Читать книгу Моя исповедь - Галина Башкова - Страница 6

Жизнь меняется

Оглавление

Моя жизнь кардинально меняется – я уезжаю, а точнее улетаю в Комсомольск – на – Амуре.


Я зашла к маме Олега попрощаться.

– Я знаю, почему ты уезжаешь. – сказала она.

Тогда я промолчала. Но даже сейчас я задумываюсь, а какую причину имела ввиду она? Об этом я так никогда и не узнала.

Мы пообщались несколько минут и расстались. А следующая наша встреча состоялась лишь спустя полгода.


Мою поездку кроме, как бегством не назовешь. Я бежала от всех этих ссор и скандалов в доме, бежала от мамы и бежала от Олега; любила его, но бежала. Зачем укреплять отношения, если я ему не подхожу? Чтобы потом расстаться? Чтобы потом еще сильнее страдать? Да, можно было бы поговорить с ним об этом. Но тогда на такую пикантную тему не разговаривали, тем более я со своим воспитанием. Поэтому мой побег избавлял меня сразу от всех проблем. Но так ли это?


И вот мы в Комсомольске. Встречающий распределил нас по комнатам в общежитии и забрал паспорта для оформления на работу. Утром нас повезли в поликлинику на медосмотр, а через день мы уже поехали на стройку. Парней определили к слесарям, а нас – девчонок на штукатурку. Умела ли я штукатурить? Конечно нет. Мастерок, терка, полутерок – это новые слова в моем лексиконе и новые предметы, которые я раньше никогда не держала в своих руках. Но я ничего не боюсь, не боюсь учиться чему – то новому. Это оказалось даже весело – набрасывать раствор на стену. Пока учились мы были в растворе с головы до ног. Но на учебу нам дали всего три дня, поэтому смех мы оставили и серьезно занялись делом. Мне хватило двух дней, чтобы научиться прилично набрасывать раствор. Ну, а подсобными рабочими у нас были зэки на вольном поселении.

Мы стоим на лесах, штукатурим, а они – зэки пялятся на наши ножки и задницы и зубы скалят – ржут. Нам ведь лет по двадцать было, а они уже взрослые мужики – от тридцати до пятидесяти. Но мы стараемся не обращать внимания на их издевки.

– Какие у тебя красивые и сильные ноги. Ты занималась спортом? – услышала я за своей спиной мужской голос.

Я медленно обернулась и увидела зэка лет сорока с мощной фигурой. А он стоит, улыбается и насвистывает. Я тогда не знала, что именно он положил на меня глаз. И, что это означало для меня я поняла только потом.

Он оказался бригадиром, но таким же зэком, как и все. Подчиненные его боялись, бояться стала и я. За что он сидел, а точнее по какой статье он сидел, я не стала выяснять, мне это было не интересно и мне это не нужно было знать. Он меня пугал уже одной своей внешностью. Нет, он не был «уродом», но его мощная фигура, его карие прищуренные глаза, которые смотрели на меня в упор и эта щель между двумя передними зубами, благодаря чему у него был художественный свист – все это наводило на меня просто ужас. Я в сравнении с ним просто букашка – мне двадцать лет, ему за сорок. Как звать его я не запомнила, знала только, что он молдаванин.


– Какого хера стоишь? – орал он на меня.

– Раствор жду.

– А что больше нечем заняться? Иди, вон им помоги. – указывал он мне на моих подруг.

И я слезала с лесов, и шла помогать. И так было каждый день. Изо дня в день, каждый день. Отдохнуть он мне не давал вообще. Если видел возле меня парней, то орать начинал и на них. Так я и работала в одиночестве.

«Терпи, Галя. Терпи.» – говорила я себе – «Ты приехала заработать денег.» А вечером приходила в общежитие и плакала. Как долго можно было выдержать такую обстановку? Она выматывала и держала меня в напряжении.

Но однажды у него было хорошее настроение. Он разговаривал с нами и даже шутил. И тут я набралась смелости и спросила:

– Почему вы на меня всегда кричите? Разве я плохо работаю?

– Ты мне очень нравишься! – не задумываясь ответил он.

– Что???

– Я тебя люблю. Ты мне сразу понравилась.

– А разве, когда любят, так себя ведут? Вы же мне вздохнуть свободно не даете. А ведь я работаю больше других.

– Я ничего не могу с собой поделать. Я сильно тебя ревную. Поэтому лучше не зли меня, не разговаривай и не смейся с другими парнями.

Я тогда не задумывалась – серьезно это или нет, но бояться его я стала меньше, хотя на следующий день все началось сначала.

– Хватит на меня орать. – не выдержала я. – Я работаю? – Работаю. Не мешайте. У вас что, других дел нет, как орать на меня?

Он не ожидал от меня такой наглости и прыти и, наверное, понял, что совершил ошибку, признавшись мне в своей любви. Но я его все равно побаивалась, я боялась не того, что он меня ударит, а боялась, что он однажды зажмет меня где – нибудь в укромном месте. Но беда пришла не от него.


* * *

Все случилось на работе. Мы тогда штукатурили новую школу. Был выходной день, но я вышла на работу, чтобы заработать побольше денег, ведь за работу в праздничные и выходные дни обещали двойную оплату труда.

Выйти со мной в выходной день на работу никто не захотел. Ну, а я хотела заработать. Поэтому на работе оказалась я и вольнопоселенцы – они выполняли свою работу, ну а мне выделили двух зэков для подсобной работы.

Ничего не предвещало беды. Я спокойно стояла на лесах и штукатурила. Раствор закончился, а рядом никого не оказалось, чтобы подать его мне наверх. Я спустилась и стала накладывать раствор. Никаких звуков я не слышала, поэтому не ожидала, что сзади на меня кто – то набросится. Этим кто – то оказался узбек небольшого роста и худенький, но очень сильный. Я сначала не поняла, что происходит, поэтому он сумел прижать меня к стене. «Беда меня ждет. Беда, если я ничего не сделаю.» – промелькнула в голове мысль. Я стала брыкаться и выворачиваться, но он схватил мои руки и, подняв над моей головой, прижал к стене, а коленом держал мои ноги. Вторая его рука шарила по моему телу, а его влажный, вонючий рот касался моего лица – это было омерзительно.

Кричать, надо кричать, физически я с ним не справлюсь.

– Помогите. Помогите. – орала я, что есть мочи.

Он стал мне затыкать ладонью рот. Я мотала головой и продолжала звать на помощь:

– Помогите.

Меня услышали. Прибежали другие рабочие, оторвали его от меня. Как только я ощутила свободу, сразу побежала в раздевалку.


Сижу на скамейке, руки трясутся, ноги трясутся, сердце вот – вот выскочит из груди. Я закрыла лицо руками и дала волю слезам. Неужели это происходит со мной? За что? За что мне все это? И что мне делать, и как мне дальше работать? Пока я сидела и об этом думала, ко мне подошли те рабочие, которые меня спасли.

– Галя, ты в порядке?

– А разве я могу быть в порядке? – а голос мой дрожит и я заикаюсь. В таком я была шоке.

– Ты можешь на него не жаловаться, а то его снова посадят?

– Что? Нет. Он должен сидеть. Этот ублюдок заслуживает наказания. Эта тварь должна сидеть. – кричала я, так как спокойно уже не могла говорить.

– Ты подумай, пожалуйста.

Они ушли. А я стала думать. И решение было принято.

Я уже успокоилась, когда ко мне подошел начальник из гражданских и спросил:

– Что произошло? Почему вы ушли с рабочего места?

– У меня заболела голова и я испугалась, что упаду с лесов. -я конечно же соврала.

– Вы говорите правду?

– Да, у меня болит голова. Можно я поеду домой?

– Ну, если так, то поезжайте.

Пока я переодевалась, я совсем успокоилась. А всю дорогу до общежития я размышляла.

Вернувшись, я твердо была уверена, что мне во чтобы то не стало надо уехать. Но как и куда уехать?

Моя исповедь

Подняться наверх