Читать книгу Нехорошая квартира - Галина Шестакова - Страница 17

Я осторожно потрогала Мыша, он тихо пискнул и открыл глаза. Живой! Подхватив Мыша, я побежала, быстрее из этого страшного места. Мыш не сопротивлялся, только тихо вздыхал. Надо найти место, где можно отлежаться и прийти в себя. В таком состоянии, ни Мыш, ни я не можем бежать. У меня тряслись от напряжения, и пережитого шока лапы, я осторожно двигалась по узкому проходу, старательно избегая любых водных преград, даже маленьких луж. Конечно, вряд ли Ненавистная сможет быстро собраться и устроить снова такое представление, но чем дальше я уйду, тем будет лучше.

Неизвестно, как далеко простирается её власть в подземном мире, но это представление повергло меня в ужас. Воевать с богами, то ещё удовольствие.

Я, шатаясь, тащила Мыша в зубах, до сухого места, где можно выспаться и прийти в себя. После такого купания у меня болело всё, что могло болеть. Я хромала на все лапы разом.

Через час я поняла, что дальше я идти не могу. Мыш, начал стонать, при каждом моём движении, ещё немного и я сама его уморю. Пещера стала просторнее, и появились отвороты. Пока я раздумывала в какую сторону мне без Мыша-навигатора, двинуться, увидела огонёк и услышала тихий мелодичный звук. Навстречу нам из правого поворота вышел малюсенький старичок с длинной белой бородой. Из бороды торчал нос-картошкой, и блестели бледно-голубые глаза. В белые пушистые волосы вплетены маленькие медные украшения, которые издавали этот звук. Издалека старичок был похож на громадный клок ваты, из которого торчала сучковатая палка. Белый, пушистый и мягкий. Но во взгляде не было мягкости. Он остановился, пожевал губами и строго спросил:

– Звана пришла? – и тут же сам себе ответил. – Не звана. Вот и иди подобру-поздорову.

Интересно, это он со мной как с кошкой говорит? Может он кошек не жалует? Или как с человеком?

– С девкой, – сухо усмехнулся старичок.

Я осторожно положила Мыша на землю, села и почесала за ухом лапой. Интересно, попав в подземелья, я словно потеряла свои имя. Меня, в лучшем случае называют всё девкой. Одна Ненавистная проявила фантазию и называла меня – то Случайной, то Сварливой. На имя, конечно, не тянет, но всё же. Она-то тоже – Ненавистная. Так, может статься, что я и сама забуду своё имя.

– Ты переродилась, искупавшись в водах, – сварливо сказал недовольный клочок ваты. – Имя своё потеряла, а новое не заслужила.

– Отлично, – обиженно мяргнула я. – Все всё про меня знают. Первый попавшийся клок ваты сообщает мне, что я не заслужила даже имени. Сам-то кто?

– Не твоёго ума дело, – насупился старичок.

– Ну, и иди тогда, – в тон ему ответила я. – Не мешайся.

Я осторожно взяла Мыша и решила обойти его. Он преградил мне путь палкой и сообщил:

– Гордая больно.

Не удостоив взгляда, я фыркнула и обошла его. Сердито глянула в спину старичку. Со спины он был похож на птицу, большую белую птицу. Словно на нём была шуба из белых перьев.

– В ножки ещё поклонишься, – не успокаивался ватный старичок.

Я бы с удовольствием поругалась с ним, чтобы выместить всю злость, накопившуюся на Ненавистную и все обстоятельства, которые испортили мне жизнь, в последнее время, но не хотелось тревожить Мыша. Поэтому я просто дёрнула независимо хвостом и пошла дальше. Где-то в сознании билась мысль, что я упустила свой шанс выспаться и поесть. И можно ещё повернуться, и попросить прощения у ватного дедушки, может он и не такой противный, как показался вначале. Но я безжалостно задушила эту мысль и попыталась найти место, где можно просто отлежаться. Просто маленький закуток, чтобы свернуться клубком, спрятать Мыша внутри и выспаться. Пройдя ещё сто метров, я нашла уютную пещерку, сухую, без острых камней. И главное, поблизости нигде не было воды. Я успокоенно вздохнула, предвкушая сон. И услышала плач. Кто может плакать в пещерах, глубоко под землёй? Мне это показалось. Жалобные всхлипывания ребёнка. Нет, нет, мне это показалось. На сегодня приключений достаточно, мне нужен сон. Я осторожно опустила Мыша на каменистый пол пещеры. Судорожные вздохи, переходящие в плач. За что мне это!

– Ты лежи, – сказала я,ткнув носом Мыша, – я быстро. Только посмотрю, пойму, что мне это кажется и приду.

Мыш тихо вздохнул и закрыл глаза. Я помчалась на всхлипывания, которые звучали всё громче и отчётливее. Совершенно лишая меня надежды, на то, что это мне показалось.

За поворотом я увидела маленького мальчика. Он сидел на земле, скорчившись, и плакал. Размазывал слёзы и грязь по щекам. Несчастный и бесконечно одинокий. Но, я как учёная кошка, огляделась вокруг. Слёзы – это была единственная вода в этой пещере. Значит, есть надежда, что это не проделки Ненавистной.

Я осторожно подошла к ребёнку.

– Киса, – удивлённо прошептал он.

Мальчик лет восьми, худенький и плохо одетый. С вьющимися тёмно-русыми волосами, и веснушками на курносом носу.

– Я провалился, киса, – обречённо прошептал он. – Ты здесь живёшь? – всхлипнул он.

Я успокаивающе замурчала и потёрлась о его ногу. Думаю, разговаривать с ним в виде кошки, не стоит. Это может испугать ребёнка.

– Киса, – он осторожно погладил меня, и, почувствовав живое тепло, снова заплакал. – Я потерялся.

Я запрыгнула к нему на колени, и потёрлась мордой о щеку.

– Ты щекотная! – рассмеялся он.

Но в голубых глазах стояли слёзы. Он прижался ко мне, слушая, как у меня внутри мурчит.

– Я так хочу к маме, – снова всхлипнул он.

Всё понятно, сна не будет. Я обречённо вздохнула, спрыгнула с его колен и пошла за Мышом.

– Не бросай меня, киса! – зарыдал мальчик.

Заставлять плакать ребёнка, уходя от него, это жестоко. Но превращаться из кошки в человека, у него на глазах – не лучшая идея. Я вернула свой человеческий облик, добежала до Мыша, осторожно устроила его в кармане шубейки. Мыш спал, и только дёрнул усиками на моё прикосновение.

Подходя к месту, где я оставила мальчика, я прислушивалась. Он рыдал так безутешно, лишившись единственного живого существа, что я обозвала себя самыми страшными словами, за это.

– Эгей! Кто там плачет? – крикнула я.

– Я… – испугавшись, прошептал мальчик.

– Кто я? – слишком жизнерадостно спросила я, подходя к мальчику. – Как ты здесь оказался?

– Я… я потерялся! – он разревелся ещё больше.

– Ну, всё, всё, не плачь! – я присела рядом с ним, и стала гладить его по голове. – Я тебя нашла.

– Ты не уйдёшь? – он с надеждой посмотрел на меня.

Большие глаза и нос с конопушками, распухший от слёз. Маленький несчастный ребёнок. Как он мог потеряться здесь в пещерах? Возможно, наверху и есть какие-то поселения, я ведь даже не представляю, где географически нахожусь!

– Нет! Я не уйду, – как можно надёжнее ответила я. – Как ты оказался в пещерах?

– Я упал, – всхлипнул он, и взял для надёжности меня за руку.

– Значит, где-то есть люди? Деревня? Или город?

– Не знаю, – он судорожно вздохнул. – Я давно здесь брожу. Я играл с ребятами в прятки. И провалился под землю. А вылезти не смог, – глаза снова наполнились слезами.

– Не плачь! – я сжала его ладошку. – Мы найдём выход. И людей.

– И маму? – он так посмотрел на меня, что мне тоже захотелось заплакать.

– И маму, – я твёрдо посмотрела ему в глаза. – Пошли искать выход. Ты откуда пришёл?

Он махнул рукой в темноту. Мы проблуждали по темноте очень долго. Можно было бы сказать – полдня, но я уже не понимала, как сменяются сутки. И ещё я поняла, что кошкой ходить гораздо удобнее. И как мне показалось, кошкой я лучше понимала куда идти, и находила где поспать и что поесть. Да и видно лучше, и быстрее, и безопаснее. Став девкой, я всё время стукалась головой о выступающие камни. Пока мы бродили, мальчик не опускал мою руку. Ладошка была горячая и потная. Он, захлёбываясь, рассказывал мне, всё, что приходило в голову. Намолчался. Зовут его Сашка, в честь деда, и живёт он в деревне, вдвоём с мамой. Мама работает фельдшером. У них есть собака и кошка. Сейчас хорошо, зима, в деревне много людей и оленей. И у него много друзей. А летом, хорошо, но скучно, потому что все друзья уходят с родителями на летние стойбища оленей. Из всего этого я поняла, что нахожусь где-то в тундре. И это меня испугало. Я так далеко от дома! Сколько я уже скитаюсь по этим подземельям? Я почувствовала себя такой же маленькой, потерявшейся и испуганной. И мне тоже захотелось плакать и уцепиться за чью-нибудь руку. И очень надеяться, что меня выведут к дому. Но мне такое не светит. Некому взять меня за руку. Тюша далеко, да и жив ли он? И Модерах, тоже далеко, и тоже неизвестно, жив ли? После того как я сбежала, как поступила с ним Ненавистная? От таких грустных мыслей я шмыгнула носом.

– Ты что, – тут же встревожился Саша, – плачешь?

– Нет, – соврала я, – это насморк.

Я почувствовала, что неимоверно устала.

– А сколько времени ты уже здесь? – Я посмотрела на него, на лице остались одни глаза, и яркие веснушки на болезненно-бледном, лице.

– Не знаю, – он обречённо пожал плечиками. – Я спал уже два раза.

– Значит, два дня, – вздохнула я. – Завтра будет третий. Надо нам отдохнуть. У нас был с тобой тяжёлый день.

– Да, – согласился Саша.

– Надо бы и поесть, но нечего.

Странное ощущение, словно я потеряла все свои способности. Стала обычным человеком. Я точно чувствую, что мы ходим кругами по пещерам, плутаем. Или этот я сбилась с дороги? Или это ватный дед, мне дорогу заговорил? И Голос богов пропал… Ладно, я подумаю об этом завтра. Надо выспаться.

Мы устроились между высоких камней, предварительно проверив, что рядом отсутствуют любые источники воды.

– Ты боишься воду? – удивился Саша.

– Ну, – протянула я, – она такая ненадёжная. Лучше спать в сухом месте, правда?

Перед сном я проверила Мыша. Он сопел и иногда тяжело вздыхал во сне.

– Это твой мышонок? – Саша осторожно, одним пальчиком погладил его по серому боку.

– Да, у тебя кошка и собака – у меня мышь, – сказала я, и тоже погладила Мыша.

– Хорошо, что ты не одна, – успокоено сказала Саша, повернулся ко мне спиной и заснул.

Я стянула свитер, сделала гнездо и положила Мыша. Погладила его, прикрыла для тепла рукавом, мысленно пожелав спокойной ночи, и сразу провалилась в сон.