Читать книгу Бизнес-бомж - Галина Беззубова - Страница 8

Повесть

Мы живём и не знаем, что живём тысячу лет,

Что отпущено время не гореть, не стареть,

Что вселили нас в тело. Ты живи, управляй,

А не сможешь – то, значит, ты назад улетай.

Поживёшь там лет двести – вновь отпустят тебя,

Чтобы не было скучно, ты вернёшься сюда…

А земляне заметят, что упала звезда.

Вспомнилась цитата из одного моего произведения, написанного много лет тому назад. Кто я? Да просто человек, не смирившийся однажды со смертью, с несправедливостью Бога к Человечеству и с неправдой, окружающей меня во Вселенной. Человек, имеющий любовь в вечной душе, полученной «напрокат» от Бога (о «прокате» я узнала чуть позже, лет так через двадцать), двинувшийся вперёд к свету – искать ответ, рисуя ходы в лабиринте жизни. Жизнь, в свою очередь, через определённое время стала подобна квадрату Малевича.

Казалось, ничего в нём нет, просто чёрный квадрат – и всё, но сколько он притянул к себе взоров, умов, рассуждений, поставив на белом листке бумаги точку, точку отсчёта наших шагов в жизни, точку начала нашего хода, продвигая её всё дальше и дальше, погружаясь во мрак, прочёркивая и зачёркивая белый лист нашей жизни, данный нам Богом. Не секрет и не новость, переходящая из века в век: Бог – свет, без него – тьма. Если мы идём без Бога, наши краски всё темней, всё гуще, и наша палитра с каждым шагом не светлеет, а, напротив, заполняет и наполняет наш лист жизни, тот самый квадрат, тёмными штрихами наших шагов. Мы ищем ходы, кто-то сознательно, кто-то подсознательно, продлевая, умножая свои шаги в рамках своего квадрата жизни.

Тот, кто с Богом, кто научился владеть умом, разумом, смог соединить с ними душу, – обрёл мудрость.

С мудростью всегда можно найти выход, так как душа, разум, ум находятся в гармонии и дружбе, не перекрывают свободное мышление, понимают, что жить вечно куда приятней, чем киснуть в плесени, серости и тьме и быть заживо съеденным самими дьяволами. В наши души заложено мышление, данное человеку с рождения Богом.

Уйти на землю, вернуться свободным, избавившись от смерти, получив свою душу в вечное пользование. Бог однажды отдал человеку всё, человеку этого стало мало, он пошёл искать большее – и нашёл смерть…

В чём состоит вечность? В одном простом поступке: добровольно выбрать её. Добровольно, в единстве души и разума отказавшись от всего земного. В Новом Завете есть замечательные слова: ни к чему земному не привязывайся. Всё, что есть на земле, бери, пользуйся, но будь от всего свободным. Познавай, исследуй, живи, люби, но не будь одержимым, не погибни в искушении.

Человек сотворён для бессмертия, так как Бог един и бессмертен, а человек изначально создан по Его подобию. О многом надо ли знать человеку, для того чтоб получить вечную жизнь? Может, всего лишь изменить свою сущность, прислушаться к Его словам – и, вернувшись, принять вечность и бессмертие?

Глава 1

Густое тёмное небо повисло над старыми улочками Парижа, оно было насыщено серо-дымчатыми тонами и создавало на первый взгляд видимость ватной крыши, застывшей над дремлющем городом в тишине. Всё это не отталкивало, а, напротив, завораживая, притягивало непонятным, магическим магнетизмом. Было во всём этом что-то невесомое, лёгкое, наполняющее человека с головы до ног, создающее ощущение соединения разных атмосфер.

Нижний слой его медленно опускался и, окутывая, насыщал жизненной влагой камни узких улиц, домов и бульваров.

Прохладный тихий, ненавязчивый и в тоже время лёгкий и свободный ветер пронизывал старые дворики, наполняя их какой-то загадочной и глубокой сущностью.

В определённое время суток, ближе к закату, когда люди, уставшие, измученные после суетного рабочего дня, торопливыми шагами, укрываясь, прячась в дома, незаметно рассасывались, исчезая в квартирах, улицы города постепенно редели, пустели и в какое-то время становились совсем безлюдными, давая ветру полную свободу полёта.

Симона с раннего детства, с того самого времени, когда человек начинает осмысливать происходящее вокруг себя, сильно желала, иногда до острой боли в сердце, иметь крылья.

В её фантазиях они были сильными, большими и почему-то белыми. Оказываясь в такие времена на одной из улиц, она страдала, мучаясь оттого, что не может взлететь как птица, и совсем не для того, чтоб сорваться и улететь как можно дальше с грешной земли, а для того, чтоб подняться над камнями бульваров, пролететь, верней, пропарить между небом и землёй по этим тихим, безлюдным улицам.

Ей хотелось быть как он, этот свободный ветер, который так часто ласкал ей волосы, лицо и руки, напевая ей лёгкую, нежную мелодию, захватывая её сознание, душу и жизнь. Её душа, так часто находившаяся в полете, имела полную свободу, была крылатой, и только её телу не хватало именно крыльев, больших сильных белых крыльев.

А лёгкой душе при всём желании и усилиях, как бы ни хотелось, не поднять физическое тело.

От этого Симона впадала в отчаяние, уныние, свернувшись клубочком, молча страдала, не имея возможности получить полную гармонию тела и души.

Душа свободна – а что она без тела, а что тело без души? – размышляла она юной девочкой. Девушка любила своё тело, оставить его, чтоб улететь, никогда не согласилась бы, даже в минуты самого сильного отчаянья.

Симона внешне была общительной, живой, доброжелательной, наполненной до краёв чистой энергией девочкой, напоминавшей прозрачный хрустальный сосуд, и только что-то глубокое, смешанное с тоской, всегда выражалось в её светящихся необычным светом красивых, как само летнее небо, сине-голубых глазах.

Глава 2

Симона распрощалась с друзьями, верней, с однокурсниками из любимого вуза, где она углублённо изучала химию.

Что такое Франция? Это страна вечных исследований и изучения древних наук. Многие посвящают этим наукам жизнь, кто-то платит за них собственной кровью. Одна только архитектура является шедевром и говорит сама за себя. Система образования во Франции имеет ярко выраженную национальную специфику. В этой стране своя система дипломов и учёных степеней, особое деление на циклы, особое отношение к дипломам государственных учебных заведений: они, как правило, котируются гораздо выше, чем дипломы частных школ и университетов. в одном из таких университетов училась Симона, он находился в самом центре Парижа, скорее, в его сердце, и было ему от роду как минимум 200 лет. Девушка часто заходила на территорию университета, будучи ещё совсем юной девочкой. Что именно в нём прельщало её в то время, вряд ли она смогла бы объяснить, она лишь знала и была уверена, что любила его, любила сердцем и душой. Его архитектура по своей изысканности и красоте не имела себе равных.

Ей казалось, что, не будь его, ей было бы много сложней жить и просто дышать. В детстве она любила посидеть на лавочке в его скверике, прикасаясь к его скульптурам, поглаживая их ладонями и мечтая о чём-то своём, глубоком и далёком, ограждённая великолепной чугунной решёткой. О чём в те моменты думала и мечтала девочка, она не смогла бы объяснить, так как мысли шли не от разума, а из глубины души, она чувствовала какое-то благоухание, наслаждение, волнение и покой и всегда мечтала лишь об одном – что когда достигнет необходимого возраста, то обязательно придёт учиться именно сюда, в это заведение, чтоб можно было проникнуть в его глубину, каждый день наслаждаясь его аурой, запахами, исходящими от стен, массивных столов, проникнуть в его лаборатории и наконец-то вдохнуть весь аромат полной душой.

Завернув за угол, на узкую, созданную много веков назад улочку, вымощенную камнями, она как весенняя ласточка легко порхнула по ним в самую её глубину. Скрывшись за первый угол, резко оглянулась, чтоб полностью убедиться, что осталась одна: её всегда прельщали таинство и свобода. Одним лёгким движением она сняла с себя туфельки, схватив их за ремешки хрупкими, как будто выточенными из белого мрамора изящными тонкими длинными пальчиками, поднялась на носки стройных ножек. Весь её облик олицетворял собой солнечные, воздушные и небесные переплетения, лёгкость, изящество и что-то загадочно далёкое составляло всю её.

Как только она поднялась на пальчики ног, ветер тут же обнял и подхватил её, увлекая с собой в далёкое пространство, он нежно поцеловал её руки, шею, щёки, глаза и губы, наполняя лёгкостью и свободой. Её белое шифоновое платьице, усеянное нежно-розовыми лепестками и листьями роз, то поднималось, то опускалось, кружась в такт мелодии, которую напевал ей свободный ветер.

Руки были гибкими и лёгкими в движениях, как пара красивых белых крыльев, ноги, нежно касаясь земли, то бежали вперёд, то, приостанавливаясь, делали завораживающие круги.

Её волнистые белокурые волосы, опустившиеся на плечи, создавали видимость чего-то необычного и воздушного, напоминавшего прозрачные облака, а голубые как небо глаза то открывались, освещая своим светом всё вокруг, то закрывались, погружая весь мир вокруг неё в тёмный холодный мрак. Девушка ликовала и наслаждаясь танцем любви под мелодию, исполненную ветром, возлюбленной ею свободой. Её юность и красота, её нежность и кротость несли с собой силу, силу жизни и любви.

Глава 3

Упёршись руками в виски, низко склонив голову, он тихо сопел, дыхание чуть заметно содрогало худое, изнеможённое, уставшее тело с торчащими как прутья костями. Ноэль – не авантюрист, помешанный на алхимии, и совсем не гоняется за знаниями о получении золота, за много столетий он нашёл способ его изготовления, ему не страшно обвинение в колдовстве, он не боится быть изгнанным, он не страшился участи всех алхимиков за много столетий, закончивших свои жизни на виселице.

Мир сходил с ума, жаждавший обрести философский камень, сила алчности и наживы толкала людей мощным движением вперёд. Алхимию изучали в университетах, в одном из них и был заведующим кафедрой Ноэль, бережно относившийся к своим ученикам. Кроме поиска драгоценного металла, ему нужен был хлеб, а эти юнцы и девушки были его мукой, тестом и хлебом, в прямом смысле слова.

Ноэль выбирал любимчиков – умных, честных, рвущихся к знаниям, непорочных, переполненных космической энергией студентов и магистров.

Первые университеты в Западной Европе появились именно в классическое Средневековье. Так, в конце XII – начале XIII вв. были открыты университеты в Париже, Оксфорде, Кембридже и других городах Европы. Университеты тогда были важнейшим и часто единственным источником информации. Власть университетов и университетской науки была исключительно сильной. В этом отношении в XIV—XV вв. особенно выделялся Парижский университет. Показательно, что в число его студентов (а их всего было более 30 тыс. человек) входили и совершенно взрослые люди, и даже старики: все приходили обмениваться мнениями и знакомиться с новыми идеями.

Университетская наука – схоластика – формируется в XI в. Её важнейшей чертой была безграничная вера в силу разума в процессе познания мира. С течением времени, однако, схоластика всё более становится догмой. Её положения считаются непогрешимыми и окончательными. В XIV—XV вв. схоластика, которая пользовалась одной только логикой и отрицала эксперименты, становится очевидным тормозом для развития естественно-научной мысли в Западной Европе. Практически все кафедры в европейских университетах тогда были заняты монахами Доминиканского и Францисканского орденов, а обычными темами диспутов и научных работ были такие: «Почему Адам в раю съел яблоко, а не грушу?» и «Сколько ангелов может уместиться на острие иглы?».

Вся система университетского образования оказала очень сильное влияние на формирование западноевропейской цивилизации. Университеты способствовали прогрессу в научной мысли, росту общественного самосознания и росту свободы личности. Магистры и студенты, переезжая из города в город, из университета в университет, что было постоянной практикой, осуществляли культурный обмен между странами.

Студенты были очарованы и заколдованы, в прямом и переносном смыслах, восхищаясь его даром, силой, талантом и умом, проявлявшихся в его исследованиях. Этот алхимик чертовски красив, умён, талантлив и гениален. Гений – и даже выше этого, в их глазах он был самим богом!

Они даже за его спиной дали ему имя Чкутиген.

Кто, если не он, посвятит их в магические секреты алхимии?

Он посвящал их в поиски философского камня, в изготовление меди и чугуна, часто приглашая кого-то из них к себе в лабораторию, и они, будь то юноша или девушка, считали это великой честью, ликуя в предвкушении восторга.

Гордость и радость охватывали их, они летели к нему на крыльях ветра, как маленькие мотыльки на свет, испытывая сильное волнение, с трясущимися руками и мокрыми лбами, с одной-единственной мыслью в помутившихся головах: «Вот, вот оно, счастье! Сейчас я всё увижу, всё познаю и стану таким, как он, а возможно, через года – умней, мудрей и гениальней. И тогда я точно найду или создам этот магический камень». Никто не возвращался назад, но никто и не знал, куда они уходили. Это было одной маленькой договорённостью между профессором и студентом, одним маленьким секретом.

Ноэль всегда предупреждал своих студентов, чтоб те никому, даже самому Богу, не рассказывали о визите к нему. Так как он якобы не хотел показать всей группе, что выделил самого умного и одарённого ученика, чтоб этим не оскорбить и не обидеть других. Тот, конечно, молчал, не говоря ни слова бежал на встречу, смахивая в пути капли то горячего, то холодного пота. Одна мысль кружилась в помрачившемся разуме, всего одна: «Я гений! Я гений!»

Юноши и девушки никогда не занимались в одной аудитории. Обольстить и увлечь манящим к себе волшебным предметом алхимии для него не составляло большого труда.

Прожив многие века, Ноэль однажды приобрёл это знание, познав его корни в Египте, заполненном золотым песком, разогретом палящим солнцем. Будучи ещё молодым, по его исчислению лет, он перерыл архивы летописей, писаний, пергаментов, считав и все знаки, и оставленное предками на стенах пирамид древнего Египта. Сами пирамиды, говорившие о громадных слитках золота, – вот он, ключ и закон алхимии, сведение Вселенной воедино: солнце – и всё под ним согревающееся и плавящееся под лучами его огня, вода – и всё, что в ней, земля – и то, чем она насыщена, воздух – и то, что он насыщает, и человек – кто это всё примет, найдёт и поймёт. Найдёт ключ к алхимии. В этом и состоит ценность философского камня: он – ключ к неизмеримому богатству, имеющему имя Вечность, ключ к двери, за которой человек поймёт свободу, имея тонны золота, обретя неисчислимое богатство.

Если золото будет неисчислимым, оно потеряет смысл и ценность в человеческих глазах.

Ценно то, чего не хватает.

Ноэль понимал: если есть ключ – значит, есть и дверь, а если есть дверь, то в неё если не каждый, то многие могут войти. Тем более, он давно имел этот ключ, прочитав и распознав руны, найденные на стенах пирамид. В отличие от более известных скандинавских рун, их двадцать пять. В Древнем Египте их изготавливали из камня в виде жука-скарабея. Этот символ был одним из наиболее почитаемых священных животных. Каждая руна имеет свой, не только видимый, но и глубокий, эзотерический смысл и составлена для прочтения пути к вечности. Тайна, великая тайна.

Которая для него давно была открыта в прошлом.

Если б Земля была завалена и сплошь покрыта золотом, люди пошли бы искать простую почву. Сила не в золоте, сила во власти и вечности.

Имея ключ знаний, он избегает судьбы прочих алхимиков, давно став противником Бога, имея полное знание магии и колдовства, фармацевтики и силы энергии.

Только соединив всё, познав закон Вселенной, он получил ключ к алхимии.

Выливая статую за статуей из сотворённого им золота, он отдавал годы, посвящая этому свою жизнь, задыхаясь от угарного газа и дыма, вкладывая свою энергию, которую давно научился брать у людей. Люди стали глупы и слепы, беспомощны перед его познанием. Его ум превзошёл человеческий разум. Он понимал, что это многое, но далеко не всё для того, чтоб иметь могущество.

Глава 4

Всегда ненавидящий свет и солнце, наслаждаясь холодом и тьмой, он погибал в собственном мраке от голода и бессилия. Стены в мастерской были окутаны плотной паутиной, сотканной одним цельным ковром, из такой же серо-чёрной паутины было соткано кружевное покрывало, которое окутало стоящих кругом юношей и девушек. В центре круга стоял массивный стул с большой дубовой спинкой и подлокотниками, на котором сидел поникший, без всяких сил, погибающий Ноэль.

В его теле совсем не было жизненной энергии. Иногда как будто издалека доносился шум ветра, своим воем составляя то нежную тихую мелодию, то рвущее всего его изнутри скрежетанье. Свечи дано не горели, а на их месте торчали фигуры из расплавленного воска, так не похожие одна на другую, создающие каждая свой символ и ответ.

Огонь, воздух, вода, свет и тьма – вот составляющие его алхимии, всё это энергия. Он мог найти немного энергии, чтоб существовать дальше, но его одержимость накатывала на него, своим колесом давя его самого. Ему становилось мало даже того, что он имеет, ему необходимо было больше…

Ему необходима была власть Вседержителя Вселенной.

Когда-то ему казалось, что он всемогущ! Он шёл по правильному пути, и если встречались препятствия, его охватывал гнев, который давал прилив неимоверных сил – на то, чтобы смести, стереть всё живое, мешавшее продвижению к цели. Цель на протяжении всей жизни у него она была одна. Бессмертие и власть!

А для этого оставалось совсем немного – создать из белого мягкого камня вечную фигуру любви!

Для этой скульптуры подходил только один камень – белый мрамор, рождённый природой в мерцаниях луны, обдуваемый ветром, наполненный воздухом, накормленный почвой, напоённый водой и согретый солнечным светом.

Происхождение мрамора имеет многомиллионную историю. Основной составляющей мрамора являются известковые отложения древних морей, которые в результате тектонических смещений переместились в недра Земли и под воздействием невероятно высокого давления и температур выкристаллизовывались на протяжении миллионов лет. Разнообразная структура и цвет мрамора объясняются влиянием на его формирование других многочисленных минералов, например, графита, окиси металлов.

Цвет самого мрамора, без примесей, – белый, встречается достаточно редко в природе. Любой добытый из скал блок мрамора является неповторимым, невозможно найти второй такой же по структуре и внешним параметрам во всём мире. Уже более 2000 лет ведётся добыча мрамора в огромных карьерах. В давние времена добыча мрамора осуществлялась исключительно тяжёлым ручным трудом.

Шли дни, месяцы, годы, столетия, тикали часы, Ноэль искал свой белый лунный камень – и он нашёл этот камень, сбив ноги и руки, разбивая киркой вечные глыбы тёплых белых айсбергов. Для того, чтоб камень обрёл вечность жизни, в него надо было вложить энергию человечества, которую ему нескончаемо так легко дарит Бог.

Он шёл, веками шёл параллельно с человечеством, постепенно поедая его, наполняя свою плоть и жизнь энергией. Его руки и губы знали миллионы камней, миллиарды людей, но тёплой скульптуры из мягкого камня, светящегося, как ночная луна, играющего, как золото на солнце, и сверкающего, как звезда во тьме, он так и не изобрёл: он не нашёл человека, энергией которого смог бы насытить и оживить мягкий, тёплый камень, а из камня выточить статую, притягивающую со всех сторон к себе энергию человечества. Ноэль твёрдо и убеждённо знал одно: если б он смог сотворить любовь – завладел бы всем миром и обрёл бы полное бессмертие и полную власть над человечеством, в избытке питаясь, насыщаясь космической энергией.

Они бы летели сами, как слепые мелкие мотыльки, на пламя его разгоревшегося огня. Тогда бы он мог творить своё золото, имея с каждым днём всё больше и больше могущества, силы, власти и бессмертия.

Ему бы не пришлось тратить своё время, свою энергию на поиски глупых, мелких людишек, подобных обычному мягкому пластилину, размягчённому энергией любви.

Взяв любовь в свою власть, он бы наконец завладел душами людей, тянущимися так глупо, так слепо к любви, как к магниту, позволяющими владеть собой и лепить из себя всё, что смогла бы пожелать его бессмертная холодная ненасытная фантазия.

Глава 5

Огня и новых камней в его мастерской давно уже не было, только холодные, безжизненные статуи юношей и девушек, выстроенные ровными кругами, одно столетие за другим стояли тихо во мраке, покрытые толстым слоем пыли и плесени. Все скульптуры были выточены его руками из камней, проверенных на ощупь ороговевшими ладонями и прикосновением языка и губ.

Ноэль никогда не использовал мёртвые, холодные камни, он всегда выбирал только те, что имели дыхание и свою природную жизненную энергию.

За много лет, углублённо изучая алхимию, он сделал открытие: если взять живой камень, наполненный природной энергией, и соединить с энергией человека, сотворив из камня статую по подобию того человека, то статуя обретает жизнь, становится тёплой и бархатистой, с тонким нежным запахом, бессмертной и вечной. Надгробия святых источают этот нежный аромат, излучают тепло, символизируя о вечности.

Святой накапливает колоссальное количество энергии и, переходя в другой мир, выпускает свой дух, пропитывая и наполняя всё окружающее его на многие года и столетия.

В юности есть святость: как они были нежны, красивы в своей невинности, нежности, будучи живыми! Каждую и каждого из них он помнит на вкус, запах и прикосновение.

Ни один из них не был замешан в грехе, все они были безвинны и чисты.

Как прекрасна и сладка была их кровь, как долго он искал эти камни, как долго он искал этих почти божественных людей!

Растирая ладонями песок, он пропускал его через кожу своих окровавленных рук до самой крошечной крупинки, перетирая золотыми жерновами, создавая практически прозрачную, до блеска алмаза, мягкую муку.

И только время, двигаясь, наблюдало за этим сложным и жестоким, на взгляд человечества, процессом, отмеривая и разделяя его действия боем и тиканьем механизмов. Время шло: шли дни, недели, месяцы, годы, век за веком, вокруг всё больше жгли костров, сжигая заживо людей, привязывали к столбам непокорных и ищущих ход к власти и бессмертию, при этом обрывая жизни друг друга. Ноэль тоже жёг древесину, разогревая котлы, в которые медленно ссыпал песок, олово, медь, цинк.

Дым, выходящий из труб, имел едкий запах, огонь ярко сверкал, мерцал при полном сиянии луны, растворяясь в галактике, иногда, потрескивая искрами, разлетался на крышей его замка.

Разжигая огонь под чугунным котлом, он медленно, поочерёдно ссыпая содержимое, поглаживая котёл руками, вливал, степенно произнося заклинание, кровь, помешивая варево золотой тростью с тонкой иглой на конце – тростью, с которой он и выходил на ночные охоты в поисках безумных и любознательных юношей.

Ни одна жертва не погибла с шумом, в ужасе и страхе. Все оставались тихими, испытывая во время смерти покой и удовлетворение, не чувствуя холода и страха. Ему нужна была только положительная энергия, покинувшая тело человека в момент полного покоя. Ноэль не пил мужскую кровь, лишь аккуратно сцеживал её в медные колбы, затем добавлял в чугунный котёл, оставляя часть для изготовления пасты, которой при свете полной луны и огня натирал до блеска статуи, свои драгоценные статуи красивых рослых юношей, имеющие свет и аромат.

Пасту Ноэль изготавливал на том же огне, вмешивая кровь в медные опилки, олово, сгоревшую древесину, вываривал всё на медленном огне до полного сгущения, после этого выдерживал три новолуния в проточном воздухе, не имеющем в себе влаги, поглаживая каждую ночь своими ладонями в полночь, произнося заклятие, и только поле этого применял в действо.

Наша жизнь сопряжена с великой тайной. Мы живём, закрывая дверь за дверью из столетия в столетие, пытаемся найти благополучие и бессмертие, убивая своими действиями себя и окружающих, вероломно или степенно двигаясь к познанию.

Вселеная закрыта, и лишь частичные, мизерные подсказки в виде рукописей, картин, магии алхимии, эзотерики открывают нам лазейки и щели, являясь не всегда верным проводником.

Загадка жизни состоит в рождении мужчины женщиной, не имеющей при этом возможности зачать его без участия мужчины.

Где начало, где конец? Альфа – омега. Кому дано понять и познать нашу Вселенную от начала до конца, есть ли у неё вообще начало и конец? Есть только поиски путей человека и человечества, и некоторые из таких искателей и им подобных веками сидя на золоте, прожигая свою жизнь в убожестве и уродстве, мраке и темноте, пытаясь в конце концов понять, в чём начало и в чём конец, в чём преимущество и из чего состоит наша вечность.

Многие, особенно в средневековье, старались углубиться в это познание: в Праге в каждом пятом замке и каждой третьей лачуге сидело по одному-двум алхимикам со склянками, варевом, кострами и коррозией по всему телу. И те, кого не сжигали, погибали или убивали себя сами, разбивая о стену лбы, растирая землю руками, пробуя на вкус, корчась от душевной боли, связанной с бессилием и невозможностью самоутверждения, в немощи и злобе перед закрытой, не поддающейся им дверью в вечность, отдавая свои человеческие наслаждения за одно лишь желание не жить в рабстве и в неведении.

Сколько для этого ему пришлось поглотить жизней за свои годы, знали только он, время и Вселенная.

Каждую тёмную ночь, взяв свою трость в руки, он выходил на тёмные улочки города и медленно прохаживался по сумрачным улочкам в поисках подходящей юной жертвы для создания желанной вечности.

Глава 6

Неслышными шагами приближаясь к своей очередной жертве, тихо, без звука и без боли, он прокалывал иглой её сердце.

Юноши не успевали сделать вздох, не успевали оглянуться, они становились мягкими и недвижимыми.

Ноэль, взяв юношу под руки, тащил его волоком к себе в замок, под ноги несотворённой статуи.

Высосав из него кровь, вливал её в медную колбу, для каждого из его гостей была приготовлена индивидуальная. Также для них были изготовлены под рост и вес прямоугольные металлические сосуды, залитые раствором растёртого до нежной муки мрамора, замешанного до жидкого состояния теста на яйцах Вену и Великого Гоготуна.

Богами считались мифические священные птицы – Вену и Великий Гоготун. Даже за неумышленное убийство этих птиц полагалась смертная казнь.

Взяв безжизненное, обескровленное тело в свои сильные руки, он медленно погружал его в золотой сосуд, наполненный раствором, до полного утопления.

Сцеженную кровь юноши доводил до кипения, часами вываривая на слабом огне до полного испарения.

Время шло, раствор густел, сох, твердел, тело гнило, разлагалось, заполняя всё вокруг вонью и трупным запахом.

Шли месяцы, шёл процесс высыхания раствора, который превращался в прочный камень. Получалась «сосиска в тесте», или «пирожок с котёнком».

Когда материал был готов к использованию, Ноэль поворачивал его в вертикальное положение, заливал в появившееся отверстие серную кислоту и оставлял на три дня и три ночи.

Дни шли, Ноэль варил золото, кислота тоже делала своё дело. Через три дня, опорожнив «пирожок» через отверстие, Ноэль вливал в него горячее золото. Оставив сосуд на семь месяцев, он отправлялся искать следующую скульптуру.

Глава 7

Он давно не зажигал свечей, факелов, огня в печи и множество дней находился без пищи, сидел понурый в центре кольца из множества статуй на своём высоком золотом троне, перед ним стоял белый, отливающий бирюзой, обточенный со всех сторон мраморный камень, пожелтевший от безжизненности и времени.

Очередное дуновение ветра ворвалось в его мастерскую, колыхнув паутину, покрывшую его статуи, пронизывая его тело дрожью. Ноэль дёрнулся, поднял глаза на камень. Его мгновенно охватили боль и разочарование: это же он, именно он, мешал его достижению! Ярость и гнев в одно мгновение нахлынули на него одновременно с дуновением ветра, пронизывая его до костей бессилием.

Одно мгновение – и, сорвавшись с насиженного места, Ноэль поднялся из последних сил и двумя руками толкнул камень прочь от себя.

Ярость пульсировала в висках, голова кружилась, а силы покидали его, и если б у него их было хоть чуточку больше, он бы взял кувалду и раздолбал этот ненавистный камень вдребезги.

Он ненавидел любовь, и если бы не желание подчинить её себе, у него было бы сейчас одно стремление: убить, уничтожить, стереть с лица земли.

Медленно переведя взгляд на металлический топор фунтов тридцати весом, он сделал в его сторону шаг, при этом, качнувшись, упал на холодный каменный пол.

Ударившись головой и туловищем о камни, он ясно услышал глухой стук в металлическую дверь, вторящий его падению.

Полежав минут пять, он стал внимательно прислушиваться, но кроме мёртвой тишины и хождения крыс он не слышал ничего, и лишь откуда-то издалека до его обоняния донёсся человеческий дух.

Ноэль, приподнявшись, встав на ладони и колени, стал тихо передвигаться в сторону тяжёлой двери.

При этом он вдруг почувствовал, что очень много дней не ел совсем. Если это человек – то как раз кстати, обоняние никогда не подводило его уже многие века, что-что, а запах крови ему был знаком очень хорошо. По нему он мог легко определить и пол, и возраст, и образ жизни человека. С каждым ползком он набирал темп, силы постепенно наполняли его тело.

Глава 8

Симона кружила в нежном лёгком танце, сливаясь с ветром, забыв про всё, что связывало её с землёй и людьми. Только она и мелодия её вольного друга ветра. Ветер дунул чуть резче и сильней, как будто поднял её на руки, она сделала прыжок вперёд и, отталкиваясь от земли, крутанулась в воздухе.

В этот момент что-то сильное толкнуло её в грудь, так, что девушка отлетела в сторону и, потеряв равновесие, упала и ударилась головой о железную дверь старого замка. Последним, что она могла почувствовать, был глухой стук, сопровождавшийся жжением, в то же мгновение музыка исчезла, всё потемнело и погасло.

Ноэль подполз к двери, огляделся. Дверь была закрыта с тыльной стороны на тяжёлый дубовый засов. Впившись в него глазами, он понимал, что даже если он встанет, то открыть засов ему не хватит сил, запах крови и человечины был уже так близок, в глазах у него слегка мутнело, а голова кружилась уже не от слабости, а от жажды вкушения пиши.

Он встряхнулся и встал на ноги, держась руками за дверь. К его большому удивлению, засов открылся свободно и легко.

Ноэль потянул дверь, и вместе с дверью к нему под ноги ввалилась она. Опустившись на колени, не веря своим глазам, он тихо и нежно прикоснулся к её окровавленному виску, проведя ладонью по лбу.

Сколько столетий он искал только её, сколько объехал и обошёл земель, городов, усадеб!

Кто мог ответить точно, сделав правильный подсчёт? Конечно, никто, по одной причине: никто не мог находиться на Земле столько, сколько находился находится на ней с момента рождения он сам.

Её запах, её красота, её нежность, юность, невинность, незащищённость сводили его с ума, одурманивая, помимо этого, запахом крови и тела. Её энергии издавали тонкий насыщенный аромат, как нежный весенний букет полевых цветов.

Голод брал своё, ему хотелось недолго думая вонзить свои корявые зубы в её мягкое нежное тело, вырвав большой кусок свежего мяса, запив всё это её сладкой кровью, высосав всю её до последней капельки, возможно, даже съесть её тело, разжёвывая хрустящие нежные косточки.

От этой мысли его голова кружилась всё сильней. У него не было сил совладать с собой, он нагнулся ещё ниже, встал над ней на колени, уперевшись в землю руками, вглядываясь в нечеловеческом изнеможении в её лицо. Ничто никогда не было в его давно проклятой всеми жизни таким искушением, даже чуточку похожим. Его кости крутило и крутило, живот сводило, а голова кружилась; страсть, желание выкручивали его наизнанку.

Он оторвал одну руку от земли и аккуратно убрал её светлые воздушные волнистые волосы с разбитого виска, нагнувшись ниже, прикоснувшись языком, тихо и нежно лизнул его, сползая по следу крови к щеке, носу, губам.

Девушка содрогнулась и открыла глаза.

Она не знала, где она, не знала, кто она, не знала, кто он.

Симона видела перед своим взором глаза, погружаясь во взгляд, взгляд самого дьявола.

Он в тот момент, наслаждаясь ей, был не яростным и не злым; Симона, не заметив опасности, глядела в его глаза, проваливаясь, уходя всё дальше и дальше, проникая через лабиринты в коридоры веков, её тело чувствовало истому, душа ликовала, сердце билось, билось ровно и спокойно, отдавая где-то в глубине слегка будоражащим трепетом наслаждения, испытывая реальный магический полёт.

Девушка не чувствовала исходящего от него трупного запаха, не видела его уродства, не ощущала энергетического ужаса. Их взгляды соединились, образуя один длинный коридор от её души до глубин бездны, тленного ада.

В это время неожиданно совсем близко раздался чей-то громкий, взволнованный крик.

Они резко дёрнулись, разорвав звено в цепи соединения. Девушка мгновенно вернулась в себя, широко открыв большие синие глаза, наполненные разумом. Тёмное пятно над ней быстро скользнуло куда-то в сторону. Из души девушки вырвался стон. С трудом поворачивая голову вправо, Симона увидела тень, скользнувшую в приоткрытую дверь замка.

Слова доносились всё громче, всё ближе и всё чаше, девушка попыталась встать, приподнялась, резко упала, вновь ударившись головой, теперь уже о землю, и потеряла сознание.

Глава 9

Расставшись после университетской вечеринки, сокурсники, немного пошутив и пофантазировав, разбрелись по своим домам. Род их занятий говорил сам за себя: их прельщало новое, неопознанное, и смысл их жизни с юности был построен на фундаменте вечных поисков и познаний. Скрывшись под крышами своих домов, они целиком и полностью погружались в книги и учебники, дающие информацию о новом и неизвестном. Андре, отполировав свои очки, включив настольный свет, уютно расположился на мягком уютном диванчике, поджав ноги под себя. Он увлёкся новой книгой, найденной в одной из очень старых библиотек. Его интересовали камни, скульптуры, алхимия, он искал вопросы и ответы, погружаясь целиком и полностью в любую информацию, связанную с этим. В комнате царила тишина, и только тиканье настольных часов говорило о течении времени и реальной жизни.

Резкий стук оторвал его от чтения. Стук был совсем рядом, как будто за невидимой стеной, расположенной от него дюймах в сорока-пятидесяти. Он огляделся и ничего похожего на то, что могло издать стук, не заметил, задумавшись и прочувствовав этот стук ещё раз.