Читать книгу Колледж Некромагии. Самый плохой студент - Галина Львовна Романова - Страница 3

В переулке было тихо и пустынно. Ночь окутала город. Только полчаса тому назад на главной башне часы пробили полночь. Услышав этот звон, молодой человек встрепенулся. Полночь. Время, когда его таинственный собеседник назначил встречу. Никаких подробностей объяснено не было. Просто ему сообщили, что хотят доверить важную тайну. Тайну, которая может многое изменить в этом мире.

И молодой человек пришел в условленное место в условленное время. И послушно ждал, прислушиваясь к шорохам ночи.

Город жил своей, ночной жизнью – одни его обитатели ушли на покой, другие только просыпались. Там, где днем бродили бездомные собаки, теперь в кучах отбросов копошились крысы. Там, где днем торговки раскладывали на рынке свой товар, собирались торговцы краденым. Там, где прохаживались праздные гуляки, теперь крались темные личности.

Четверо остановились на углу. Прислушались. Молодой человек, ожидавший неведомого собеседника, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Полночь миновала, и он все больше склонялся к мысли, что зря пришел сюда. И что пора бы, как говорится, и честь знать.

Четверо несколько минут подождали, но пустота и темнота ночной улицы никем не нарушились. Тогда они разделились. Двое скользнули вдоль домов, заходя через переулок с другой стороны, двое остались ждать условного сигнала.

Он прозвучал через несколько минут – гнусавый кошачий мяв. Ожидавший на углу молодой человек схватился было за меч, но, сообразив, что испугался бездомной кошки, опустил оружие.

Через пару минут послышался шорох. Кто-то приближался. Остановился в тени соседнего дома, тихо свистнул.

Молодой человек облегченно перевел дух. В переданной ему записке было сказано, что условным знаком как раз и будет свист.

– Это вы? – он шагнул вперед. – Я пришел.

– Следуйте за мной! – тень у стены шевельнулась.

Молодой человек послушно пошел по пятам за мужчиной в длинном балахоне. В темноте было трудно разобрать, что это за одежда на нем. Но вот его проводник скользнул в подворотню, стукнул в небольшую дверь условным стуком. Дверь отворилась, пропуская внутрь. Тут было светлее, и молодой человек заметил, что его провожатый был в темно-синей рясе.

Они поднялись по ступеням на второй этаж. В небольшой заставленной тяжелой мебелью комнате его ждал осанистый седовласый мужчина.

– Вы точны, – кивнул он вместо приветствия. – Вы пришли, чтобы дать окончательный ответ?

Гость кивнул.

– Итак, ваш ответ…

– Нет.

– Это окончательное решение? Подумайте еще раз! Вы имеете право отказаться…

– Я имею право отказаться быть подлецом. И вам советую – берегитесь!

– Это угроза? – седовласый улыбнулся.

– Да. И я советую вам…

– Молодой человек, я не собираюсь вас уговаривать, и у меня нет времени и желания тратить на вас свое время. Все будет так, как я задумал!

Сзади что-то шевельнулось. Молодой человек успел уловить только шорох – и тяжелый удар по голове погрузил его в беспамятство. Его подхватили под руки, не давая упасть. После чего тихо потащили прочь из комнаты.

– Все будет так, как я задумал, – повторил седовласый мужчина, глядя им вслед.

Город спал и ничего не знал, живя своей жизнью. Впрочем, даже те, кто не спали, тоже ничего не замечали, занятые только собой.

В комнате было темно, и лишь забытая на столике свеча упрямо бросала мраку вызов, озаряя пышное убранство спальни, мебель и разбросанные как попало вещи. Шарахаясь от ее робкого огонька, тени жались по углам, принимая порой причудливые очертания.

В глубине алькова под балдахином, украшенным пушистыми кистями, во мраке колебалось, дрожало, елозило странное светлое пятно. Слышался шорох, поскрипывание досок, сосредоточенное сопение и перемежающиеся всхлипами стоны.

– О!.. А-ах!.. А-о, – стонала женщина, руками и ногами цепляясь за своего любовника. – А! О! Ай! – выкрикивала она снова и снова по мере того, как мужчина ускорял или замедлял темп. Сцепившись, словно два борца, любовники катались по постели, не прерывая своего занятия. Крики женщины становились все отчаяннее и пронзительнее. Мужчина делал свое дело молча.

Любовники до того увлеклись процессом, что не сразу смогли остановиться. Но, наконец, мужчина откатился в сторону, раскинув руки и ноги. Оставленная им женщина какое-то время лежала неподвижно, потом потянулась всем телом и придвинулась к любовнику, кладя голову ему на плечо.

– О, милый, это было великолепно, – промурлыкала она срывающимся голосом. – Ты превзошел сам себя!

– Хм, – только и ответил на это мужчина.

– Я тебя обожаю, – женщина потерлась щекой о его грудь, приподняла голову, заглядывая в лицо. – Ты – лучший, Рихард!

– А у тебя, – он скосил глаза в ее сторону, – есть, с кем сравнивать?

– Глупый и ревнивый дурачок, – рассмеялась женщина. – Зачем мне кто-то еще, когда у меня уже есть ты? Я и так знаю…

– Хм, – мужчина криво усмехнулся, снова поднял взгляд на нависающий над ними балдахин.

– Ты великолепен, – продолжала женщина, ластясь к нему, словно кошка. – Ну, почему мы не можем постоянно быть вместе?

– Наверное, потому, что ты – замужем, – предположил он. – И твой супруг…

– Да ну его! – отмахнулась женщина. – Он стар и слаб, и я его никогда не любила… Нет, если бы его не было, мы бы смогли…

Мужчина не ответил. Он дышал ровно и размеренно, постепенно проваливаясь в сон и слушая воркование подруги краем уха. Да, было бы неплохо видеться почаще, но вся сложность в том, что за короткие встречи любовники не успевали надоесть друг другу. Что было бы, если б им пришлось выносить присутствие друг друга целыми днями? Да, поначалу они бы круглые сутки не вылезали из постели – Магдалена просто ненасытна, это он уже уяснил – но потом неизбежно начались бы ссоры, споры. Приятное удовольствие превратилось бы в повинность, которую надо отрабатывать еженощно. И он лишился бы свободы, которой так дорожил…

– Я тебя так люблю, – продолжала его любовница. – А ты меня любишь?

Ну вот, начинается!

– Люблю, – пробормотал он и пошевелился, одной рукой подтягивая женщину поближе. – Очень люблю.

– И сумеешь это доказать? – она приподнялась на локте, заглядывая в лицо.

– Легко! Иди ко мне!

– Ого!

Они опять сплелись в тесном объятии, как вдруг женщина резко вскинула голову, прислушиваясь:

– Что это там? Ты слышишь?

Рихард приподнялся. Откуда-то издалека слышался и быстро приближался топот ног и бряцанье оружия. Судя по всему, шум производили пять или шесть человек.

– Что там? – Магдалена распахнула глаза. – Что случилось?

Шаги остановились под дверью. В следующий миг в запертую створку грохнул кулак:

– Дорогая! Я вернулся!

Женщина вздрогнула всем телом, как от удара:

– Муж!

Рихард отпихнул ее, резко садясь на постели:

– Ты же говорила, он уехал в Хочев!

– Уехал, но…

– Дорогая, – кулак снова врезался в дверь. – Ты спишь?

– А…э-э…– женщина попыталась зевнуть и даже взвыла от напряжения, – да. Спала. А…ты уже приехал?

– Да. Открывай дверь!

– Что?

– Открывай немедленно, женщина! – мужчина повысил голос. – Если ты там одна…

Рихард тем временем кубарем скатился с кровати и заметался по комнате, хватая свои вещи. Зацепил сапогом за платье любовницы, потянув его за собой, в раздражении дернул. Дорогая материя треснула, расходясь по шву.

– Что там происходит? – крикнули снаружи.

– Э-э…ничего, – Магдалена сидела на постели, то глядя, как одевается любовник, то бросая взгляд на дверь.

– Ничего? Тогда отопри дверь и впусти меня! С чего это тебе вздумалось запираться?

– Э-э…мне было страшно одной и…

– И ты завела себе любовника? Отворяй немедленно!

Дверь дрогнула – в нее врезалось что-то большое и тяжелое.

Полуодетый Рихард бросил взгляд на окно, но тут же отмел эту мысль. Третий этаж. И выходят окна отнюдь не на городскую улицу, а во внутренний дворик графского особняка. Там он окажется как в ловушке. Нет уж, надо выбираться тем же путем, что и пришел.

– Перестаньте! Что вы делаете? Вы сломаете дверь! – вскрикнула Магдалена.

– И сломаю, если ты не откроешь немедленно! – бушевал снаружи ее муж, пока сопровождавшие его мужчины размеренно били в дверь чем-то тяжелым. – Честной женщине не от кого запираться!

Наскоро одевшийся, Рихард успел обнажить фальшион* прежде, чем дверь была сломана. Магдалена пронзительно завизжала, когда одна из створок сорвалась с петель. Еще толчок – и она упала внутрь комнаты, и в спальню ворвались трое наемников-телохранителей.

(*Фальшион – здесь, боевой нож, замена мечу, который могли носить только рыцари.)

– Как вы смеете? – завопила Магдалена, судорожно пытаясь прикрыться. – Кто вам дал право…

– Аа-а-а…

Крик оборвался, когда Рихард, успевший отскочить в сторону, атаковал ближайшего наемника, коротким резким выпадом вонзив оружие тому в бок. Шагнул назад и в сторону, выдернул клинок и тут же вскинул его, попутно отталкивая начавшее падать тело. Смертельно раненый мужчина упал на руки своих товарищей, а его убийца кинулся на людей в дверном проеме.

– Вот он! Хватай! Лови! – закричал обманутый муж.

Последовал еще один быстрый решительный выпад, и второй наемник согнулся пополам, хватаясь за распоротый живот. Рихард проскользнул мимо него, отпихнув отчаянно заоравшего мужа, и устремился вниз по лестнице.

– Хватай! Лови! Держи его! – неслось вслед. – Я так и знал! Меня предупреждали! У тебя опять этот студент!

– Но дорогой, я…

Что пыталась ответить и чем оправдывалась его любовница, услышать с лестницы было трудно, да и некогда. Шум не мог не привлечь внимания прислуги. На первом этаже навстречу беглецу кинулись двое слуг с дубинками. Двумя короткими выверенными взмахами фальшиона он обезоружил одного, ранил второго и кинулся к выходу.

Узкая лестница вывела его к двери. Рихард с разгону ударился в нее всем телом…

Заперта!

Правда, изнутри – вот же засов. Но, пытаясь отодвинуть его, беглец потерял несколько секунд. И он уже сражался с засовом, когда за спиной загрохотали шаги.

– Хватай его! Держи!

Рихард стремительно развернулся навстречу преследователям. Здесь, на первом этаже, было темно, но он прекрасно видел во мраке. К тому же наверху лестницы кем-то был оставлен факел, и силуэты его врагов виднелись довольно четко – для того, кто умеет видеть. А если этот кто-то обладает еще и тепловым зрением…

Первого наемника он просто насадил на острие, как гуся на вертел. Тот, однако, был профессионалом и успел скорее почувствовать летящую в живот полосу стали, а потому успел извернуться, уменьшая площадь поражения. Впрочем, особой пользы ему это не принесло – в тесноте, на ступенях, да еще и с напарником за спиной, этот фокус привел лишь к тому, что лезвие скользнуло вдоль живота, взрезая ткань куртки, рубашку и глубоко процарапывая кожу и мышцы брюшины. Наемник вскрикнул, роняя оружие и хватаясь обеими руками за живот. Но даже в этом состоянии он сохранил способность мыслить и отшатнулся назад, прижимаясь к стене и, таким образом, давая напарнику дорогу.

Тот то ли также хорошо видел в темноте, как его жертва, то ли был опытнее, но атаковал сверху вниз, ухитрившись сбить клинком клинок противника и связать его боем. Прижавшись спиной к двери, Рихард одной рукой отбивался, вслепую шаря второй по косяку в поисках засова.

Нашел! Пальцы обхватили деревяшку, дернули. Эх, неудобно! Ему бы всего пару секунд…

– Х-ха! – резко выдохнул он, переходя в контратаку. Рискованно, учитывая, что в двух шагах к стене привалился второй наемник, а по лестнице уже грохочут шаги третьего. Даже при таком раскладе в тесноте его запросто могут повязать.

Но – обошлось. Сделав прыжок вперед, он тут же отскочил, но не назад, а вбок, привалившись к косяку, и резким движением толкнул засов. Тот выскочил из пазов, освобождая дверь – и беглец юркнул в щель, в самый последний миг чувствуя, как лезвие вспарывает на плече куртку.

Осматривать себя на предмет повреждений, равно как и пытаться заблокировать преследователей в доме, времени не было. Он оказался на узкой городской улочке, темной и грязной. В обычное время тут с трудом могли разъехаться две подводы, а случайно попавшимся им на пути пешеходам приходилось либо лезть на стену, либо вскакивать на крылечки – с одного такого Рихард как раз сейчас и скатился.

Дверь за спиной распахнулась, выпуская двоих наемников. Но беглец к тому времени уже несся прочь, не разбирая дороги.

Он мчался по ночному городу, сломя голову, в то время как мысль работала четко и быстро. Ему удалось вырваться из ловушки, в которую чуть было не превратился особняк маркграфа фон Хайнца, и теперь надо было оторваться от преследователей. Их двое – он один. И они явно профессионалы. Значит, в открытом бою от них не отвяжешься. В первый раз, в спальне графини, ему повезло потому, что сыграл свою роль фактор неожиданности и отменные реакции. Во второй раз на помощь пришло умение видеть в темноте. Но под открытым небом намного светлее, чем в передней графского дома. Да и его враги уже будут знать, чего можно ждать от него. Нет, можно надеяться на бой, но вот на победу в нем рассчитывать не стоило.

Значит, нужно оторваться от преследователей, причем до того, как ночная стража их засечет и тоже пустится в погоню. И, конечно, встанет на сторону наемников – те хотя бы честно отрабатывают свои деньги, а не воруют чужие…

Воруют… Профессиональные воры не любят этого слова. Они предпочитают говорить: «Берем то, что плохо лежит». Рихард нервно хохотнул на бегу – его случай тоже можно было отнести к такому «воровству». Только он пользовался тем, что кое-что хорошо лежало у маркграфа фон Хайнца.

Лежать… Ну, конечно! Как он сразу-то…

За спиной топала погоня. Бежали преследователи профессионально – не выкладывались по полной, не спешили непременно догнать, а именно загоняли свою жертву, как волки оленя. Будь их не двое, а трое-четверо, непременно попытались бы разделиться и вывести беглеца к засаде. А так – просто ждали, пока он устанет.

Да, он может устать. Но туда дотянуть обязан.

Промчавшись мимо двух таких привлекательных узких переулочков, Рихард на миг приостановился на перекрестке возле часовни, озираясь по сторонам. Это место было ему знакомо. Часовня Прове-справедливого*. Направо – улица Скорби. Дальше – Лобная площадь, откуда прямая дорога к…

(*Прове-справедливый – один из богов, покровитель правосудия, клятв и закона. Покровительствует как блюстителям закона, так и его нарушителям в равной степени.)

Улица Скорби – прямая, как стрела, одна из немногих имела широкие тротуары, специально для того, чтобы на них стояли горожане. По этой улице из городской тюрьмы или ратуши – смотря, где содержался преступник – везли осужденных на казнь, на Лобную площадь. Там на равном расстоянии друг от друга стояли три помоста – один для пыток и казней, другой – для телесных наказаний, не приводящих к смерти преступника и третий – позорный столб, который редко пустовал. Вот и сейчас у двух из четырех позорных столбов был прикручены какие-то люди. Судя по одежде – мужчина и женщина. Один из осужденных – мужчина – то ли дремал, то ли потерял сознание, обмякнув на цепях и уронив голову на висевшую на груди табличку. Женщина была явно крепче духом и оставалась в сознании. Эти беглеца не выдадут, а вот двое стражников…

– Стой! Куда?

Рихард проворно метнулся вбок, чтобы избежать встречи со скучающими охранниками. Те, видимо, решили, что кто-то из дружков осужденных решил освободить их от страданий и мужественно загородили дорогу к эшафоту…

При этом перекрыв и кратчайший путь к цели.

– Держи его! – раздались голоса за спиной. – Лови! Именем закона!

– Бес! – выругался Рихард, прибавляя шагу. Теперь преследователей стало трое – один из охранников помчался ему наперерез, размахивая алебардой. Грозное оружие, но на открытом пространстве. В узких городских переулках им не больно-то помашешь. Хотя, учитывая, что на конце лезвия есть острие длиной почти в две пяди, то им можно неплохо колоть…

Бес! О чем он только думает! Рихард вильнул вбок, оббегая стражника по дуге. От Лобной площади до его цели не так уж и много – добраться во-он до той улочки, пробежать и свернуть к оврагу, за которым…

Успел.

Уже заворачивая в нужный проулок, он резко прибавил шагу, выкладываясь в последнем рывке. Главное – не сохранить силы, а выиграть хотя бы несколько секунд времени.

Каменная стена встала перед ним, перегораживая улочку. Справа и слева теснились маленькие домишки, окруженные кучами мусора и кустами. Под ногами хлюпала грязь, воняло гнилыми овощами и грязным закисшим тряпьем. В такие переулочки ночная стража не забредает – себе дороже. Но для беглеца здесь есть шанс.

Он достаточно хорошо разогнался и, не останавливаясь, подпрыгнул, пытаясь достать до верха стены. В правой руке все еще был зажат фальшион – тратить драгоценные секунды и прятать оружие в ножны было некогда, почему он в первые секунды просто повис на стене, суча ногами. Нащупал выемку в камнях, оперся, бросая тело вперед и вверх, подтянулся практически на одной руке, до крови впиваясь пальцами в камни. Закинул руку с фальшионом повыше, изогнувшись и добрым словом помянув своего наставника. Вот когда пригодились многочисленные тренировки, до оскомины надоевшие полосы препятствий и непомерные, казалось бы, нагрузки. Теперь он буквально взлетел по стене наверх, перекатился через верх и, сгруппировавшись в полете, мягко и осторожно приземлился…

…на чью-то могилу.

Эманации смерти нахлынули отовсюду. Городское кладбище было действующим, тут до сих пор хоронили покойников, и многие мертвецы были совсем еще «свежими». Рихард поморщился. Вскочил упругим движением прирожденного бегуна и устремился вперед, лавируя между заросшими холмиками и торчащими тут и там надгробными камнями и простыми деревянными домовинами. У него было несколько секунд, может быть, пара минут, чтобы отыскать себе тут укрытие и переждать погоню.

По счастью, он знал несколько таких мест и устремился к ближайшему.

Наемники двигались быстро и ловко, но недостаточно быстро по сравнению со студентом, которому нечего было терять. Промчавшись между холмиками и надгробиями, он выскочил на неширокую аллею, отделявшую один участок кладбища от другого. Быстро бросил взгляд по сторонам. Та-ак, знакомые ориентиры. Вон то дерево и шпиль рядом. Отлично!

Дальше можно было двигаться с закрытыми глазами, что он бы и сделал, не виси на хвосте погоня, а происходи все белым днем. Добрался до конца аллеи, свернул направо, отсчитал шестое от края надгробие и от него двинулся напрямик, держа курс на скрытый за кронами деревьев шпиль.

В старой части кладбища деревья росли густо, со всех сторон закрывая могилы. Тут хоронили в старые времена, сто или даже намного больше лет тому назад, когда земля стоила не так уж и дорого, а само кладбище располагалось на окраине. Миновало почти два столетия, и дома окружили его со всех сторон. Муниципалитет выделил кладбищу пустырь и часть улицы Речников, где прошел большой пожар, но места все равно не хватало. Поэтому ближе к ограде могилы теснились вплотную друг к другу – буквально на ширину ступни гробокопателя – зато в центре от надгробия до надгробия было шагов пять, а то и десять. Сложенные из песчаника, известняка, мрамора и даже гранита, тут и там торчали склепы, порой нарочито грубые, порой являвшие собой настоящие произведения искусства. Между ними были высажены кусты, виднелись многолетники, а в вышине смыкали кроны старые дубы, липы, вязы, между которыми были проложены дорожки, посыпанные песком и галькой. Настоящий парк. Не хватало только скамеечек для отдыхающих и фонтана, чтобы освежал в летнюю жару.

Острый шпиль, венчавший Храм Смерти, показался за деревьями, и Рихард свернул с дорожки к одному из склепов. Нырнул в темное нутро, упав на четвереньки, проворно заполз внутрь и забился в угол.

Внутри его временное обиталище было поделено на две половины – в передней на земляном полу стоял низкий плоский камень-алтарь, в задней части, отгороженной каменной кладкой, покоились гробы со знатными покойниками. Вход в заднюю половину был низким, туда удобнее вползать на коленях. Правда, земляной пол тут оказался ниже, чем в передней части. Рихард смог даже выпрямиться во весь рост.

Глаза его к тому времени настолько привыкли к темноте, что он даже во мраке склепа сумел разглядеть несколько в ряд выставленных саркофагов, в каждом из которых покоился гроб. На верхней крышке каждого красовался барельеф, изображавший покойника. То это была женщина со сложенными на груди руками, то молодая девушка, то рыцарь в доспехе и плаще паладина*, то старец с благообразными, как у святого, чертами лица. В головах у каждого имелась надпись – имя, титул, годы жизни покойного.

(*Паладин – здесь, член рыцарского ордена).

Рихард облокотился на ближайший саркофаг, переводя дух и прислушиваясь. Потом прижался ухом к камням, пытаясь уловить шаги преследователей. Тишина. То ли они потеряли его след, то ли…

Крик.

Отчаянный вопль напуганного до ужаса человека. Ему вторили другие голоса. Кричали то ли из чувства сопричастности, так сказать, за компанию, то ли их всех напугало что-то одно.

Рихард улыбнулся в темноте. Он знал, куда заманивать погоню. Тихо полез за пазуху, нашарил амулет на шнурке, стиснул в кулаке. Охранные чары на него были наложены типовые, так сказать, необходимый минимум, но и его хватило, чтобы он среди могил оказался своим, а его преследователи – чужаками, которых атаковали…

Стоп. Кто атаковал?

Если рассуждать здраво, глупый вопрос – мало ли на кладбище призраков, неупокоенных душ, ходячих мертвецов? Они встречаются на любом старом кладбище, однако, подавляющее большинство их безобидны и могут разве что показаться где-то за могилами. А некоторые призраки и вовсе идут на контакт только при соблюдении определенных условий. И даже сейчас он чувствовал под боком чье-то присутствие. Но чтобы атаковать. Да еще здесь, на городском кладбище Зверина? В Зверине, между прочим, находится не что-нибудь, а Колледж Некромагии, и, если вдруг на главном городском кладбище появится беспокойное, агрессивное или просто чересчур общительное привидение, туда сразу кинутся орды юных некромантов во главе с наставниками. И они не успокоятся, пока как следует попрактиковавшись, не прогонят беспокойника то в загробный мир, то из него по двадцать-тридцать раз подряд, пока зачет по вызову духов не сдаст вся группа. Короче говоря, местное кладбище простерилизовано уже давно. И чтобы здесь и сейчас завелось нечто, способное атаковать человека…

Объяснение этому было только одно – только что, может быть, всего за несколько минут до того, как Рихарду перепрыгнуть через ограду, беспокойника что-то разбудило. Какое-то магическое действо, ритуал или…или сознательное нарушение покоя кладбища.

Как бы то ни было, беглецу оно оказалось на руку. Активированное привидение атаковало его преследователей и не заметило их жертву, поскольку типовой амулет сыграл роль щита, надежно прикрывшего студента от чужих взглядов.

На всякий случай Рихард торопливо обвел себя защитным контуром, нашептывая простейший заговор-защиту. Вот так. Ему надо продержаться тут лишь час-полтора, постаравшись не заснуть.

Усевшись в центре круга, он погрузился в размышления о своей нелегкой судьбе. Да, надо признать, что ночь не задалась с вечера. Слишком внезапно засобирался в Хочев якобы по делам маркграф фон Хайнц. Еще утром все было хорошо, а к обеду он сорвался и покинул дом. Графиня тут же послала Рихарду записку, приглашая встретиться. Поскольку у него как раз закончились деньги, а до посылки из дома оставалось полторы седмицы, он не сомневался ни капли. Магдалена фон Хайнц была женщина во всех отношениях превосходная. Бездетная двадцатипятилетняя графиня досталась в жены старику, который был старше ее почти в два раза – за месяц до свадьбы графу Отто миновало ровно пятьдесят лет, и за четыре года моложе он не стал. Молодая жена скучала, тосковала, чахла в четырех стенах, пока случай не свел ее со студентом второго курса Колледжа Некромагии Рихардом Вагнером. Было это в позапрошлом году на осеннем турнире, где студенты подрабатывали, устраиваясь «противниками» для рыцарей, желавших на потеху публике показать свое мастерство. Рихард, который по заранее спланированному сценарию должен был проиграть, оборонялся так виртуозно, что его почтила вниманием знатная дама.

Почти два года они были вместе. Магдалене фон Хайнц удавалось долго водить мужа за нос, устраивая свидания почти у него под боком. Она никогда не допускала ошибок, и нынешняя была, пожалуй, первой и единственной. Муж, однако, что-то начал подозревать, и необходимость ходить по лезвию ножа приятно горячила кровь и придавала их отношениям остроту и новизну. Они виделись раз или два раза в месяц, выбирая постоялые дворы, заброшенные дома на окраинах, особняки родных и друзей самой Магдалены. Графиня платила за доставленное удовольствие полновесным серебром, иной раз подкидывая кое-что из бытовых мелочей – то пару перчаток, то пояс, то кошель. Рихард принимал подарки с благодарностью – у бедного студента почти никогда не бывало достаточно денег. Родители, конечно, оплачивали его учебу, и выдавали кое-что на расходы, но этих средств всегда не хватало – ведь только крышей над головой и обедами студентов обеспечивали в Колледже бесплатно. Все остальное, вплоть до бумаги и перьев, они должны были приобретать сами. Если бы не подарки Магдалены, Рихарду пришлось бы туго.

И вот теперь, кажется, золотой ручеек иссякнет. Маркграф выследил сладкую парочку. Не было сомнений, что он теперь не спустит с жены глаз, а заодно бросится на поиски ее любовника. Связи у Отто фон Хайнца были отменные, так что следовало теперь быть особенно осторожным. И это в данный момент беспокоило студента четвертого курса Колледжа Некромагии больше, чем все кладбищенские странности, вместе взятые.

Он сидел в защитном круге долго, пока не затекли от неудобной позы спина, плечи и ноги. Насторожив все семь чувств*, чутко прислушивался, присматривался и пытался учуять присутствие посторонних. Но возмущение эфира, вызванное чьим-то сознательным нарушением покоя кладбища, постепенно сошло на нет. Привидение – или на кого там напоролись его преследователи – явно удовольствовалось тем, что прогнало людей за пределы кладбища, после чего, немного покружив, развеялось само.

(*У магов чувств больше, чем у обычных людей.)

Это было прекрасно. Рихард еще раз проверил магический фон, жалея, что у него нет подходящих инструментов. Даже простая лоза пришлась бы как нельзя кстати. Но с голыми руками войну не выигрывают. Пришлось удовольствоваться только обычными методами – обострившееся ночное «некромантское» зрение, слух, обоняние – а они показывали, что опасность миновала.

По его расчетам, он сидел в защитном круге почти два часа. Этого времени было достаточно – полночь давно миновала и активность всех потусторонних сущностей клонилась к закату. Не зря все практики назначают на время от заката до полуночи. Именно в эту пору нежить и нечисть уже активна и ее магический фон растет. Обстановка при этом максимально приближена к «боевой», что немаловажно.

Потянувшись до хруста в суставах, Рихард осторожно шагнул за пределы защитного круга, нарушая его целостность. Тщательно затер все следы своего присутствия и двинулся в сторону выхода. Ориентиром ему служил Храм Смерти – не маленькая часовенка, как на большинстве кладбищ, а настоящий храм, по праздникам вмещавший до сотни человек, не считая монахов-«смертников», которые живут при кладбище, ухаживают за могилами и служат Смерти. Все они считают ее своей божественной невестой и проповедуют полное воздержание – дескать, негоже изменять богине с простыми смертными женщинами. В этом наверняка что-то есть – Рихард слышал о так называемых «супругах Смерти». Кто это такие, студент не знал. Может быть, это другое название «смертников» и тогда…

В самую последнюю минуту он успел заметить, что нога готова шагнуть в пустоту, и Рихард отпрыгнул назад, хватаясь за ствол оказавшегося поблизости дерева. Он чуть было не упал в бездну!

Прошло минуты две прежде, чем он сосредоточился и попытался рассмотреть неожиданное препятствие. И то, что он увидел, ему сильно не понравилось.

Могила. Кем-то раскуроченная могила, причем, судя по всему, могила относительно свежая – трех– или пятидневной давности. Отвал земли, остатки поминальной трапезы, присыпанные землей, какая-то доска, гроб…

Гроб, распотрошенный, частично разломанный сбоку, валялся на краю могилы с противоположной стороны. Переведя дух, Рихард подобрался ко гробу и заглянул внутрь.

Хм. Так и есть. Он провел пальцами по внутренней стороне крышки, потом осторожно потрогал странные темные пятна на обрывках савана. Понюхал и лизнул. Кровь.

М-да, получалось весело. Дней пять тому назад в эту могилу случайно закопали живого человека. Так бывает – кто-то внезапно ложится спать и утром не просыпается. Родные горюют и паникуют, торопясь похоронить покойника, который даже выглядит подозрительно свежо – не тухнет, не желтеет, не распухает. Короче говоря, ведет себя, как упырь. Вбивать осиновый кол, надрезать сухожилия и проводить другие обряды должен храмовый некромант – или один из двух других практикующих зверинских некроманта – но иногда родственники решали сэкономить на магических услугах. И тогда несчастного ждала мучительная смерть от удушья. Право, осиновый кол в сердце по сравнению с этой перспективой кажется актом милосердия.

Но здесь кто-то потом пришел и выкопал покойника. Выбраться самостоятельно тот или та не мог. Значит, кто-то ему помог. Но успел ли он вовремя и спас жизнь человеку или получил на руки свежий труп, к тому же умерший раньше срока и неестественной смертью? Изодранная крышка и кровь свидетельствовали о втором варианте. И это явление привидения, набросившегося на его несостоявшихся преследователей… Интересно, кого потревожили гробокопатели? Неуспокоенный дух того человека, что нашел тут свою смерть? Или это всего лишь побочный эффект?

И опять рассудок проголосовал за второй вариант. Это значило, что кто-то здесь и сейчас проводил колдовской обряд. Ему нужен был свежий покойник, умерший не в свой срок и неестественной смертью. Вопрос: для чего? И, самое главное, кому?

То, что в городе находился известный на половину обитаемого мира Колледж Некромагии, еще не означало, что в Зверине находится рассадник магии. Некромантов в городе было столько же, сколько в Брезене, Берлине, Любеке и других городах. А это значит, что покойник, умерший не своей смертью, мог понадобиться либо одному из городских некромантов, либо самоучке, который явно преследует свои цели.

Последнее было хуже всего. Ибо с тех пор, как был открыт Колледж Некромагии, заниматься этой – и некоторыми другими магическими науками, например, алхимией, – могли лишь те, кто этот самый Колледж заканчивал. Доказательством чему служил диплом соответствующего образца. Тот же, у кого диплома не было, объявлялся еретиком, и Инквизиция открывала на него охоту. Отсюда повторяем вопрос: кому на самом деле понадобился этот покойник?

Отвечать на него не хотелось. Рихард устал, у него болело плечо, хотелось спать, после медитации кружилась голова. Расследовать это дело? Ни за что! Утром «смертники» найдут раскуроченную могилу, проведут обряд очищения, после чего аккуратно засыплют яму и приведут все в порядок. Если же они отыщут что-то подозрительное, находка пойдет по инстанциям до самого верха. И уже другие головы пусть болят за то, что надо делать. А ему пора спать.

На всякий случай Рихард обнажил фальшион. Не то, что он так надеялся на силу оружия, просто на городских улицах и можно встретить, кого угодно. От бродячих собак до стражи. А ему не хотелось сейчас сталкиваться ни с кем.

Колледж Некромагии располагался в конце одной из центральных улиц города, именуемой Монастырской. Одну сторону ее почти полностью занимал мужской монастырь, часть земель которого и даже кое-какие постройки недавно были переданы Колледжу под учебные заведения. На второй стороне улицы стояло несколько особняков и парочка доходных домов, где часть комнат сдавалась студентам.

До территории Колледжа Рихард добрался без приключений – бродячие кошки и городская нечисть чувствовала в нем некроманта-недоучку и спешили убраться подальше, а двуногих бродяг он успевал засечь заранее и убирался с их дороги сам. Некроманты, как никто другой, знают, насколько хрупка и ценна жизнь, чтобы рисковать ею направо и налево.

Колледж состоял из нескольких корпусов – главного учебного, к которому примыкали два недавних, монастырских, приобретения. В одном занимались прорицатели и ветеринары, другой делили боевые маги и целители, оставив главный корпус некромантам и алхимикам. У каждого здания по бокам имелись деревянные хозяйственные пристройки, и все вместе образовывали равнобедренный треугольник, который вершиной смотрел на главные ворота Колледжа.

Слева от ворот находился учебный плац, несколько хозяйственных построек и оранжереи для выращивания некоторых растений, применяемых в колдовстве. Направо, если стоять спиной к воротам, располагались два студенческих общежития, соединенные вместе столовой, дом, где жили преподаватели, конюшни и склады. Все это было обнесено собственным забором, даже скорее решеткой высотой в человеческий рост. Имелись и ворота, сейчас запертые на замок.

Сторожа нигде не было видно, но Рихард и не думал его искать. Подпрыгнув, он подтянулся на руках и перелез через забор, спрыгнув на лужайку перед корпусом. Неширокая, всего десяток локтей, она заросла сорными травами и какими-то кустиками. Несколько деревьев росли вдоль ограды, и их кроны бросали густую тень.

Пригнувшись, Рихард бегом одолел последние несколько шагов, оббежал здание и надавил на раму углового окна. Рамы в студенческом общежитии были старыми, рассохшимися – здание уже несколько лет нуждалось в ремонте. Но пока все дело ограничивалось тем, что красили окна, двери, полы и меняли кое-что из мебели. А вот некоторые рамы давно уже держались на честном слове, чем и пользовались студенты. Рихард привычно подхватил начавшую заваливаться раму, аккуратно прислонил ее к стене и запрыгнул в окно. После чего также привычно поставил раму на место. До следующего раза.

Эта комната была нежилой, и ее давно приноровились использовать как кладовку. Несмотря на то, что из-за тесноты многим студентам приходилось подыскивать себе жилье в городе, сюда никто не пожелал надолго селиться. И не из-за того, что как раз напротив располагалась общая уборная, ароматы которой пропитали все вокруг, сколько из-за весьма специфической ауры этого места.

Несколько лет назад в этой самой комнате повесился студент. Сам Рихард в те годы был подростком, еще не помышлявшим ни о какой некромантии, и к тому моменту, когда он все-таки поступил в Колледж, сия жуткая история успела обрасти таким количеством слухов, фактов и легенд, что не поверить было просто невозможно.

– Привет, – шепнул Рихард темной комнате. – Это снова я. Мне только мимо пройти.

Темнота вздохнула. Нет, в комнате никого не было – если призрак самоубийцы и витал в этом месте, то сейчас было не его время. Днем тут даже можно было находиться дольше, чем несколько минут. Но добрым словом можно добиться многого. Тем более, что тут имелась одна тонкость, о которой не знал никто посторонний – даже студенты, проживавшие в соседнем корпусе, и то не посвящались в эту тайну.

Дело в том, что призрак самоубийцы – или что за сущность на самом деле обитает в этой комнате – действительно играл роль сторожа. И атаковал тех, кто забывал – или не знал, что это необходимо – с ним поздороваться.

Рихард скользнул между наваленными как попало трухлявыми матрасами, изъеденными молью одеялами, обломками стульев и прочей рухлядью и толкнул дверь.

– Пока. До скорого, – шепнул он темноте, бочком выбираясь в коридор.

…не только поздороваться, но и попрощаться. Это тоже было важно.

Старое кладбище только-только успокоилось. Сова, обитавшая в ветвях одной из елей, вернулась было с охоты, присела на сук, но крик застрял у нее в горле. Она заметила три тени, скользившие между могил. Вернее, теней было четверо – в то время, как один из гробокопателей шел впереди с лопатами, заступом и фонарем, двое других тащили носилки, на которых покоилось чье-то тело, завернутое то ли в старый ковер, то ли в лошадиную попону. Но уж точно не в саван.

– Далеко еще? – поинтересовался один из носильщиков.

– Еще немного, – ответил тот, что с фонарем.

– Да сколько же можно?

– Столько, сколько нужно! Ты же не хочешь, чтобы его нашли?

– Нет…

– Вот и помалкивай…Кажется, это здесь!

Человек с фонарем свернул на боковую аллею, прошел между двумя склепами и остановился перед раскуроченной могилой.

– Точно, вот могила! Сюда!

– А ты уверен, – носильщики заколебались, – что про эту яму больше никто не знает?

– Уверен. Принимайтесь за работу!

Утвердив фонарь на краю соседнего склепа, он сбросил лопаты на землю и поднял одну из них. Его напарники поставили носилки и тоже взялись за дело.

– Словно проклятые некроманты, – ворчали они, – делать больше нечего…

– Хватит болтать! – шикнул на них человек с фонарем.

Сверток слабо шевельнулся, когда его перевалили в гроб, но никто не обратил на это внимания. Все слишком торопились.