Читать книгу Сборник материалов – 2021. #конференция_СОВет - Галина Игоревна Шляхова - Страница 3

Аннотация

Настоящая статья посвящена отражению отношения человеческого общества к животным в языковой картине мира. Рассмотрены примеры лексем и фразеологических оборотов, метонимически и метафорически связанных с восприятием животного мира носителями русского языка, а также затронуты параллели с иностранными языками и зарубежными обществами в контексте обращения с животными. Приводится анализ формирования понятийного аппарата профессиональных и научных отраслей, направленных на взаимодействие с животными, в частности их защиту.

Кроме того, поднимается вопрос о степени влияния устоявшихся в языке паттернов на когнитивные и поведенческие модели людей и возможности посредством изменения языкового узуса способствовать повышению гуманности и ответственности современных людей в адрес животных. В статье сделаны выводы об исторической эволюции общественных установок в отношении животного мира и обусловленными ей языковыми трансформациями.

Ключевые слова: языковая картина мира, лингвокультурология, животные, зоозащита, профессионализмы, понятийный аппарат, гуманность.

Восприятие обществом на определённом этапе его развития того или иного явления непременно находит отражение в языке. В лингвокультурологии в этой связи принято говорить о языковой картине мире (ЯКМ), которая «задаёт нормы поведения человека в мире, влияет на его взаимоотношения с миром» [1, с. 471]. Таким образом, анализ лексических значений и речевых моделей, используемых носителями языка, позволяет получить представление об их концепциях и идеологических установках. Как отмечают исследователи, «в языке отображены […] общенародные знания о мире – взгляды на природу и человека, система ценностей – то, что составляет базовую часть человеческого сознания» [2]. Исходя из этих постулатов, есть основания предположить, что, вычленяя из языкового материала лексические единицы, в том числе устойчивые словосочетания (фразеологизмы, поговорки и т. п.), связанные с животными, можно составить мнение о фиксации в речи принятых убеждений в отношении животного мира.

При этом анализ упоминаний животных в речевом узусе зачастую приводит к выводу о традиции негуманного обращения с фауной, которая сохранялась на протяжении ряда поколений и прочно вошла в языковую картину мира. При рассмотрении корпуса русского языка, в частности, к этому умозаключению могут привести такие широко употребимые поговорки, как, например, «делить шкуру неубитого медведя», «погнаться за двумя зайцами/убить двух зайцев», «без труда не выловить и рыбку из пруда». Названные примеры отсылают к использованию животного мира в качестве ресурсов (охота, рыбная ловля). Другая сфера применения животных человеком на протяжении многих веков – сельское хозяйство – также стала источником ряда идиоматических выражений: «цыплят по осени считают», «пользы как от козла молока» и т. п. В данных лексических оборотах представляется естественной семантика эксплуататорского отношения к животным, так как сами области жизнедеятельности общества, в рамках которых они сформировались, строятся не на принципах гуманности. Вместе с тем, русский язык изобилует похожими по смысловой этической нагрузке идиомами с упоминанием собак, хотя за этим животным на протяжении уже достаточно длительного времени закреплён статус «друга человека» и питомца: «как собак нерезаных», « (в этом деле) собаку съел», «вот где собака зарыта».

Эквиваленты многих из перечисленных фразеологизмов присутствуют и в других языках; к тому же иностранные языки имеют собственные поговорки с номинациями животных, которые не сохраняются при переводе на русский, но при их лексико-семантическом анализе в языке оригинала также вызывают вопросы об этичности и гуманности с точки зрения современных подходов к обращению с представителями фауны. Одной из ллюстраций здесь может служить английская поговорка beat a dead horse, имеющая значение «напрасно стараться, делать что-либо тщетно», но в дословном переводе представляющая собой словосочетание «бить мёртвую лошадь».

С недавних пор зоозащитниками поднимается вопрос о целесообразности вывести из речевого употребления фразеологизмы, противоречащие нормам гуманности. С такой инициативой несколько лет назад выступила американская организация «Люди за этичное отношение к животным» (англ. People for the Ethical Treatment of Animals, PETA), предложив разработанные ей «гуманные» субституты для перечня поговорок, отрицающих, по её мнению, ценность животных как существ, заслуживающих лучшего обращения со стороны людей. «Подобно тому, как стало неприемлемым использование в речи слов, дискриминирующих людей по расовому признаку, сексуальной ориентации или недееспособности, фразы, которые преподносят жестокость по отношению к животным как обыденность, должны исчезнуть, по мере того как люди начнут признавать за животными ценность, которую те заслуживают»1, – сказано в аккаунте организации в Твиттере [3].

Тем не менее, рекомендация PETA не повлекла за собой императивных актов со стороны каких-либо инстанций, уполномоченных регулировать языковые нормы в США или иных государствах, и тем более не повлияла на речевые обычаи. И, несмотря на тесную связь языка и мышления, о которой сказано в начале данной статьи, это не свидетельствует о неготовности общества улучшать своё обращение с животными.

Во-первых, язык, являясь неотъемлемой частью цивилизации, развивается вместе с ней, что позволяет учёным рассматривать его как некое подобие живого организма. И этим объясняется то обстоятельство, что любой естественный язык изменяется постепенно, с течением десятилетий, и исключительно в силу влияющих на него социокультурных, этнических и демографических факторов, но не на основании исходящего от некого инициатора распоряжения. Если для официально-делового, научного и, в крайнем случае, публицистического стиля существует возможность принятия и искусственного внедрения новых лексических и синтаксических стандартов, то для разговорной речи подобное немыслимо.

Впрочем, те модификации, которых пыталась добиться PETA, происходят сами – пусть и медленнее, по обозначенным выше причинам, чем желала бы организация. По мере «отмирания» тех или иных социальных явлений и трансформации нашего мироуклада, для каждого нового поколения носителей языка определённый пласт лексики, составлявшей активный словарь для их родителей и более ранних предшественников, отходит к категории историзмов. Фразеологические единицы, теряя семантическую мотивированность, зачастую выходят из повседневного употребления. Так, при проведении уроков со школьниками в рамках проекта «Зоолекторий» в 2020—2021 гг., представители АНО «СОВет», разбирая тему упоминания животных в литературе и фразеологии, отмечали, что современным детям незнакома поговорка «цыплят по осени считают». Её происхождение и значение учащиеся узнавали непосредственно на занятии, и, вероятнее всего, даже после этого она не вошла в их речь как нечто, с чем им не доводится сталкиваться регулярно в окружающем мире.

Другой сценарий при утрате лексической единицей её смысловой мотивированности – сохранение её в языке без понимания большей частью носителей обоснованности включённых в неё элементов с их собственным лексическим значением. Ярким примером здесь может являться числительное «сорок», которое исторически обозначало связку соболиных шкур [4]. Затем по принципу метонимического переноса четыре десятка – стандартное количество для такой связки – стали обозначаться тем же словом и в других контекстах. Если следовать логике организации PETA, прочно вошедшее в обиход числительное стоило бы искоренить из языка, однако сегодня оно не ассоциируется с массовым истреблением соболей даже у тех, кто знает его этимологию. То есть первоначальное «антизоозащитное» значение осталось лишь в истории языка, тогда как сама номинация как внешняя оболочка продолжает присутствовать в активном словаре.

Похожая ситуация наблюдается и в судьбе некоторых фразеологизмов, причём здесь нередко вмешивается так называемая народная этимология, образное переосмысление словосочетания на основании неких ассоциаций, к которым на самом деле происхождение оборота не имеет отношения. Уже упоминавшаяся ранее идиома «как собак нерезаных», согласно одной из версий исследователей в области языкознания, подразумевает вовсе не животных, а ругательное название монголо-татар, с несметными войсками которых русским воинам предстояла сеча [5]. Аналогичное объяснение получает и этимология поговорки «конь не валялся», которую многие учёные считают вообще не связанной с лошадьми: «Валенки начинали валять с мыска, который назывался „кон“, – то есть с кончика. И если у мастера „кон не валялся“ – значит, к изготовлению обуви он еще не приступал» [6].

Наконец, некоторые устойчивые выражения, содержащие отсылку к охоте, не обязательно интерпретируются через действия, совершаемые людьми, но также могут указывать на отношения в природе между хищниками и их жертвами: в мультфильмах часто обыгрывается поговорка «погнаться за двумя зайцами» с персонажем волком.

В рамках смены парадигмы отношения к животным в обществе происходит и обратный процесс: возникновение неологизмов и развитие у слов новых значений. В опубликованном ранее исследовании автор анализировал тенденцию регулярного употребления понятий «гуманность» и «этичность» применимо к животным, в то время как толковые словари не фиксируют допустимость подобного контекста для этих лексем [7, с. 51]. В продолжение темы рассмотрим семантику нескольких слов, которые в зоозащитной среде в последние годы стали устоявшимися терминами, хотя в языковой узус они ещё не вошли. «Передержка» в обширных контекстах в Интернет-пространстве и языке СМИ обозначает временный дом для животных, не имеющих хозяина. Между тем, исправленное и дополненное издание Словаря русского языка С. И. Ожегова 2017 года не включает такое значение в толкование данной лексемы: Передержка – 1. От «передержать» – продержать слишком долго. 2. Недобросовестный приём (при игре в карты, при цитировании и т.п.; разг. неодобр.) [8, с. 759].

Лексическая оппозиция «заводчик» и «разведенец» используется для названий соответственно специалиста, который занимается профессиональной селекцией породистых животных, и человека, который допускает размножение питомцев без должного уровня знаний и подготовки. При сравнении словарных статей видим, что данные лексемы имеют совершенно иные значения и антитезу не образуют:

Заводчик —

1. Капиталист, владелец завода.

2. Зачинщик (разг. устар.) [8, с. 310].

Разведенец – (разг.) Человек, находящийся в разводе, расторгнувший брак [8, с. 961].

Новые социальные явления и практики требуют от языковой картины мира расширения и внедрения новых лексических единиц, однако, поскольку и зоозащита как общественное течение, и даже зообизнес на сегодняшний день не вполне сформировали единую профессиональную отрасль, соответствующий понятийный аппарат также не до конца оформлен. В частности, среди людей, занимающихся проблематикой животных в антропогенных зонах, дискуссионным остаётся вопрос о соотношении понятий «безнадзорные», «бездомные», «бесхозные» и «бродячие» животные, а также выбора из них корректного эквивалента при переводе с английского различных контекстов с использованием словосочетаний stray animals и homeless animals.

Представленный обзор позволяет сформулировать следующие выводы.

Языковая картина мира формируется под влиянием существующих в обществе реалий. Соответственно, в процессе гуманизации отношения к животным, данная современная тенденция находит закрепление в речи, постепенно приводя к семантическому опустошению или выходу из употребления старых выражений и внедрению в язык новых терминов. Тем не менее на сегодняшний день понятийный аппарат зоозащиты не сформирован, так как относительно ряда терминов, которые имеют потенциал стать лексемами-профессионализмами, отсутствует единство толкования и употребления внутри отрасли.

Что касается обратного влияния – воздействия ЯКМ на идеологические установки носителей языка, – оно в меньшей степени проявляется в исследуемой сфере и может наблюдаться скорее в форме определённых коннотаций и ассоциативного восприятия речевыми акторами и перцептами образов, связанных с животными, нежели в виде конкретных действий или поведенческих моделей,

обусловленных языковым узусом. Однако более подробный анализ характера такого влияния и его примеров является одним из вариантов перспективы продолжения данного исследования.

Ещё одно потенциальное направление углубление изучаемой темы – сопоставление паттернов ЯКМ, связанных с животными, у разных наций. В настоящей статье выявлены некоторые тенденции, общие для русского и английского языка, и исследование может быть продолжено на базе сравнения более обширного языкового материла.

Источники

1. Лазарев М. А. Языковая картина мира: анализ теоретических подходов. Humanity space International almanac VOL. 3, No 3, 2014: 465—475.

2. Пименова М. В. Смена стереотипов в лингвокультуре, или Новый взгляд на реликты древнего сознания. И слово Ваше отзовется: К 80-летию со дня рождения д-ра филол. наук, профессора Е. С. Отина. К.: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2012.

3. Официальный аккаунт в Твиттер международной организации PETA, публикация 5 декабря 2018 г.: https://twitter.com/peta/status/1070066047414345729 4. Этимологический словарь Фасмера: http://endic.ru/fasmer/Sorok-12617.html

5. Просветительский портал «Что означает?»: http://chtooznachaet.ru/vyrazhenie_kak_sobak_nerezanyh.html

6. Пендина П. Почему говорят «на кривой козе не подъехать» и «конь не валялся»? Портал «Культура.РФ»: https://www.culture.ru/s/vopros/na-krivoy-koze-ne-podyekhat-i-kon-ne-valyalsya/

7. Шляхова Г. И. Перспективы формирования и устойчивости модели этичного общества. Комфортное сосуществование людей и животных на урбанизированных и особо охраняемых природных территориях: международная и российская практика, Москва, 13—14 апреля 2019 года. – Москва: Издательские решения по лицензии Ridero, 2019. С. 51—60.

8. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. Под ред. проф. Л. И. Скворцова – М.: Мир и образование, 2017. – 1376 с.