Читать книгу Рассказы. Из событий Великой Отечественной войны - Галина Галеррос - Страница 11

Котька горько плакал, уткнувшись щекой во фронтовой треугольник в камне, прообраз заветных весточек, ожиданием которых жила вся страна. Это были письма с фронта, выбитые на «стене плача». Так в народе прозвали памятник солдатам Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., поставленный своим согражданам, погибшим за Родину. Здесь было пространство Святой Памяти защитникам нашего Отечества – всем, кто пал ради его светлого будущего. Ансамбль из трёх стен, возвышающихся как стражи над пламенем Вечного Огня, был символом священной памяти об ушедших в Вечность ради нашей Победы, о надеждах и вере солдат, оставшихся навсегда для всех молодыми.

Необычность этого памятника была в фотографиях погибших, рядом с которыми находились, высеченные из камня заветные слова из солдатских писем. В них сквозила тоска по родным, вера в Победу и надежда на подрастающих детей.

Прислонившись к «стене плача», к фотографии деда, Котька признался в том, какая беда приключилась с ним. Он не смог хотя бы отколотить рыжего верзилу, отнявшего у него ножичек. И крепко зажмурив глаза, едва сдерживая рыдания, пытался заверить деда, что обязательно вернёт ножичек, чтобы это ему не стоило. Вера, что всё неразрешимые проблемы будут улажены лучшим образом с помощью «стены плача», а если надо и обидчик будет наказан, давно поддерживалось народной молвой. И он об этом хорошо знал.

Котька часто приходил к Вечному Огню, чтобы посмотреть на деда, а иногда и поговорить с ним шёпотом. С фотографии деда, Константина Петровича, смотрел молоденький лейтенант с весёлым прищуром глаз. Котьку назвали в честь деда. Бабушка говорила, что внук очень похож на её дорогого Константина Петровича, но частенько поругивала внука за неумение отстоять себя, за излишнюю чувствительность принимать всё близко к сердцу.

Когда, Женька, рослый одноклассник, второгодник, выхватил у Котьки из его рук ножичек, высказавшись, что такая красивая вещь должна быть по праву у него, он не бросился на обидчика с кулаками, а в слезах убежал.

Это был подарок деда, который уходя на войну, оставил ножичек своей жене для будущих внуков, как завет верности важному в жизни правила – бесстрашию. Дед никогда не расставался с подарком – так дорожил им. Ему вручил перед смертью его отец, Петр Васильевич, пришедший с гражданской войны, часто болеющим из-за не заживающих ран.

Петр Васильевич, спас от гибели однополчанина, Магомеда, вытащив тяжело раненного с поля боя и став согласно обычаю его названным братом. Спасённый оказался родом из Дагестана, мастером из местности Кубачи, славившейся издревле ремеслом изысканной филигранной чеканки, и не только. Магомед подарил своему спасителю редкой красоты ножичек, который в своё время изготовил для себя. Эта история так часто звучала за столом в минуты семейного застолья, что подрастающая малышня знала наизусть все подробности того, канувшего в лета, сражения.

Поздно вечером, бабушка, хватившись Котьку, разыскала его у «стены плача». Последнее время его часто видели у Вечного Огня. Разгневанная Марина Васильевна, нещадно ругая, почти тащила за руку зарёванного внука. Узнав в чем дело, она повернула к дому, где жил Женька, буквально ворвалась к нему в дом. Семья собралась за столом, было время ужина. Хозяйка всплеснула руками, услышав историю, которую, горестно утирая слезинки, бабушка выложила тут же.

Женька, уже в 12 лет, был ростом почти с мать. Он рос без отца, чаще предоставленный самому себе, давно пропускал мимо ушей замечания близких. Но очень жалел мать, работающую постоянно на двух работах. Всегда выслушивал молча, без слов в свою защиту или оправдание, все её наставления и претензии. В детстве он часто болел, рос избалованным и вырос трудным подростком, но к матери сохранил трепетное и уважительное отношение. Вот и сейчас, вытащив из кармана ножичек и не говоря ни слова, сунул его в руки оторопевшего Котьки и стремительно убежал.

Женька бежал сломя голову, не разбирая дороги, задыхаясь от слёз и какой-то неясной тревоги, сжимающей его сердце как клещами. Слезы застилали глаза, ноги сами вели к «стене плача», как будто только она могла помочь ему справиться с его одиночеством и отчаянно затерявшейся душой.

В городок семья попала лет восемь назад. Постепенно и он поверил в волшебную силу «стены плача». И когда было особенно трудно или невыносимо тяжело, как сейчас, Женька поздно ночью пробирался к Вечному Огню. Здесь он мучительно размышлял о себе, о матери, о своем классе, уткнувшись носом в давно облюбованный каменный треугольник-письмо. На этой страничке треугольника было выбито: «А если захотел сынок быть моряком, будь им. Главное в жизни – это твоя мечта!»

Дед его, Иван Трофимович, погиб на подводной лодке где-то в холодных водах Северного моря. И Женька мечтал увидеть те места, где воевал дед, которого знал только по фотографии. Ему очень хотелось быть похожим на этого улыбчивого моряка с лихо сдвинутой на затылок бескозыркой, смотревшего с фотографии прямо в душу Женьке.

Отдать в мореходку он уговаривал мать с детства, но о море, она и слышать не хотела. Именно здесь, у Вечного Огня, он любил мечтать о морских просторах. А потом, запрокинув голову в звездное небо, погружался в мечты о море, которое видел однажды в детстве, в поездке к бабушке в Кронштадт.

Он всегда счастливо, нередко сквозь слёзы, улыбался «стене плача», которая, как правило, ему помогала и обещала, что мечты его обязательно сбудутся. Женька, глядя в пламя Вечного Огня, верил в это, всеми силами своей неугомонной и непростой души.

А Котька на следующий день долго стоял с поникшей головой у Вечного Огня, прислонившись к портрету деда и шепча ему главные для себя слова о своей мечте.