Читать книгу Красавчик Роб. Семейно-романтическая драма - Галина Клюс - Страница 11

Однако прошлое есть прошлое, а настоящее – вот оно! Оно притягивает, как магнитом, манит к себе, как изнывающего от жажды путника к ручью. Теперь у Роберта новая жизнь подчинялась и новому графику: день он проводил на опостылевшей работе, а уже вечером он, как на крыльях, спешил к прекрасной Диане, причём, все выходные посвящались тоже ей.

Но вот что странно: то, что он раньше отвергал с пренебрежением, то бишь – телячьи нежности, теперь, когда они исходили от любимой женщины, он таял от них, как тает снег по весне. Расскажи он, к примеру, кому-нибудь, что его дама сердца, как малыша грудного, кормит с ложечки, наверняка прыснули все бы со смеху. А он лишь снисходительно посмеивался, когда она подносила ему ложку ко рту с каким-нибудь лакомством и радостно взвизгивала, если он успешно проглатывал содержимое.

Они могли часами сидеть на диване и, с нежностью друг у друга ловя взгляд, болтать о разной всячине, как то: о пасмурной погоде, которая порядком прискучила, о конце света, который то ли будет, то ли нет, о нынешней весьма меркантильной жизни, когда без денег и на кобыле ни к кому невозможно подъехать. Да и мало ли о какой чепухе могут говорить двое влюблённых, если сердца у них бьются в унисон.

Ни тени облачка не было на их пока ещё безмятежном горизонте; правда, раз ему всё-таки пришлось сделать ей строгий выговор, и вот по какому поводу. Дело в том, что в один прекрасный вечер, он, вернувшись домой, обнаружил у себя в кармане пиджака несколько крупных денежных купюр. Сомнений не было абсолютно никаких. Это Дианины проделки. Вероятно, она вбила себе в голову, что он, де, несчастный нищий журналист, и что ему нечего есть. Вне себя от бешенства он принялся топтать купюры ногами, а потом стал ходить по комнате взад и вперёд, заложив назад руки. В таком состоянии его и застала тётка Настя, вернувшись из магазина с сумкой, набитой продуктами. Она всплеснула руками, заохала, увидев на полу небрежно скомканные деньги.

– О, боже мой… боже мой! Что с тобой, Робик, случилось? Откуда эти деньги и почему они валяются?

Роберт не стал от тётки ничего скрывать и с поникшей головой всё ей объяснил, добавив реплику о том, что его, знать, не любят, раз хотят откупиться деньгами. Настасья Ивановна рассмеялась от души и, подойдя к племяннику, ласково потрепала его за густую шевелюру.

– Ошибаешься, мой мальчик! – возразила она. – Наоборот, это лишний раз доказывает, что тебя любят и очень сильно.

Она, продолжая охать, сняла с себя верхнюю одежду, затем, кряхтя, нагнулась и принялась подбирать бумажки. Потом начала ворчать на тот счёт, что Раиса Ивановна несколько переборщила с воспитанием своих детей. Вот, скажите, пожалуйста, зачем она внушила им дурацкую мысль, что нельзя брать чужое. Конечно, ворованное брать – большой грех, но когда люди дают от души, к чему выпячивать какую-то гордыню. Верно говорят: дают- бери, бьют – беги…

Роберт плохо вслушивался в тёткины менторские слова и сделал всё по-своему. На следующий день при встрече с Дианой на её территории он с весьма недовольным видом протянул ей купюры и сухо, с оттенком злости упрекнул её:

– Ты что меня за Альфонса принимаешь? Или за нищего? Не ожидал от тебя, право слово, такой пакости. А может, ты своим подаянием даёшь мне понять: где я, а где ты?

Диана невинно вскинула свои игривые кукольные глаза и стала терпеливо ждать, когда её «тигрёнок», как она его в шутку прозвала, выпустит свои пары. Потом она, как кошечка, грациозно выгнула свою худенькую спину, потянулась, чмокнула его в щеку и

шёпотом, хотя рядом никого не было, пробормотала:

– Понимаешь, Робик, ну я просто перепутала наши карманы, вот в чём дело! Не злись, пожалуйста, я больше не буду, – она, как нашкодившая школьница, оправдывалась перед ним.

А поскольку сердце у нашего красавчика было мягкое, как валенок, в особенности с прекрасным противоположным полом, он не мог на неё долго сердиться. Словом, Диана его прямо-таки обезоруживала своим звонким голоском и взглядом чистых, меняющих, как хамелеон, окраску глаз. Например, в пасмурную погоду из голубых они превращались в зеленоватые и были похожи на изумрудины.

И тем не менее странная игра, навязанная ею и чем-то смахивающая в перекидного, продолжалась. Правда, с той разницей, что теперь она незаметно и искусно, как фокусник, совала ему купюры куда попало. Раз он даже обнаружил их у себя – (подумать только) – в ботинках. Бог знает, как она умудрялась это делать. А главное – с какой целью? Но как бы там ни было Роберт по-прежнему, ничтоже сумняшеся возвращал их обратно, правда, с единственной разницей, что теперь он её не журил. Вообще, чем больше Роберт её узнавал, тем больше убеждался, что она была, вероятно, не такая, как все. Она была живая, как ртуть, и, наверное, могла и мёртвого как-то расшевелить. Причём, когда она взбадривала других, то делала это с присущим ей артистизмом. Когда у Роберта было муторно на душе, она, чтобы его развеселить, тотчас же превращалась в озорного комика. Напяливала на себя какие-то немыслимые балахоны, надевала громадные на всё лицо очки, брала в руки принесённую со двора сучковатую палку и превращалась то в старуху, то в деда мороза, то ещё бог знает в кого.

Она совершенно не была меркантильной, по крайней мере, в отношении к нему. А как же иначе сказать. Ведь она прекрасно знала, что он гол как сокол, а всё равно любила его, в конце концов, тратила на него своё личное время. И ещё, что ему в ней импонировало, её безумная щедрость. Как – то раз, когда они вечером медленно прогуливались по набережной, им повстречался нищий и тут же протянул свою заскорузлую грязную руку. Она, ничуть не колеблясь, протянула ему целых пять тысяч рублей. Не ожидая такого поворота дела, мужик что было духу припустил от них.

По характеру Роберт и Диана – как два противоположных полюса: он полуфлегматик, а она на 100 процентов холерик, но это ничуть не мешало им получать удовольствие друг от друга, так как и от него и от неё исходили приятные, укрепляющие дух флюиды.

Одно лишь в ней смущало Роберта: это её какое-то странное шарахание из одной крайности в другую в политических вопросах. Сегодня она состоит в одной партии, завтра – примкнёт в другую, причём, ругмя ругая ту, что бросила.

– Понимаешь, засели там идиоты – консерваторы, не дают и глотка свежего воздуха, – жаловалась она Роберту, – нет, мне нужны такие идеи, которые бы дали возможность нам, оппозиционерам, вздохнуть, наконец, свободно. Бывали такие дни, когда она без предупреждения исчезала на неделю, или на две, и он, опустошённый, как выпотрошенная рыба, возвращался домой. Появлялась она также неожиданно, как и исчезала, всегда оживлённая, с сияющими глазами. Первым делом она крепко прижималась к нему и, зная наперёд, что он ей скажет, виновато бормотала:

– Прости, мой тигрёнок, так надо было, понимаешь?

Через несколько минут она уже весело щебетала, рассказывая ему о том, что ей и её товарищам на днях удалось провернуть одну очень важную операцию. Надо было выручить одного очень хорошего человека, которому грозила тюрьма, а для этого пришлось дать кое-кому «на лапу».

Честно говоря, всё это ему весьма претило, он не понимал, зачем она ввязалась в политику, ведь, наверное, даже школьнику известно, что политика – вещь неблагодарная, тем паче ещё и рискованная. А эти её постоянные зигзаги между партиями – это вообще не что иное, как обыкновенное флюгерство.

Примерно такие слова он в запальчивости ей высказал.

– Но не могу же я, мой друг, как страус, спрятать голову в песок и ждать, когда все наши проблемы исчезнут, словно по мановению волшебной палочки, – нахмурив брови, возражала она.

А ведь Диана отнюдь не глупая женщина и не понимает одного: что все, к кому она так или иначе примыкает, её просто-напросто используют. Все эти партии вьются вокруг неё, как пчёлы вокруг улья. Ведь будь она без гроша за душой – кому бы она была нужна? Так считал Роберт, сожалея о том, что у его славной подруги, как и у многих людей, в том числе и у него, на глазах словно розовая пелена. Они живут в иллюзиях.

Недавно их компания с Дианой пополнилась одной дамой – Таисией Джугашвили. Последняя дружила с Дианой едва ли не со школьной парты, и Диана, видимо, чрезвычайно доверяла подружке интимную сторону своей жизни. А иначе… иначе чем объяснить тот факт, что она, не стесняясь её присутствия, то и дело, когда наступали паузы, бросалась в объятия своего нового друга. Между прочим, Таисия Джугашвили была полная противоположность своей подруги, ибо ни в каких поползновениях, касающихся политики, она не участвовала, считая эти «глупости» уделом мужчин. Она жила исключительно в своё удовольствие и исключительно на широкую ногу: она делала вояжи по всему миру, почти не вылезала из более или менее престижных курортов. Правда, в последнее время эта тридцатитрёхлетняя особа переживала чёрную полосу в своей жизни: дело в том, что её бросил любовник, который был её младше на целых десять лет. Однако, выбравшись из объятий сего молодчика, она быстро утешилась тем, что её спонсор, то бишь муж, всё же, несмотря ни на что, остался при ней. Что это означало? Что она по-прежнему не слезет со сладкой диеты. Вернувшись из очередного путешествия, – на этот раз она побывала в Австралии – она зачастила к Диане и, как-то оставшись с ней тет – а – тет, она одобрительно воскликнула:

– И где же ты такого себе красавчика откопала? Не боишься, что кто-нибудь отобьёт?

– Он мой и только мой! На всю жизнь! – с пафосом воскликнула Диана.

– Ох, не загадывай, подружка, не загадывай! – Таисия с сомнением покачала коротко остриженной золотистой, как подсолнух, головой, – нет, дорогая, в нашем положении гораздо лучше жить сегодняшним днём. Человек, как говорится, полагает, а бог располагает.

Надо сказать, что Таисия молодилась изо всех сил, дабы не растерять свои прелестные чары. Она ходила в модных брюках и в мужской клетчатой рубашке. И ещё, у неё была любопытная привычка: беседуя с интересными мужчинами, она, не вникая в смысл разговора, смотрела на собеседника чисто по —детски, исподлобья, то прищуривая светло-зелёные глаза, то вдруг их широко распахивая. Словом, эта женщина, где бы ни была и что бы ни делала, всегда стремилась произвести впечатление, и это было кредо её жизни.

Очень часто осенними вечерами они все втроём: Диана, Роберт и Таисия прогуливались по аккуратным садовым дорожкам, где жила Диана, и болтали без умолку обо всём, что приходило им в голову. Обе дамы зябко кутались в норковые шубы, тогда, как погода была далеко ещё не зимняя. И вот такой нюанс: едва Диана отворачивалась, Таисия взглядом своих хитро прищуренных глаз охотилась за Робертом, коего брала досада: зачем она вообще тут примазалась, как пятое колесо в телеге.

Но у Таисии, видимо, априори был свои виды на красивого любовника подруги. Она, как тигрица в логове, чего-то упорно выжидала. Такой момент однажды наступил, когда во время совместных прогулок Диане кто-то позвонил, и она, озабоченно сдвинув брови, со словами: «я полетела», покинула их, на ходу обещая, что будет часа через два.

Роберту сразу стало скучно, и он собрался было домой, однако Таисия попросила его задержаться на одно важное дело. Не прошло и полчаса, как на голову бедняжки Дианы из уст её верной подруги был вылит целый ушат грязи. Таисия с увлечением «раскрывала глаза», как она выразилась, на ту, с кем Роберт, ослеплённый любовью, проводит время.

– Вы думаете, вы у неё первый? – усмехаясь, с плохо скрываемой злостью бросила она.

– Подозреваю, что так вы и думаете, – продолжала она, покачивая головой и пристально глядя на него, – увы… увы… Диана, к сожалению, не из таких, чтобы дорожить какой-либо привязанностью. Её жизнь, хотите верьте, хотите нет, у меня как на ладони. Буквально полгода назад у неё одновременно было два романа, и длились они до тех пор, пока оба любовника ей смертельно не надоели. Вообще моя подруга – это прирождённая интриганка, без любовных интриг, в кои она добровольно втягивается, она не может прожить и дня. Флирт и интриги, интриги и флирт – вот её верные спутники жизни. Если вы думаете, что она вас безумно любит, то вы глубоко заблуждаетесь на сей счёт. Она флиртует с вами и больше ничего.

Слышать подобные речи в адрес любимого человека, да ещё из уст её близкой подруги, согласитесь, всегда не очень-то приятно. Но хотя услышанная информация его основательно покоробила, он счёл нужным никак на это не реагировать. В конце концов, подумал он, мужчине не к лицу опускаться до каких-то там сплетен и бабских дрязг.

И когда Диана в отсутствии подруги робко у него спросила, как они провели без неё время и вообще как ему общество Таисии, он как ни в чём не бывало ответил, что всё было нормально.

– Дорогая моя, твоя подруга просто бельфам! – воскликнул он с улыбкой, сжимая её в своих объятиях. Будь он более внимательным, то заметил бы вот какую деталь: Диана недовольно поморщилась после его слов. В принципе: какой даме приятен комплимент в чужой, а не в его адрес.