Читать книгу Сказки Надивы – 5. О скифах и не только. Сборник психологических сказок - Галина Николаевна Гужвина - Страница 10

В некотором царстве, недалёком государстве жил-был Род.

Да-да. Именно так, с большой буквы – Род!

Потому что был он велик и могуч. Много сынов и дочерей выросло в том Роду, много славных дел совершили те родовичи, и люди почитали там друг друга, а особенно младшие – старших. И жили они по Конам Рода, кои завещали им их предки.

Мужчины в том Роду были крепки телом, сильны духом, отважны и решительны.

А ещё – очень ответственны. «Дал слово – держи!» – говаривали старики, и молодые их слушали.

Женщины же в Роду рождались все красавицы, гордые, сильные, хозяйственные, за что их очень любили мужья, и девушек из того Рода многие мужчины из других Родов замуж брали, и довольны при том были.

Обладал этот Род могучей Богатырской Силой, благодаря чему непобедим был тот Род. Стояли мужчины твёрдо на границе святой Русской Земли, и не пропускали врагов-супостатов далее пределов той границы, чтобы люди, живущие в других поселениях, не знали тревог, войн, а растили детей, сажали хлеб, собирали урожай и радовались мирному небу над головой.

А поскольку Дикое Поле, где жил Род наш, было неспокойным, и ожидать нападения можно было в любой момент, то не только взрослые парни и знатные мужи владели оружием, но и мальчишки с ранних лет учились скакать верхом, владеть шашкой, познавали науку защищать своих и наказывать тех, кто на них посягает.

И даже женщины могли постоять за себя, и в случае набегов со стороны басурманской вставали плечом к плечу со своими мужчинами, и помогали им в защите земли родной.

А в мирные годы, ведь и такое время бывало, люди занимались мирными делами.

Пахари землю пахали. Хлеб сеяли.

Кузнецы мечи ковали, да хозяйственный инвентарь – мотыги, ухваты, всё, что в повседневной жизни надобно. Коней вот ещё подковывали.

Бондари бочки ладили, гончары горшки да кувшины лепили. В общем, кто чем горазд был, тем и занимался – пчёл разводили, овец пасли, рыбу ловили, хаты ладили, камышом крыли, да вокруг плетень городили.

Женщины по хозяйству управлялись – тех дел вовек не переделать, холсты на станках ткали, изумительной красоты, да сразу цветные нити в те полотна добавляли, а после на ярмарки возили, ух и ценились же они!

Назывались такие ткани – «Браное полотно».

В общем, славился Род не только смелостью и мужеством, но и работниками.

А главное….

Помощь и взаимовыручка всегда в Роде том была.

Всегда друг другу на помощь приходили.

Соберётся кто жениться – идут всем Родом, да не просто подарки несут, а и что на стол поставить, ведь хозяевам сложно эдакое количество еды сразу приготовить!

Если надумает молодая семья отдельное хозяйство заводить – соберутся всем миром, саман замесят, дом саманный возвести помогут, да и с крышей тоже подсобят… Глядишь, через месяц уже и въезжать можно!

Кто-то решил барана резать – всех родных зовёт на шулюм.

Сено ли косить в степи, рыбу ли ловить неводом в ночи – выходили всем миром, всем дела доставалось, от молодых до старых.

Дети, глядя на взрослых, и сами учились и мастерству, и взаимовыручке, и уважению, и дружбе.

И так длилось долго, не одну сотню лет.

Разрастался Род, ширился, и уже новые хутора стали появляться, куда уходили семьи, осваивая новые территории.

Думали люди, что так будет всегда.

Когда всё началось, никто так и не понял.

Но вдруг стал Род хиреть.

Сначала один парень отказался идти изучать воинскую науку.

«Не хочу убивать, – сказал отцу и матери. – Там тоже люди живые.»

«Живые, – согласился отец. – Но если они на нашу страну нападут, что будешь делать?»

«Ой, да не нападут! – отмахнулся парень. – Давно уже никто не нападал, они тоже воевать устали!»

Так и не пошёл обучаться воинскому делу, как было принято ранее, а когда сельчане стали косо на него смотреть, да девчата перешёптываться за спиной, взял, да и уехал.

Некоторые даже поговаривали, что страну он свою покинул, уехал куда-то далеко за границу. И говорит, что там ему жить лучше.

Многие в это не верили, а вот молодёжь призадумалась. «А вдруг прав он? Никто же не знает, как там, за дальними далями? Может, и правда лучше? И жизнь легче, и воевать не надо?»

И вот стали парни один за одним отказываться изучать науку защищать себя, свою семью, свою страну.

А тут и некоторые женщины, особенно у кого муж голову сложил, защищая их, стали говорить, что не надобно их сыночку воевать, пусть и правда, в город поедет, там поучится.

«А то что это? – говорили они у колодца. – Там, севернее, войн нет, там живут себе в своё удовольствие. А мы их тут защищаем?»

«Так зато они нам товар за то привозят, которого у нас тут нет! Ткани мягкие, посуду расписную, одеялы тёплые, а то вот ещё топоры острые, такие топоры наш кузнец сделать не может, для того у него печка не горит так сильно!» – пытались образумить баб старики.

Да куда там!

Стоило одной так сказать, как остальные, словно клуши, начали над сыновьями квохтать, говорить, чтоб не ходили сыновья никуда, дома сидели, у мамки, мол, лучше,…

А коли у мамки лучше, да разве сын пойдёт куда-то ещё?

Тут ещё и жениться парни перестали на девушках. Потому что это ж какая ответственность! А про ответственность им маменьки много рассказали, что пусть другие вон работают, да вкалывают, а их сыночки достойны лучшей доли, и лучшей невесты.

Разбрелись сыновья того Рода по свету, лучшей доли искать. И лучших невест, кои не так требовательны, кои сами себе и дом построят, и поле вспашут, и на жизнь заработают, а не будут такие тяжкие дела и заботы на мужчин взваливать….

Растеряли свою силушку богатырскую парни. Поскольку не востребовала она ими оказалась.

А девицы….

Глянули, что надеяться им не на кого, да и стали сами защищать себя.

Коль беда какая случится – не звали мужчин на помощь, как ранее, а зубы сцепив, сами всё тянули – и соху по полю, и бревно из леса, и невод из реки….

Те парни., корые ещё оставались в роду, и рады бы им помочь, да девицы на них волком смотрят, к себе не подпускают.

Так что и девицы тоже счастья не обрели…

Если и выходили замуж, то, разучившись доверять мужчинам, быстро доводили дело до развода.

И росли дети, не видя счастья, не зная, с кого брать пример, у кого учиться взаимному уважения, как воспитать в себе силу Богатырскую. И как применять её.

Да, наверное, забыли все о той Силе Богатырской, которой Род их когда-то славился.

Так бы и исчез бы тот Род с лица Земли вовсе, кабы не случилась она история.

Хотите, я её вам расскажу?

Ну раз хотите, тогда садитесь поудобнее, и слушайте, да на ус мотайте.

Однажды в Роду родилась девочка. Сначала она была такой же, как все, только глаза её с восторгом и любопытством смотрели на мир, ну да маленькие дети все любопытные, одни больше, другие меньше….

Но эта девочка, звали её Славутой, часто интересовалась совсем уж не детскими вещами.

Всё просила бабушку рассказать, как жили люди раньше, чем занимались, и как до этого всё было.

Пока подружки в кукол играли, она на берег реки ходила, всё вдаль смотрела, да по развалинам домов, по заросшим садам лазить любила.

А уж когда развалины древней крепости, что вдалеке были, обнаружила, так и вовсе стала всех донимать расспросами о жизни прошедшей.

«Иди вон, с подружками лучше играть, – отмахивалась мать от неё. – Смотри, девочки себе новые платья придумывают, в чём на вечеринку пойдут, парней завлекать будут, а ты? Не хочешь разве платье красивое?»

«Хочу, – соглашалась Славута. – Ты же знаешь, я люблю быть красивой. Но платье у меня уже есть, и не одно, а вот парней приходит на вечеринку раза в три меньше, чем девчат, и те какие-то застенчивые. Стоят около стеночки…..Ну почему про то, кто крепость построил в степи, и зачем, никто мне рассказать не хочет?»

Вот так росла Славута, помогая матери, слушая старинные рассказы и сказки, которых много знала бабушка. Но какие из них правда, какие – вымысел – никто ответить не мог.

А в свободное время Славута всё так же приходила к старой крепости, сидела на камнях, смотрела на степь широкую, раздольную, и представляла себе, как жили люди лет 100 назад, как любили, работали, защищались от врагов, растили детей, праздновали….

«Вот почему? – думала она вслух. – Сейчас совсем не осталось богатырей? Что такого было в древние времена, что тогда богатыри были?»

«Хороший вопрос!» – услышала девушка. Вздрогнула и повернула голову.

Рядом с ней сидел на камне могучий, широкоплечий старик. Длинная седая борода его прикрывала широкую грудь, белые волосы, опускавшиеся на плечи, были перехвачены надо лбом кожаным ремешком.

«Вы кто?» – удивилась Славута. Вроде бы шагов ничьих она не слышала, да и подойти незаметно он бы не смог…

«Я то? – усмехнулся старик. – Богатырь я. Вольга. Слыхала о таком?»

Славута лишь головой покачала.

«Не, богатырь, не слыхала.»

«Да, много лет, сотен лет, минуло с тех пор, как богатыри передавали друг дру4гу знания тайные… – проговорил Вольга. – Растеряли мужчины силушку богатырскую, позабыли о том, для мужа главное – защищать, оберегать Русь Великую, Землю-матушку, от чужих людей, от захватчиков.»

«И что же теперь делать? – Славута посмотрела на Вольгу. – Что дальше то будет?»

«Дальше? – призадумался богатырь. – Дальше от тебя зависит многое. Дар у тебя есть. От рождения.»

«Какой такой дар?» – удивилась девушка.

«А ты слушай. Да не перебивай. Чай., учили, что старших перебивать нехорошо? Ну так слушай внимательно.

Дар у тебя есть видеть невидимое, познавать непознаваемое, понимать непонятное. А также возрождать разрушенное.

Да не просто так тебе дар сей дан. Дан он для того, чтобы ты свой урок на земле исполнила – в Род великий свой возвернуть Богатырскую Силу Рода, чтобы стал он, как прежде, могучим и сильным. И никак тебе отказаться от этого нельзя!»

«Почему?» – Славута не то, чтобы против была, но всё же интересно, отказаться нельзя по причине какой?

«Потому как скоро перестанут парни рождаться в Роду вашем, девки замуж выходить не станут, рожать лишь девчонок будут, да и то, изредка. Так и исчезнет Род ваш вовсе, уйдёт с земного плана в небытие.»

«Печально, – вздохнула Славута. -Но я то что могу сделать?»

«Ты многое сможешь, когда решишься на это!» – сказал Вольга, и исчез.

«Эй, Вы где? Вольга!»

Но рядом никого не было.

«Странно. Вот как он исчез?» – Славута встала и не спеша пошла к дому.

«Как это – мой дар? Что значит – мой урок – вернуть Силу Богатырскую в Род? Разве ж я могу? Это ж надо всякими талантами обладать. И смелостью. И… Это героини могут, богатырки. А я? Я обыкновенная девушка, ничем таким не выделяюсь.»

Так рассуждала Славута, пока шла домой.

А дома первое, что она услышала, как бабушка говорила соседке:

«Дед то мой знатный богатырь был! Сильнее него никого не было!»

«И она туда же,» – хмыкнула Славута, взяла тяпку и пошла на огород. А задами ребятишки бежали к реке, и кричали:

«да быстрее! Там корабль „Сила богатыря“ плывёт! Помашем ему руками!»

«Сговорились они сегодня все, что ли!» – сердито подумала Славута, пропалывая грядки.

Веером, уже ложась спать, услышала, как мать хвалит младшего сынишку:

«Настоящим богатырём растёшь, сильным!»

Славута натянула на себя одеяло, и погрузилась в сон.

А во сне шла она по какой-то узкой тропинке сквозь густой лес, и неожиданно оказалась на поляне, на которой стоял небольшой красивый терем.

Славута поднялась по ступенькам и через небольшие сени прошла в комнату.

А там за столом, покрытом белой скатертью, сидит старица в старинных одеждах, держит в руке перо гусиное, и, макая его в большую чернильницу, пишет что-то в книге большой.

А только книга то уже почти исписана, несколько листочков только пустых осталось.

Поклонилась будто бы Славута той старице. И спросила, что она делает? На что старица ей и ответила, что пишет она летопись Рода Великого в прошлом, а ныне в упадок пришедшего.

«Летопись эта Рода твоего. Вот видишь, лишь несколько листочков осталось дописать. И как допишу всё….. Да и не о чем писать. Род то ваш исчезает. Скоро исчезнет вовсе. А ведь какой могучий был и сильный…»

«Так что ж случилось с ним? Беда какая разве стряслась?» – Славута у неё спросила.

«Стряслась. Стряслась беда, – и старица задумчиво главой покачала. – Уснула Сила Богатырская в Роду. А как уснула – так и начал Род хиреть, слабеть, и исчезать с лица земли. Вот видишь, два листочка лишь осталось мне заполнить. И далее я книгу уберу, подалее её я положу, туда, к другим, где книги о родах других, навек исчезнувших с лица земли.»

И чувствует Славута, как холодно ей стало. Не хочется совсем ей, чтобы Род её исчез.

«Но может есть возможность как-то Силу эту самую найти? И разбудить? Ведь что-то же должно быть, ведь нельзя, чтоб Род исчез совсем!» – воскликнула она.

«Есть способ, есть, – ей старица сказала. – Ну как не быть! Но только ли решишься ты пойти туда и Силу разбудить?»

«Пойду! – решительно ответила Славута. – Прям я сейчас идти готова, Вы мне дорогу только подскажите!»

«О! Нравится твоя мне смелость и решительность! Ну что ж, тогда возьми с собою это! – и старица Славуте дала три вещи. – Вот шапка-невидимка, вот хлеб, что в печке русской испечён, и посох этот вот возьми. Тебе в дороге может пригодиться!»

А после вывела Славуту старица во двор, и указала тропку неприметную в лесу:

«Иди по ней всё время, не сворачивай, и думай о своих родных, о Роде, и о тех, кто раньше жил. И связь твоя сердечная, и мысли о былом тебя как раз и приведут туда, где быть тебе необходимо нынче.»

Пошла Славута по тропинке, а лес темнее всё вокруг, и вот, чтоб страх свой собственный преодолеть, Славута стала петь. Идёт, поёт, и страхи отступают.

Но только слышит – что-то сзади тарахтит. Глядит, её карета догоняет, а кучер на козлах сидит. Кнутом размахивает. И коней он придержать совсем не хочет.

Одела Славута шапку-невидимку на себя. И когда карета мимо проносилась, схватилась сзади и пристроилась карете на запятки. Так дальше с ветерком поехала она, хоть и немного страшно было устоять и не свалиться.

Но вскоре в сторону карета повернулась, Славута спрыгнула с неё и дальше по тропинке поспешила.

И вскорости тропинка привела её к болоту. Когда то через то болото тоже была проложена тропа, из брёвен выложена гать. Но, видимо, от времени, а может, и от сырости местами гать разрушена была. Идти Славуте надобно наощупь.

Славуте стало страшно. Болото она никогда не любила, а ещё понаслушалась разных рассказов про то как люди попадали в трясину, и их медленно засасывало в грязь.

«Брррр,» – Славута даже плечами передёрнула.

Но другой дороги не было нигде видно, пришлось ступить на скользкие брёвна и идти по ним.

Хорошо, что в руках у девушки был посох, он и помогал двигаться, ощупывать дорогу.

И, казалось, что болоту конца не будет. Добрела Славута до какого-то островка, присела на пенёк и ноги вытянула, отдыхая.

И тут как тут перед нею змея появилась.

«Куда путь держишь, красавица?» – спросила.

«Иду. Силу Богатырскую ищу, – ответила Славута. – Да вот болото какое-то безконечное.»

«Так ты хозяина болот не уважила, подношения ему не сделала, разрешения пройти через его владения не попросила, – ответила змейка. – вот он тебя и водит. Тебе ещё повезло, что он тебя кругами водить не стал, а то бы ты и к зиме отсюда не выбралась!»

«Ой, спасибо тебе, змейка! – обрадовалась Славута – И правда. Что же это я, вошла в чужое пространство, как к себе домой!»

Достала она кругляш хлеба домашнего, отломила кусочек, и рядом с пнём положила.

«Прими подношение, хозяин болотный, – уважительно сказала она. – Прости, что без спроса зашла на болото твоё. Прости и позволь пройти мне дальше, к месту, где Сила Богатырская нашего Рода спит.»

И тот час же словно солнце взошло, и увидела Славута, что до края болота всего несколько шагов осталось.

Поклонилась Славута ещё раз хозяину болот, поблагодарила, и быстренько на берег перешла.

И тоже отломила кусочек хлеба и съела, и тут же сил у неё прибавилось, и пошла она дальше веселее.

И вот, наконец, пришла на поляну, где увидел множество богатырей, которые лежали на поляне., крепким сном спали. Оружие там и сям валяется. Шлемы отброшены, щиты где попало лежат, кольчуги кое-где сброшены, а сами богатыри спят, и тела их то ли землёй, то ли пеплом, то ли вообще песком присыпаны. И следов битвы не видно, и ран вроде ни у кого нет.

И тёмный туман витает над поляной.

Хотела Славута на поляну пройти, а дым перед ней уплотняется, мешает дальше идти.

Стала Славута посохом дым разгонять, а он вроде развеется, вновь сгущается.

Чуть не плачет девушка, а с места сойти не может.

Достала ещё кусок хлеба, съела, и тут же сила в руках и в сердце появилась. Стал туман редеть, а только совсем не исчезает, от Славуты от летает, а над телами всё кружится.

Рассердилась тогда Славута, стукнула посохом по земле, да как крикнет:

«Ах ты чёрный туман, непонятный дурман!

Я тебе говорю, я наказ свой даю:

Убирайся ты прочь, уходи ка ты в ночь!

Уходи ты в леса, улетай в небеса!

Убегай на луну, тебе говорю!

Покидай это место,

Исчезай! Это честно!»

Туман заколебался, заволновался, вытянулся вверх, и растаял.

А Славута наконец то смогла пройти на поляну, стала будить богатырей, а они спят, не просыпаются, не слышат её. Уж она их и так тормошила, и так звала, а им хоть бы что!

Спят себе, и просыпаться не собираются!

«Да что ж вы спите-то, – чуть не плача, причитала Славута. – Всё бросили, и спят, как ни в чём не бывало! А землю кто охранять будет? Ведь весь Род скоро вымрет! Просыпайтесь давайте!»

Но никакой реакции, спят себе и спят.

И тут Славута не удержалась, и разревелась, разрыдалась. Вспомнилась ей одна песня старинная, которую бабушка как-то пела. Идёт Славута по поляне, над богатырями склоняется, да песню эту им поёт:

«То не с гор вода по весне бежит,

Не под грозами то земля дрожит,

Не дождём она умывается,

Не снегами вновь укрывается.

Это Силушка пробуждается.

Богатырская просыпается!

Ой ты, гой еси, ты мой Род Земной!

Откликайся мне, да побудь со мной!

Богатырская Рода Силушка,

Откликайся мне, сизокрылушка!

Пусть сердца тобой наполняются,

Руки мощью пусть наливаются!

Спины согнуты – распрямляются,

Очи ясные загораются!

А и вспомнит Свет древний наш Заве —

Чтоб Земле служить, от врагов хранить,

За Землю русскую супостатов бить!

Чтоб честь смолоду сохранялася,

Благородством жизнь укреплялася!

Смелость в юношах разгоралася,

Совесть в девицах пробуждалася!

Жизнь родовичей продолжалася,

Силой, радостью наполнялася!

Чтоб союзы у нас стали крепкими,

А слова мои стали лепкими!

Ты мой славный Род, мой могучий Род,

Богатырская Сила в рост идёт!»

И вот ходила Славута так и пела, а слёзы с её щёк капали, а одна слеза и попала на чело богатыря.

Вздрогнул он, глаза открыл, вокруг посмотрел, да и закричал громко:

«Братья, хватит спать, вставайте а то скоро травой зарастём!»

Стали тут и другие богатыри шевелиться, землю, песок с себя отряхивать, на ноги подниматься, шлемы свои на головы водружать, кто кольчугу снял – те опять в них облачился, да оружие все подняли, и Славуте поклонились:

«Спасибо тебе, сестра, что разбудила нас! Ох же и долго мы спали! Расскажи же нам, сестрёнка, как у нас в Роду дела обстоят? Много ли подвигов совершили мужчины? Чем Род силён? Чем славится ныне?»

«Ничего хорошего я вам рассказать не могу, – печально ответила им Славута. – Нехорошо так говорить, но захирел наш Род. Измельчали мужчины, о своём предназначении забыли, только об удовольствиях думают нынче, об удобствах, о комфорте. Речь свою забывают, иностранными словами слова предков заменяют, одежды носят нерусские, да и сами жить в стране своей не хотят.»

«Странные речи ты говоришь! – удивляются богатыри. – А жён своих любят ли? Детей ли воспитывают?»

«Да нет же, – им Славута отвечает. – Разве ж человек, предавший землю свою родную, будет верен жене? Измельчали мужчины, женщины возмужали, замуж девицы идти не хотят, да и выбрать им не с кого стало…»

Понахмурились богатыри, стоят, смотрят сурово.

«Разве ж мы о таком мечтали для сынов своих и дочерей? Разве ж думали мы, что внуки наши и правнуки землю предков своих покинут, язык дедов забудут?»

А в это время….

Туман, который стоял над поляной и который развеяла Славута, был наслан колдуньей. Увидела колдунья в своём волшебном зеркале, что туман над поляной исчез, и пришла посмотреть, что там происходит.

А там! Богатыри которых она когда-то усыпила, стоят, с девицей разговаривают, да куда-то идти собираются.

«Так! – думает колдунья. – Не для того я столько волшебной силы перевела когда-то, усыпляя богатырей. Что, думали, со мной легко справятся? Как бы не так! Нельзя женщин обижать, будь ты хоть трижды богатырь! А то так и будет всем мужикам сходить с рук – погулял, женихов всех разогнал, жениться обещал, а в самый последний момент передумал, другую замуж взял…. А нам, брошенным, как быть? Что делать? Только и остаётся, что к колдуньям идти, да самим колдовству учиться, чтобы отмстить обидчикам.»

И вот стала Колдунья создавать фантомы страшные, да на поляну их гнать, заставлять с богатырями сражаться.

Богатыри как увидели, что на них со всех сторон войско идёт, мечи выхватили, и в бой вступили.

Только не сразу до них дошло, что сражаются они с чем-то необычным. Оружие сквозь противников проходит как сквозь воду, не причиняя вреда врагам, а вот богатырям несладко приходится – у кого рука ломить начинает, у кого нога подгибается, у кого-то в спину стрельнуло, а к некоторые вообще на ходу засыпать стали.

«Что же это такое, что за напасть? – в страхе думает Славута. – Не иначе, как колдовство какое-то!»

Тут увидела она, как из кустов выглядывает Колдунья в чёрных одеждах.

«Вон там Колдунья! – закричала громко Славута. – Это она насылает морок!»

«О! Да это та самая девка, которой один из братьев наших жениться обещал, а обещание не выполнил, обиду нанёс смертную!» – сказал один из богатырей.

«Не победить нам её никогда, – ответил другой богатырь. – Мы её силой физической победить хотим, а она нас колдовской силой бьёт.»

«Есть, есть способ, – произнёс очень старый богатырь с добродушным лицом. – Коли кто-то из нашего Рода её обидел, то надобно нам всем вместе прощения у неё попросить.»

Тут все богатыри опустили оружие и встали пред Колдуньей на одно колено.

«Прости нас, женщина, – сказали. – Признаём мы вину свою, что обиду великую нанесли тебе. Нанёс обиду то один, а расплачиваемся мы все. Прости его, прости нас, позволь проснуться Силушке наше Богатырской, позволь служить нам Роду своему, земле родной,..»

Но гневно блестели глаза Колдуньи, и, видимо, не собиралась она прощать богатырей, и только подняла руку, чтобы проклясть их ещё раз, как вперёд бросилась Славута.

«Милая, добрая, прости их, пожалуйста! – со слезами обратилась Славута к Колдунье. – Оттого, что спит Сила Рода Богатырская, в Роду большое несчастье приключилось. Вымирает Род мой. Ещё одно-два поколения, и исчезнет Род вовсе, и никого на земле из Рода нашего не останется.

Прости их, пожалуйста! И в знак примирения прими от меня хлеба кусок, испечённый в домашней печи!»

И протянула Колдунье краюшку хлеба, что у неё ещё осталась.

Дрогнуло сердце у Колдуньи злой. Растаяла обида и испарилась вовсе. Взяла Колдунья хлеб, протянутый Славутой, и, отломив кусочек, в рот и положила. И тут лицо её светлее стало. И волосы волною светлой по плечам рассыпались.

Миг – и на месте той Колдуньи женщина стоит живая, улыбается легко.

«Прощаю вас я всех, – спустя мгновений несколько, сказала. – Да будет мир повсюду на земле. Отныне я обиду отпускаю, прощаю вас, идите с миром!»

И сразу же исчезла. Лишь там, где только что она стояла, цветок вдруг появился ярко красный.

Обрадовались богатыри и зашумели, и стали поздравлять друг друга с тем, что Сила теперь в Род вернётся Богатырская, и Род опять начнёт расти и расширяться, и богатеть, и Силой Богатырской прославляться.

Тут словно кто-то толкнул Славуту в плечо. Вздрогнула она и…

Открыла глаза.

«Ух ты, какой сон был интересный! – подумала Славута, вставая с постели, и одеваясь. – А я думала, будто и правда….»

Вышла из хаты, и увидела, как младший братишка, серьёзно сопя, несёт колья – подправить плетень.

Славута улыбнулась ему:

«Настоящим мужским делом занимаешься! Богатырь растёшь!»

«Да! Я богатырём буду! Я даже себе шашку из дерева вырежу, и буду учиться ею рубить!»

Славута ахнула. Давно уже никто их знакомых мальчишек не играл в казаков-разбойников, всё больше тихие игры предпочитали.

А тут…. Брат её собрал ватагу мальчишек, и стал вместе с ними и в казаков-разбойников играть, и в пиратов, и на лодке сами катались по реке, то есть уже другие игры у них пошли.

А потом то один знакомый парень, то другой стали поговаривать, что надобно уметь сражаться. Стали танцы изучать боевые, приёмы всякие….

На вечеринках, где раньше только девки плясали, а парни лишь в стороне стояли, да пиво цедили, то один, то другой вдруг стали в круг выходить, плясать сначала неумело, но азартно, а потом всё лучше и лучше, да так, что девки на них смотрели горящими глазами, и от восторга тихонько ахали.

Где-то брат вернулся из города, чей-то сын приехал из дальних земель. Стали мужики в станицу возвращаться, да землю пахать, коней выращивать, рыбу ловить неводом, как в былые времена.

И то одна девица, то другая хвалились у колодца, что, мол, помогли ей робята воды принести, дров наколоть, крышу подправить.

«Ай да мужики наши! – хвалились женщины одна перед другой. – Да защитники, да опора! Как мой то во двор выйдет, так всё у него в руках спорится!»

И совсем неожиданно стало для всех, когда по весне парни да мужики вышли на старинную молодецкую забаву – кулачки.

«Давно такой потехи не было, – вздыхали женщины, глядя на разудалых молодцов, которые ярились на берегу реки. – Любо дорого посмотреть!»

И с тех пор….Вот как вспомнили мужики, что в них сила есть, да силе этой надо дать выход, применение, так всё в Роду и изменилось.

Бабы мальчишек боле подле себя не держали, а игры мальчишеские всячески поощряли. Росли мальчишки сильные, мужественные, слово твёрдо говорили, а коли скажут – то держали.

Воинскую науку изучали, малых деток да старух защищали, всячески им помогали, как предками то было завещано.

И стал Род расти, и Силушка Богатырская в нём всё растёт и прибывает. И девки на парней смотрят, и замуж за них идут с радостью, потому как знают, что за ними будут они, как за стеной каменной, за которой надёжно.

А рядом с такими мужчинами и девки стали мягче, и игривее. Вспомнили они, что не надобно всё на себе тащить, что можно мужчину попросить, и тот с радостью силушке своей применение найдёт и поможет, и лишь улыбнуться попросит, потому как от улыбки женской силы у мужчин прибывает.

Вот так и живут все родовичи, а всем детям своим, да внукам наказ дали:

«Силушку Богатырскую беречь. Попусту её не тратить, а использовать во благо – для защиты от врагов, для помощи слабым, да не только мечом махать, но и повседневные дела тоже выполнять.»