Читать книгу Измена. Уходя – уходи - Галина Милоградская - Страница 7

Дима

Простыни пахнут чем-то цветочным, из химчистки. К этому запаху почти привык за месяц. Рита лежит на животе, смотрит сквозь ресницы и расслабленно улыбается. Веду кончиками пальцев по позвоночнику, обвожу ямочки, поднимаюсь обратно. Надо собираться, но как не хочется!

– Может, ещё на час продлим? – спрашивает она тихо. Эти моменты оба не любим: когда расставаться надо. Опостылело прятаться. Как люди живут на две семьи? У меня не получается. Дома ад начинается, мой собственный. Когда на Аню смотрю, на её губы, вечно поджатые. Чувствую её взгляд на себе, обвиняющий. И продолжаю, мать твою, продолжаю изменять! Рита больше о том, чтобы из семьи ушёл, не говорит, но понимаю – её тоже надолго не хватит. Да и кому бы на её месте понравилось так жить? Ей двадцать пять, от мужиков отбоя нет, иногда не понимаю, что вообще во мне нашла. Не верю своему счастью. Или наоборот – худшему, что в жизни случалось…

Смотрю на часы: шесть. Домой стараюсь возвращаться в семь, но иногда задерживаюсь. Только по работе, ни разу с Ритой. Может, и правда продлить?

– Мить, – она касается губ, ловлю ими пальцы, – почему ты такой красивый?

Фыркаю. Нашла красоту. Хотя льстит, конечно, когда она говорит о моей внешности. В тридцать семь уверенности в себе уже поубавилось, а Рита словно свежую кровь вливает.

– Такие глаза синие, – продолжает она, придвигаясь ближе. Улыбается, обводит брови. – Ты знаешь, что у тебя вообще седых волос нет?

– Пока нет, скоро появятся. – Глажу её талию, веду по рёбрам вверх. – Буду нравится, когда поседею?

– Будешь. Тебе пойдёт.

Какая у неё улыбка всё-таки! Яркая, всё вокруг освещает. Веснушки уже бледнеть начали, скоро часть скроется до следующего лета. Мы будем вместе следующим летом? И через год, два, десять, когда на самом деле поседею?.. Обнимаю порывисто, сжимаю крепко – не отдам. Не хочу представлять, что дальше без неё жизнь будет. Размеренная, привычная. Но без неё. Это как слепому дать прозреть, а потом снова отнять зрение. В номер звонят. Не отпуская Риту, снимаю трубку. Говорю:

– Ещё на час продлеваем.

Нельзя вечно на двух стульях сидеть, надо решать. Прямо здесь и сейчас понял, кого выбрал. Какое будущее. Рядом с Ритой. Надолго или нет – время покажет, но Аню обманывать больше не могу. Она поймёт, должна понять, что так обоим лучше будет.

– Ты пустишь меня к себе? – спрашиваю тихо. Рита поднимает голову, хмурится.

– Ты о чём?

– Если я уйду, пустишь к себе, или мне лучше пока квартиру снять? Если что, я пойму, всё-таки мы не так долго знакомы, чтобы съезжаться…

– Мить, ты серьёзно сейчас? – Она садится, смотрит сверху вниз. – Серьёзно уйдёшь?

– Уйду. – Тоже сажусь. – Даже если с тобой потом расстанемся, с Аней уже жить не смогу. Рано или поздно это бы случилось.

– Ты бы ушёл, потому что разлюбил?

– Знаешь, не в любви дело. Наверное, не ушёл бы, может, даже не задумывался бы, что с жизнью не так. Жили бы два несчастных человека.

– А ты сейчас счастлив? – Рита заглядывает в глаза.

– А ты как думаешь? – сгребаю в охапку и целую. Сладкая, нежная, моя.

Домой приезжаю поздно. Аня ни разу не звонила, хотя раньше бы, конечно, набрала хоть раз, чтобы узнать, где я. Эта тишина говорит больше сотни звонков и сообщений. Никто меня не встречает, свет нигде не горит, только на кухне. Дети спят. Аня сидит за столом, перед ней полная чашка кофе. Взгляд пустой. Даже не поднимает, когда вхожу. Сажусь напротив. Она смотрит на меня, глаза пустые. Дрожь пробирает. Беру её за руки. Ледяные. Не могу найти нужные слова, они все разом кончились. Мы пятнадцать лет вместе прожили, это не вычеркнуть из памяти. И дети… Сжимаю руки сильнее, а у самого губы дрожат.

– Я тебе вещи собрала, – говорит Аня безжизненным голосом. – В спальне чемодан. Остальное заберёшь потом. С Никитой тоже сам разговаривать будешь. Объяснять. На развод подам на неделе.

– Ань… – комок в горле размером с футбольный мяч. Так паршиво никогда не было.

– Уходи, Дим. Прямо сейчас уходи. Пожалуйста.

Встаю. Шатает, когда иду в нашу спальню. Уже не нашу. Чемодан лежит на кровати, внутрь нет смысла заглядывать: если собирала Аня, там будет всё необходимое, от носков и трусов до галстука. Выхожу, Аня до сих пор сидит за столом, не двигается. Это всё? Вот так, просто?.. Из дома на улицу, выдохнуть, поднять глаза на горящее окно. Нет пока чувства, что ушёл, кажется, в командировку уехал. Надо обдумать, осознать, поэтому пока не к Рите еду, снимаю номер. Надо слова подобрать, чтобы сыну объяснить. Благо, Маша маленькая пока.

Дети… Крепче стискиваю ручку чемодана, иду к машине. Спасибо, что Аня не стала закатывать скандал. Расстанемся мирно, обсудим, как платить буду, когда с детьми встречаться. В больницу с Машей в любой момент готов ездить, от обязанностей не отказываюсь. С ипотекой как быть, не понятно. Будем продавать дом, или она захочет себе оставить? Столько вопросов… Решим по мере возникновения, пока надо справиться со странным чувством, когда одновременно тяжело на душе и легко, так, что прыгать хочется.

***

Аня

Ушёл. Выдыхаю и утыкаюсь лбом в чашку. Решение приняла ещё несколько дней назад, когда увидела сообщение в телефоне. Оно всплыло на весь экран, он даже не додумался оповещения отключить. Они до сих пор встречались. И стало так… никак стало. Как разом все чувства отрубило. Смотрела на него, а видела чужака. Годы, перечёркнутые одной изменой, одной женщиной. Особенной, видимо. Он даже не пытался вернуться в спальню, ложился на диван, словно так и надо, а я лежала без сна и представляла, что сделаю, если сейчас войдёт. Мы бы помирились, наверное. Я бы закрыла глаза на измену, стали бы жить как раньше. С виду точно как раньше. Идеальный фасад для окружающих.

Я уже простила, а теперь… Дима сделал свой выбор, и быть второй, ненужной, просто для того, чтобы была, я не собираюсь. Уж что-что, а гордость пока ещё есть. Не собираюсь унижаться, умолять бросить её, не уходить из семьи. Мне такой муж самой не нужен. Папу у детей отнимать не собираюсь, сам пусть решает, как будет с ними общаться.

Дом… Тут всё сложно, ипотека с материнским капиталом, продавать его – целое дело. Надо будет с юристом проконсультироваться. Алименты, надеюсь, трясти не придётся, Дима скупым никогда не был, уверена, что своих детей не обидит.

Собирала его вещи с каменным сердцем. Спасибо, что чувства до сих пор отключены, иначе уже билась бы в истерике, пока складывала его свитера и брюки. Аккуратно, разглаживая складочки, чтобы заломов не было. Складывала и думала: а она также о нём заботиться будет? Готовить вкусняшки, носиться с таблетками и чаем, когда температура тридцать семь и один, отпаивать после похмелья, если с друзьями перебал?.. Будет она, другая, не спать ночами, пока не долетит до другого города и не отпишется, что на месте?

И вот тут накрыло понимание: мне больше не надо это делать! Мне не надо о нём заботиться, как о третьем ребёнке! Не надо подбирать носки с пола в спальне, и разгребать сброшенную в кучу одежду на кресле. Не надо думать, что приготовить на ужин, чем ещё удивить, ведь три дня подряд мы не едим одно и то же. Это то, что называется свобода?..

Налила кофе с этим странным пугающим чувством. Задумалась. Одна с двумя детьми. Толком без работы, с образованием, которое ни разу не пригодилось. Два года дома сижу, куда бежать, что делать? Работу искать надо. Отвлечься. А Машу куда, с кем? Голова кругом.

Он же с ней сейчас. Даже не позвонил, не сказал, что задержится. Я не стала унижаться и названивать. Когда вернулся, всё по виноватому взгляду поняла. И вот теперь сижу одна. С кучей проблем, двумя детьми, ипотекой и без работы. Одна. Ненужная.

Горько выдыхаю. Рыдание рвётся изнутри, затыкаю рот ладонями и трясусь. Сползаю на пол, прислоняюсь к ножке стола и глушу всхлипы. Немного слабости, совсем чуть-чуть, а завтра пытаться сделать вид, что ничего пока не изменилось.

Утро начинается с дикой головной боли и Машиного крика: она проснулась, выбралась из кроватки и вылила на себя воду, стоящую на моей тумбочке. Подскакиваю, как будто на меня эту воду вылили. Дочку на руки, взгляд на часы – шесть. Уснула где-то в три, голова вообще дурная, ничего толком не соображаю. Вчера я выставила мужа за дверь. Смотрю на пустое место на кровати. Он с ней сейчас? Как заставить себя не думать? Как найти к нему злость, если внутри только обида на себя?

Раздеваю Машу, переодеваю в сухое, кладу рядом. Если получится, ещё поспим немножко. Зевая, заходит Никита – удивил. Сегодня воскресенье, в школу не надо.

– А где папа? – спрашивает удивлённо.

– В командировку улетел. В срочную, – отвечаю первое, что приходит в голову.

– Мы же с ним на рыбалку собирались, – уныло тянет сын и падает на кровать с другой стороны от меня и Маши.

Вот почему проснулся так рано. Интересно, Дима вообще вспомнил вчера об этом? Обида за Никиту обжигает необходимой злостью. Обнимаю обоих детей, смотрю в потолок. Ради них всё переживу. Если он их на другую семью променял, Бог ему судьба. Но топтаться по ним не позволю!