Читать книгу Дети – цветы жизни - Галина Петровна Малькова - Страница 4

В 1944 году мой дядя Миша, кадровый военный, артиллерист, служил под Москвой в деревне Горенки. Там стояли артиллерийские части и оттуда в дни салютов возили в Москву орудия.

Туда же переехала из Раменского тетя Бэла, она работала в Москве в министерстве. Мы с Лизой приехали с Дальнего Востока летом 1944 года. Лиза устроилась в Москве в школу преподавателем английского языка. Дорога была не близкая – пешком до электрички, около часа до Москвы и по городу, но рады были, что удалось как-то устроиться. Мы снимали небольшую комнатку в деревянном доме, где жила семья: мать с двумя дочерьми – девушками.

Бэла привезла бабушку, которая после эвакуации из блокадного Ленинграда жила в деревне Новгородской области у родителей зятя Николая Михайловича Кузьмина. Думаю, что ей там жилось не плохо. Когда Бэла привезла ее в Горенки, я удивилась ее толстоте. Говорила она с дочками в основном по-еврейски, соблюдала все требования еврейской религии, молилась по старому молитвеннику.

Я пошла учиться в 4 класс, училась хорошо. Друзья и подруги жили в соседних маленьких деревянных домиках. Зимой мы строили из снега крепости, играли в войну, катались на санках и коньках. У меня оказались коньки, которые вывезли из Ленинграда, думаю, что собирались использовать как обувь, но пригодились и долго служили. Эти коньки мой папа подарил Лизе, потом они оказались у меня, затем я отдала их дочери Лизы Жене, потом они снова вернулись к моему сыну. Однако в Горенках я чуть не лишилась этих коньков. Однажды я пошла кататься на пруд вблизи дома, только надо было перейти шоссе и небольшой лесок. Возвращаюсь. Вдруг слышу: «Стой, снимай коньки!» Я и не подумала выполнять эту наглую команду, а припустила изо всех сил к дороге. Так я осталась при своих коньках, только одна больше не ходила.

На этом пруду вначале зимы случилось с нами небольшое происшествие. Грянули морозы, и мы пошли посмотреть на пруд. Высокие сосны, стоящие на берегу отражались в замерзшем пруду. Чтобы проверить лед, мы стали кидать камешки, палки, шишки – все отскакивало, и мы решили покататься по этому льду на ногах. Да не получилось, ноги сразу завязли в глине, ели-ели выбрались, вытаскивая обувь руками.

Во время весенних каникул случилось со мной следующее. Пошла я как-то днем одна в сельскую баню. Одежки складываешь в узелок и сдаешь гардеробщице. Она кладет узелок на полочку и дает номерок, который привязываешь на запястье. Входишь в мойку там пар, сначала ничего не видно, потом отыскиваешь тяжелую деревянную шайку, надо еще и место на лавке отыскать, помыть ее – окатить горячей водой. Непросто было справиться с краном горячей воды, струйки летят во все стороны, а потом надо донести тяжелую шайку по скользкому полу. Наконец я намылась и пошла одеваться. Получила свой узелок, и тут обнаруживаю, что нет ботинок. Оказывается, я забыла их сдать и кто-то украл. На улице был март месяц, пришлось идти домой босиком по снегу. Дорога длинная – несколько километров. Ноги замерзли, но я не простудилась. Однако сразу возникла проблема – нет запасной обуви. В чем ходить в школу? Какое-то подобие обуви смастерила бабушка, связала из разных ниток тапочки, нашла какие-то обрезки, годные для подошвы. Так я и ходила некоторое время, пока тетя Бэла не купила мне новую обувь в Москве, простояв целое воскресенье в очереди.

Весной я ходила в школу без шапки, через некоторое время у меня начало стрелять в ухе. Я долго терпела, ничего не говорила и дождалась, что уже не помогали бабушкины компрессы. Бэла повезла меня в Москву к специалисту. Врач посмотрел и сказал, что надо срочно прокалывать нарыв в среднем ухе, который может прорваться и гной пойдет в мозг. Сделали прокол, было очень больно, потом из уха долго шел гной, я пропустила много занятий в школе. Меня освободили от экзаменов, тогда в четвертом классе сдавали много экзаменов. Пока я сидела дома, соседские ребята приносили разные книги. Самое сильное впечатление произвела книга «Собор Парижской Богоматери». Я научилась вышивать и вязать крючком.

Весной в лесочке мы собирали шишки и ими растапливали самовар. Около дома росли несколько яблонь, они цвели. Очень приятно было пить чай из самовара с хлебом и кусочками сахара вприкуску.

Из тех времен запомнилась одна история, которая произошла с дочерью хозяйки – Валентиной. Как-то поздним вечером около нашего домика в сильный мороз валялся мертвецки пьяный молодой солдатик. Время военное суровое. Однако Валентина, несмотря на протесты матери и сестры, втащила его в дом, отогрела, привела в чувство. Потом он стал приходить к ней. В то время она была беременна от лейтенанта, который временно снимал комнатку у них и потом сбежал. А этот спасенный солдатик женился на ней и признал ребенка своим. Как в сказке, да это и случилось под новый 1945 год.

Мимо по шоссе все чаще провозили орудия для салютов и наконец объявили о Победе. 9 мая мы поехали в Москву, все были счастливы, целовались, улыбались. Мы ели мороженое, ходили по улицам, потом пошли смотреть кино про Эдисона. Это был самый счастливый день для всех. Мамин брат Борис служил на Балтийском флоте, ему удалось сделать нам вызов для возвращения в Ленинград.

Помнится, что с Московского вокзала мы шли на улицу Петра Лаврова пешком. Сразу поразила пустынность улиц, много разрушенных от бомбежек и обстрелов домов. Пришли к своему дому, по прежнему развалины – это результат первой бомбежки 6 сентября 1941 года. Во дворе большая гора кирпичей, к этому прибавилась помойка, поросшая травой, там обитали крысы. Поднимаемся на 5 этаж, звоним. Открывают дверь новые жильцы. В квартире живут три семьи. Одна большая семья Ивановых – 7 человек в двух комнатах – они из разрушенного дома. Проводница Мария Конькова. И еще одна женщина с сыном. Все готовят на керосинках и примусах, отапливают дровами или торфяными брикетами. Водопровод работает.

В нашей комнате почти нет мебели, стол и железные кровати, остальное сожгли в блокаду. Пыль и запустение. Чтобы для начала что-то сварить выбирали старые книги, разжигали плиту в кухне, кипятили чайник. Дядя Борис, через несколько дней получив увольнительную, пришел нас навестить и чем-то помочь. Первым делом надо оформить прописку и получить карточки. Навели относительный порядок, разобрали вещи и книги. Работал Мальцевский рынок, мы пошли туда купить что-нибудь из овощей. Денег было не много, поэтому мы стали продавать книги.

Лиза устроилась на работу по специальности – преподавателем английского языка. Меня записали в школу №189 прямо напротив дома, около кинотеатра «Спартак».

Как-то я решила вытереть пыль во всех укромных местах, залезла под стол, просунула руку под крышку стола, где ввинчиваются ножки, и вытащила из этого потайного места билеты на елку. Погружаюсь в воспоминания. Еще до войны папа принес билеты на елку с подарками, и отдал их мне, чтобы я надежно их спрятала. Я так и поступила, спрятала основательно, но забыла куда именно. Старательные поиски были без результата. И вот спустя пять лет билеты нашлись.

Лиза стала искать знакомых и родственников. Обнаружились старинные друзья семьи из Гусино Великовские – мать (бабушкина ровесница) и две дочери (подруги моей мамы).

Иногда ходили на Кронверкскую к жене Бориса, познакомились с его сыновьями – Рудиком 4 – 5-ти лет и совсем маленьким Аликом. Валя была очень добрая и приветливая женщина, но Борис вскорости создал другую семью.

Нашей соседкой по квартире была Мария Конькова, которая работала проводницей на Московском вокзале, она согласилась привозить нам посылки, которые Бэла приносила в Москве к поезду. Бэла работала в министерстве, это давало возможность прикрепить карточки к хорошим магазинам. Это здорово помогало с едой и нам.

Я пошла в пятый класс, состоящий из девочек, вернувшихся из эвакуации. Мы, конечно, вначале отставали от тех, кто все четыре года учились в Ленинграде, но потом сравнялись. С некоторыми я проучилась до окончания школы и общалась всю жизнь. Галя Воловик была хорошим организатором культпоходов в кинотеатр «Спартак», и мы часто смотрели все новые фильмы. Еще Галя умела играть на пианино собачий вальс, и мы танцевали на переменах в зале.

Мне очень нравилась одна девочка – Полонская, очень милая. Я как-то была у нее дома и поразилась и комнатой, и обилием книг, и самим домом на углу Литейного и Рылеева. Она дала мне почитать «Робинзона Крузо». У Гали Воловик тоже было много книг, мне особенно нравилось читать книги Чарской и рассматривать тома «Жизнь животных» Брена. Галя Гутина жила в соседнем доме, мы часто гуляли с ней после уроков и рассуждали на всякие темы как бы научные, но это было немного позднее.

В школе организовали кружок танцев, мне страшно нравилось танцевать. В нашем классе ночью рухнул большой кусок потолка, администрация запретила заниматься, боясь новых обрушений. Мы стали бродячим классом, каждый урок искали свободный кабинет, это оказалось даже интересно.