Читать книгу Нехорошая квартира - Галина Шестакова - Страница 6

Я, хватаясь руками за воздух, полетела в чёрные воды Стикса.

Погрузившись в воду, я сначала не почувствовала ничего. Но, мгновение спустя, обжигающе-ледянная вода сковала меня, не давая пошевелиться. Внутри себя я изо всех сил старалась барахтаться, чтобы вынырнуть и глотнуть воздуха, но руки и ноги отказывались мне повиноваться.

Я чувствовала себя спелёнутой, беспомощной куклой, которая камнем идёт вниз. Ручей оказался бездонным. Я погружалась всё ниже и ниже, уверенно стремясь к центру земли. Открыв глаза, я удивилась, что изнутри Стикс не кажется чёрным, он был беспечно бело-зефирным. Но невыносимо ледяным. Иногда его зефирность пронизывали тёплые розоватые и серебристо-сероватые струи, словно Гольфстрим северную Атлантику. Мимо проплывали люди, или, точнее, нечто напоминающее людей, они были более плотной белой субстанцией, чем зефирные воды Стикса. Люди с интересом смотрели на меня, подплывая поближе, старались дотронуться до меня, но я этого не ощущала. Самые настойчивые пытались говорить со мной, но я их не слышала.

Внезапно моё падение вниз прекратилось, меня грубо дёрнули за воротник и стали вытаскивать. Обжигающий холод стал невыносим. Казалось, что меня просто разрывает изнутри. Через секунду я лежала мокрая и беспомощная, уткнувшись носом в ветхие доски мостика. Я обречённо закрыла глаза, и решила, что мне теперь всё равно, что будет дальше. Хуже, уже сложно представить. Кто-то ещё подёргал меня за воротник шубейки, с грохотом, и, видимо, очень сердито, бросил на камни нечто железное. Я не знала, на какой я стороне Стикса.

– Злыдень, ты Тюша! – громко выругался над моих ухом Карл Фёдорович. – Злыдень и душегубец! На всё готов за ради своего Полоза! Даже душу безвинную погубить!

– Верни мне девку! – сердито ответил с другого берега Тюша. – Ты же знаешь, для её же блага всё сделано.

– Для её блага? – сорвавшимся голосом спросил Карл Фёдорович. – А ты её спросил? Хочется ей в Стиксовых водах купаться? И как потом жить, опосля этого?

– Не было бы жизни у неё там, – сухо сказал Тюша. – Таких пытливых жизнь быстро ломает. Зачахла бы одна, с книгами своими. Сама в подвал полезла, сама мне на голову свалилась. Сама и судьбу свою выбрала.

– Знаю, я как она сама! – визгливо покричал Карл Фёдорович.

–Так и помрёт она у вас, от холода, пока вы ругаетесь, – сказал кто-то ещё.

– Пожаловал, – недовольно сказал Карл Фёдорович и перевернул меня на спину. – Знает, что нельзя ей ко мне.

Я лежала, безвольно раскинув руки. Мне было всё равно, что со мной делают. Перевернули – и ладно. Но Карл Фёдорович, сердито сопя, стал растирать мне уши. Они загорели и дико заболели.

– Больно, – прошептала я, пытаясь отмахнуться от жёстких пальцев Карла Фёдоровича.

– Жива! – выдохнул Тюша. – Вертай девку! – тут же потребовал он.

– Злыдень, – тихо, почти с ненавистью прошептал Карл Фёдорович.

Он приподнял мне голову, и осторожно влил мне тёплой жидкости. Нежное, согревающее тепло наполнило меня, я вздохнула, перевернулась набок и попыталась заснуть.

– Что ты там делаешь? – сердито закричал Тюша. – Зачем спиной закрыл? Отвечай Модерах!

Карл Фёдорович, не обращая внимания на крики Тюши, тормошил меня, не давая заснуть.

– Не спи, не спи, милая! Нельзя тебе спать сейчас, не здесь, – он попытался посадить меня. – Давай вставай.

– Спать хочу, – я попыталась устроиться на жёстких камнях.

– Вставай, – мягко, но настойчиво сказал Модерах. – Давай, давай. Дома выспишься.

Я встала, поёжилась, сонно глядя на другой берег, вступила на шаткие досочки мостка. Модерах отпихнул ногой, с дороги багор, которым, видимо, и вытаскивал меня, и, подталкивая в спину, заставил перешагнуть Стикс. Во время перехода через чёрные воды ручья, в моей голове заговорили разом сотни голосов. Я отчаянно затрясла головой, пытаясь выгнать их. Но как только я перешла через ручей, и была подхвачена под руки Тюшей и давешним гостем в тюшиной избе – Евсеем Ивановичем, все голоса стихли.

– Пойдём домой, – ласково заговорил со мной Тюша. – Поспать надо, после волнений.

Я хотела было рассердиться на Тюшу, но сил не было, так хотелось спать. Подхваченная под руки с обеих сторон Тюшей и Евсеем Ивановичем, я несмело шагнула по камням. Сделав всего два шага от Стикса, мы очутились перед тяжёлой деревянной дверью, в избу Тюши.

– Не до гостей вам сегодня, – раскланялся Евсей Иванович. – Выспаться надо хорошенько.

– Да уж… – Тюша, с надсадой дёрнул дверь. – Прощевайте, Евсей Иваныч.

Быстро стянул с меня сапоги, мокрую одежду, бросив всё это прямо у входа, подталкивая в спину сухими кулачками, затолкал в спаленку, уложил на топчан, накрыл тяжёлой шубой и ушёл, плотно прикрыв за собой дверь.