Читать книгу Эндана - Галина Ли - Страница 4

Леа сидела на кровати, сжимая в руках медальон с портретом родных. По ее лицу безостановочно катились слезы.

Перед энданской принцессой кривлялась нахальная черноволосая девчонка, она дразнилась на чистом энданском и гримасничала:

– Плакса! Принцессочка – плакса! Нос сопливый, ум куриный! Крыска болотная, бьёль белая!

Остальные ученицы стояли поодаль и смеялись, поддерживая предводительницу. Черноволосая неожиданно ловко выхватила из рук Леа медальон:

– Ой-ой-ой, а кто у нас тут нарисован? Еще целая кучка таких же… плакс?

Ох, зря она это сделала. Слезы Леа моментально высохли, и не успела вредная девчонка опомниться, как получила кулаком в глаз. Да так, что не смогла устоять на ногах и полетела на пол, приложившись лопатками о камень.

Леа, пользуясь моментом, пока противница беззащитна, забрала украшение, повесила его на шею и приготовилась защищать свое добро: девчонка, придя в себя, поднималась, явно желая подраться. Через мгновение Леа и незнакомка покатились по полу, сцепившись. И еще неизвестно – на чьей стороне оказалась бы победа, не войди в комнату наставница. Она разняла дерущихся, грозно рявкнула на остальных девочек и потащила воительниц прочь, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Вскоре нарушительниц спокойствия закрыли в маленькой комнате, где из мебели стояли только две деревянные кровати.

Леа замерла у входа, настороженно наблюдая за врагом.

Ее противница, со вздохом шлепнувшись на кровать, неожиданно беззлобно сказала:

– Что стоишь? Садись! Поговорим.

– Драться не будешь? – Леа осторожно облизнула разбитую губу.

– Нет, не буду. Нас здесь на неделю заперли, чтобы мы познакомились как следует и больше не дрались, – тоном бывалого солдата заявила черноволосая.

– Ты что, здесь уже была? Откуда знаешь? – по-прежнему топталась на пороге принцесса, готовясь дать сдачи если что.

– Была, – вздохнула девочка. – Если мы сейчас снова подеремся, то просидим не одну, а две недели. Так что давай, не стесняйся.

Для убедительности она похлопала по дереву.

Леа, присев на край кровати, выжидающе посмотрела на драчунью. Та, потрогав наливающийся синяк, поморщилась:

– Здорово ты меня приложила. Кто научил?

– Брат…

– У тебя есть брат?!

Восторженный вскрик нахальной чужеземки заставил ее высочество немного отодвинуться: кто знает, что на уме у этой ненормальной? Но показывать свой страх малышка не стала, ответив с достоинством:

– Да, двое, Герэт и Эдвин.

– Здорово! А не врешь?

Леа отрицательно помотала головой:

– А что – это редкость?

– Еще какая! – кивнула черноволосая, а потом, спохватившись, представилась: – Гуалата, дочь царицы Санаги.

– Ты тоже принцесса? – осторожно удивилась Леа.

Поведение новой знакомой ну никак не укладывалось в те правила, что внушала каждый день ее высочеству няня.

– Не-е, я – царевна! – снова потрогала синяк «неправильная» Гуалата.

– А почему ты живешь здесь, а не во дворце? – Леа с любопытством разглядывала свою новую знакомую.

Девочка была приблизительно ее роста, но крепче. Смуглая до черноты кожа, темно-серые глаза, стриженые прямые волосы. Из одежды, как у всех учениц, короткая туника из грубой ткани, легкие кожаные сандалии и смешные штанишки. Таких коротких штанов Леа еще не видела.

Царевна с недоумением покосилась на энданку:

– У нас все девочки, кроме немощных, живут с шести лет в школах.

– А мальчики?

Гуалата вздохнула:

– Их у нас мало. Они тоже живут в школах, только при храмах. Нас готовят как воинов, а их как жрецов и только в крайнем случае как воинов.

– А как же Арзила?

– Великая матерь, ну ты сравнила… У нее же дар! Все, у кого есть дар, становятся жрицами.

И хотя принцесса не поняла, что такое дар, спрашивать она не рискнула, боясь показаться глупой.

– Гуалата, научи меня говорить по-вашему, – попросила она. – Мне тогда разрешат письма домой писать.

– Ладно. А ты покажешь мне медальон? Там нарисована вся твоя семья?

– Нет, у меня еще дядя есть и две тети, только они далеко живут, и я их не вижу.

Гуалата с уважением посмотрела на Леа:

– Как много в вашей семье мужчин, – и тут же перескочила на другое: – А почему ты не сменила эти тряпки?

Девочка с интересом потянула за край шелкового платья принцессы.

– Это не тряпки! – с обидой поджала губы энданка, выдернув ткань из цепких рук царевны.

Ну как объяснить, что это – память о прошлой жизни?! Что если его снять, то останется только медальон! А она говорит – тряпки.

Принцесса снова посмотрела на платье и только сейчас заметила, что оно в нескольких местах рваное и все в грязи и выглядит… как лохмотья. Леа подняла взгляд на собеседницу и тихо прыснула. Через секунду обе девочки заливисто хохотали, валяясь на кроватях.

Воспитательница, остановившаяся у двери, с удовольствием прислушалась к внезапному веселью. Похоже, забияки подружатся. Если это так, то головной боли у учителей прибавится, но жрица останется довольна.

Неслышным шагом женщина отошла от двери и отправилась проверять комнаты остальных девочек.

Следующая неделя прошла для принцессы в напряженных тренировках и уроках. Несмотря на наказание, занятий никто не отменял. Запретили только приятное: игры в саду и сладкое. Иногда Леа казалось, что завтра она не встанет: мышцы так болели, что каждый шаг давался с трудом, а голова пухла от новых знаний, потоком обрушившихся на принцессу.

Чего ей только не приходилось учить: сразу три новых языка, историю всех известных азанагам народов, математику и много-много другого. К тому же правила менять ради знатной заложницы азанаги не собирались, и обучение велось на чужом для нее языке, который энданка понимала с пятого на десятое.

Леа даже во сне снилось, что она учится. Если бы не новая подруга, пересказывавшая после уроков все заново, ее высочеству пришлось бы очень туго. К счастью, у Гуалаты оказался удивительно бесшабашный и веселый нрав, рядом с нею все невзгоды казались мелкими и смешными. Вскоре заложница начала потихоньку привыкать к новому укладу.

В конце первой недели жизни принцессы в школе прилетел грифон. Он приземлился в саду, огласив округу пронзительным криком, и собрал вокруг себя целую толпу любопытных учениц. Хорошо еще, что наставница, наслышанная о приключениях новой воспитанницы, сообразила позвать девочку, иначе учеба в этот день пошла бы… грифону под хвост!

Леа обняла зверя за шею и долго стояла, не обращая ни на кого внимания. Ей казалось, что так она становится ближе к своим родным.

Грифона определили под навес, выделили ему паек, и теперь все свободное время Леа и ее новая подруга проводили с Ветром. Девочки возились с его перьями, таскали зверю сбереженные после обеда лакомства, гладили крылья и тяжелые, мощные лапы. Жаль только, что кататься на животном детям категорически запретили под страхом изгнания Ветра обратно в Эндану.

Нужно ли говорить, что дружба с таким удивительным существом значительно прибавила принцессе уважения в глазах других воспитанниц.

Когда наказание закончилось, заложницу поселили в комнату, где жила Гуалата и еще три девочки. Сначала Леа было непривычно, но постепенно принцесса притерпелась к большой компании. К слову сказать, это оказалось намного веселее, чем жить одной. Чего только стоили страшные сказки, которые царевна азанагов рассказывала подругам на ночь. Разве от няни таких дождешься?

Дни сменяли друг друга, и Леа постепенно втянулась в напряженный ритм школы. Тоска по дому отодвинулась куда-то глубоко в сердце, девочка, приняв разлуку как должное, перестала беззвучно плакать по ночам. Постепенно ее тело стало гибким и сильным, полученные на тренировках синяки зажили. С помощью подруги Леа научилась бегло говорить на азанагском языке, и теперь уроки давались намного легче. Письмо домой заложница отправила уже в конце первого месяца.

Казалось, жизнь покатилась по проторенной колее, но однажды утром наставница отвела девочку в свой кабинет. Там у окна стояла женщина. Леа сразу узнала в ней Верховную жрицу. Только служительницы богини носили такие длинные, перехваченные под грудью поясом, красиво задрапированные платья. И только у Верховной жрицы был изумительной резьбы посох, заканчивающийся шелково мерцающей рукоятью из огромного сапфира.

* * *

– Ийаду Арзила, – наставница склонила голову в почтительном поклоне, – я привела девочку!

Арзила повернулась, с любопытством разглядывая Леа.

За прошедшее время принцесса изменилась: она коротко обрезала волосы, повзрослела, вытянулась и… перестала бояться. Заложница теперь отличалась от других учениц только цветом волос и кожи.

Верховная жрица чуть улыбнулась, встретив полный любопытства взгляд малышки.

– Леа, я хочу кое-что тебе предложить. Можешь отказаться, силой никто принуждать не будет. Дома тебя считают заложницей, но для всех нас ты просто воспитанница, – не стала тратить время на приветствие провидица.

– Разве воспитанниц принуждают здесь жить? – дерзко вздернула подбородок энданка.

– У них просто нет выбора, как и у тебя. – Жрица мягко опустилась в кресло и улыбнулась. – С тобой плохо обращаются?

– Нет, – смутилась девочка. Ей вдруг стало неловко от того, что она ведет себя как невоспитанное дитя.

– То, что я хочу предложить, проходит каждый ребенок азанагов перед поступлением в школу, – словно не заметив покрасневших щек Леа, продолжила жрица. – Ты – принцесса Энданы и не обязана соглашаться с моим предложением, но я все равно прошу тебя пройти обряд обращения к Великой богине Омари. Он дает знание твоей сущности.

– Это тот обряд, про который мне говорила Гуалата? – Глаза энданки зажглись любопытством.

В один из вечеров подруга живописала это обращение. А так как царевна, отличаясь богатым воображением, была мастерица приукрасить, повествование получилось восхитительно волшебным и страшноватым.

– Но он же… Вы же его проводили в храме на островах? И где вы возьмете статуи? – вспомнила подробности девочка.

Жрица рассмеялась:

– Я смотрю, царевна уже успела все рассказать! Тем лучше. Так ты согласна?

Леа задумалась и спросила:

– Вы же не сделаете меня жрицей и не оставите навсегда у себя?

Арзила, погладив девочку по кудрявой макушке, отрицательно качнула головой:

– Нет, Леа. У тебя есть свой народ и свой путь, а с нами ты только пересеклась на время. Так что?

– Я согласна! – серьезно кивнула принцесса и спросила: – А когда?

– Тебя отвезут в храм завтра рано утром.

* * *

Зима в Варнабе, как и на юге Энданы, была мягкой. Деревья не теряли листвы, а урожай знаменитых варнабских сочных хойя созревал только к последнему дню уходящего года.

Страна, завоеванная пять лун тому назад, уже приноровилась к переселенцам, подладилась под новые законы. Потянулись обратно беженцы. Жизнь крестьян, ремесленников и купцов хуже не стала. Бунтовать пытались только аристократы и торговцы рабами, но для смутьянов у азанагов всегда находился острый меч. Новая правящая каста расправлялась с врагами решительно, не тратя время и силы на излишнее милосердие.

Проезжая по пустому сонному городу верхом на маленькой кобылке, девочка с интересом смотрела по сторонам. Под лошадиными копытами влажно чмокала грязь, с неба моросила противная водяная пыль, оседая на теплом плаще и лице мелким бисером, но все равно поездка доставляла принцессе огромное удовольствие.

Заложница не бывала за пределами школы с начала осени: ученицам не разрешали выходить в город до конца второго года обучения, считалось, что только с того времени девочки могут себя защитить.

Принцесса впитывала новые впечатления так же жадно, как впитывает воду морская губка, – Орамбим сильно отличался от родных краев энданки. Толстые глинобитные стены, ограждавшие жилища, делали их похожими на маленькие крепости с узкими, словно бойницы, окнами. Чаще дома стояли друг к другу так плотно, что по их крышам можно было пробежать из начала квартала в конец, ни разу не спустившись на землю.

Вскоре одноэтажные белые мазанки окраин сменились на украшенные яркой глазурованной плиткой особняки, и копыта лошадей звонко зацокали по мозаичной мостовой. Навстречу всадницам стали попадаться спешащие на базар с гружеными тележками торговцы, закутанные от непогоды в плащи по самые уши. Один из этих ранних прохожих, поравнявшись с Леа, неожиданно и бесшумно скользнул к девочке и сунул ей в руку что-то маленькое и круглое. Через мгновение он оказался уже в стороне. Это движение было настолько мимолетным, что наставница юной заложницы его даже не заметила.

Леа тут же украдкой разжала ладошку и чуть не повернула свою лошадь обратно.

Орехи из северных лесов Энданы! Только один человек приносил ей такие подарки! Ее дядя! Именно он прошел сейчас мимо! Значит, Рикки по-прежнему в Орамбиме и присматривает за ней!

Конечно, Леа писали и мама, и отец, и Герэт, и Эдвин, и даже Кэтлин с Энн, но одно дело получить письмо и совсем другое – увидеть хоть кого-нибудь из родных!

Леа вывернула голову назад под немыслимым углом. Одинокая фигура, отделившись от стены, махнула ей рукой. Ее высочество спрятала орехи в карман плаща и дальнейший путь продолжила, счастливо улыбаясь.

Молодая жрица встретила принцессу у дверей небольшого, только что отстроенного храма. Он находился в глубине кипарисового сада летней резиденции бывшего правителя Варнабы.

– Здравствуйте, ийаду, – слегка присела в принятом у азанагов приветствии девочка.

– Доброе утро, ваше высочество, – доброжелательно улыбнулась девушка. – Верховная жрица ждет вас. Идемте.

Следуя за проводницей, Леа прошла через большой безлюдный зал и очутилась в святилище храма, таинственном и погруженном в полумрак. Когда глаза заложницы привыкли к темноте, она смогла рассмотреть его красивое убранство.

Прямо напротив двери, у стены, стояла двухметровая статуя богини Омари. Лицо и взгляд богини были обращены к входящим. Она улыбалась, и девочке показалось, что эта улыбка предназначена именно ей, Леантине. Неизвестный мастер сумел вдохнуть жизнь в кусок розового мрамора: казалось, еще мгновение, и Омари заговорит.

Справа и слева у стен, в нишах, находились несколько статуй высотой в человеческий рост. Дети Великой богини.

Первой слева стояла, сжимая меч, грозная Оне, богиня воинов. Следующую нишу занимала скульптура юной девушки, на руках которой застыл незнакомый Леа зверек, похожий на горную куницу, только в три раза больше. Это – богиня Берника, покровительница природы. Справа от великой богини поставили Седу – покровительницу алхимиков и колдунов. И в последней нише – статую единственного сына богини – Геда. Судя по рассказам Гуалаты, Гед был несколько ветреным, но добрым богом. Во всяком случае, свои молитвы юная царевна адресовала в основном ему, и звучали они несколько панибратски.

В центре святилища находилось богато инкрустированное полудрагоценными камнями ложе из полированного темного дерева. Его окружали четыре серебряных треножника с пустыми храмовыми блюдами наверху. У ног Великой богини чадила ароматным дымком изящная золотая курильница.

Все, как в рассказах Гуалаты. Не хватало только гирлянд из цветов, да на облицовку стен пошел не черный, а белый мрамор. Но это и понятно – невозможно увезти морем весь храм целиком, взяли только самое ценное.

Удовлетворив свое любопытство, принцесса уже хотела отправиться на поиски Верховной жрицы, но заметила ее скромно стоящей у одной из стен.

Леа покраснела – это надо же так увлечься и не заметить приход человека! И невежливо, и недостойно будущего воина, ведь на месте Арзилы мог оказаться человек с недобрыми помыслами. Вот позорище – учили Леа, учили, и нате вам, такой конфуз! Хороша ученица, слов нет. Хвала богам, что наставницы здесь нет, а то не избежать бы тогда Леа вечерней нотации.

Арзила мягким кошачьим шагом подошла к девочке.

– Ты готова? – Взгляд черных глаз жрицы был спокоен и непроницаем.

Девочка кивнула:

– Да, уважаемая ийаду.

– Ты знаешь, что должна сделать?

– Да. Наставница рассказала, – подтвердила девочка, снова кивнув головой.

Где-то в глубине храма родилась и долетела до святилища тихая музыка: одинокий чистый голос пел о Великой богине Омари, спасшей своих детей – народ азанагов – от неминуемой гибели. Леа, следуя за Арзилой и вторя ее речам, обошла святилище, поклонившись всем статуям. Заполнила черным вулканическим песком из ритуального сосуда блюда серебряных треножников.

Высокий голос певицы и монотонный речитатив молитв заворожил девочку, заполнив все тело подчиняющим ритмом. Леа села на ложе и протянула вперед руку. Верховная жрица одним движением обсидианового ножа кольнула ее палец и осторожно сцедила несколько капель крови в кубок с вином. Дала пригубить вино девочке, сама сделала глоток, оставшимся окропила песок на треножниках и курильницу, а потом, опустившись на колени перед статуей Великой богини, замерла, продолжая читать молитвы.

Питье девочке понравилось, оно было густое, теплое, с привкусом земляники.

Леа легла на спину: от музыки, вина и горького аромата трав, дымящихся в курильнице, у принцессы кружилась голова. А затем пришло ощущение чужого внимания – Леа показалось, что статуи смотрят на нее.

Так не бывает! Они же каменные!

Ее высочество затаила дыхание.

Нет, действительно смотрят! Вон Гед даже подмигнул.

Леа моргнула, а потом увидела, как спрыгнул с рук улыбающейся Берники зверек и залез на треножник. Девочка попыталась повернуть голову, чтобы увидеть жрицу, но неожиданная тяжесть только плотнее придавила ее к гладкому дереву, не дав отвести взгляд.

Зверек оставил на блюде что-то блестящее и, пройдясь влажным холодным носом по руке девочки, вернулся к хозяйке.

Тем временем остальным статуям тоже не стоялось спокойно: Оне, вытащив из-за пояса нож, метко кинула его во второе блюдо, кивнула ребенку и замерла. Седа та вовсе сошла со своего места, подошла к лежащей девочке и заглянула ей в глаза.

Это было так странно – смотреть в глаза богине. Они оказались не мраморными и белыми, как можно было ожидать от статуи, а живыми, настоящими глазами янтарного цвета с вертикальным зрачком.

Это было так страшно, просто невозможно страшно, но девочка не отвела взгляда, и богиня, усмехнувшись, тоже что-то положила в треножник.

А вот Гед действительно оказался самым легкомысленным, он спрыгнул с помоста, приветственно махнул рукой сестрам и чмокнул в лоб девочку. Что уж он там оставил в блюде, принцесса не разглядела. Ее мысли окончательно спутались, комната завертелась, и Леа закрыла глаза, отдыхая от круговерти. Перед внутренним взором хороводом мелькали лица богов, и откуда-то издалека доносился голос Гуалаты, рассказывающей, что если есть дар, то бог снизойдет.

«Ерунда, – решила принцесса. – Это просто бред».

Чтобы получить дар, надо быть одной из азанагов, иначе никак… Не могут же боги одарить человека из чужого для них народа.

«Точно бред», – окончательно решила девочка и провалилась в сон.

* * *

Леа проснулась от прикосновения чего-то теплого и мягкого. Она открыла глаза и увидела над собой серьезное лицо Верховной жрицы.

– Просыпайся, Леа, пора.

Девочка села, потянулась, прогоняя остатки сна, и спросила:

– Все закончилось? Я могу идти?

– Еще нет. Ты должна забрать дары богов.

Леа закрутила головой в поиске неведомых подарков.

– А мне что-то дарили? А кто? – вспомнила свои видения и удивилась: – Разве это не сон?

– А ты проверь, – посоветовала жрица, с интересом наблюдая за принцессой.

Девочка подбежала к ближайшему треножнику и неуверенно запустила руку в одно из блюд, шаря в песке. Ее радостный возглас заставил жрицу улыбнуться: Леа держала в руке цепочку с изящной подвеской в виде золотого дракона.

– Это мне? – громким шепотом спросила девочка. Лицо принцессы выражало одновременно недоверие и восхищение.

Дракончик меж тем раскачивался на цепочке, отбрасывая во все стороны золотые блики.

Жрица внимательно рассмотрела подвеску:

– Дар Берники, верно?

– Да, – подтвердила принцесса, – а что он означает?

– Ты можешь понимать живых существ, а они тебя. Но это ты и без меня знала, верно?

Девочка неохотно призналась:

– Знала, только мне никто не верил, все думали, что я сказки сочиняю. Даже Эдвин, – совсем уж обиженно прибавила она.

Потом Леа обошла и проверила остальные блюда, во всех нашлись небольшие вещицы. Богиня Оне оставила простой, но удивительно красивый нож. Покровительница колдунов – ручное серебряное зеркальце. А плутоватый Гед – тонкого плетения маленькую круглую сережку с растительным орнаментом.

По мере того как девочка обходила треножники, удивление Верховной жрицы азанагов росло. Давно, ох как давно боги не были столь щедры. Если даров от Берники и Оне Арзила ждала, то внимание остальных небожителей стало сюрпризом.

Не зря, нет, не зря жрица настояла на том, чтобы взять принцессу на воспитание. По всему видно, судьба связала в хитрый узел жизнь энданской малышки и благополучие народа азанагов. Как жалко, что эта девочка не из простого народа и ее нельзя сделать своей! А может, это и к лучшему? Может, не случайно Омари выбрала для своих целей дочь именно энданского короля? Простым смертным не дано видеть всех плетений судеб мира. В жизни ничего не происходит просто так.

Леа, не ведая о думах Арзилы, снова присела рядом с ней, похлопала густыми ресницами, разглядывая подарки, и разложила на подоле ученической туники все это великолепие в ряд.

– Ийаду Арзила, что мне с ними делать?

– Носить, девочка моя. Попробуй, надень. – Жрица выбрала цепочку и помогла ее застегнуть.

Подвеска красиво легла у основания шеи. Повинуясь извечному женскому инстинкту, Леа, схватив зеркальце, полюбовалась на украшение. Неожиданно дракон и цепочка, засветившись красноватым светом… исчезли.

Девочка разочарованно потрогала то место, где только что было украшение.

Чудеса! Пальцы по-прежнему ощущали гладкое золото!

Леа тут же повернулась к Арзиле:

– Почему дракона больше не видно?

Жрица неожиданно подмигнула:

– Это – тайна, твоя и богини. Кому надо, тот увидит, а остальным совсем необязательно знать о ней.

– Все вещи станут невидимыми? – разочарованно спросила малышка, продолжая поглаживать подвеску. Ее высочеству хотелось похвастаться дарами перед подругами.

– Не знаю, принцесса, это всегда по-разному, – улыбнулась детской обиде женщина и взяла другое украшение. – Давай помогу с сережкой.

Леа послушно подставила ухо и спохватилась:

– Ийаду, у меня уши не проколоты!

– Ничего, думаю, для подарка богов это не помеха, – успокоила девочку Арзила и не ошиблась.

Тонкая дужка серьги вошла в мочку уха как в масло, не оставив после себя ни капли крови.

– Вот видишь. Больно?

– Нет, щекотно и горячо.

Девочка немного посидела в ожидании, что и это украшение исчезнет, но, похоже, у бога Геда были другие планы. Его подарок остался всем на обозрение, придав владелице немного хулиганистый вид.

– А серьга тоже что-то значит? – не удержалась от вопроса Леа.

Жрица в ответ беспечно махнула рукой:

– Подарки Пресветлого Геда всегда загадка даже для меня, они не повторяются, и предназначение у них всякий раз иное. Сама потом узнаешь, для чего она или от чего. А вот зеркальце дай мне на минутку.

Жрица, взяв подношение Седы, окинула взглядом сидящую принцессу:

– Куда бы его пристроить… чтобы не на виду. Встань на минуту, Леа. Вот так, и тунику придержи немного. Не вертись, позже налюбуешься. Вот здесь, пожалуй, подойдет!

Жрица прижала диск зеркала к бедру девочки, и оно, зашипев, истаяло, оставив на теле четкую коричнево-красную руну. Леа вскрикнула от боли.

– Потерпи, малышка. Сейчас пройдет.

Пока Леа разглядывала метку, вопросы сыпались из девочки, как горох из дырявого мешка:

– Я теперь колдунья как вы, ийаду? А что я теперь умею? А она навсегда? А Гуалате ее показать можно? А другим девочкам? А это не краска?

Ее высочество потерла руну – кожа осталась по-прежнему гладкой.

– Ты не колдунья и, как и раньше, ничего не умеешь, но ты под защитой богини. Это очень хорошо, Леа, очень хорошо! – Жрица с удовлетворением рассматривала волшебный знак. – Можно сказать, это самый замечательный дар из всех, – заявила Арзила, но уточнять его значение почему-то не стала.

Принцессе сразу захотелось спросить, от чего все-таки ее защищают, но, вспомнив о последнем подарке, передумала и с опаской покосилась на нож:

– А его тоже надо в меня… тыкать?

Жрица закашлялась от смеха:

– Боги с тобой, милая! Это просто знак внимания и отличное оружие!

– А если я его потеряю, Оне не обидится?

– Этот нож нельзя ни потерять, ни забыть, ни украсть и даже подарить нельзя. Он всегда вернется. Забрать его может только та, кто подарила, за… скажем так: за недостойное поведение.

Девочка, неожиданно покраснев, заерзала и с тревогой посмотрела на Арзилу:

– Это если я испугаюсь?

Жрица отрицательно покачала головой.

– Все люди боятся. А что такое недостойное поведение, тебе наставница расскажет, и, кстати, уже пора возвращаться в школу.

Леа послушно встала, поклонилась во все стороны богам и, наконец, решилась задать вопрос, который мучил ее с самого начала:

– Ийаду, почему это все мне? Я не из вашего народа.

Она замялась, не зная, как лучше объяснить одолевающую ее тревогу.

– Ты хочешь сказать, что у тебя другая вера? Бог един, девочка моя. Просто приходит к разным народам в разных лицах, так что не переживай.

Верховная жрица громко хлопнула в ладоши, и в святилище вошла уже знакомая Леа молодая служительница.

– Подбери принцессе ножны для ножа, а затем проводи ее высочество к наставнице.

– До свиданья, ийаду Арзила. Спасибо вам! – попрощалась принцесса и, счастливая, побежала впереди своей провожатой, спеша поделиться с Гуалатой новостями.

* * *

Возвращение в школу прошло без приключений. Наставница на всякий случай спешилась и вела под уздцы обеих лошадей, не отходя от Леа ни на шаг. А девочка, полная впечатлений, не замечала вокруг ничего, погруженная в собственные мысли. За что, собственно, и схлопотала выговор от наставницы по возвращении. Нерадивая ученица не ответила ни на один вопрос воительницы и в течение пяти минут была вынуждена слушать, что настоящему воину нельзя быть такой растяпой и считать ворон, вместо того чтобы наблюдать, запоминать и осмысливать.

Наставница не дождалась смены выражения лица своей подопечной с блаженного на виноватое, с досадой махнула рукой и отпустила девочку к подруге, пообещав вернуться к этой теме позже. Ее высочество сразу улизнула в столовую, хотя и минуты не сомневалась – завтра наставница не отстанет, пока не добьется настоящего раскаяния и осознания вины, да еще и пристыдит при всех. Но это будет завтра, а сейчас Леа ждут ужин и Гуалата, которая вон, в стороне, аж пританцовывает от любопытства.

* * *

Последний день учебы перед началом каникул выдался на удивление жарким. Девочки возвращались с тренировки по обучению технике ут-ла (скользящий шаг) мокрые, как болотные крысы во время паводка.

Леа обернулась к подруге:

– Давай быстрее, а то придется стоять в очереди в ванную комнату!

Гуалата лишь ухмыльнулась:

– Спорим, мы будем первые, даже если придем через два часа.

– У тебя что, ключ от ванной? – поинтересовалась принцесса.

– Нет. – Лицо азанагской царевны выглядело непроницаемым.

– Ты закрыла изнутри дверь и вылезла в окно? – продолжала гадать Леа.

– Нет! – Гуалата, остановившись, принялась демонстративно возиться с ремешком сандалии.

Леа, в задумчивости подперев стенку плечом, продолжила размышлять:

– Поймать что-нибудь живое и противное в саду ты бы не успела, мы сегодня весь день провели вместе.

Гуалата распрямилась, сложила на груди руки и насмешливо подняла густые черные брови в ожидании.

– Ладно, – рассмеялась Леа, – спорим, раз уж тебе так хочется, а то у меня фантазия кончилась.

– Спорим на мое желание, – протянула руку царевна и сама же разбила. – Бедная у тебя, между прочим, фантазия!

Царевна полезла в карман коротких штанов, достала аккуратно снятые головки от кранов с водой и подмигнула.

Леа снова рассмеялась – какой бы ни была у нее фантазия, у подружки она гораздо изощреннее. Инициатором каверз чаще всего становилась Гуалата, исполнителем – Леа, а наказывали их на всякий случай обеих одновременно – шалуньи стояли друг за друга горой и разобрать, кто зачинщик, не представлялось возможным.

Девочки, не торопясь, захватив по дороге из комнаты полотенца, подошли к ванной. Как и ожидалось, ни в ней, ни около нее народа не было. Одноклассницы давно изучили характеры своих шкодливых подруг и предпочитали проводить время не в очереди, карауля проказниц, а за более приятными занятиями.

– Ну и что я должна сделать? – поинтересовалась принцесса.

– Сейчас расскажу, – пообещала царевна и закрыла дверь на засов.

* * *

Наставница детей второго года обучения досточтимая Кандра в задумчивости шла по коридору к комнатам своих девочек. Ее только что вызвала руководитель школы, не дав даже ополоснуться после занятий, и срочно попросила привести одну из воспитанниц. Просьба сама по себе ее не удивила, эта ученица бывала в кабинете руководителя с регулярностью один раз в две-три недели.

Удивляло другое: во-первых, проступков за этой девицей на данный момент не числилось; во-вторых, в кабинете присутствовала Верховная жрица. Конечно, ее интерес вполне объясним – все-таки именитая воспитанница и ответственность за нее большая, но вот почему рядом со жрицей сидел начальник службы городской охраны, Кандра понять не могла. Натворить что-нибудь за границами школы шкодливая ученица возможности не имела, выход в город состоится только через пять дней, когда детей отпустят на первые за время учебы каникулы.

Не переставая ломать голову над этой задачей, наставница открыла дверь в комнату девочек. Свистнул над ухом и вонзился в дверной косяк, перерубив веревку, метательный нож, сверху что-то подозрительно зашуршало, и наставница отработанно вскинула в защитном жесте руку.

* * *

Разрубленная подушка жалкой тряпкой валялась на полу. Подгоняемые легким ветерком из открытых окон, по комнате белой метелью кружили перья, норовя вылететь в коридор. Среди этого великолепного безобразия застыли три фигуры. У двери стояла вся в прилипшем к влажной коже пухе наставница, которая пребывала в безмолвной ярости. На кровати замерли с открытыми ртами две титулованные хулиганки. У двери между тем уже начали скапливаться, в ожидании развития событий, проходившие мимо ученицы.

– Ух ты! – подвела итог удавшейся шутке царевна и хлопнула подругу по плечу. – В яблочко!

– М-да, – скептически хмыкнула Леа, встала и с должной покорностью в голосе спросила: – К руководительнице или сразу в карцер?

Досточтимая наставница вместо ответа несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Наконец ей это удалось.

– Ты! – Она ткнула пальцем в сторону весело скалящей зубы Гуалаты. – Убраться в комнате и до утра в карцер, остаешься без ужина! А ты… – она поманила пальцем принцессу, – за мной в кабинет руководителя! Немедленно!

И, не оглядываясь, ушла.

Девочки переглянулись – в первый раз за все время учебы их разделили. Возражать было некому, и Леа поспешила за наставницей, а Гута пошла за совком и метлой. Впрочем, девочки еще успели сорвать свою долю аплодисментов от восторженной публики.

Хуже всего оказалось то, что провинившихся так и заставили отбыть наказание порознь, и, выйдя наутро из карцера, сгорающая от нетерпения Гуалата обнаружила: ее подруга исчезла из школы. Вредная наставница на вопросы об энданской принцессе отвечать отказалась, только прочитала очередную нотацию о недостойном поведении неких царских особ и под конец ехидно заметила, что этим особам полезно побыть в одиночестве.