Читать книгу Красавчик Роб. Семейно-романтическая драма - Галина Клюс - Страница 13

Вот уже неделю наш герой жил новой жизнью, а именно: попав с помощью Дианы в окружение довольно влиятельных людей, он, собственно, уже не принадлежал сам себе. Растеряв остатки свободы, он, как робот, слепо исполнял то, что надо было исполнять.

Впрочем, несколько слов о той важной особе, о которой толковала с таким вдохновением Диана.

Ирина Самолётова была в таком возрасте – 39 лет, когда вроде бы молодость, если не прошла окончательно, то уже грозила перейти за ту рисковую границу, когда можно смело проливать по ней слёзы. Её достоинства заключались, во-первых, в том, что она была обладательницей весьма обеспеченного и очень влиятельного человека, перед которым заискивали и с которым заигрывали те, что были рангом пониже, а, во-вторых, она имела очень красивую и можно сказать нетленную с годами внешность. Даже более молодые красотки, представьте себе, при ней тускнели, как тускнеет медь рядом с золотом. Всю прелесть и обаяние, излучаемые этой женщиной, весьма нелегко описать пером. Осмелюсь хотя бы передать их в общих чертах. Если начать с глаз, они у неё были примерно цвета только что распустившейся нежной сирени; правда, злые языки утверждали, мол, в этом замешаны обыкновенные линзы.

Впрочем, оставим это на совести завистников, попавших к красавице в опалу. Далее скажем, что овальное личико у Ирины белее сметаны, вдобавок обрамляли его густые и волнистые пепельные волосы. А что они естественные, подтвердят, пожалуй, не только льстецы, но и опальные лица. Да она и сама, чтобы лишний раз заткнуть рот недоброжелателям, то и дело трясёт своими прядями, как трясёт лошадь головой.

Ну вот постепенно мы добрались, наверное, до самого сокровенного, чем особенно хвасталась и чем дорожила, назло своим недругам, амбициозная Ирина Самолётова. Догадались? Конечно, же это фигура, сия смахивающая на те, владетельницами коих являются девицы от 20 до 25 лет. И тут надо отдать должное Ирине Константиновне: такое худосочное упругое тело, всё в плавных изгибах там, где это особенно нужно, надо ещё поискать. Это результат её каждодневных неимоверных усилий. Наверное, не так много сейчас, да и раньше, найдётся людей, которые бы изо дня в день, невзирая на хроническую лень и банальную усталость, делали хотя бы примитивную утреннюю зарядку.

Ирина же проявляет в этом деле завидное упорство, даже когда она бывает серьёзно больна или – о, ужас, – вообще в полусознательном состоянии, она не забывает уже инстинктивно двигать свою фигуру то в одну, то в другую сторону и делать слабые взмахи рукой либо ногой. Кроме зарядки, она ещё посещает регулярно тренажёрные залы, плавательные бассейны и прочие сооружения, благо они у неё буквально под носом.

У Ирины Константиновны, надо сказать, есть особое окружение, которому она не то, чтобы сильно доверяет, но с которым она чувствует себя в своей тарелке или как рыба в воде. Главным образом, потому, что ей нравится, когда ей к месту и не к месту жужжат чуть ли не в уши комплименты. А ещё она чрезвычайно любит себя ощущать эдакой пушкинской золотой рыбкой. «Сделаю!», «разберусь», «это для меня пара пустяков», – заявляет она, не мудрствуя лукаво, когда к ней обращаются с разными просьбами. У Самолётовой выработалась привычка- никому не отказывать даже в том случае, когда чья-то просьба изначально невыполнима. По её мнению, отказать – значит проявить слабость – а это для неё равносильно смерти.

Между тем люди из её ближайшего окружения отлично знают, что не сама она, как белка в колесе, крутится, выполняя ту или иную просьбу, да и чего ради ей тратить свою драгоценную энергию. Для этой цели у неё есть муж – Вадим Аблов – пожилой мужичонка с плешивой головой, которая ввиду короткой шеи удивительным образом держалась на плечах. Муж – это никто иной, как её рупор: стоит ей лишь пошевелить губами, и он, не задумываясь, дунет в него с нужной стороны.

Вот уже много лет ради прихотей супруги Аблов вертится, как карась на сковородке, не брезгуя ничем, из чего образуются денежки, даже афёрами. Впрочем, будешь вертеться, коли сам неказист, да ещё годы, как кол забор, подпирают, а жена, как нарочно, будто ягодка в соку. Робкий, как ребёнок, со своей половиной, Аблов как весьма крупный бизнесмен, напротив, держит в своём волосатом кулаке целую когорту лиц, менее влиятельных, чем он.

Пару слов, пожалуй, можно сказать про окружение Ирины Константиновны, которая сама это окружение по наитию и сформировала. Например, молодой невзрачный, но подающий надежды адвокат Сергей Игогошин, имеющий способность появляться в нужное время и в нужном месте. Ещё – Екатерина Шпальчук – весьма привлекательная шатенка, средних лет, с умеренными амбициями, жена крупного банкира. Она, как и сама Ирина, имеет талант командовать мужем и питает слабость к молодым людям, с красивой наружностью.

Вот ещё не сходящие с арены лица. Лариса Мортисова – незамужняя желчная женщина, около 45 лет. Каким образом её, ничем не выдающуюся, занесло в этот круг, одному богу известно. В стане друзей Ирины – Галина Бабрыкина, бывшая певица, когда-то покорившая публику, а теперь располневшая, неряшливо и безвкусно одетая особа с прокуренным голосом, впрочем, не растерявшая таланта – плоско шутить, за что и держат её в окружении, как держали в своё время царских шутов. Это именно Галина Бабрыкина, глядя на Роберта, произнесла знаменательную фразу:

– О, это настоящий бриллиант из провинции!

Но не будем утомлять читателей перечислением других персонажей из данного великолепного окружения Ирины Самолётовой. Скажем только: каждый из них по-своему хорош. В первый день знакомства Роберта с хозяйкой дома и её верными друзьями на него смотрели как на диковинку, которую хотелось со все сторон пощупать. Под прицелом любопытных взглядов, стреляющих, как из ружья, бедняга Роберт, весь в испарине, еле-еле выдавливал из себя пару фраз на сыплющиеся отовсюду вопросы. Видя смущение парня, Ирина Самолётова велела всем замолчать, а сама, как горная козочка, легко подскочила с места и, непринуждённо взяв его под руку, отвела в укромное место и с мягкой улыбкой промолвила своим удивительно мелодичным голосом:

– Давайте, Роберт, разрешите вас так называть, просто пока помолчим, ведь вам сначала надобно прийти в себя, не так ли?

Роберт молчал, и она также молчала, и они получали от этого взаимное удовольствие. Роберта сразу, как магнитом, потянуло к ней, и подобное чувство он испытывал, откровенно говоря, впервые. Если чувство к Диане Агаевой можно сравнить с дуновением ветерка, то отношение к Ирине Самолётовой можно смело назвать штормом, который, разбушевавшись, сметает на своём пути прежние нравы и представления. Эта изумительная женщина показалась ему настоящей аристократкой, воспитанной, тактичной, интеллигентной. Подумать только, она не курила и другим не разрешала дымить в её присутствии. Правда, для Роберта она сделала приятное исключение.

Её броская красота, серебристый смех, манящие изгибы на стройной по-девичьи фигуре подействовали на Роберта прямо-таки одуряюще. Ради такой потрясающей женщины, подумал он, можно и умереть; однако последнее он вовсе не собирался делать, напротив, был вдохновлён до такой степени, что хотел побыстрее прославиться и неважно на каком поприще, лишь бы она им гордилась. Для начала он желал быть хотя бы весьма остроумным, чтобы его с удовольствием слушали. Вот такие мажорные мысли роились у него, когда он сидел подле неё и дышал с ней одним воздухом.

А что творилось в свою очередь на душе у Ирины Константиновны можно только догадываться, ибо эта хитрая самоуверенная особа умела маскировать свои истинные чувства. Подозреваем только, что наш красавчик герой, сам того не ожидая, покорил её с первой же минуты. Она, как птица, навострила свои коготки и готова была вонзить их в каждого, кто осмелился бы увести этого парня от неё. Роберт для неё был в жизни как лебединая песня для творческого человека.

Эта светская львица, если можно было бы так её назвать, с первого взгляда поняла, что Роберт достаточно горд и самолюбив и что северная столица его пока не успела испортить, тем не менее было ясно, как день, что в её руках он будет как воск, из коего можно лепить что угодно. Причём как умная женщина она прекрасно понимала, что одними своими чарами, какими бы колдовскими они ни были, надолго привязать к себе красивого, чуть ли не в два раза младше её парня просто невозможно. И как ни разу не подводившее её оружие, она пустила в ход материальную сторону.

Уже через месяц после знакомства Ирина стала ненавязчиво и деликатно, избегая лишних фраз, предлагать ему денег. Только в отличие от Дианы, избравшей ту же самую тактику, она не растасовывала их втайне куда попало, а отдавала их прямо в руки, причём купюры были гораздо крупнее Дианиных, что свидетельствовало о её более высоком уровне жизни.

Роберт поначалу отказывался брать деньги, но, когда она в третий раз настойчивее протянула целую пачку, он сунул её в карман, оправдывая себя тем, что берёт не для себя, а для мамы, которая сейчас наверняка остро нуждается в деньгах. Матери он и впрямь отправил переводом значительную сумму; после этого Ириниными деньгами он делал попытки возвращать долги Диане.

Впрочем, та всячески отнекивалась от денег, а посему он с лёгкой душой отдал их Настасье Ивановне, отчего тётка была едва ли не в шоке, её даже при виде денег слегка повело в сторону. Потом наш герой, привыкший к шелесту купюр, с удивлением подумал, что деньги нужны и для удовлетворения собственных потребностей. Нет, он никогда не страдал ни мотовством, ни расточительством, а уж скупердяем тем паче никогда не слыл. Поэтому, отлично зная себя, Роберт, принимая деньги от Ирины Константиновны, тратил их так, как тратит разумный человек: ни больше, ни меньше, ещё и оставляя на пресловутый чёрный день – это в сущности мамины уроки. А между тем с нашим героем, как он вошёл в круг Ирины Константиновны, произошли резкие перемены. Теперь это был далеко не тот человек, который при виде вальяжных богатых персон не знал куда себя деть. В первые дни у него аж во рту пересыхало от смущения, он неловко стоял и краснел перед всеми, как ничтожный школьник перед грозным учителем. Теперь это был уже не Роберт, а красавчик Ро, так прозвала его жена банкира, и все, в том числе и Самолётова, за ней с удовольствием это повторяли. Он совсем не возражал, ему даже нравилось такое загадочное к нему обращение. Роберт не узнавал сам

себя. Если по части карьеры он ни на йоту не продвинулся, то по части остроумия он ни много ни мало мог дать сто очков вперёд любому из тех, кто восседал в кругу Самолётовой. Из Роберта, как из рога изобилия, сыпались цитаты и афоризмы из разных источников, коих названия он и сам давно забыл. Когда, например, в кругу влиятельных людей от нечего делать мусолили тему мироздания, Роберт был тут как тут с изречением древнегреческого философа Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю!»

И – подумать только – он без запинки прочитал цитату из написанного В. Г. Белинским: « Без любви и ненависти, без симпатии и антипатии человек есть призрак».

Теперь Роберт уже прекрасно знал, куда лучше пристроить свои руки: он ими просто искусно жестикулировал, а его глаза, отливающие небесной лазурью, будто завораживали окружение Ирины. И, чего греха таить, некоторые дамы, слушая остроумного молодого человека, находились будто под гипнозом. Жена банкира, то бишь Екатерина Шпальчук влюбилась в него вообще без памяти и втайне завидовала хозяйке, желая ей кучу болезней.

А молодой невзрачный адвокат Сергей Игогошин, находясь под впечатлением от стройной фигуры Роберта, невольно вздрагивал, делал руки по швам и вытягивал, как гусь, свою хилую шею. Иногда от нахлынувших эмоций Роберт вдруг снова становился прежним, и в такие минуты он вместо лиц видел перед собой одну кривляющуюся осклабленную физиономию, в которую ему хотелось просто-напросто плюнуть. И если б не любовь к Ирине, которая после каждой встречи расцветала пышным цветом, и не острое желание поскорее продвинуться по части карьеры, а этого можно было достичь лишь с её помощью, он бы, не колеблясь, разорвал чуждый ему круг.