Читать книгу Колледж Некромагии. Самый плохой студент - Галина Львовна Романова - Страница 5

С тренировки парни возвращались, ощущая привычную усталость. Прошли те времена, когда они еще за полчаса до окончания занятий мечтали о том, чтобы упасть и больше никогда не подниматься – и пусть хоть убивают. Теперь это даже нравилось – помогало спустить пары и подготовиться к очередной стычке с богословами.

– Куда теперь? – спросил Рихард, осторожно поправляя сумку и перевешивая ее с плеча на плечо. – Домой или…

– Забыл? – праведно возмутился Оливер. – У нас завтра коллоквиум по зельям! В библиотеку!

– Ч-шт…Бес! – споткнувшись на ровном месте, Рихард матюкнулся. – Куда?

– В библиотеку!

Рихард нервно оглянулся по сторонам – не слышал ли кто?

– А может, не надо? – осторожно поинтересовался он. – Может, я у тебя, как всегда, спишу?

– Спишешь, куда ты денешься, – отмахнулся приятель. – Только чтобы у меня было, что списывать, мне самому без «Справочника по ядам» никак не обойтись! Так что пошли в библиотеку… А то мне одному страшно, – добавил он доверительно.

Рихард понимающе кивнул головой. Еще бы не было страшно! В библиотеку студенты старались не наведываться без крайней нужды, до последнего оттягивая неприятный момент, и старались посещать ее небольшими группами от пяти до двенадцати человек, справедливо полагая, что в толпе затеряться будет проще и, соответственно, выше шанс уцелеть во всех смыслах этого слова. Если же нужда заставляла переступать порог библиотеки, то книг старались взять как можно больше, прихватывая на всякий случай даже лишние, чтобы два раза не бегать. И, если что, с охотой одалживали учебники друг у друга – по той же причине.

Дело было в библиотекаре. Вернее, в библиотекарше.

Худая, бледная, остроносая, с длинными вечно шевелящимися, словно ощупывающими что-то пальцами, затянутая в глухое облегающее платье, под которым были заметны, кажется, не только мышцы, но и кости, библиотекарша была живым кошмаром Колледжа Некромагии. Даже сам ректор – и тот старался лишний раз не попадаться ей на глаза, а при встрече лебезил и заискивал. Если же ему надо было взять какой-нибудь фолиант из хранилища, то он сначала заручался поддержкой главы гильдии некромантов, потом слал обязательный запрос наблюдателям от Инквизиции, затем собирал подписи со всего профессорско-преподавательского состава о том, что они ручаются, что книга сия будет использована исключительно в научных целях. И уже со всеми документами и объяснительной, зачем нужна именно эта книга, можно было отправляться за редким изданием.

Да, библиотекарша была кошмаром всего Колледжа. Настоящего имени ее никто не знал, но с легкой руки кого-то из выпускников все именовали ее просто Змеей, изредка добавляя «особо ядовитой». Так ее звал даже ректор, что уж говорить о простых студентах!

И к этому чудовищу Оливер Жижка собирался заявиться за книгами по алхимии!

– Ты с ума сошел, – попытался отговорить приятеля Рихард. – Мы же на прошлой неделе все учебники получили. Плюс кое-какую дополнительную литературу. Она нам запросто может ничего не выдать!

– Не имеет права, – не особенно уверенно возразил Оливер. – Мы имеем право забрать десять наименований печатной продукции за один раз, не считая выданных в начале года учебников.

– Да? И сколько у тебя этой «продукции» сейчас на руках?

– Точно не помню, девять иди десять.

– Одиннадцать, – мрачно предрек Рихард. Идти к Змее ужасно не хотелось – старая карга наверняка его еще не забыла! – но не бросать же приятеля с нею один на один. Сожрет и не подавится!

– Ладно, пошли. Быстрее отделаемся!

Библиотека располагалась в Восточной галерее, скрытая за одной из боковых дверей. Табличка на ней была нарочито скромной, и это почему-то пугало. Мол, нам нечего беспокоиться о собственной славе – пусть об этом побеспокоятся другие.

Задержавшись на пороге, Оливер вскинул руку, предупреждая приятеля. Рихард мигом воровато оглянулся и вместе с ним приник ухом к двери, прислушиваясь к невнятному бормотанию и еле слышному шипению. Судя по всему, Змей Особо Ядовитая уже кого-то распекала. В ответ на вопросительный взгляд Рихарда Оливер лишь философски пожал плечами. Предугадать, удачно ли они зашли, было невозможно. С одной стороны, Змея могла выпустить на нарушителя пары и к следующим посетителям будет немного помягче. А с другой стороны, с тем же успехом эта беседа могла окончательно испортить ее и без того всегда плохое настроение, и тогда их миссия заранее обречена на провал.

– Идите, – прозвучал ее голос. – И без-с пропажи можете на глаз-са не показыватьс-ся!

– Но я… я не знаю, – уже возле двери залепетал несчастный студент.

– И я нич-шего не з-снаю! – был ответ. – Ищите и обрящ-щете!

Дверь открылась, и на руки четверокурсникам выпал парень на год их старше, слушатель пятого курса, Тодор Зяблик. Высокий, крепко сложенный парень с гривой темных волос, краса и гордость своей группы, дрожал, как осиновый лист и разве что не плакал.

– Ну, что мне делать? – причитал он. – Что делать? Я не знаю, где она! Я правду говорю!

– Что случилось? – Рихард за локоть оттащил его подальше от дверей.

– У м-меня книга пропала, – вздрогнув, ответил Тодор. – «Практическое руководство по пентаграммостроению». Еще вечером она была на месте, да и утром вроде как тоже, а в полдень я заглянул в комнату – а ее нет. Я все обыскал!

– Ага, и не придумал ничего лучшего, как сразу бежать к Змее с повинной, – фыркнул Рихард. – Признаваться, что накосячил, надо как можно позже. Вспоминай, куда ты мог ее положить?

– Да на столе она лежала! – взвыл Тодор. – С краю. Вот так! – он чуть было не раскинулся на подоконнике в нужной позе. – Я хотел ее еще полистать, вот и не стал прятать! Чтобы потом не искать…

– «Подальше положишь – поближе возьмешь!» – вспомнил Рихард. – Помнится, мама так всегда говорила.

– Ты сам-то ее не мог? Того-с…

– Что? – чуть ли не взвыл Тодор. – Я что, похож на самоубийцу?

– Ты похож на типа, который запаниковал и чуть было не нарвался на крупные неприятности! Ладно, дуй отсюда. Найдется твое «Пентаграммостроение», никуда не денется!

– Искать надо тщательнее, – посоветовал Оливер. – Опроси своих соседей – может, кто брал почитать…ну, или видел, как кто-то еще трется возле вашей комнаты.

Тодор обреченно махнул рукой и поплелся прочь. Друзья проводили его взглядом, потом переглянулись, вздохнули и одновременно взявшись за ручку двери, дернули ее на себя.

– Можно?

– Наш-шел?

– А? – парни замешкались в дверях. – Это…ну… не я! То есть, не он!

– Виж-шу, – библиотекарша исподлобья рассматривала вновь прибывших. В своем глухом платье, с пучком волос на макушке, глазами навыкате, скорбно поджатыми губами, она сейчас, как никогда, казалась воплощением зла.

– С-с чем пожаловали? Вернуть должок? Надо же, какая с-сознательность…

– Нет, мы не…

– Не наш-шли пропажу? – голос ее помертвел, зазвучал безжизненно, сухо. – Ж-жаль… значит, придетс-ся прибегать к крайним мерам…

– Не надо! – взвыл Жижка, кидаясь вперед. – Не надо ни к чему прибегать, пожалуйста! Мы не должники! Мы хотели кое-что получить! Вот мои документы, – он торопливо зашарил на дне своей сумки, выискивая читательский билет. – Сами проверьте, у меня нет никаких задолженностей! И учебники за третий курс я сдал одним из первых и без единой помарки!

– Вот как, – безо всякого выражения библиотекарша взяла билет, по номеру нашла формуляр и так долго его изучала, что у Оливера и Рихарда несколько раз замирало сердце. – Что ж, в первый раз-с вижу с-столь сознательного студента. Похвальное поведение, молодой человек! Продолжайте в том же духе, и будет вам с-счастье…

– Я, это, – ободренный похвалой, Оливер выпятил грудь, – книжки хотел кое-какие взять…

– С-сдать, вы имели в виду?

– Нет, взять.

– Это невозмож-шно! – тонкая рука протянула билет непреклонным жестом.

– Н-но…почему? У нас завтра коллоквиум по алхимии…

– Нам готовиться надо, – поддержал друга Рихард. – А без дополнительного материала никуда!

– Это ваш-ши проблемы.

– Да почему же? – взвыл Оливер.

– У вас-с двенадцать наименований уже на руках, – библиотекарша скорбно и сердито поцокала языком. – Необходимо с-сдать три книги, тогда я имею право выдать вам одну.

– Но, – Оливер явно не был готов к такому повороту событий, – у меня при себе не так уж и много… – под осуждающим взглядом библиотекарши он обреченно вздохнул и полез в сумку, – и они мне все нужны!

– З-сначит, рас-статься придетс-ся с ненужными, – логично предположила она. Ее тонкие пальцы непрерывно двигались, словно жили своей жизнью, что-то быстро перебирая на столе. Добрались до картотеки, стали шуровать в карточках, время от времени вынимая некоторые и бросая в щель ящика с надписью «Уничтожитель бумаг». В ящике при этом раздавался восторженный вой, напоминающий одновременно визг и мяуканье. – У вас при с-себе есть ненужные учебники?

– Нет, но, – напрягся Оливер, – я могу за ними…

– Не мож-шете, – губы библиотекарши тронула ехидная улыбка, – ибо через четверть час-са я закрываюс-сь на санобработку. Вы не успеете…

Словно подтверждая ее слова, часы гулко пробили пять раз.

– Это несправедливо! – возмутился парень. – Последняя пара заканчивается в шесть часов, а библиотека закрывается на час раньше!

Ответом ему послужил холодный взгляд сквозь очки.

– Вы с-собираетес-сь учить меня работать? – прошипела библиотекарша таким тоном, что даже Рихард, до этого момента благоразумно не вмешивавшийся в разговор, почувствовал себя неуютно и от души порадовался, что гнев «Змеи Особо Ядовитой» направлен не на него. Дружба дружбой, но есть же инстинкт самосохранения!

Даже Оливер понял, что сморозил глупость. Он побледнел и попятился к дверям, как щит, прижимая к себе сумку с книгами.

– Я…это…ну… даже не думал, что… Извините, я забыл…Но что же мне делать?

– Приходить з-савтра. К открытию. В с-сс-семь утра! – прошипела библиотекарша, подавшись вперед. Рихард мог поклясться, что кожа у нее стала слегка зеленовато-бурой, как у жабы.

– Н-но…

На Оливера жалко было смотреть. Не то, чтобы подъем в половине шестого был непосильной задачей для студента-четверокурсника, просто алхимия была назначена на половину десятого. За два с половиной часа, часть из которых пришлось бы потратить на завтрак, вряд ли кто успел бы подготовить два домашних задания – одно за себя, а другое за Рихарда.

Тот внезапно понял, что может спасти положение.

– А на моем формуляре остались свободные места? – поинтересовался он.

Библиотекаршу перекосило так, что обоим парням показалось, что она сейчас либо умрет, либо лопнет до досады. Проскрежетав что-то сквозь стиснутые зубы – Рихард сразу обозвал себя идиотом и приготовился удирать – она зашарила в картотеке и выудила его формуляр.

– Да, – через пару минут прозвучал недовольный голос, – три месс-ста. Вам повезло. Я могу выдать вам одну книгу…

– Одна книга на три свободных места? – кинулся в бой воспрявший духом Оливер. – Как минимум две!

– Учебный год только началс-ся, – злорадно улыбнулась «Змея». – Кто з-снает, что ваш-шему самоотверженному приятелю понадобится з-савтра?

В ее словах была своя логика. Увы, количество книг – учебников, справочников, дополнительной литературы, методичек и так называемого «легкого чтива», которое могли себе позволить студенты, было строго ограничено. Одновременно на руках могло находиться только десять наименований, не считая обязательного списка учебников.

– Все равно я твой должник, – шепнул обрадованный Оливер.

– Сочтемся завтра на алхимии, – кивнул Рихард.

– Так что вы хотели взять? – нарушил идиллию сухой голос.

– Методичку по составлению отпугивающих зелий из подручного материала, – без запинки отбарабанил Оливер.

– С-сожалею, – библиотекарша покачала головой с таким сокрушенным видом, словно ей действительно было жаль. Если бы не легкая улыбка в уголках губ, ей можно было бы даже посочувствовать. – Но именно эти методички уже кончилис-сь…

Оливер тихо застонал. Рихард выматерился. Если у его приятеля был шанс выехать на старых знаниях и что-то сымпровизировать в последний момент, то у него самого в голове было пусто. Алхимия не относилась к числу его любимых предметов, несмотря на то, что многие ингредиенты некромантам приходилось изготавливать самостоятельно.

– Но я могу предложить вам отличную брошюру под наз-сванием «Тысяча и один рецепт против упырей, вурдалаков и прочей вредоносной нечис-сти, изготавливаемый из чес-снока», – медоточивым голосом изрекла «Змея» с таким видом, словно делала одолжение. – Из-сдана недавно, вс-сего трис-ста пятьдесят лет назад…

– Что? – взвизгнул Оливер. – Всего?

– …но рецепты в ней до с-сих пор действенны, – как ни в чем не бывало, продолжила библиотекарша. – И это вс-се, что я могу для вас сделать за дес-сять минут до закрытия. А мне еще книги по полкам рас-ставлять! – она указала на несколько внушительных стопок на соседнем столе.

– Я вам помогу! – Рихард стремительно, словно его кто-то пихнул кулаком в спину, сделал шаг вперед и мужественно приподнял крайнюю стопку. Весила она немало, и парень от души благословил свой рост и силу.

Ответом ему была тишина, нарушенная только грохотом – у Оливера из рук упала сумка. Даже библиотекарша не нашла, что сказать. Из «уничтожителя бумаг» высунулось животное, напоминающее черного кота, удивлено взвыло и спряталось обратно.

– Ш-ш-ш, – вот все, что смогла выдавить «Змея», после чего кивнула головой и, подхватив другую стопку, направилась в проход между стеллажами. Рихард затопал следом.

– С-следуйте впереди меня, – тут же раздался ее голос. – Чтобы я вас-с видела!

Парень бросил прощальный взгляд на Оливера – друг смотрел так, словно его соседа по комнате уводили на плаху, – и занял указанное место.

– Третий направо, – тут же последовало указание. – Две верхние книги на вторую полку с-сверху. На свободное месс-сто… Справочник по домаш-шним духам – на соседнюю полку, с-с краю, – сама она весьма ловко выудила книгу откуда-то из середины своей стопки, приткнув ее на самый верх. – Идем дальш-ше…Теперь опять направо.

Так, следуя ее указаниям, Рихард расставил все книги, после чего вернулся за второй стопкой, потом за третьей и четвертой. Оливер все это время не сводил с него зачарованных глаз. В его взгляде страх мешался с уважением – в его глазах приятель поднялся на недосягаемую высоту.

Уже когда последняя книга из последней стопки заняла свое место, библиотекарша вручила друзьям «Тысячу и один рецепт…» и неожиданно добавила толстую помятую всю в каких-то пятнах исписанную толстую самодельную тетрадь, на которой аккуратным девчачьим почерком было выведено «Травология».

– Иногда с-студенты сдают свои старые запис-си, надеяс-сь, что я не замечу и посчитаю их вмес-сто утерянных учебников, – прошипела она. – Вы с-свободны!

Повторять два раза не пришлось. Из библиотеки друзья вылетели с такой скоростью, с какой, наверное, не выбегают из тюрьмы внезапно помилованные смертники. Оливер прижимал к себе книгу рецептов и тетрадь крепко и нежно, словно священную реликвию. Лишь оказавшись на улице и направляясь в свой корпус, он стал листать находки и споткнулся от неожиданности, упав на колени.

– Я твой должник, – прошептал он в ответ на вопросительный взгляд Рихарда, – два раза. Ты только посмотри! Тут, в этих лекциях, есть тема «Составление отпугивающих зелий из подручного материала»! Ого, – он на ходу перевернул пару страниц, – им на лекции и простейшие рецепты давали…

Он с восторгом углубился в чтение чужой тетрадки. Рихард счел нужным подхватить приятеля под локоть, чтобы тот не упал снова. Всю дорогу Оливер что-то восторженно шептал, время от времени начиная изъясняться в любви к неизвестной Леноре Прим, чья фамилия была написана мелким почерком на внутренней стороне титульного листа. Судя по датам, она отучилась в Колледже уже лет десять тому назад. Он настолько глубоко ушел в чтение, что даже обед в столовой проглотил, не глядя. И, если бы не контролировавший его Рихард, так и сидел бы на своем месте до закрытия.

До следующей, третьей на сегодня, пары оставалось еще почти два часа – судя по расписанию, сегодня у их группы были практические занятия на кладбище. Как раз было время подготовить домашнее задание и собрать вещи. Жаль, что придется обойтись без приличного ужина – к тому времени, как практикум закончится, столовая закроется – голодать студентам было не впервой. Специально на этот случай в каждой комнате имелся запас сухарей и кувшин вина. Рихард вел Оливера в комнату, предвкушая два часа сна, но уже на крыльце его окликнули:

– Молодой господин!

Он обернулся. У решетчатого забора, прижимаясь к нему, стояла девушка в одежде служанки и призывно махала ему рукой.

– Молодой господин! – в голосе ее звучала тревога и нетерпение. – Да вы, вы! Скорее сюда! У меня для вас послание от одной известной вам дамы…

Рихард припомнил, что несколько раз видел эту девушку, кажется, в замке Магдалены. Он тряхнул Оливера за локоть:

– Мне надо отлучиться. Сам дойдешь?

– Угу, – кивнул тот, не отрывая глаз от лекций, прошел без поддержки два шага и запнулся ногой о верхнюю ступеньку крыльца. – Бес!

Рихард, как котенка, вздернул друга за шиворот, помогая выпрямиться, пинком распахнул перед ним дверь, заталкивая приятеля в темное нутро первого этажа, и устремился к служанке. Та чуть не приплясывала на месте от волнения.

– Моя госпожа велела вам передать, – воровато оглянувшись, девушка сунула в протянутую руку небольшой запечатанный воском конвертик. Рихард узнал перстень-печатку графини.

– Как она…там?

– Вы все узнаете из письма, – торопливо прошептала служанка и отпрянула: – Мне надо идти. Простите!

Проводив ее взглядом – девушка улепетывала так, словно за нею гналась толпа упырей – Рихард вернулся к себе в комнату. Оливер ухитрился самостоятельно подняться на этаж и ковырял ключом в замке, не превращая чтения. Рихард сам открыл дверь, втолкнул приятеля – тот сразу опустился на свою койку – и сломал печать.

– Что там у тебя? – лекции лекциями, но любопытство оказалось сильнее страсти к учебе.

– От Магдалены, – коротко ответил Рихард.

Рука, выводившая строки, видимо дрожала и буквы прыгали, но изящный почерк не узнать было невозможно:

«Милый, нас разлучили, но таковы обстоятельства. Я готова объясниться, если вы согласны на встречу. На улице Трех Венцов есть Винный переулок. В его конце стоит старый дом, который когда-то принадлежал моей старой кормилице. Она отошла в мир иной, а дом остался заброшен. Приходите туда сегодня после вечерни. Я буду ждать вас там для окончательного разговора. Надеюсь на вашу порядочность. Прошу никому не рассказывать об этом письме. Приходите один. Магдалена ф. Хайнц».

– Ты пойдешь? – поинтересовался Оливер, когда Рихард зачитал ему записку.

– Должен, – пожал плечами парень. – Она просила…

– Ну и глупо.

– Почему?

– Хочешь слушать ее оправдания? И так ясно, что она скажет.

Рихард пожал плечами:

– Как порядочный мужчина, я должен туда пойти. Ей и так пришлось нелегко. Удивляюсь, как это муж вообще не высек ее и не отдал под суд за измену!

– А может, как раз и отдал? Ты-то откуда знаешь?

– Ее письмо. Вряд ли она написала его, сидя в тюрьме. И она приглашает меня на встречу…Узница не станет так писать!

– Кроме того, улица Трех Венцов на другом конце города. Где там Винный переулок, лично я не знаю. Наверное, недалеко от складов. Добираться туда час. А у нас через два часа практикум на кладбище. Ты уверен, что успеешь? Разговор может затянуться!

– Ну и что? – отмахнулся Рихард. – Ты же меня прикроешь в случае чего? Пойми, я ее все-таки… ну, люблю…И она меня – тоже… во всяком случае, нам с нею было хорошо. И не забывай, что она снабжала нас деньгами…

– Ладно, – отмахнулся Оливер. – Лети уж… на крыльях любви! Но если опоздаешь больше, чем на полчаса – пеняй на себя! Сам знаешь, мэтр Сибелиус шутить не любит.

Да уж, преподаватель магии мертвых вообще не признавал шуток и даже, кажется, не умел улыбаться. Но отступать Рихард не хотел.

Дверь отворилась с тихим скрипом – совсем чуть-чуть, только чтобы можно было бочком протиснуться внутрь.

Комната, как комната. Старые, линялые обои с разводами от сырости. Исшарканный, исцарапанный пол. Рама на окне старая, рассохшаяся, и, судя по всему, прилегает неплотно – подоконник разбух от сырости, а цвет дерева под облупившейся краской свидетельствует о том, что дерево медленно, но верно превращается в труху.

Кругом в беспорядке навалены старые вещи, отслужившие свой век. Подушки и одеяла, источавшие запах плесени, продавленные сырые матрасы, разломанные стулья, какие-то тряпки и черепки. Даже стопка конспектов, перевязанная бечевкой. Листы потемнели и покоробились от влаги.

– Ну…здравствуй… Мне говорили, что надо поздороваться, когда входишь сюда… Я тебя не слышу, но надеюсь, ты слышишь меня. Здравствуй. Это я. Узнал?.. Наверное. Хочется думать, несмотря на то, что прошло столько лет. Ты, наверное, даже удивлен, увидев меня здесь. А я вот здесь.

Вещи вокруг навалены не просто так. Они уложены так, что оставался более-менее свободным проход в центре, чтобы можно было добраться до окна в боковой стене. И достаточно сделать несколько шагов, чтобы оказаться возле него. Комната угловая, окно освещает только часть ее, а дальний край, возле торцевой стены, погружен в сумрак.

Наверху, чуть дальше от окна, в глубине комнаты, нависает потолочная балка. Та самая потолочная балка, с которой несколько лет назад сняли тело повесившегося студента. На полу, конечно, давно не осталось никаких следов. Да и что там могло быть?

– Извини, что меня так долго не было. Я… сам знаешь, это не по моей вине. Родители были против. Они думали, что это опасно. Глупости! Я все равно здесь. И я не отступлю, пока не узнаю, кто в этом виноват. И тогда они все у меня попляшут.

В комнате было тихо. Так тихо, как бывает только в давно покинутых помещениях. Ни звука, ни скрипа. Но чье-то чужое присутствие ощущалось. Оно просто не могло не ощущаться – не зря же в этой комнате никто не мог надолго задерживаться, не то, чтобы ночевать.

– Я не знаю, где ты сейчас, но я знаю, что тебе плохо. Я это чувствую. И я сделаю все, чтобы отомстить твоему убийце. И не успокоюсь, пока ему не будет также плохо, как тебе. Я отомщу. Я обязательно отомщу, слышишь?

Звук. Просто колебание воздуха, от которого по спине бегут мурашки. Это не попытка запугать – это предостережение. Студенческое общежитие не замолкает почти никогда, и сейчас, вечером, оно полно жизни. Кто-то спешит в уборную, расположенную напротив, через коридор. Не годится, чтобы он видел лишнее.

– Ясно. Ухожу. Но я еще вернусь, обещаю!

Улицу Трех Венцов отыскать удалось легко – она начиналась сразу за небольшом часовней, посвященной Ладу и уходила круто вниз, в сторону городских стен и реки. Пройдя ее до половины, Рихард уловил слабые запахи сырой воды, грязи, тины, рыбы – и винных дрожжей. А еще через пару минут заметил небольшой переулок, уходивший налево. Опознавательных табличек не было, но проходившая мимо женщина сказала, что это Винный переулок и есть. И что пустых домов там всего два – в начале и в конце улицы.

К тому моменту уже начало темнеть. Солнце наполовину скрылось за домами, в переулке было сумрачно и сыро. Ветер нагонял облака – погода обещала испортиться. Весь рюен-месяц* выдался прохладным и дождливым, и лишь иногда на небе проглядывало солнце. Студент невольно поежился. Место ему не нравилось – слишком уж уединенное. Разве поверишь, чтобы кормилица Магдалены жила в такой глуши? Хотя, если добротный дом достался ей по дешевке…

(*Рюен-месяц – первый месяц осени.)

Невольно касаясь рукой висевшего на боку фальшиона – пока не получит диплом некроманта, он не будет иметь права на ношение благородного оружия – Рихард не спеша двинулся вдоль по улице. Здесь жизнь уже замирала – ему встретилось всего два человека, и те торопились по домам. В окнах горели огоньки. Откуда-то тянуло запахом кухни.

Проходя по улице, студент постепенно замедлял и замедлял шаги и к дому подкрался, замирая и едва дыша. Недоброе предчувствие теснилось в груди.

Трехэтажный дом, стоявший в конце улицы, был стар. И не просто стар, а очень стар и заброшен, уже, наверное, лет десять тому назад. Облупилась краска на стенах, выломаны и выбиты ставни. Входная дверь перекосилась и висела на одной петле, травка проросла сквозь ступени крыльца, на крыше росло кривое деревце, а сама крыша с одной стороны начала проваливаться…Пахло затхлостью, заброшенным мертвым домом…

Мертвым…

Три года учебы в Колледже Некромантии все-таки оставили в памяти Рихарда какие-то крупицы знаний. Он сунул руку за пазуху, нашарил парочку амулетов, вытаскивая их на шнурках поверх одежды. Потом тихо достал ритуальный учебный нож и порезал запястье. Дождался, пока выступит несколько капелек крови и только после этого осторожно ступил на крыльцо. Конечно, нет шансов, что в этом доме поселилась нежить, но надо быть готовым ко всему.

Затаив дыхание, Рихард кончиками пальцев дотронулся до двери. Сосредоточился, вспоминая концентрационное заклинание, начертил на старом дереве пальцем несколько символов. Мельком подумалось, что лучше вот этой практики ему сейчас не сыскать. Пока однокурсники сидят в засаде на кладбище, пытаясь отловить одного-двух призраков, он пытается обнаружить следы псевдо-жизни в этом месте. Один, без прикрывающих спину товарищей и страхующего за пределами защитного контура преподавателя.

Ничего не произошло. Мысленно обругав себя за то, что не догадался прихватить учебник – и тут же отругав за то, что посторонние мысли лезут в голову, – он сделал еще шаг.

Дверь приотворилась с тихим скрежетом, который неприятно резанул по ушам. Казалось, вся улица могла его услышать. Но лишь эхо откликнулось где-то вдалеке.

Рихард сделал еще шаг, тихо лизнул окровавленное запястье. Был еще один способ обнаружить присутствие живых и псевдо-живых существ, и сейчас студент попытался скользнуть за грань, войти в транс, позволявший…

Трое. Три источника тепла, три еле уловимых сгустка жизни, ощущавшихся даже не органами чувств, а интуицией. Магдалена и… кто-то еще? Служанка? Граф фон Хайнц? Охранник? Может быть. По крайней мере, один из присутствующих, тот, что ближе, был мужчиной.

Рихард сделал еще несколько шагов, пересекая темную переднюю. Две двери вели в две комнаты, еще одна, под лестницей, наверняка выходила на кухню и к заднему крыльцу. Наверх вела единственная лестница. Благодаря ночному некромантскому зрению, Рихард очень четко видел все вокруг, вплоть до деталей, разве что в черно-белом варианте. Он вспомнил, что дом был трехэтажным, да еще имелся и высокий чердак, где при желании тоже можно было устроить маленькую комнатку – скажем, для служанки или бедного родственника. С размахом жила старая кормилица!

Стоило переступить порог, как стало ясно, что он ошибся. Людей было больше. Судя по его ощущениям, один человек ждал на лестнице, на повороте. Еще два – на втором этаже, в двух разных комнатах. Проще простого было подняться по лестнице и спросить графиню, но что-то удерживало Рихарда на первом этаже. Какое-то неясное предчувствие.

И в этот момент он услышал шорох. Даже не сам шорох, а его эхо, отголосок, финальный аккорд. Кто-то наверху не утерпел, совершил лишнее движение.

Лишнее…

Рихард понял, что его насторожило. Ожидавшая его графиня вместе со своими спутниками опасались лишний раз бровью повести, не то, чтобы сказать хоть слово или сделать хоть шаг. Они не просто ждали его прихода – они затаились.

Рихард попятился к выходу, от души благословляя Прове-справедливого за то, что уберег его от желания взлететь по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, в объятия любимой женщины. Те, кто его ждали, приготовили ловушку, и выскользнуть из нее удалось лишь чудом.

Но полноте! Ускользнул ли он уже? Рихард сделал еще шаг, и тут наверху раздался громкий скрип.

И не просто скрип – кто-то, получив безмолвный сигнал, рванулся вниз по лестнице, прыгая через ступеньки.

Неизвестно, что заставило парня не метнуться к выходу, а скакнуть к ближайшей боковой двери и дернуть ее на себя. Был короткий миг страха, когда казалось, что она заперта, но потом старый замок поддался, и беглец бросился в просторную пустую комнату, которая, судя по светлым пятнам на стенах и въевшемуся в пол, потолок и оконные рамы характерному запаху, у прежних владельцев была библиотекой.

Он навалился на дверь, закрывая ее изнутри, практически в тот самый миг, когда с треском распахнулась входная дверь, и треск был заглушен скрипом половиц и топотом ног сверху.

– Где?.. – голос незнакомый, отрывистый.

– Мы думали…

– К бесу, что вы думали! Где он?

– Вошел. Мы думали, что…

– Что он улизнул? Не уверен. Ищите везде. Далеко он не мог уйти!

Рихард скрипнул зубами, от души надеясь, что этот звук не будет услышан. Ловушка. И он почти влез в нее всеми четырьмя конечностями. Нет, действительно влез – ведь надо как-то выбираться из проклятого дома. И, желательно, замести следы как можно скорее. Ну, Магдалена! Ну, предательница! Написать…

– Дверь! Туда он шмыгнул.

Попался!

Замка или засова в библиотеке не было – а зачем? Если вдруг начнется пожар, разумнее держать проход открытым, чтобы без помех вынести самые ценные книги. Но о каком проходе он только что подумал?

Взгляд скользнул по стенам. Потемневшие от времени обои, светлые пятна там, где их годами закрывали стеллажи. Темный угол…

Да не угол, а еще одна дверь.

Он рванулся к ней, уже не пытаясь сохранить тишину. Услышал за спиной грохот распахиваемой главной двери и крик:

– Вон он!

Добежав, ударился о косяк всем телом и еле удержался на ногах, когда дверь не просто распахнулась, а практически вывалилась наружу вместе с ним. Чудом не свалившись, Рихард шмыгнул в узкий коридор, едва не обдирая локтями стены и слыша, как сопят и топочут за спиной.

Коридор вывел на задний двор, запущенный и загроможденный обломками карет, покосившимся забором, строительным и прочим мусором. Похоже, что это место соседи использовали, как свалку. С двух сторон его окружали дома, с третьей был забор, с четвертой – проход на соседнюю улочку.

Прыгая через доски, колеса карет, бочки и горы отходов, Рихард пронесся через двор. Его преследователям тут повезло меньше – не обладая ночным зрением некромантов, они поминутно спотыкались, падали, натыкались на что-то. Один напоролся на какую-то железку, вскрикнул от боли. Другой рухнул, зацепившись за груду обломков старой мебели, которые свалились на него сверху. Только третьему удалось преодолеть полосу препятствий, но он потерял несколько столь необходимых секунд, выбирая безопасный маршрут. Рихард, успев добежать до проулка первым, выхватил фальшион и встретил преследователя по всем правилам фехтовального искусства. Мастер Хотислав не зря считал его одним из лучших на курсе и, пожалуй, на всем факультете.

У противника был точно такой же фальшион, только массивнее – явно наемник из бывших солдат. Фехтовать он умел, крови не боялся, но быстро подрастерял свою уверенность, когда столкнулся с противником, который двигался раза в два быстрее него, да еще и видел в темноте.

Выпад. Тычок, отход, снова выпад. Припасть на колено, пропуская чужой клинок над головой, ударить в ответ, выбросив лезвие вперед и вверх, одновременно вскочить на ноги и прянуть в сторону, уворачиваясь от падающего лезвия. Грозный удар, но без толку распарывает воздух. Противник уже сзади, бьет быстро, тут же отскакивает…

Наемник в первый миг не чувствует боль. Он разворачивается к неуловимому противнику, рычит что-то маловразумительное, кидается в атаку и даже успевает замахнуться и нанести удар, но земля вдруг оказывается совсем близко. Он падает, пытается встать, но не может из-за приступа внезапной боли, которая сменяется одновременно холодом и жаром. Наконец-то приходит боль – в спине. Ног он больше не чувствует, но пытается приподняться, дотянуться до наглого студента, который пятится, сжимая в руке фальшион, и смотрит так, словно пытается запомнить на всю жизнь.

Рядом топот ног. Его напарники наконец-то одолели полосу препятствий. Они измотаны, слегка потрепаны. У одного поцарапана ладонь, у другого, судя по тому, как он двигает плечом и рукой, сильный ушиб.

Не сводя глаз с новых противников, Рихард попятился. Он не боялся схватки, но драться до последней капли крови хорошо, только если защищаешь высокие идеалы. Например, чью-то жизнь или свободу. Или весь мир, как ни пафосно это звучало. Но умирать в бою здесь и сейчас…Ни за что!

Запах тины, рыбы и винных паров подсказал ему ответ. Он резко развернулся и метнулся по проулку.

В этом районе он не ориентировался, потому пришлось отрываться от преследователей еще и по этой причине. Он мог случайно оказаться в тупике и потратить на поиски выхода лишних несколько минут или секунд, нужных для спасения. Но – повезло. Добежав до конца проулка, Рихард увидел низкие деревянные сараи – склады. Здесь вином и рыбой не просто пахло – воняло так, что дух захватывало.

Но здесь было спасение.

Прибавив ходу, Рихард, как угорелый, пронесся мимо складов и выскочил на пристань. Старый дощатый настил загрохотал под его шагами. Не оглядываясь и не обращая внимания на то, что творится вокруг, и есть ли свидетели его безумного поступка, он на бегу сорвал с шеи шнурок с защитным амулетом, сунул его в рот, и с разбегу сиганул в воду.

Прыгать пришлось вперед ногами, и он ударился пятками о дно – хорошо, илистое, а не каменное. Короткая вспышка боли на миг оглушила, он чуть было не глотнул воды, но в последний момент успел стиснуть зубы и пригнулся, ныряя. Зашарил вокруг себя, ухватил обрывок цепи, подтянулся, используя застрявшую цепь, как якорь. Действовать пришлось вслепую – почти ночью, под водой, да еще в речной мути и иле все равно ничего не видно.

Он не знал, что происходит наверху, но догадывался. Услышав его топот по пристани, преследователи кинутся туда. Всплеск воды подскажет им, что беглец прыгнул в реку. Они постоят немного на краю, озираясь по сторонам в надежде, что он вот-вот всплывет – любой, прыгнувший в реку, постарается проплыть под водой как можно дальше, чтобы потом вынырнуть на безопасном расстоянии. Любой, но только не он. И дело не в том, что Рихард Вагнер не умел плавать – умел не больше и не меньше любого своего ровесника, который вырос рядом с рекой! – просто он не хотел поступать, как большинство. Лучше уж переждать.

Он держался под водой, пока хватало воздуха в легких. Потом, когда грудь заболела от недостатка воздуха, перед глазами поплыли цветные пятна, а сознание стало мутиться и челюсть заломило от желания вдохнуть, мысленно несколько раз проговорил заклинание концентрации. Прошлым летом на практике им приходилось не дышать по нескольку минут, пока находились в гробницах. Заклинание концентрации позволяло телу какое-то время обходиться скрытыми резервами организма – например, дышать не через рот или нос, а порами кожи. Помнится, студенты все ворчали – зачем им это знание! – и теперь это умение неожиданно пригодилось.

Впрочем, ненадолго – ибо никто не может дышать под водой. Облегчение наступило всего на несколько секунд, после чего уже не только легкие, но и все тело и даже, казалось, волосы на голове взвыли от недостатка воздуха. Заставив себя успокоиться, Рихард двинулся наощупь в ту сторону, где, как ему казалось, был причал. Приходилось действовать медленно, чтобы не допустить ошибку и не выскочить, как пробка, с хрипом и слюнями захлебываясь воздухом пополам с водой.

Вот так. Еще немного. Еще чуть-чуть… Рука нашарила склизскую деревянную опору. Совсем немножечко продвинуться вперед – и можно поднимать голову над водой.

Он все-таки удержался – выдвинулся медленно и первый вдох сделал через нос, еще под водой выпустив из легких лишний воздух. И почти сразу услышал голос:

– Нет, подождем!

– Но…

– Тихо. Не ори! Хочешь, чтобы он нас услышал?

– А он услышит?

– Конечно! Он ведь где-то здесь…

– Не уплыл?

– Нет. Ты что, считаешь его таким глупцом? Не надо недооценивать противника. Он затаился тут, может быть, даже под нами!

Как хорошо, что эти два «профессионала» обменивались мыслями вслух! Это заглушило судорожный вздох-всхлип, который вырвался у Рихарда, когда он все-таки приподнял подбородок над водой.

– Тс-с… Слышал?

Мысленно чертыхнувшись, Рихард сделал еще один глубокий вдох и ушел под воду как раз вовремя – ныряя, он успел заметить мелькнувшую перед лицом светлую полосу – один из наемников вогнал клинок в щель между досками, наудачу пытаясь зацепить его острием.

Попался! Может, надо было все-таки попытаться отплыть подальше? Но кто же знал? Нет, он мог бы попытаться переплыть реку, но…

Что-то холодное коснулось его ноги, и Рихард едва не заорал во все горло, все-таки распахнув под водой глаза. В следующий миг из темной мути к нему выдвинулось узкое лицо, слепленное, казалось, из двух профилей, так что круглые немигающие глаза казались торчащими по бокам. Выдающийся нос, широкая щель рта, полная мелких треугольных зубов. Грива спутанных волос непрестанно шевелится, пульсируя – там, в ней, скрыты жабры. Каждый волосок – это крошечный орган дыхания.

Водяница. Что она тут делает так поздно? Ведь уже осень, вода ледяная, Рихард и сам чувствует этот холод, когда тело немеет и отказывается подчиняться. Ему бы вряд ли удалось переплыть реку сейчас.

Водяница протянула к нему перепончатые ладошки, коснулась лица. Прикосновения были неожиданно приятны. Ну, так это понятно – как же иначе они завлекают людей? Кого красотой, кого ласками. Сейчас, осенью, она уже не может поддерживать личину юной пышногрудой красавицы и пытается заполучить утопленника другими способами. Водяницы питаются жизненной силой тех, кого топят. На курсе нежитеведения им рассказывали, что водяница, если хочет перезимовать, должна утопить строго определенное количество людей – мужчин, женщин, детей – и накопить достаточно жизненных сил, чтобы хватило на долгую зимнюю спячку. А, если повезет, то и на возможность произвести на свет свою дочь. Этой, видимо, не хватило нужного количества энергии для того, чтобы залечь в спячку – ну еще бы, у пристани много людей и все зорко следят, если кто-то упадет в воду. Спасут прежде, чем водяницы доберутся до неудачника. Возможно, это последняя водяница в черте города. И ей очень нужна жизнь человека, чтобы продлить свое существование.

Жизнь человека… Но ведь не обязательно его собственная жизнь!

Озарение пришло внезапно. Рихард улыбнулся своим мыслям и, перехватив тянущиеся к его телу пальцы, сдавил запястье, что было сил. Водяница вытаращила и без того выпуклые глаза, распахнула пасть, готовая кусаться или ругаться, но прежде, чем нежить его атаковала, парень пальцами второй руки сделал отвращающий жест.

«Пусс-с-сти!» – прозвучал в голове чужой, лишенный эмоций, голос.

Он помотал головой.

«Пус-с-сти! Не буду! Пусти!» – водяница извивалась, пытаясь ускользнуть.

Он указал рукой вверх, провел ладонью по своему горлу, ткнув пальцем в ямку между ключиц – так называемый родник жизни – и его противница оцепенела. Тоже посмотрела вверх. Ее лицо ничего не выражало, но тело расслабилось, и она тихо ответила на пожатие.

Поняла! Теперь главное – не промахнуться.

Не выпуская ее руки, Рихард резко всплыл и с хрипом, наслаждаясь, хватанул ртом воздух. Амулет он еле успел сунуть за щеку, чтоб не подавиться.

– Ага! Вот он! Что я…

Они увидели друг друга одновременно. И одновременно же атаковали, но студент поспел на миг раньше. Его вторая рука ухватила наемника за рукав куртки, а стряхнуть холодные окоченевшие пальцы тот не успел – две другие ладошки, с гибкими сильными пальцами, соединенными перепонками, вцепились в теплое, полное жизненной силы человеческое тело.

Будь ослабевшая от недоедания водяница одна, у нее ничего бы не вышло, но Рихард пришел нежити на помощь. Он дернул изо всех сил, и наемник кубарем рухнул в воду. Его отчаянный вопль захлебнулся во всех смыслах этого слова. Водяница приникла к отчаянно барахтавшемуся человеку, обхватив всеми конечностями и присосавшись ко рту. Смотреть на это было противно, как противно и отдавать нежити живого человека, но этот человек хотел его убить. И не его вина, что Рихард убил его самого, в целях самозащиты воспользовавшись нетрадиционным оружием – водяницей.

Утешая себя подобным образом, он на четвереньках – у берега было слишком мелко, чтобы плыть – направился прочь. Добрался до какого-то пришвартованного судна, тихо всплыл, держась за якорный канат и стараясь вынырнуть так, чтобы его не было видно от причалов. Оставшийся один наемник выглядел растерянным. Он, несомненно, видел нежить, утащившую его напарника, и теперь наверняка терялся в догадках, что делать дальше.

Что ж, это его проблемы. Рихард оттолкнулся от борта судна и, стараясь двигаться как можно тише, побрел к берегу. Времени оставалось в обрез. А ему еще надо было достать откуда-то сухую одежду!

Подбегая к кладбищу, он издалека углядел висевшее над ним в воздухе особое бледно-зеленое свечение – верный признак того, что там разлиты и копятся некромантские чары. Значит, все уже собрались и подготовительная беседа по технике безопасности проведена. Как и теоретическая часть. Да, серьезно он опоздал! Но, может быть, есть шанс…