Читать книгу Дом на колёсах - Галина Соколинская - Страница 4

Эта история произошла совсем недавно. Была ранняя осень, и мы, как обычно в такое время года, двигались на юг. Мама очень любит «растягивать лето», как она это называет: вот в этом городе подул холодный ветер, значит, пора двигаться вперед, вот в следующем пункте остановки солнечные дни сменились пасмурными, и мы отправляемся еще дальше на юг догонять убегающее лето. Такая игра в догонялки продолжается примерно весь сентябрь, но потом, ясное дело, лето всегда оказывается быстрее и окончательно делает ноги. Все вокруг становится серым, мокрым и промозглым, но это мне кажется по-своему романтичным: мы готовим яблочный пирог, трейлер пахнет корицей и чаем с молоком, папа помешивает в кастрюле свой суперпряный напиток с имбирем. Он такой ядреный, что его можно пить только редкими маленькими глоточками, иначе во рту все начинает гореть, а глаза – слезиться, но папа считает, что он очень полезен и помогает от простуды, поэтому хочешь не хочешь, надо пить.

Главная сложность холодных месяцев – то, что мы уже не можем встать где угодно в городе или поселке и начать петь, ведь даже в самой теплой одежде через какое-то время начинаешь мерзнуть, да и для голоса очень вредно петь на морозе, тут мама с папой солидарны. Вам никогда не казалось, что это ужасная несправедливость? Весь год ты поешь целыми днями и не думаешь, что в этом есть что-то особенное, но вот ударяет мороз, и именно тогда тебя одолевает жуткое желание что-нибудь спеть, да погромче! А нет, нельзя. Поздней осенью, зимой и ранней весной маме приходится исхитряться и находить нам помещения для концертов: театры, школы, крытые ярмарки, просто дома тех, кто хочет нас послушать. Папе тоже несладко: на улице картины продавать холодно, рисовать на природе тоже зябко, но он все равно рисует, весь закутанный в одеяла. До рождения Марка он иногда рисовал в трейлере, но, попробовав один раз провернуть этот номер при Марке, он сразу отказался от этой идеи. В первую свою зиму Маркенцию было чуть больше полугода, и он представлял собой неконтролируемую разрушительную стихию, заключенную в очень маленького и очень милого малыша. Краски привели его в буйный восторг, и на вкус они ему тоже показались восхитительными. А как весело было размазывать их по родительскому одеялу! Правда, мама с папой почему-то запротестовали, и, к его громкому негодованию, краски были убраны.

В прошлую осень, когда и случилась история, о которой я хочу рассказать, Марку было полтора года. Он уже говорил простые слова типа мама, папа, Аня, Кия, дедуя, дай, гитя (гитара), но что-то более сложное еще осилить не мог.

Эта история началась в одно промозглое осеннее утро. Родители с Марком еще сладко спали, Кира и дедуля тоже посапывали на верхних полках. Я уже проснулась и читала внизу подаренную дедулей книгу «Пытки и ужасы Смутных времен», пока никто не видит (Примечание от мамы: так-так!), и лопала вчерашние блинчики. И вот в тот момент, когда я, содрогаясь от ужаса, читала про разные типы электрических стульев, внезапно раздалось четкое «Апакатикамана!»[1]. От неожиданности я чуть не подавилась блинчиком. Что это было? Звучит как заклинание.

Я быстро сообразила, чей это звонкий голос: конечно, это проснулся Марк. Он снова громко и требовательно возвестил: «Апакатикамана!»

– Что-что? – сонно произнесла мама.

– Апакатикамана! – повторил Маркенций внятно и мечтательно уставился вдаль, подперев щеки руками. Сходство с папой было настолько очевидным, что у меня прям волосы дыбом встали. Это что, ген какой-то? Звучит неправдоподобно, но я готова поклясться: на лице полуторогодовалого Марка была написана вот эта самая загадочная тоска, которая когда-то покорила семнадцатилетнюю маму.

Проснувшийся папа, как ни странно, сразу почувствовал родственную душу и объявил, что мы сегодня же начинаем секретную миссию.

– Какую? – удивились мы с Кирой.

– Искать Апакатикаману, конечно, – ответил папа так, будто это было чем-то само собой разумеющимся.

Последующий день напоминал затянувшуюся телевизионную игру, я похожие видела, когда гостила у бабушки Инны и дедушки Вульфа, маминых родителей. Марк играл роль ведущего, а мы – бестолковых игроков, безуспешно пытающихся угадать значение слова «Апакатикамана». Звучали все новые и новые версии:

– Самокатик кабана? – пытал счастье папа.

– Не-не! – строго отметал вариант Марк.

– Адвокатик кабана? – предлагала мама (прим. от папы: это плагиат!), но слышала все то же:

– Не-не!

– Покатайте нам слона? – вставила свои пять унов Кира. Вот ни разу не похоже, и ведь не маленькая уже, восемь лет! Ну ладно, тогда было семь с половиной.

– Неее! – отрезал Марк. – Не то!

Мы погрузились в молчание. Больше ничего в голову не приходило. Все занялись своими делами, но каждый думал над таинственным словом и знал, что остальные тоже тайком перебирают в голове варианты значений. Время от времени кто-то вдруг выдвигал новые расшифровки, но Марк их все безжалостно отметал. Наконец дедуля подал голос с верхней полки:

– Эх, растяпы! С чего вы вообще взяли, что это на общепринятом языке? Может, это вообще название?

С этими словами он перевернулся на другой бок и захрапел, ну или просто сделал вид, что спит.

Странная идея, на мой взгляд. Откуда Марку знать слова из других языков, когда мы дома говорим только на общепринятом?

Но папа был другого мнения.

– Блестящая мысль! – оживился он, и «спящий» дедуля самодовольно хмыкнул с гостевой полки, – Мы будем спрашивать у всех, кого встретим в пути, знают ли они, что значит Апакатикамана. Вдруг повезет?

Мне иногда кажется, что у нас немного безумное семейство, а вам? По крайней мере, Марк казался довольным папиным решением и с явным удовольствием принялся дергать его за уши.

Первыми людьми, встретившимися нам по пути, оказались парень и девушка с огромными рюкзаками, которые сидели у дороги с табличкой «куда-нибудь». Здорово, да? Это практически как в сказке, когда всякие принцы с принцессами отправляются странствовать куда глаза глядят.

Вообще с тех пор, как родился Марк, мы редко подбираем автостопщиков: все-таки у нас и так довольно шумная компания, а дедуля вдобавок странно относится к гостям – может и всей душой к ним проникнуться, а может и, наоборот, всю дорогу страшно их подначивать и дразнить. Помню, мы как-то давно подобрали группу сбежавших из летнего лагеря подростков, так он им всю дорогу с серьезным видом заливал, будто он беглый преступник и скрывается от властей. Они жутко обиделись, когда папа разочаровал их, сказав, что это все сказки.

Но тут сложились все детали пазла: и веселая табличка в руках, и папино желание раскрыть загадку Апакатикаманы (я не уверена, что это слово склоняется, но мы его безжалостно склоняли). Ребята на дороге даже вначале не поняли, что мы остановились, чтобы их подобрать; наверное, думали, будто что-то сломалось в трейлере или мы решили прогуляться. И только когда папа замахал им из открытого окна с криком: «Добро пожаловать на борт нашего космического корабля!», они сообразили что к чему и, не веря своему счастью, забрались к нам.

Было понятно, что трейлер для них в диковинку: они с изумлением все разглядывали и удивлялись: «Ого, тут и кухня есть!», «Надо же, тут есть туалет!» (ну а они как думали, в кусты нам, что ли, бегать каждый раз, в самом деле), «Ух ты, стол!», «Ты только посмотри, фотографии на стенах!» Мы только хихикали и переглядывались, когда они находили новую удивительную деталь.

Пара слов об этих ребятах: их зовут Карина и Алик, брат и сестра, им по двадцать лет. Оба худые, высокие, с огромной кучей мелких косичек на голове (интересно, они каждое утро их заплетают заново или так и живут с ними?), оба в походных штанах с тысячей карманов (тоже такие хочу!) и толстовках, с тяжеленными рюкзаками за спиной. Честно говоря, они вообще мало чем отличались друг от друга. Родом они из одной из центральных областей, поэтому общепринятый язык – их родной, как у мамы и у нас с Кирой и Марком (папа с детства говорит на двух языках – общепринятом и номаде, языке кочевников). Путешествовали ребята не только для удовольствия, но и для дела: они готовили дипломный проект на тему «Колыбельные разных народов мира» и в качестве практической части исследования решили самостоятельно поездить по разным племенам и собрать как можно больше народных колыбельных. Услышав это, дедуля, практически не просыпаясь, с верхней полки зычно запел колыбельную, которую мы частенько от него слышали. Она на номаде, поэтому я не могу повторить здесь слов, но мелодия у нее чрезвычайно заунывная, с постоянно повторяющимся «Ай-ай-ай-ай-ай!». Это что-то типа припева, как мне кажется. Наши гости мгновенно оживились, а Алик привычным жестом, как фокусник, тотчас извлек из кармана навороченный телефон и записал колыбельную. Хорошо, что дедуля с верхней полки этого не видел, иначе бы сразу перестал петь: он всей душой презирает новомодные устройства и не терпит их в радиусе десяти метров от себя.

Закончив пение, дедуля тотчас снова с преувеличенным рвением захрапел, будто и не просыпался. К счастью, ребята не обиделись на его странное поведение, наоборот, они были страшно рады новому экземпляру в своей коллекции, к тому же такому уникальному. Кочевники – народ закрытый, гости у них бывают крайне редко, и просто так, с улицы, к ним мало кто решится прийти.

Мама сразу догадалась, что Карина с Аликом должны быть очень голодными, и вручила им по миске папиного чечевичного супа, который они с аппетитом стрескали. После этого мы все вместе выпили чая с вареньем из черешни, которое в предыдущем пункте остановки дедуле подарила одна дама, тайком вздыхавшая по нему. Дама дедулю не заинтересовала, но вкусное варенье осталось.

Наконец, когда все наелись, папа решился перейти к той теме, которая нас всех волновала.

– У нас тут такое дело, – осторожно начал он, – мы кое-что ищем.

– Клад? – с интересом спросила Карина.

– Нет, – ответил папа, – то есть, может быть, и клад, но мы не знаем.

– Так что же, вы не знаете, что ищете? – удивился Алик.

– Честно говоря, так и есть, – признался папа, – мы только знаем, как это называется.

Тут как раз проснулся Марк, у которого все это время был дневной сон, и громко сказал:

– Апакатикамана!

– Да, вот это самое, – подтвердил папа, – Апакатикамана. Вам никогда не встречалось это слово в поездках?

Ребята задумались.

– А поиск в Сети ничего не дал, да? – сказал Алик.

– По правде говоря, мы и не искали, – смутился папа, – как-то в голову не пришло, да у нас и негде.

Глаза ребят стали огромные, как монеты по пять унов.

– Как так? – не мог взять в толк Алик. – Я всегда все первым делом ищу в Сети.

– А как же вы путешествуете, – не меньше Алика удивилась Карина, – без навигатора?

– Ну как-то так, – теперь смутилась мама, – на трейлере.

Навигатор – больной вопрос в нашей семье. Дело в том, что на прошлый папин день рождения одни богатые люди, у которых мы тогда давали концерт, подарили ему современный телефон с навигатором. Папа был в восторге: теперь он мог в любой момент нажать на кнопочку и узнать, где мы находимся, найти информацию о любом месте, отсылать электронные письма и кучу всего еще. Но один человек был не рад подарку – дедуля, разумеется. Он сразу затаил злобу на телефон, как будто это был его кровный враг, а не просто бездушное устройство. Каждый раз, проходя мимо папы с телефоном в руках, он норовил его задеть или что-то пролить, но папа был начеку и тщательно оберегал свой подарок.

– Эти примочки убивают всю романтику путешествий! – горячо убеждал родителей дедуля. – Выкиньте вы его от беды подальше! Я весь мир исколесил без всяких новомодных штуковин, и отлично, как-то не пропал. Это сплошное кощунство и жульничество – вместо того чтобы спросить у людей, вы спрашиваете у машины, вместо компаса или звезд вы нажимаете на кнопочку. Вы даже указателям на дороге не так верите, как своим роботам. Тьфу!

Но папа совершенно не желал расставаться с навигатором, ведь он настолько упрощал поездки: можно было посмотреть незнакомое слово в словаре, узнать, нужно ли по местному этикету со всеми здороваться, и все такое.

Однажды вечером мы прочитали в Сети статью о том, что в племени таяти, где мы тогда остановились, все гости должны были устраивать пир. Сказано – сделано, мы закупили продуктов, папа с мамой приготовили такой ужин, что просто пальчики оближешь, а мы с Кирой наварили какао и обежали весь поселок, приглашая всех к нам в гости. Естественно, в трейлере всех гостей принять никак нельзя, поэтому мы попросили всех прийти с пледами и одеялами и устроили большущий пикник. Гости, к счастью, почти все пришли со своим угощением, поэтому еды хватило. После этого мы пели, танцевали, и вообще было очень весело и душевно. А наутро телефон пропал. Вы бы только видели папу! На нем просто лица не было. Он все никак не мог взять в толк: неужели телефон украли? Если да, то кто же мог такое сделать? Не может быть, чтобы гости, которые ели его угощение и пили наше какао, украли телефон! Он весь день ходил мрачнее тучи, а вечером подошел к дедуле и сказал:

– Все-таки ты был прав.

– Это в чем еще я был прав? – удивился дедуля.

– От этого телефона больше плохого, чем хорошего. Вот он пропал, и я всех стал подозревать в воровстве, а без него мы со всеми этими людьми были бы добрыми друзьями. Даже если кто-то украл, то вор – один человек на все племя, а я ожесточился к ним всем. Лучше не иметь дорогих вещей, чем бояться их потерять.

– Ишь ты какой мудрец стал! – усмехнулся дедуля, но было видно, что ему приятно.

С тех пор мы стали путешествовать, как раньше, полагаясь на карты, компас, указатели и советы людей.

Хотя если хотите знать мое мнение, я-то думаю, что сам дедуля телефон и умыкнул, чтобы папу проучить. Хитрый он все-таки, дедуля наш.

Но сейчас наш противник техники спал или притворялся, что спит, и Алик спокойно мог поискать в Сети загадочную Апакатикаману. Мы все напряглись в ожидании: неужели сейчас мы все узнаем? Даже Марк на время перестал стучать ложкой по столу.

Выражение лица Алика стало недоуменным.

– Ну надо же, – разочарованно протянул он, – в первый раз такое вижу. Всегда хоть что-то, да находится.

Я посмотрела на экран телефона. Вот что там было написано:

«По запросу «апакатикамана» ничего не найдено.

Рекомендации:

Убедитесь, что все слова написаны без ошибок.

Попробуйте использовать другие ключевые слова.

Попробуйте использовать более популярные ключевые слова».

Папа тоже выглядел расстроенным, но тут же спохватился и улыбнулся:

– Ну нет так нет, оно даже к лучшему. Было бы нечестно, если бы все было так просто. Сплошное жульничество.

При этих его словах с верхней полки опять донеслось самодовольное хмыканье угадайте кого.

Наступил вечер, и пришло время укладывать Маркенция, но он почему-то был другого мнения. Мама все средства перепробовала, но ничего не помогало: наверное, загадочная Апакатикамана не давала ему покоя, ну или просто общение с новыми гостями было слишком ярким впечатлением. Пока мама укладывала, мы все, кроме дедули, тихонько сидели в просторной палатке Алика и Карины, которую они на ночь поставили рядом с нашим трейлером. И тут Карина просунула голову в дверной проем и тихонько спросила, явно смущаясь:

– А может быть, я попробую?

Мама наверняка очень удивилась, но согласилась, ведь она сама уже очень устала и была не против посидеть с нами в палатке и отдохнуть. Она вышла из трейлера, а Карина заняла ее место.

– А мы поменялись. Как думаете, заснет? – с сомнением поинтересовалась у нас мама, залезая в палатку.

Мы переглянулись. На мой взгляд, вряд ли. Если уж он у мамы не заснул, то как Карине справиться, она ж его почти не знает. Я собиралась что-нибудь сказать в таком стиле, но тут мы услышали пение Карины. Мама часто пела и до сих пор поет нам самые разные колыбельные, но это было ни капли не похоже ни на одну из них. Это были просто растянутые ноты, перетекающие одна в другую так, что сложно было сказать, когда заканчивалась одна и начиналась следующая. Я попыталась это проследить, но мне никак не удавалось, я попробовала еще раз и вдруг… проснулась. Левая нога и шея у меня ужасно затекли, ведь я проспала всю ночь в неудобной позе: полусидя, скрестив ноги и облокотив голову о маму. Мама, в свою очередь, проснулась, одной рукой обнимая папу, а другой – меня, а Кира спала, положив голову папе на колени. Один Алик уже проснулся раньше всех и успел куда-то уйти. И вдруг раздался оглушительный вопль Марка: «Мама! Сися!»

Мама мгновенно подскочила и пулей вылетела из палатки. Тут уж мы все окончательно проснулись и, охая, стали выползать на улицу: у всех ночью что-то затекло. Один только Марк проспал чудесно: один на огромной кровати, усыпленный волшебной колыбельной. Карина нам потом рассказала, что сама всю ночь не спала: у нее-то детей нет, и она жутко волновалась, что Марк упадет с кровати и испугается, поэтому не могла заснуть и караулила его сон.

За завтраком только и разговоров было, что о волшебной колыбельной. Даже сама Апакатикамана на время была забыта.

– Как же так мы все заснули? – удивлялся папа, – Я даже почти не помню колыбельной, отрубился – и все, дальше помню, как нас Марк разбудил.

Карина с довольным видом улыбалась. Ей явно было приятно, что первое практическое применение ее знаний имело такой успех.

– Мы же изучаем колыбельные, – стала объяснять она, – собрали уже больше четырехсот различных экземпляров.

– А если не секрет, что это была за колыбельная? – поинтересовалась мама. – Я помню, звучала она как-то необычно. Может, я тоже могла бы ее использовать.

– Это наш самый уникальный и сильнодействующий экземпляр, – улыбнулась Карина, – его поют детям в народе маяюйя. Этот народ – воинственное кочевое племя, поэтому детей им надо укладывать в любых условиях, даже когда кругом бардак, шум и неразбериха.

– Звучит похоже на наш образ жизни, – со смехом вставила мама.

– Так вот, – продолжила Карина, – давным-давно, согласно легенде, их шаманы собрались и решили придумать средство, как укладывать малышей в любой обстановке. Вначале один из них предложил поить детей отваром из каких-нибудь успокаивающих трав, но его коллеги отмели этот вариант, потому что отвары эти часто горчат и дети ими плюются. К тому же они живут в дороге, и где-то эти травы могут не расти, что в таком случае делать? Тогда второй шаман предложил придумать какое-нибудь заклинание, чтобы усыплять детей. Но и это предложение не возымело успеха: заклинания – штука тонкая и сложная, а приводить их в действие нужно будет простым мамам и папам. Что случится, если они что-то напутают и скажут не те слова? Это может быть смертельно опасно для обоих, так рисковать нельзя. Нет, нужно что-то простое и привычное, что может сделать каждый родитель. И тут уж всех одновременно осенило: конечно, колыбельная! Нужно было придумать идеальную колыбельную! Тогда они подумали-подумали и решили обратиться к старшему шаману, который жил отшельником в хижине на высокой горе. Он три дня провел без сна, еды и воды, обращаясь к духам, и по прошествии этих дней вышел из хижины к ожидавшим его младшим шаманам и спел колыбельную. После этого он мгновенно заснул, прямо стоя, и они тоже вместе с ним. С тех пор прошло много веков, и эту песню знают все в племени маяюйя, от детей до стариков.

– А почему же ты сама не заснула, когда пела? – задала каверзный вопрос мама. – Я вот, даже когда пою простые колыбельные, часто засыпаю.

– О, тут есть особая хитрость, – ответил за Карину Алик, – после того, как шаманы поняли, что колыбельная усыпляет всех, кто ее поет, старший шаман по их просьбе добавил особое завороженное слово в конце каждого припева. С тех пор колыбельная не действует на поющего.

Мы все еще долго удивлялись волшебной силе колыбельной людей маяюйя, и Карина даже пыталась обучить ей маму, но мы быстро начинали зевать, и она вскоре оставила попытки.

Этот день мы тоже провели в дороге, несколько раз останавливаясь, чтобы Марк (да и мы с Кирой, честно говоря) мог выпустить пар и побегать по траве. Если ему не давать это делать и держать весь день в трейлере, его кипучая энергия начинает прямо-таки переливаться через край и вытекать в какие-то проделки. Иногда ему так надоедает сидеть в трейлере, что, едва открывается дверь, он пулей вылетает на улицу и начинает с дикой скоростью бегать по кругу, сопровождая этот ритуал победными криками. Мы с Кирой-то как бы взрослые, но иногда следуем его примеру и носимся по какому-нибудь полю, громко распевая веселую песню.

И все-таки я люблю дни в пути не меньше дней, когда мы стоим в городах и поселках, а может, даже больше. Шум гудящего мотора, звук ветра, свистящего в открытых окнах и как будто подгоняющего дальше в путь, сменяющиеся пейзажи за окном, стук капель дождя о стекла и дворники на лобовом стекле, упорно и стойко сражающиеся с потоками воды, – это все для меня составляет наш дом, нашу жизнь. Ни с чем не сравнить удивительное ощущение предвкушения чудес, новых друзей, новых приключений – хотя я и путешествую всю жизнь, от этого чувства до сих пор каждый раз радостно замирает сердце. Ну вот, похоже, я стала не менее пафосно говорить, чем мой горе-ухажер Мартин из Центрального Терновника.

В общем, этот день ничем не отличался бы от других таких же дней в дороге, если бы под вечер Марк снова не напомнил нам о цели экспедиции: за ужином, с мечтательным видом пережевывая вареники с вишней, он вдруг отодвинул тарелку и сказал:

– Апакатикамана!

И главное, так требовательно и обиженно, будто хотел нас упрекнуть: что это вы, мол, расслабились, мы еще ничего не нашли.

И тогда Алик с Кариной переглянулись, и Алик рассказал нам свой план:

– Друзья (а мы и вправду подружились за эти два дня), мы посовещались и решили, что знаем только одно средство, которое может помочь.

– Заклинание? – с надеждой спросила Кира, которая была еще под впечатлением от истории про шаманов (и что за привычка встревать в разговор!).

– Нет, – рассмеялся Алик, – в заклинаниях мы не сильны, только на колыбельных специализируемся. Наш план состоит в том, чтобы сегодня же с вами попрощаться (тут, конечно, прозвучал совместный вздох разочарования) и встать у дороги с табличкой «Апакатикамана». В какой-то момент тот, кто знает о ней, остановится и расскажет нам или даже довезет, если это и впрямь какое-то место.

Ну и ну! Вот какие все-таки родственные души нам попались! Я-то наивно думала, что это у нас одних немного не все дома.

Папа благодарно пожал ребятам руки и сказал:

– Спасибо вам, друзья, я очень ценю вашу отзывчивость. Но как же мы узнаем, нашли вы Апакатикану или нет?

А действительно, как?

– Мы пришлем вам письмо по электронной почте, – начал было Алик и осекся: – Ах да, я совсем забыл.

– Но вы же можете найти где-нибудь доступ в Сеть и проверить почту? – пришла на выручку Карина. – У вас же есть почтовый ящик?

Почтовый ящик у папы, к счастью, был, и он записал им адрес. Мы условились, что проверим почту через три недели. Не так уж и сложно, в конце концов, попросить кого-нибудь в городе зайти в Сеть.

Напоследок мы выпили чая с черешневым вареньем, обсуждая связь колыбельных и снов. Оказывается, это до сих пор темная область, и никто пока нормально не изучил, как колыбельные влияют на сюжеты и качество снов. И тут я обсуждаю сны, это, наверное, моя судьба! Я порадовалась, что все-таки не рассталась со своими снами, и могла сейчас вкратце рассказать о парочке самых интересных. Ну кроме Того Самого Сна, понятное дело.

Пришло время прощаться. Мы пожелали Карине с Аликом успехов в их дипломном проекте, сказали спасибо за колыбельные и вкусную еду, а они горячо поблагодарили нас за то, что мы их подобрали и прокатили (хотя нам только веселее было от их компании!). Мы все обнялись, а Марк, поняв, что гости от нас уходят, даже расплакался. Глупенький, он что, не знает, что это все ради Апакатикаманы? Наконец, мы в очередной раз пообещали ждать письма, попрощались и забрались в трейлер. Он отчалил, а на дороге остались Карина, Алик, рюкзаки и табличка с таинственной надписью «Апакатикамана».

Дедуля и так целыми днями подолгу валялся на верхней полке, а после волшебной колыбельной вообще несколько дней почти с нее не слезал. Он в холодные месяцы напоминает какого-нибудь медведя, впавшего в спячку. Мне интересно: когда он вообще ест в такое время? Наверное, по ночам, потому что утром еды всегда меньше, я специально проверяла.

Наш поиск Апакатикаманы продолжился. На следующий день зарядил дождь и так сильно, что за окном почти невозможно было разобрать пейзаж. Под таким дождем особо не погуляешь, поэтому после завтрака мы принялись разучивать песни для следующего концерта. Главным гитаристом у нас считается папа, но за годы кочевой жизни мама тоже неплохо выучилась играть. Если честно, я больше люблю, когда репетиции проводит мама, потому что папе всегда нужно, чтобы все было идеально: идеально строили голоса, идеально звучали инструменты, ритм был ровный и гладкий, так, что комар носа не подточит. Мама намного проще относится к погрешностям в пении и игре, но зато всегда хочет, чтобы выступление было живым и эмоциональным.

Новый концерт планировался как сборник песен всех мест, которые мы посетили за последний год. То есть это не обязательно традиционные народные песни, многие из них сочинила мама, вдохновившись тем или иным городом или поселением, но написаны они были в местной стилистике.

Вначале все шло как всегда: мы распелись, мама поиграла гаммы, настроила гитару, и мы приступили к разучиванию новой песни, которая была буквально с пылу с жару, мама ее только что закончила. Это была баллада в стиле северных народов, и начиналась она вот так:

Не буду мучить вас чтением всего текста, лучше кратко расскажу, что там было дальше. Наш герой встретился с дриадой, конечно, влюбился в нее, но отправился искать потерянного отца. Дальше его ждало множество приключений, и все бы было хорошо, если бы в конце пути он не наткнулся на жуткую ведьму, которой приспичило выйти за него замуж. Напоровшись на его отказ, она разозлилась и отправила его томиться в башню до скончания времен.

На последних строках я каждый раз едва удерживаюсь от слез. Нечестно же! Несчастный парень ничего плохого не сделал, и на тебе! угораздило его попасться этой злобной старухе. Мы с Кирой поупрашивали маму исправить концовку, но она была неумолима: мол, в северных балладах всегда трагический финал.

Но вообще песня отличная, я считаю, ничем не хуже настоящих северных баллад, которые мы слушали в путешествии за полгода до этого. Молодец все-таки мама, столько нам песен уже сочинила, а идеи все не иссякают.

Один у этой песни недостаток – слова уж больно сложные и, главное, слишком она длинная. (Примечание от мамы: ну это несправедливо, мне и так пришлось половину куплетов выкинуть, чтобы ее сократить.) К счастью, мама сразу догадалась, что мы это все с Кирой никак не выучим, поэтому каждый куплет она вначале пела сольно, а потом мы с Кирой вместе повторяли две последние строчки. Гениальная идея, и учить ничего не надо! Между куплетами были флейтовые соло, во время которых мы пели: «Труляля-ляляля-ляля, траляля-ляляля-ляля, траляля-ляляля-труляляляля!» Вроде бы примитивно, но мы почему-то все время путали, где труляля, а где траляля.

Во время репетиции дедуля, по обыкновению, ворочался в постели и ворчал. Если прислушаться, можно было услышать что-то типа «Вот тебе и труляля. Далась ему эта дриада, женщин мало что ли в мире. Все равно все вначале дриады да наяды, а потом колдуньи, эта старуха хоть умеет обратно превращаться, в отличие от остальных».

И тут, когда никто не ждал подвоха, папа повернулся к нам с водительского сиденья и громко пропел:

Тут мы все прямо легли от смеха. О репетиции можно было забыть. Как мама не старалась вернуть нас в рабочее русло, все попытки учить песню перетекали в различные вариации арий про Апакатикаману. Например:

Марк был очень доволен таким почтительным отношением к его Апакатикамане и тоже принялся распевать что-то на эту тему. Он так разошелся, что начал еще и танцевать на кровати. Танцующий Марк – зрелище, которое стоит хоть раз увидеть. Когда дедуля первый раз это увидел, он довольно улыбнулся: «Вот это прирожденный кочевник, сразу видно! Наша порода!» Немного нечестно по отношению к нам с Кирой, но на дедушкины перлы нет смысла обижаться.

Через какое-то время мама сдалась и со вздохом сказала, что репетиция закончена. Родители поменялись местами: мама села за руль, а папа перебрался к нам и объявил голосование – что мы больше хотим делать: решать математические задачки или послушать, как он читает Всемирную историю? Мы с Кирой единогласно проголосовали за историю, потому что в прошлый раз он остановился на самом интересном месте, и нам не терпелось узнать, что там было дальше. Марк воздержался.

Мы расселись за столом, но чтение тоже не заладилось: сложно мысленно следить за дворцовыми переворотами в Великом Атмосе, когда на фоне сами знаете кто громогласно распевает: «Нам нужнаа Апакатикаманааа!»

– Послушайте, это же его первое предложение! – вдруг воскликнула Кира.

А ведь и правда, как же мы не заметили! Мы прервались на чай, чокнулись чашками за первую фразу Маркенция и стали думать, что нам делать с реактивным двигателем, который притворяется маленьким мальчиком. Дождь как лил все утро, так и не думал останавливаться. Но держать Марка взаперти было совершенно невозможно: все-таки существует предел допустимого шума, при котором можно воспринимать информацию. Ладно, последнее предложение сказал папа, но я с ним согласна: как можно что-то слушать, когда кто-то громко и не переставая кричит? Ну то есть поет, а не кричит, но дела это не меняет.

Мы быстренько созвали семейный совет, и было решено выпустить тигра на свободу. Мама залезла в шкаф и извлекла оттуда маленькие резиновые сапоги и непромокаемый комбинезон с нарисованными на нем грибами. Вообще-то это мои сапоги, которые потом носила Кира, а потом уже они перешли к Марку. Они были ему немного великоваты, а из-за комбинезона с капюшоном он казался похожим на лесного гномика. Вы бы видели его счастливое выражение лица, когда мама вынесла его из трейлера и поставила на мокрую траву! Он радостно рассмеялся, потопал ногами, произведя огромный фонтан брызг и закричал: «Уя! Гуять! Мак гуяет!» Сказав эту небольшую речь, он отвернулся и побежал со всех своих маленьких ног по мокрой траве под проливным дождем. Мы с мамой стояли под зонтом и смотрели на это безобразие, а Кира с папой допивали чай внутри.

Трава доставала Маркенцию до колен, а сапоги, как я уже писала, были не совсем по размеру, так что неудивительно, что скоро он поскользнулся и с разбегу бухнулся в лужу. Я зажмурилась, ожидая пронзительного плача и криков «Мама! Бойно! (больно)», но было подозрительно тихо. Вдруг что-то случилось? Наверное, мы с мамой одновременно это подумали, потому что обе сорвались с места и кинулись к нему. Вот какую картину мы увидели: Маркенций лежал в луже на спине, шлепал руками и по воде и улыбался. Увидев нас, он хитро засмеялся и сказал: «Апакатикамана». Но удивительное дела: он в первый раз сказал это слово с утвердительной интонацией! Так что же, неужели Апакатикамана – это значит валяться в луже в резиновых сапогах и комбинезоне с грибами, шлепая руками по воде? Не знаю, какая муха меня укусила, но я, недолго думая, тоже плюхнулась на мокрую траву рядом с Марком и закричала «Апакатикамана!», а потом и – вы только представьте себе! – мама последовала моему примеру. Подоспевшие на крик Кира с папой посмотрели на нас как на сумасшедших, но, когда Марк снова сказал: «Апакатикамана, уя! (ура!)», они поняли, в чем дело, и тоже повалились на траву с криками: «Ура, Апакатикамана нашлась!» До сих пор отлично помню эту картину: мы все, мокрые насквозь, валяемся на траве, сверху нас поливает дождем, и по всему небу раскинулась огромная двойная радуга. Может, Апакатикамана – это двойная радуга?

Наконец мы набегались всласть и, естественно, насквозь промокли. Папа немедленно приготовил свой целебный имбирный напиток и заставил всех нас его выпить. Даже Марк, который обычно подозрительно относится ко всякой необычной еде и напиткам, под папиным суровым взглядом не решился капризничать и немножко выпил, всем лицом выражая неудовольствие. После этого он был благополучно уложен спать, а мы всей компанией устроились рядом с ним на кровати под теплым одеялом и продолжили чтение Всемирной истории. Мы так увлеклись, что и не заметили, как дождь закончился и наступил вечер – один из тех последних теплых и ясных осенних вечеров, которые на первый взгляд притворяются летними, но стоит только подуть ветерку, как все сомнения сразу развеиваются и становится понятно: пришла осень. Везде как будто разлит осенний запах, и воздух одновременно теплый и холодный, напитанный листьями и пожелтевшей травой.

По этому случаю, когда Марк проснулся, мы решили прогуляться и исследовать место нашей вынужденной остановки. Трава еще была мокрой, поэтому мы все дружно надели резиновые сапоги и пошли смотреть окрестности.

Мы проходили полчаса, но не нашли ничего, кроме поля, леса и дороги. Никаких людей нам не встретилось, и спросить об Апакатикамане было не у кого. Хотя, наверное, уже и не было нужды спрашивать, раз она нашлась? Мне даже стало немного грустно от мысли, что великая загадка разгадана, и тайный смысл нашей экспедиции утерян.

Когда мы вернулись в трейлер, сразу стало понятно, что что-то не так. Вроде все было, как обычно, но чего-то не хватало. Мама быстрее всех сообразила, в чем дело:

– Постойте, а куда делся дедуля?

Ой, а правда, где дедуля? Вот в чем было дело: вместо привычного дедулиного сопения с верхней полки в трейлере стояла абсолютная тишина, за исключением тихого пения птиц на улице.

Дедуля куда-то исчез. Этого еще не хватало! Не успели мы разгадать тайну Апакатикаманы, как пропал дедуля.

– Наверное, тоже пошел разведывать обстановку, – предположил папа, – не волнуйся, Маечка, дедуля не пропадет, с его-то опытом в путешествиях. Вспомни, как мы его встретили в первый раз, вот это была заваруха так заваруха. Подождем его три дня, если не объявится – значит, решил дальше путешествовать один, он и так уже долго с нами ездит, такая постоянность для него не типична.

Уже после того, как папа выключил свет, родители поцеловали нас на ночь и мы устроились на своих кроватях, я лежала под одеялом и никак не могла заснуть. Неужели дедуля вот так исчез и больше не будет с нами путешествовать? А когда же мы его увидим в следующий раз? Внезапно меня охватила тоска и ужасно захотелось плакать. Его истории, от которых захватывает дух, его присказки и едкие шуточки, его готовность прийти на помощь, несмотря ни на что, его завывающие колыбельные и кочевые песни – разве можно представить путешествия без всего этого? За те годы, которые дедуля проездил с нами, он стал такой неотъемлемой частью нашей семьи, что у меня в голове не укладывалось, будто он взял да и ушел, даже не попрощавшись. Нет, он наверняка вернется, успокаивала я себя, просто его потянуло на приключения, как обычно. Такой уж непредсказуемый народ, эти кочевники, ничего не попишешь. (Примечание от папы: Аня так пишет, как будто она сама не на четверть кочевник.)

Утром я проснулась и первым, что я услышала, был привычный храп. Неужели вернулся? Я приподнялась на локтях и посмотрела в сторону гостевой кровати, чтобы точно удостовериться, что это именно дедуля там сопит. Действительно, дедуля собственной персоной! У меня как камень с души свалился: значит, зря я вчера мысленно прощалась с ним на неопределенное время. Куда же он исчезал? За завтраком, когда я было начала расспросы: «Так куда ты девался?..», папа метнул в меня строгий взгляд и приложил палец к губам. Чудеса, да и только! По какой-то неизвестной для меня причине папа с мамой решили избегать эту тему и не обсуждать причины дедулиного исчезновения. Когда после еды папа мыл тарелки, я вызвалась их протирать и, улучив благоприятный момент, шепотом спросила:

– Пап, так в чем дело с дедулей?

– Не знаю, – так же тихо ответил папа, – он сказал, что прогуливался. «Нельзя человеку и погулять немного!» – шепотом передразнил папа. Такой ответ был вполне в дедулином духе.

– Мы с мамой решили не докучать ему расспросами, – продолжил папа, – он это ненавидит.

Все утро, когда мы репетировали песню, я не могла сосредоточиться и гадала, куда же он уходил. Я нипочем не поверила бы, чтобы дедуля решил просто подышать свежим воздухом, тем более осенью, во время его спячки, – такие поступки совсем не в его натуре. Нет, тут что-то нечисто. Наверняка у него есть секретный план, но какой – мне в голову пока не приходило. Мне сразу вспомнилось, как я когда-то носилась с тайной идеей продать сны, и на просьбу не рассказывать о моем долгом отсутствии дедуля спросил: «У тебя есть хитрый план?» Он тогда мне поверил и не стал допытываться о причинах, значит, и мне не надо ему докучать. Но мне все равно было очень интересно. Вблизи трейлера были сплошь лес и поля, куда там идти? А может, он уже тут бывал и знал, куда идет?

Из-за всех этих размышлений я все время путала слова и получалась какая-то ерунда. В довершение ко всему, Марк залез ко мне на колени и корчил смешные рожи. Ну как тут сконцентрироваться на репетиции?

– Аня, неужели сложно просто повторить за мной две строчки? – удивлялась мама. – Что-то ты сегодня совсем рассеянная.

Я изо всех сил постаралась сосредоточиться, но хватило меня ненадолго, и через несколько минут мое внимание опять переползло с песни на дедулино исчезновение. Наконец, мама объявила перерыв и стала репетировать свои флейтовые проигрыши, а мы с Кирой сели играть в буриме. Знаете, что это такое? Это такая игра, в которой даются четыре рифмующихся слова и нужно придумать с ними четверостишье. Лучше всего выходит, когда слова эти совсем не сочетаются между собой. Папа у нас большой мастер загадывать абсурдные рифмы, поэтому он всегда в этой игре выполняет роль ведущего.

– Печенье, вдохновенье, кабан, барабан, – изрек папа с водительского сиденья.

Мы так и прыснули со смеха: как такая ерунда только в голову приходит!

Мы с Кирой начали придумывать. Она даже принялась грызть ручку от напряжения.

Вот что вышло у Киры:

А вот что получилось у меня:

Полный бред, правда же? Но Кире с папой понравилось.

И тут с верхней полки дедуля продекламировал:

Мы все так и покатились! Дедуля в своем духе. Он вообще там спит или только делает вид, что спит? И интересно, он думал о ком-то, сочиняя это стихотворение, или так, абстрактно написал? Может, это как-то связано с его исчезновением? Наверное, я становлюсь параноиком.

В довершение ко всему мама отложила флейту и сказала свое слово:

Оказывается, мама тоже слышала задание и, играя на флейте, параллельно раздумывала над буриме. Мы все посмеялись, назидательное стихотворение получилось, вполне в стиле мамы. Только Марк остался в стороне и не принял участие в игре.

– Папа, придумай еще рифмы, – немедленно принялась упрашивать Кира, – еще, ну пожалуйста!

– Да, придумай, пап, – поддержала ее я. Люблю эту игру, так забавно потом перечитывать написанную чепуху.

Папа немножко подумал, а потом с хитрым видом (мне было видно в зеркало) изрек:

– Пятка, палатка, племена (и тут я догадалась, что будет дальше), Апакатикамана (ну конечно!)

– Я думала, вопрос Апакатикаманы закрыт, – удивилась мама.

– Я решил отпраздновать это последними стихами в ее честь, – торжественно сказал папа, – как-то жаль просто про нее забыть.

Ну что ж, задание есть задание, надо придумывать.

В этот раз на сочинение у нас ушло больше времени: нельзя же ударить в грязь лицом с Апакатикаманой! Наконец Кира сказала, что ее стихотворение готово – она всегда сочиняет первой, даром ей всего девять (ну то есть восемь с половиной тогда было). Вот что она прочитала:

– Это племена так называются, – объяснила Кира в ответ на наши недоуменные лица, – ну мы ж точно не знаем, что это такое, может, и название племен.

– А… – протянули мы хором, – теперь понятно.

Вот мое творение:

Не очень складно получилось, но, судя по взрыву хохота благодарной публики, смешно. Все, наверное, живо представили, как я бегу по горе с диким криком «Апакатикамана!».

Что же приготовил нам дедуля на этот раз? Мы все затаились, ожидая его версии, но ничего не нарушало общего молчания, даже Марк не издавал ни звука. Может, дедуля на этот раз и в самом деле уснул? Но тут с гостевой кровати наконец раздалось:

Вот это зелье! Не хотелось бы такое выпить, а то потом придется так и ходить с синим носом и пятками. Пятки-то ладно, их никто не видит обычно, но синий нос все лицо испортит, даже самое симпатичное.

Подошла мамина очередь явить миру свой шедевр, и вот, что у нее вышло:

И тут произошла странная штука. Не знаю, что было причиной: наши стихи или что-то еще, но Марк внезапно четко и ясно сказал: «Где Апакатикамана?» – и уставился вдаль с этим самым мечтательным выражением лица. Неужели опять? Ну что ты будешь делать с нашими неутомимыми искателями приключений!

– Что? – хором удивленно сказали мы. Может, он просто повторил мамину фразу из буриме?

– Где Апакатикамана? – членораздельно и немного снисходительно повторил Марк, мол, вечно вам приходится повторять, ничего вы с первого раза понять не можете. Тут уж сразу стало понятно, что это не просто совпадение.

– Так, друг мой Марк, объяснись, – сказал папа, – мы же уже нашли Апакатикаману?

– Не-не, – запротестовал маленький мальчик, энергично мотая головой, – не то!

– Что ж, – подумав, сказал папа, – значит, или мы ошиблись и Марк не находил Апакатикаману, или волшебное действие той Апакатикаманы закончилось и нужна новая, или же это был только один компонент большой Апакатикаманы. Так или иначе, наша экспедиция по поиску Апакатикаманы продолжается! – торжественно подвел итог папа.

– Ура! – закричала Кира.

Мы рассмеялись, но, по правде говоря, я разделяла ее радость – намного интереснее искать Апакатикаману, чем просто ехать куда глаза глядят.

День выдался солнечный, и днем, когда мама уложила Марка, мы с Кирой пошли на улицу играть в охотников за сокровищами. Знаете, как в это играть? Сейчас научу. На самом деле, все очень просто. Мы выходим на улицу, просим папу или маму засечь десять минут, они говорят: «На старт, внимание, марш!», и мы разбегаемся в разные стороны. За эти десять минут мы должны найти как можно больше интересных вещей – «сокровищ»: обычно это разные красивые камни, ракушки, потерянные кем-то монетки, коряги, листья, шишки, стекло, обточенное морем, и всякая всячина, которую можно найти в любом месте, если внимательно поискать. Когда десять минут истекают, ведущий, то есть папа или мама, кричит: «Экспертиза сокровищ!» – это значит, нужно бежать в трейлер и показывать, кто что нашел. По идее, ведущий должен оценить, у кого сокровища интереснее и ценнее, но у нас чаще всего получается ничья, потому что папе с мамой всегда нравятся и мои, и Кирины находки. Потом мы кладем сокровища в «сундуки» (какие-нибудь коробки, которые папа с мамой достают нам в городе), роем яму и закапываем туда наши клады. После этого мы с Кирой делаем отметку на большой географической карте, которую дорожные тролли принесли нам на Новый год (большинству детей подарки приносят домашние тролли, которые живут на чердаках, но у нас нет чердака и обычного дома, поэтому подарки приносят дорожные тролли, что гораздо интереснее, правда? Дорожные тролли, в отличие от домашних, большие и c огромными ногами. Это дедуля нам с Кирой давно рассказывал). Из всех находок я особенно горжусь медальоном с маяком, а Кира – корягой, похожей на дракона. В этот раз я не больно-то рассчитывала на успех, ведь мы остановились в полях, перемежающихся небольшими зарослями деревьев, и шанс найти что-то ценное был мал, ну разве что корягу какую-нибудь или камень. Я шла и внимательно смотрела себе под ноги. Тут я вспомнила о совете папы смотреть еще и по сторонам, потому что на ветках деревьев тоже встречаются сокровища, и вдруг я увидела его – дупло на дереве. Дупло и дупло, скажете вы, но это было особенным – из него виднелось что-то яркое. Находилось оно не очень высоко, но выше моего роста, и мне пришлось залезть на дерево – к счастью, на стволе было несколько надежных, заслуживающих доверия сучков. Наконец, я добралась до места и в предвкушении засунула руку в дупло. Вдруг это настоящее сокровище или карта, как найти клад? Но яркая штука оказалась красным конвертом, внутри которого лежало свернутое письмо. Не карта сокровищ, но тоже интересно! Кому пришло в голову делать тайник с письмом в такой глуши? От нетерпения я не стала слезать и развернула письмо прямо там, сидя на ветке. Это было большой ошибкой – посмотрев внутрь, я так удивилась, что в прямом смысле чуть не свалилась с дерева! Да это же писал дедуля, представляете? Я отлично знаю его почерк: красивый, с завитушками, с закрученными прописными буквами, внутри которых всегда прячутся какие-то картинки – штурвалы, звезды, паруса. Опомнившись от изумления, я стала читать, и вот, что там было написано:

«Добрый вечер, любезная подруга! Как и условлено, буду через несколько дней. Жду не дождусь нашей встречи. Уже в пути к Вам».

– Ну и ну! – громко сказала я. Так вот куда пропадал дедуля! Стало быть, это только мы думаем, что едем, куда глаза глядят, в поисках Апакатикаманы, а у дедули есть какой-то свой хитрый план! Но что это еще за любезная подруга? Какая-нибудь очередная пожилая дама с вареньем, вздыхающая по нашему немного потрепанному жизнью, но все еще харизматичному дедуле? А вдруг он действительно влюбился, испугалась я, останется с ней и больше не будет с нами путешествовать? Но откуда она взялась? Выходит, где-то здесь недалеко есть город, раз дедуля рассчитывает на то, что она придет сюда и заберет письмо? Сплошные загадки.

– Экспертиза сокровищ! – как гром среди ясного неба, раздался папин голос.

Я секунду колебалась, взять письмо или оставить, но потом свернула его, засунула в конверт, положила в дупло, слезла и стремглав побежала к трейлеру. По пути я запоздало подумала, что это, наверное, нехорошо – читать чужие письма, но откуда мне было знать, что письмо писал дедуля?

– Ну что, охотники за сокровищами, выкладывайте свои находки, – сказал папа, и тут я поняла, что в первый раз в жизни пришла с пустыми руками. Позорище! Как назло, у Киры, наоборот, сокровища еле умещались в руках.

– Вот, смотрите, что я нашла, – затараторила она, ей явно не терпелось все показать, – по-вашему, на что похож этот камень?

– На месяц, – хором ответили мы с папой.

Кира явно была довольна.

– А только посмотрите на это! Видали? Это же монета! Откуда она здесь взялась?

Папа покрутил в руках монету с заинтересованным видом.

– Интересно, – сказал он, – тут наверняка рядом есть город. Я невольно хмыкнула. Конечно же есть город, тоже мне, совершили великое открытие.

Но монета и вправду была интересной – большая, серебристая, с дыркой посередине и каким-то необычным орнаментом по кругу. Может, ее обронила любезная подруга?

Кроме монеты и камня в виде месяца, Кира нашла:

– три больших резных листа: один ярко-красный, второй оранжевый, а третий самый красивый – в красных, желтых и зеленых разводах, заглядение. И главное, абсолютно целые, ни тебе царапин, ни дырок;

– красивую шишку;

– желтый сухой цветок, совершенно пустой внутри;

– четыре каштана еще в колючей зеленой кожуре – ну это вообще несправедливость, я у нас главный любитель каштанов, а в городах их никогда не найти – местные мальчишки и девчонки всегда умудряются собрать их раньше меня, они ведь хорошо знают все каштановые места.

Папа все это поизучал, выразил свое восхищение и выжидающе посмотрел на меня:

– Ну, теперь твоя очередь, Анютка, что ты нам покажешь?

Я отвела взгляд и развела руками:

– У меня в этот раз ничего.

Кира опешила:

– Как это – ничего?

– Совсем ничего не нашла? – не меньше Киры удивился папа.

– Ну как-то так вышло, – пробурчала я.

Знали бы они, какое сокровище я нашла в дупле! Но что-то мне подсказывало, что это тайна, и разглашать ее нельзя.

– Ничего себе, – растерянно сказал папа, – в первый раз ты пришла без сокровищ. Ну да ладно, – спохватился он при виде моей печальной физиономии, – значит, в следующий раз найдешь что-то особо ценное. Кирюша, доставай свою коробку, будем закапывать.

Кира сбегала за коробкой, сложила в нее все, кроме листьев, которые мы решили засушить между страниц Всемирной истории, и они с папой закопали сундук с сокровищами. В этот момент подал голос Марк, и мы отправились к нему.

Не успел Маркенций как следует проснуться, как вдруг раздался голос папы:

– Внимание, подушка! – И к Марку тут же прилетела подушка со слоном.

Марк радостно пискнул. Я решила отомстить за брата и за-пульнула подушкой в папу, но почему-то попала в Киру, которая сидела за столом и пила воду. Естественно, воду она пролила и в жажде мести взяла подушку и с яростным видом побежала на меня. Я рефлекторно уклонилась, и на линии огня оказалась мама. Мама вовремя выставила руку вперед, но, вероятно, слишком резко, так как подушка, столкнувшись с ее рукой, треснула и во все стороны полетел пух.

– Ух ты! – закричала Кира, – снег!

Действительно, казалось, что весь наш трейлер изнутри замело снегом. Больше всего был счастлив Марк, он сидел и завороженно смотрел на кружащиеся в воздухе белые хлопья, ловил их руками и блаженно улыбался.

– Ну что, – сказал папа, – вот и пришла зима. Значит, пора пить чай с корицей! Скорее укутывайтесь в пледы, а то замерзнете!

Мы с Кирой переглянулись и захихикали. Правда, у нас лучший папа в мире? (Примечание от папы: само собой.)

Мама укутала нас в пледы, папа заварил чай, а пока он настаивался, сыграл нам на своей волшебной гитаре «Грядет Новый год, просыпайтесь, сонные тролли!». Потом мы стали пить чай с корицей, и, честное слово, на мгновение я почти поверила, что уже зима, и скоро Новый Год, а за окном жуткий холод, и только в трейлере тепло и уютно.

После чая нам, понятное дело, пришлось вернуться к реальности, чтобы прибрать следы подушечного снегопада: я вооружилась пылесосом, а Кира протерла воду, которую она по моей вине разлила.

На ужин у нас был чечевичный суп. Как-то странно: вот уже несколько дней у нас сплошь чечевица и рис – чечевичные котлетки, рисовые ежики, рисовый пудинг, чечевичный суп, рисовая каша. Вроде все вкусное, но надоедает. И в этот раз не спишешь на мамину готовку, потому что папа не реже мамы готовит.

– Пап, опять чечевица, – пожаловалась Кира, – надоело! Так хочется котлет, или рыбки, или вареников с вишней… ну хоть что-нибудь, только не рис с чечевицей!

– Хм, ты права, – серьезно сказал папа, – что-то у нас какая-то однообразная еда в последнее время. Хорошо, сейчас схожу в магазин за продуктами, и завтра приготовим что-нибудь вкусненькое.

Какой еще магазин? Мы же стоим в чистом поле! И тут я поняла, что папа решил нас проучить.

Он с совершенно серьезным видом взял кошелек, пересчитал в нем деньги, надел куртку и вышел из трейлера. Мы с Кирой кинулись к окну: что же будет дальше? Папа отошел метров на пять, свернул налево, прошел еще метра два и остановился. После этого начался спектакль: он постучал в воображаемую дверь, открыл ее и как будто бы куда-то зашел. Там он вежливо поздоровался с кем-то невидимым, вероятно с продавцом, потом раскланялся с остальными «покупателями».

Папа тщательно осмотрел невидимые витрины, после чего встал в очередь. Наконец его очередь подошла, и он стал просить разные товары, показывая на воображаемый прилавок, что-то спрашивать. Как я поняла из этой пантомимы, каких-то товаров не было, тогда он разочарованно пожимал плечами и переходил к следующему пункту. Потом он вынул из кармана кошелек, отсчитал необходимую сумму и протянул продавцу. Тут я не очень поняла, что случилось: я ясно видела, что деньги, в отличие от всего остального, были настоящими! В одно мгновение он протягивает купюру продавцу, а в другое их уже нет в руке! Как такое возможно? Не может же быть такого, что кто-то невидимый и впрямь взял плату? Я недоуменно уставилась на Киру, и она объяснила:

– Помнишь, папа часто пил чай с директором цирка? Я много раз видела, как тот ему показывал разные фокусы. Наверняка этот – один из них.

Звучит логично. Мне стало стыдно за свою глупость, а еще старшая сестра.

Тем временем папа оплатил покупки и стал рассовывать их по пакетам. Проделав это, он поблагодарил продавца, откланялся и пошел к выходу. По пути он даже похлопал кого-то по плечу. Пакеты явно были очень тяжелыми, потому что папа ощутимо согнулся под из тяжестью. Подойдя к двери трейлера, он крикнул нам:

– Откройте, пожалуйста, дверь, у меня руки заняты!

Я открыла дверь, еле удерживаясь от смеха и изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид. Папа занес воображаемые вещи в дом и принялся складывать их в холодильник. После этого он вытер со лба невидимый пот и невозмутимо сказал:

– Ну всё, дело сделано. Завтра приготовлю вареники с вишней. Идёт?

– Идёт! – хором ответили мы, хихикая.

Вечером, когда свет был погашен, а мама уже прочитала книжку на ночь, я почему-то снова не могла заснуть. Причиной был, как и до этого, дедуля и его загадочные дела. Я попыталась представить его любезную подругу. Интересно, сколько ей лет? Она уже седая или еще нет? Толстая или стройная? А может, вообще худая как щепка, с тугим узлом на затылке, с длинным носом и очками на переносице? Ну уж вряд ли, дедуле такие не нравятся. Зачем ему вообще далась эта дамочка, неужели она лучше бабушки Сары, папиной мамы? Я ведь до сих пор не имею ни малейшего понятия, почему они расстались, когда папа был маленький, и почему бабушка недолюбливает кочевников и неохотно говорит о дедушке и об их отношениях. Сплошные тайны!

Тут я услышала мамин шепот:

– Шутки шутками, а у нас и правда кончаются продукты, остались чечевица, рис и баклажанная икра.

– Еще варенье, – уточнил папа.

– Ну да, – сказала мама, – еще сахар, мука, соль, специи и все такое. Нам нужно как можно быстрее найти какой-нибудь населенный пункт и там купить продукты.

– Я знаю, – со вздохом ответил папа, – но у нас осталось не очень много денег.

– Устроим концерт. У тебя скопилось несколько картин, можно их продать. Можно сесть на улице и рисовать желающих, еще довольно тепло.

– Хорошо, Маечка, завтра не будем лишний раз останавливаться, будем искать цивилизацию. Кстати, Кира сегодня нашла монету, тут наверняка неподалеку есть люди.

– Это обнадеживает, – сказала мама.

Они еще немного пошептались, но уже тише, и я не смогла разобрать о чем. Потом стало тихо, и все заснули, включая меня.

Если вы думаете, что на следующий день папа уже позабыл про воображаемые вареники с вишней, то вы плохо знаете нашего папу. Утром я проснулась от привычных звуков готовящегося завтрака: звон вилок и ложек, скрежет губки о посуду и главная утренняя музыка – приятный бас закипающего чайника. Я свесилась с кровати, чтобы посмотреть, что там происходит, и сразу поняла: спектакль продолжается. Папа в фартуке с оленем, мурлыча какую-то веселую мелодию себе под нос, делал невидимое тесто, а Кира, которую он, по всей видимости, попросил помочь, заворачивала в тесто воображаемую вишню и лепила вареники. Потом папа включил плиту (по-моему, он просто сделал вид, что включил) и поставил кастрюлю с варениками готовиться. Марк, все это время восседающий на папиных плечах, с большим интересом наблюдал за происходящим. Интересно, что он думал? Может быть, так: «Похоже, моя семья окончательно сошла с ума. Я, конечно, специально выбирал самых веселых и безбашенных родителей из всего ассортимента, но это уже перебор. Их можно куда-нибудь вернуть по гарантийному талону?»

Пока воображаемые вареники готовились, папа предложил нам перекусить чем-нибудь попроще, и мы с благодарностью согласились: я-то уже стала опасаться, что за вчерашнюю Кирину глупость мы вообще останемся без завтрака. Папа быстренько пожарил нам гренки, и мы с аппетитом их умяли. Потом папа выключил плиту и разложил нам по тарелкам невидимые вареники. Мы еще какое-то время сидели за столом и притворялись, что с удовольствием поедаем вареники. Самое смешное, что Марк, сидя у папы на коленях, тоже с серьезным видом притворялся, что ест что-то из тарелки.

Мама только посмеивалась, сидя за рулем. Сама-то она давно уже позавтракала, потому что встала намного раньше, чтобы не терять времени и отправиться на поиски какого-нибудь города или поселка. Даже когда папа предложил ей приготовить кофе, она со вздохом отказалась:

– Лучше не будем тратить времени. Тебе еще нужно закончить последнюю картину, а девочки пусть поиграют с Марком.

– Но тебе тоже надо порепетировать перед приездом, – напомнил папа, – а после кофе репетируется гораздо лучше.

И тут с верхней полки внезапно свесилась дедулина голова и сказала:

– Не спорьте, детки, за руль сяду я. А вы, так и быть, рисуйте, пойте и играйте.

– Ты? – удивился папа. – Ты же никогда не водил трейлер!

– Ну и что, делов-то, – хмыкнул дедуля.

– У тебя права-то есть? – с недоверием поинтересовался папа.

– Конечно есть – возмущенно ответил дедуля, – просто я не помню, куда они подевались. Может быть, где-то в рюкзаке валяются, а может, я их на корабле оставил, когда мы плавали на регате.

– Так это было семь лет назад, – отметила мама.

– Ну да, – кивнул дедуля, – за эти семь лет они мне ни разу не пригодились.

Папа с мамой еще немного посомневались, но все-таки уступили дедуле место за рулем: папа – потому, что ему очень хотелось вместе с мамой попить кофе, мама – потому что ей хотелось порепетировать новую песню и повторить старые. И только мне было известно, почему дедуля сделал такое щедрое предложение – наверняка он хотел приехать в тот город, где живет любезная подруга, не показывая виду, что знает дорогу.

Родители попили кофе (не понимаю, что они в нем находят, по мне, так гадость жуткая!), потом папа залез на мою кровать дорисовывать картину, а мы с мамой, Кирой и Марком стали репетировать концертную программу. Бедняга папа, на верхней кровати жутко неудобно рисовать, приходится лежать в очень неудобной позе, скрючившись в три погибели. Но делать было нечего, мы же не могли остановиться и дать папе возможность порисовать на природе.

Новая баллада про волшебника, дриаду и колдунью звучала довольно неплохо, во всяком случае, в словах мы уже не путались. Потом мы повторили старые песни, с которыми уже много раз выступали, и мама с довольным видом подвела итог, что к выступлению мы практически готовы. Репетиция была окончена, и тут трейлер приостановился.

– Что такое, уже приехали? – поинтересовался папа с моей кровати.

Мы кинулись с окнам, и вот, что мы увидели – прямо перед трейлером стоял огромный знак, на котором что-то было написано на неизвестном языке, а внизу был перевод на общепринятый:

«Добро пожаловать в Благонравный Город!

С нашими правилами вас ознакомят встречающие».

Ого, ну и название – Благонравный город! Странное место дедуля выбрал, чтобы крутить романы.

Тут перед нами показались ворота. Выглядели они необычно: как огромная закрытая книга в золоченом переплете, на которой было написано что-то красивыми ветвистыми буквами на непонятном языке. Слева и справа от ворот был глухой лес, и чтобы заехать в город, нужно было открыть эту гигантскую книгу и заехать прямо в нее.

– Интересно, никогда раньше такого не видел, – сказал папа, – что там написано?

– Наверное, религиозные письмена – предположила мама, – может быть, это какая-то священная книга, раз у них такой благонравный город.

Забавно, наверное, жить прямо в книжке, да?

Когда мы подъехали ближе, ворота распахнулись, и мы увидели мужчину и женщину в закрытых черных одеждах и необычных головных уборах, похожих на восточные тюрбаны. Я сразу догадалась, что это и есть обещанные встречающие. Трейлер остановился, и мы в полном составе вышли к ним. Они слегка поклонились и подняли руки вверх – вероятно, это такое местное приветствие. Мама едва заметно нам кивнула, и мы, как смогли, повторили этот необычный ритуал.