рука, нога и тому подобное; и в растениях – это древесина, кора, лист, корень, и так далее. [Неподобочастные тела] образованы другой причиной; материей [т. е. материальной причиной], тех [тел], из которых они составлены, служит сухое и влажное, стало быть вода и земля (ибо и то и другое обладает соответствующей способностью с наибольшей очевидностью), а деятельной [причиной] служит теплое и холодное (ибо из воды и земли они составляют и делают твердыми [подобочастные тела], коль скоро это так, установим теперь, какие виды подобочастных [тел состоят] из земли, какие из воды и какие из того и другого вместе»[107].

Дискуссия о том, что именно понимали под «гомеомериями» крупнейшие философы античности, имеет достаточно длительную историю. Мы обнаружили один весьма значимый ее эпизод, ранее не обсуждавшийся в отечественной специальной литературе. Это полемика, происходившая в 1920-е годы между А. Пеком[108], Ф. Корнфордом[109] и С. Бэйли[110] на страницах ведущих английских научных изданий. Ее причиной стали различные трактовки, предлагаемые этими учеными для термина «гомеомерия» в работах Анаксагора и Аристотеля. Так, Ф. Корнфорд отмечал, что этот термин имеет аналогичное значение в обеих системах. С. Бэйли предпринял попытку разъяснить отдельные положения представлений Анаксагора и Аристотеля, пытаясь создать картину непротиворечивой преемственности знаний. Его рассуждения касались снятия противоречия, существовавшего между двумя составляющими концепции Анаксагора. Первая – это «принцип гомеомерности», который подразумевает, что естественное вещество состоит исключительно из частиц, подобных целому (следуя этой логике печень должна состоять из частей, в полной мере воспроизводивших ее цельную структуру и никак не похожих на составные части сердца). Вторая – идея, что «во всем есть часть всего», что подразумевает в составе естественного вещества наличие не только присущих ему частиц, но и частиц каждого вещества, существующего в мире (печень, сердце и другие органы должны иметь в своем составе все те элементы, из которых состоят материальные предметы). Оппонируя обоим ученым, А. Пек справедливо отметил, что для Анаксагора «гомеомерия» – это буквально «семя всех вещей». Смысл, который Анаксагор вкладывал в это понятие, – не «элементарный», или «простой по сути», а «простой в формировании». А. Пек, таким образом, подчеркивал важность потенциала развития, т. е. движения структурных элементов живого во времени. Подробно разбирая дошедшие до наших дней фрагменты текстов Анаксагора, А. Пек убедительно показал, что в его системе наряду с семенами четырех первоэлементов Эмпедокла все остальные вещества также образуются из семян в ходе упорядочивающей деятельности Мирового Ума[111]. Таким образом, по Анаксагору, гомеомерии содержат в себе бесконечное множество не сводимых, а по сути, тождественных элементов, производящих различные качества разных вещей[112]. Важным результатом полемики крупных английских ученых начала ХХ в. стало разграничение точек зрения Анаксагора и Аристотеля о значении понятия «гомеомерия». Согласно точке зрения А. Пека, понятие «гомеомерия» в системе Аристотеля выглядит весьма иерархично: есть элементы, которые являются материалом для «гомеомерных» и «негомеомерных» (или «функциональных») тел. К числу последних он, безусловно, относит части тел живых организмов, состоящие из неких «простых» (гомеомерных) частей, в единстве которых заложено определенное предназначение «сложного» тела (органа), реализуемое посредством выполнения им сложной функции (например, как говорит Гален, предназначение ноги – шаг). На наш взгляд, на основании анализа доступных нам переводов можно высказать предположение о том, что близкое к аристотелевскому понимание «гомеомерий» для выстраивания своей анатомо-физиологической системы использует и Гален. Однако, по-видимому, смысл, вкладываемый им в понятие «гомеомерия», существенно отличается от мнения Анаксагора и не тождественен воззрению Аристотеля. Образ мысли Галена определяется его исследовательской программой, призванной решить сугубо практическую задачу: создание целостной анатомо-физиологической системы и теории патологии, на основе которых можно решать задачи систематизации подхода к различным нозологиям и методам их лечения.

В современной научной литературе отсутствует единое мнение относительно понимания Галеном понятия «гомеомерия». По мнению некоторых западных ученых, в своей методологии и концепции строения тела Гален следует аристотелевским взглядам, особенно идее о гомеомериях[113]. В методологии Галена (помимо сугубо медицинских взглядов) прослеживается влияние Аристотеля. Более того, в некоторых своих работах он четко определяет, что имеет в виду под гомеомериями. Так, например, в трактате «О разновидностях болезней» Гален говорит об артериях, венах, нервах, костях, хрящях, связках, оболочках и плоти как о гомеомерных структурах и указывает на них как на компоненты, составляющие сложные части тела (или органы)[114]. Гален упоминает о базовом для своей анатомо-физиологической системы понятии «гомеомерия» и в других своих сочинениях[115]. По мнению Я. Джонстона, у Галена была отдельная работа по этому вопросу – «De partium homoeomerium differentia libelli», которая не вошла в издание К.Г. Кюна, поскольку не сохранилась на древнегреческом языке, но была подготовлена к печати и опубликована Г. Стромайером[116]. В. Наттон также указал на важность суждений Г. Стромайера, основанных на результатах работы последнего с арабскими текстами, – их авторы считают, что Гален якобы владел копиями работ Анаксагора. В. Наттон полагает, что это предположение не имеет серьезных доказательств, так как напрямую Гален в своих работах ни разу об этом не упоминает[117]. Однако с появлением новых переводов трактатов Галена мы имеем возможность уточнить значение концепции гомеомерий в его медицинской системе.

Из известных нам сочинений Галена ясно следует, что учение о гомеомериях имеет основополагающее значение для всей натурфилософской системы Галена. Тексты публикуемых в настоящем томе трактатов позволяют довольно уверенно реконструировать теоретические представления Галена о микроструктуре человеческого организма (к ним следует добавить еще и трактат «Три комментария на книгу Гиппократа “О природе человека”», опубликованный в первом томе «Сочинений»)[118]. Однако вопрос о соответствии взглядов Галена устоявшимся в истории философии представлениям о гомеомериях является открытым и требует серьезного обсуждения. Мы видим существенную разницу между интерпретациями этого понятия разными философами античности и тем, что вкладывал в это понятие Гален. Он утверждает, что в этом вопросе разделяет точку зрения Аристотеля, но не упоминает название работы Аристотеля, в которой содержится комплиментарная ему (Галену) дефиниция понятия «гомеомерия». Гален высказывает революционное предположение о том, что различные ткани человеческого организма имеют гомогенную структуру, качественно отличающуюся друг от друга. Гален попытался объяснить этот факт тем, что они состоят из различных по своему существу мельчайших частиц. Непонимание этого факта, по его мнению, ведет к серьезным заблуждениям в отношении врачебной тактики: «Некоторые врачи, в том числе и Эрасистрат, следуют этому учению только наполовину, т. е. лечат заболевания органов согласно науке, а заболевания тканей или вообще не лечат, или подбирают лечение эмпирически, и что все они не отличают заболевания органов от заболеваний простых частей тела и даже не могут перечислить болезни, относящиеся к каждому из этих видов»[119]. Гален, в отличие от методистов, прекрасно понимал, что существует разница в протекании патологических процессов в разных анатомических образованиях, определяющая их клинические проявления.

Мы считаем целесообразным кратко обозначить наиболее важные проблемы общей патологии, которые Гален решает с помощью теории гомеомерий. Подробнее соответствующие аспекты этой проблемы будут раскрыты в следующих далее комментариях к публикуемым трактатам великого врача. Естественно, это обуславливает определенные повторы в изложении основных мыслей Галена в вводной статье и непосредственно в комментариях – мы сознательно их допускаем. Учитывая актуальность предлагаемых вниманию читателя источников, это, по нашему мнению, будет только способствовать плодотворной дискуссии среди специалистов.

Теория гомеомерий позволяет Галену построить иерархическую классификацию частей тела: он их делит на простые, или гомеомерные (иначе говоря, равночастные), и сложные. К простым относятся те, которые, на взгляд Галена, состоят из определенного вида гомеомерий. Практические наблюдения привели его к мысли о том, что некоторые анатомические образования – сосуды, нервы, мышцы и т. п. – явно состоят из микрочастиц одного и того же вида. В этом Галена убеждают вскрытия и практические наблюдения – эти структуры представляются ему анатомически однородными.

Галену ясно, что мышца – однородная часть тела, а, например, печень – нет. Действительно, в печени есть различные виды тканей – собственно печеночная паренхима, сосуды и желчные протоки, связки и т. д. Гален объясняет это так: каждая однородная структура состоит из своего, определенного типа гомеомерий (это простые части тела). Однако они могут объединяться в строении другой части тела – тогда он называет эти части сложными, иногда используя слово «органы». Буквально, мы могли бы соотнести эти понятия как однородные ткани (соответствует простым частям тела) и состоящие из них органы (сложные части тела). Однако, как и в примере с подробно разобранными нами «апоплексией» и «инсультом», подобная экстраполяция взглядов Галена на понятия современной науки не отражает их истинного соотношения. Мы используем их с определенной долей условности. Представления Галена, безусловно, рациональны и позволяют решать задачу построения непротиворечивой, иерархической теории, но это другой тип рациональности, отличный от современного. Вместе с тем надо подчеркнуть, что он имеет практический смысл и внутреннюю логику. Таким образом, тело человека понимается Галеном как совокупность простых, гомеомерных и сложных частей. Более высокий уровень анализа – организм, в целом представляющий собой анатомическую и функциональную совокупность взаимодействующих друг с другом частей тела. Отсюда – галеновская классификация болезней.

Гален подразделяет болезни на простые и сложные: первыми болеют так называемые простые, или гомеомерные, т. е. однородные части тела, вторыми – сложные части тела, которые можно также назвать органами. Соответственно, первый уровень классификации причин болезней – те, которые приводят к заболеванию простых частей тела, второй – вызывающие недуг сложных частей. Нетрудно заметить, что логика классификации разновидностей болезней воспроизводится и по отношению к их причинам – факторы, обусловливающие развитие заболеваний органов, можно понять через понимание причин болезней простых тел.

В начале трактата «О разновидностях болезней» Гален сразу же обозначает две противоположные точки зрения на механизм развития простой болезни – собственную, предполагающую приоритетное значение дурного смешения начал и нарушение непрерывности частей тела, и оппонирующую, в которой главную роль играет несоразмерность пор внутри тела (это мнение методистов). Обратим внимание на еще одну составляющую рассуждений методистов о патогенезе, упоминаемую Галеном в данной работе, – «распад чувственно воспринимаемого единства». Эта фраза напоминает нам о натурфилософской основе учения методистов: организм человека представляется им как чувственно воспринимаемое случайное структурное единство атомов. Оно случайно потому, что атомы движутся хаотически, и методисты отвергают телеологический принцип. Оно структурно потому, что для объяснения процесса построения сложной конструкции (такой, как организм человека) изобретается спекулятивное рассуждение о бесконечной сложности морфологических форм атомов – они и квадратные, и многоугольные и т. д. и т. п. С помощью подобных допущений сторонники атомизма пытаются объяснить построение сложных структур. Именно поэтому Гален во многих своих произведениях прибегает к аналогиям из области строительства и архитектуры, пытаясь показать, что любое многообразие строительных материалов, подгоняемых друг под друга, остается бессмысленным при отсутствии генерального плана самого Божественного архитектора.

В трактате «О разновидностях болезней» Гален выделяет четыре простые и четыре сложные болезни гомеомерных частей, особенности которых подробно разбираются в нашем комментарии. В своих рассуждениях о многообразии существующих заболеваний Гален формулирует вывод о том, что результатом сочетания первичных болезней, в свою очередь, может быть сколь угодно значительное число сложных заболеваний. Описывая заболевания сложных частей тела, Гален выделяет их четыре основные разновидности, которые довольно обстоятельно иллюстрирует примерами. В своей классификации он отдельно выделяет пятую разновидность заболеваний, описываемую ее как «нарушение непрерывности». Она особая, поскольку в равной мере может иметь отношение как к гомеомерным, так и к сложным частям тела.

Целесообразность функции как основа понимания предназначения, заложенного Творцом в устройство различных органов и тканей, и определяет подход Галена к идее гомеомерий как мельчайших частей, из которых они состоят: ткани сосудов состоят из одних гомеомерий, ткани мышц – из других и т. д. Взгляд на гомеомерии у Галена можно, также с определенной долей условности, назвать предтечей клеточной теории. Конечно, мы анализируем феномены протонауки и можем ожидать лишь образа или понятия, сходного с современной научной медициной, а отнюдь не полного, тем более экспериментально доказанного изложения зарождения основ современных представлений. Например, читая трактат «Искусство медицины», невозможно не удивляться прозорливости Галена в его суждениях о микроструктуре ткани. Особенным образом это проявляется в рассуждениях о патологических процессах. Во-первых, на уровне гомеомерий могут реализовываться механизмы развития болезни. Во-вторых, именно на уровне гомеомерий могут проявляться патологические состояния, связанные с дисбалансом сущностей, – сухого, влажного, теплого и холодного – одной из трех тетрад, используемых в традиции Гиппократа и Галена для комплексного описания состояния организма. В-третьих, с уровня гомеомерий начинается классификация состояний человеческого организма в отношении «норма—патология». Обратим внимание на важнейший тезис Галена: норма отличается от патологии в соответствии со степенью сохранности функции, заложенной от природы. В-четвертых, Гален определяет конкретную ткань как совокупность однородных гомеомерий и промежутков между ними (опять возникает аналогия с межклеточными пространствами).

Взгляды римского врача на морфологию можно суммировать следующим образом: организм человека состоит из различных органов и тканей, врач наблюдает их в процессе обследования и, особенно, хирургического вмешательства. Микроструктурными, неделимыми (в анатомическом смысле) единицами являются гомеомерии (каждый вид тканей состоит из особенных типов гомеомерий). Здесь вновь можно провести аналогию с современным представлением о клеточной теории и классификации типов тканей, принятой в современной гистологии. При этом «строительным материалом», первоосновой материи являются четыре первоэлемента, представленные разными пропорциями смешений в разных типах тканей. Далее, значительное место в описании жизнедеятельности организма занимают жидкости, которые либо находятся в «благосмешанном» состоянии, характерном для здорового тела, либо наблюдается преобладание какой-либо из них в болезненном состоянии. При этом состояние тела (или его части) характеризуется также с помощью сущностей: во время болезни их равновесие может смещаться в сторону преобладания, например, сухости или, наоборот, влажности.

Текст трактата «Искусство медицины» напоминает нам, что для описания состояний «здорового», «болезненного» и «нейтрального» определяющее значение имеют две из трех тетрад – жидкости и сущности (начала). Четыре первоэлемента – земля, воздух, огонь и вода – представляют собой базовое понятие для образования человеческого тела. Все материальные объекты в натурфилософской системе Галена – совокупность этих первоэлементов, объединенных в разной степени (или различных пропорциях). При этом Гален всегда предостерегает от понимания такого объединения, как взаимопроникающего смешения, – первоэлементы в материи смешаны, но не перемешаны. Иными словами, не происходит взаимопроникновения первоэлементов. Так, например, первоэлемент «земля» в составе тех или иных частей тела субстанционально остается самим собой. Он не превращается, не перетекает в «огонь» или «воду». Материальный объект представляет собой единство объединенных в нем пропорций (или сочетаний) первоэлементов, каждый из которых сохраняет свою специфичность внутри сложной, единой структуры объекта. При этом Гален следует за Платоном, предполагая возможность превращения одного первоэлемента в другой – это возможно в процессе обмена веществ при определенных физических условиях, но не касается созданных природой анатомических образований (например, кость не превращается в мышцу).

Для Галена первостепенное значение имеет метод, который стимулирует исследовательскую деятельность врача в отношении изучения устройства частей человеческого тела и организма в целом во всей сложности внутренних взаимосвязей. В ходе рассуждений Галена об устройстве человеческого тела мы встречаем неожиданный прием: функциональная целесообразность позволяет ему оценивать не только сущность ткани, но и ее чувствительность. Гален логично предполагает, что если «начало порождения» плоти существует, то таковым должна быть мельчайшая самостоятельная сущность, обладающая свойствами плоти в целом: «Гипотеза же наша заключается в том, что, как мы сумели посредством анатомии изучить все части тела, вплоть до простейших, в отношении того, что можно постигнуть с помощью органов чувств, так сможем и определить, какие части являются по природе первыми и простейшими. Так что теперь поведем речь не обо всем, но возьмем для примера только одно. Когда мы изучаем плоть, прежде всего возникает вопрос, едино ли по существу своему ее порождающее начало? Это начало можно также назвать первой и простейшей ее частью. Если же окажется, что такого единого начала нет, следует вопрос, имеется ли множество таких начал. Затем следует выяснить, сколько их, каковы они и каким образом объединяются в единое целое. Так вот, поскольку плоть испытывает боль, когда ее режут или сильно нагревают, невозможно, чтобы в основе ее лежал один элемент, который Эпикур называет атомом. То, что этот элемент не может быть единым, ясно из следующего. Ни один атом не является по природе своей ни горячим, ни холодным, ни белым, ни черным. Но зачем я веду эту речь, зачем нагромождаю слова? У атомов, по слову тех, кто их измыслил, нет вообще никаких качеств. Но все такого рода качества, кажется, имеются у всех тел: а у всех атомов есть качества, касающиеся формы, а также упругость и вес. Для нашего рассмотрения не важно, называть ли это качествами или как-то иначе. Итак, у всех атомов есть перечисленные свойства, по виду же они между собой не различаются, как различаются гомеомерии [в теории] тех, кто постулирует их существование, или четыре начала у тех, кто полагает их началами»[120].

Гален противопоставляет атомизм как учение о природе материи правильному, по его мнению, представлению о гомеомериях как о первичной единице живой материи. Однако среди современников великого пергамца не все философы и врачи, согласные с теорией четырех первоэлементов, принимали его точку зрения о существовании гомеомерий.

Гален использует интересный аргумент о чувствительности плоти как ее важного, неотъемлемого свойства и переводит его в плоскость дискуссии о мельчайших элементах (такой полемический прием мы находим у него впервые). Не случайно, он начинает свои рассуждения с напоминания об использовании анатомических вскрытий как единственного достоверного инструмента изучения устройства и, главное, функционирования человеческого тела. В первой книге трактата «О доктринах Гиппократа и Платона» он указывает на первичность оценки функционального предназначения органа по сравнению с его анатомической формой, которая вторична по сравнению с функцией и в конечном счете ею определяется. Гален считает, что именно на уровне гомеомерий реализуется присущее конкретному организму смешение первоэлементов, придающее конечные характеристики специфическому виду плоти, состоящей из своих, только ей присущих гомеомерий: «Из четырех первоэлементов, перемешанных между собой, получается единое гомеомерное тело, обретающее свои качества благодаря смешению и могущее быть как чувствующим, так и нечувствующим. Так и, в частности, в каждом из родов все различия происходят от различных смешений. Так что благодаря особенностям смешений одно становится костью, другое – плотью, третье – артерией, четвертое – нервом. Но и частные свойства тканей происходят от свойств смешений. Например, более сухая и горячая плоть бывает у львов, более влажная и холодная – у скота, а средняя – у человека. Но и из людей у одного плоть может оказаться горячее, чем у Диона, у другого – холоднее, чем у Филона. Так что различия между гомеомерными телами бывают простыми, и их столько, сколько начал, то есть гомеомерии могут быть более горячими, более холодными, более влажными и более сухими, а бывают составными, и таких еще четыре, то есть гомеомерии могут быть более влажными и более холодными, более горячими и более влажными, третий вид – более сухие и более горячие, а четвертый – более холодные и более сухие. Из всех этих вариантов наиболее благосмешанным является первый»[121].

Именно на уровне гомеомерий, по мнению Галена, реализуется одна из двух универсальных характеристик плоти – «благосмешанность». Вторая, «соразмерность», определяется на более высоких уровнях организации материи: в процессе взаимодействия двух других тетрад – жидкостей и сущностей. Таким образом, степень благосмешанности и определяется свойствами гомеомерий. Она является изначальной характеристикой, заложенной Творцом в конкретный организм. При этом «дурные» свойства гомеомерий отнюдь не являются синонимом болезни – это врожденные качества организма, такие как рост или цвет глаз. Конечно, лучше обладать «благосмешанностью», чем не обладать, однако дело врача – лечить болезни, которые возникают вследствие совершенно иных факторов. Хорошие или дурные смешения являются некой объективной реальностью, которую следует воспринимать как данность: «… существует одно наилучшее смешение, свойственное здоровым организмам, и восемь плохих смешений, свойственных им же. Во время болезни никогда не бывает хорошего смешения, но все смешения плохие, и числом их столько же, сколько дурных смешений здорового организма»[122].

Смешения определяются балансом первоэлементов (стихий) на уровне гомеомерий: здесь врач не способен ни к объективной оценке, ни к результативному вмешательству. Наблюдение с целью выяснения устройства организма живого существа возможно лишь при анатомическом вскрытии или хирургическом вмешательстве, а главным при определении отличия здорового тела от больного является степень сохранности его функций: «…так как мы установили, что полезные и вредные свойства гомеомерий происходят от соразмерности или несоразмерности начал, надо определить отличие вредных свойств гомеомерий от болезни. Отличие же выводится из определения обоих понятий, как показано в сочинении «О доказательстве». Каково же определение здорового состояния тела, а каково – болезненного? В здоровом состоянии естественные функции не повреждены, а в болезненном повреждены»[123].

Анализ вводимых нами в научный оборот трактатов Галена с позиции истории и философии медицины позволяет сделать следующие выводы. Важным компонентом натурфилософской системы Галена является представление о микроструктуре тканей тела животных и человека, в основе которого было учение о гомеомериях как мельчайшей структурной (по Галену, «строительной») единице живой материи. По мере изучения все большего числа текстов Галена появляется возможность лучше понять его позицию по этому важнейшему вопросу. Уже сейчас очевидно, что теоретические представления Галена существенно выходили за рамки предшествовавшей ему античной натурфилософской традиции, заложенной Анаксагором. Теорию гомеомерий Галена следует рассматривать в контексте его врачебной деятельности, она постоянно проверялась и уточнялась на практике и в результате стала фундаментальной основой оригинального учения об общей патологии и принципах лечения заболеваний.

Мы попытались максимально подробно представить взгляды великого врача в общем контексте развития античной мысли. Можно констатировать значительную степень соизмеримости теоретико-практической системы Галена и основ современной медицины. Невозможно оспорить суждения К. Поппера и Т. Куна о несоизмеримости, например, физической науки ХХ в. и базовых понятий физики Аристотеля. Однако соотнесение взглядов Галена и современных представлений в медицине позволяют сделать противоположный вывод.

При сопоставлении взглядов Галена и методов познания в научной медицине нашего времени необходимо использовать определенный историко-научный и философский инструментарий: понятия «тип рациональности», «картина мира ученого» и т. п. необходимы для верной интерпретации его текстов. Внимание исследователя должно быть обращено на стремление Галена к достижению универсальной непротиворечивой целостности медицинского знания. Единая классификация заболеваний (в наши дни мы говорим о семиотике нозологий), определение причин и признаков болезней, стремление к систематизации и теоретическому обоснованию лечебных вмешательств – все это важные компоненты единой целостной системы. Особое место в наследии Галена занимает обоснование единства духовного и телесного в практике врачевания. Историческое значение этой доктрины для медицины, философии и антропологии невозможно переоценить. Предлагаемые вниманию читателя тексты сочинений великого врача – прекрасное тому доказательство.