Читать книгу Шипы роз. Серия «Время тлеть и время цвести» - Галина Тер-Микаэлян - Страница 2

Последнюю декаду августа девяносто девятого года Лоренс Тэкеле проводил на своей португальской вилле в Эштремадуре вблизи Лиссабона. Внешне он теперь мало напоминал застенчивого малавийского студента, почти сорок лет назад приехавшего в Москву грызть гранит науки и нашедшего спасение от суровых российских морозов в горячих объятиях Веры Трухиной. Это был поджарый чернокожий джентльмен с абсолютно седыми кучерявыми волосами, красивыми чертами лица и движениями, полными того достоинства, которое дают деньги, власть и сознание собственной значимости.

В Португалии находился центральный офис его компании, занимавшейся экспортом древесины и электронного оборудования для целлюлозной промышленности. Господин Тэкеле много работал и в свободные минуты не хотел отказывать себе в маленьких житейских радостях. Две его секретарши выглядели очаровательно, имели стройные ноги и гладкую кожу. В остальном они совершенно не походили друг на друга, и это давало возможность их шефу постоянно ощущать волнующее разнообразие всех прелестей бренной жизни.

Пухленькая Кристина имела длиннейшие в мире прямые золотистые волосы, молочно белую кожу и бойкий характер, в то время как застенчивая Энкарнасьон – тоненькая шоколадно-коричневая мулатка – выбрала для своих черных блестящих кучеряшек самую короткую из всех модных стрижек.

Лоренс Тэкеле официально имел трех жен. О двух младших, оставшихся в Малави, он вспоминал очень редко и с полнейшим равнодушием, зато мысли о первой жене Денизе неизменно наполняли его душу яростью и отвращением.

«Грязная шлюха! Дочь дипломата, видите ли! А ведь когда мой отец и Херберт Банда, ее дядюшка, устроили наш брак, она уже была беременна. Навязала мне своего ублюдка Фредерика и даже особо этого не скрывала. Я дал ему свое имя, помог продвинуться, а как он меня отблагодарил? В двадцать пять лет с моей помощью стал генералом и немедленно начал мне пакостить. И все, чтобы завладеть моими деньгами. Сколько раз он пытался настроить против меня своих братьев! Счастье, что Альфредо, Эндрю и Родерик оказались верными сыновьями. Жаль только, что эти три мальчика, как и их матери, не отличаются большим умом – разве им можно доверить компанию! Они и выдали мне планы Фредерико исключительно по глупости – сочли, что от меня получат больше, чем от него. Что ж, они и получат свою долю – когда я умру. А до этого пусть трудятся в поте лица и считают свои квачи, потому что я больше никому, кроме Теодора не доверю свои деньги. Пусть у него светлая кожа его русской матери, но он также унаследовал от нее ум и благородство. А Джон, наш с Денизой общий сын! Как я гордился его талантами, его светлым умом, сколько надежд в него вкладывал! Он всегда заносился, презирал младших братьев и, в конце концов, спелся с Фредерико. Что ж, оба они уже никогда не смогут мне вредить…»

Опять и опять в мозгу Лоренса всплывало воспоминание о том, как в середине девяностых Фредерико и Джон, сыновья Денизы, воспользовавшись своими связями в правительстве, сумели получить ордер на его арест. К несчастью для себя они решили вовлечь в заговор сводных братьев – сыновей Лоренса от двух других жен. Те, однако, посовещались и решили, что предупредить отца будет для них выгоднее. За час до того, как в дом Тэкеле явились представители власти, глава семьи вылетел из Малави, оставив с носом Фредерико, Джона и их мать, которая, конечно же, являлась вдохновительницей заговора. Более того, он успел отдать распоряжение «заморозить» все счета Денизы и ее сыновей в европейских и американских банках, так что все трое, в конечном счете, оказались у разбитого корыта, имея в своем распоряжении только две тысячи малавийских квач и захваченные ими земли отца в районе реки Шире и озера Ньяса.

Разумеется, жалкие чайные плантации не смогли утихомирить аппетиты этих монстров, спустя два года Фредерико с Джоном все-таки смирились, пошли на попятный – передали через младшего брата Родерика, что желают примирения. Произошло, дескать, недоразумение, а оба они всегда чтили и будут чтить отца.

Тэкеле с усмешкой вспомнил, как наивный глупыш Родерик долго уговаривал его простить братьев. В конце концов, отец притворился смягчившимся и велел сообщить непокорным отпрыскам, что отцовское сердце не выдержало, и он ждет их с матерью, женами и детьми в Амстердаме на семейный совет. Встреча была назначена на восьмое августа девяносто восьмого года. Седьмого августа самолет с двумя поколениями отпрысков Денизы вылетел из Каира, а через двадцать минут после взлета страшный взрыв уничтожил всех находившихся на борту людей.

Расследование показало, что причиной трагедии явилась неисправность двигателя. Сам Тэкеле, когда ему сообщили о гибели сыновей и внуков, лишь пожал плечами и не выказал никакого интереса к причинам катастрофы. Если он о чем-то и сожалел, то только о том, что Денизы не было на борту – в последний момент она решила остаться дома из-за болезни любимого внука Энрике, сына Фредерико. Тогда же господин Тэкеле впервые за несколько лет посетил Малави – почтить память родных, как было напечатано в газетах «The African» и «This is Malawi», а фактически для того, чтобы восстановить свои права на земли в долине реки Шире и чайные плантации на берегах озера Ньяса.

Ему пришлось встретиться с Денизой, и вид ее, как всегда, вывел его из себя. В элегантном жакете европейского покроя и в мини-юбке, открывавшей чуть ли не до самого основания стройные эбонитовые ноги, эта женщина больше походила на проститутку, чем на мать, оплакивавшую сыновей. И это в пятьдесят-то с лишним лет!

Глядя на Денизу, Тэкеле со злобой вспоминал, сколько раз она требовала, чтобы он отказался от своей веры и перешел в католичество. Дважды он уже был почти готов ради нее пойти на это – так велика была ее власть над ним. В последний момент останавливала мысль о том, что христианство обрекает мужчина на моногамию. Когда же ему надумалось взять себе еще двух жен, с Денизой приключилась настоящая истерика. Как же она тогда вопила – от злости у нее на губах даже пена выступила.

«Я превращу твою жизнь в ад, Лоренс! Ты будешь вспоминать обо мне даже в день страшного суда!»

Что ж, Дениза приложила и продолжает прилагать все усилия для того, чтобы выполнить свое обещание. Теперь, когда Фредерико с Джоном и их отпрыски мертвы, она растит в ненависти к мужу единственного оставшегося в живых внука Энрике – осмелилась даже намекнуть при мальчике, что его дед Лоренс Тэкеле причастен к гибели своей семьи. К сожалению, в Малави Дениза пользуется большим влиянием, и пока трудно что-либо предпринять против нее, не вызвав подозрений. Вот если б она взяла этого щенка Энрике и поехала с ним куда-нибудь в кругосветное путешествие!

Эта мысль начинала свербеть в мозгу Тэкеле всякий раз, когда по электронной почте приходил отчет от его малавийского поверенного. Пухленькая секретарша Кристина, видя хозяина помрачневшим, завлекающе улыбалась и старалась мимоходом задеть его ягодицами. Другую же секретаршу, Энкарнасьон, работавшую в офисе меньше года, окаменевшее лицо Лоренса обычно заставляло робеть. Вот и теперь, войдя в кабинет шефа и положив перед ним белый прямоугольник, она испуганно заморгала длинными ресницами, голос ее дрожал:

– Простите, сеньор, эти господа настойчиво требуют, чтобы вы их приняли. Они отказались что-либо объяснять, сказали, что название их фирмы на визитной карточке вам все объяснит. Я с этой аббревиатурой незнакома, простите сеньор.

Лоренс бросил взгляд на ничего не объяснявшую Энкарнасьон аббревиатуру и, слегка вздрогнув, кивнул головой.

– Проси.

Он поднялся навстречу невысокому мужчине с пронзительным взглядом серых глаз и миловидной женщине в элегантном костюме. Сероглазый гость вежливо приветствовал хозяина:

– Рад вас видеть, мистер Тэкеле. Разрешите представить вам нашего программиста Джин Миллер.

Тэкеле любезно склонил голову.

– Прошу вас, садитесь, господа.

Подождав, пока визитеры сядут, он опустился в свое кресло, но не сделал никакой попытки завязать разговор – даже не задал общепринятых вопросов о делах и здоровье. Сероглазый еле заметно усмехнулся и спокойно заметил:

– Мне кажется, сэр, наш визит вас немного удивил. Хотя не так давно вы сами были клиентом нашей фирмы.

– Разве я остался вам должен? – голос Тэкеле звучал напряженно. – Кажется, я добросовестно оплатил все представленные вами счета и перевел ту сумму, которую мне назвали, но если…

Гость отрицательно покачал головой.

– Нет-нет, мистер Тэкеле, мы не имеем к вам никаких претензий, но теперь нам нужна ваша помощь. И мы готовы щедро ее оплатить.

Глаза африканского бизнесмена беспокойно забегали.

– Учитывая специфику вашей деятельности… гм… – нервничая, произнес он, – не знаю, чем я мог бы быть вам полезен.

Сероглазый мягко улыбнулся.

– Мистер Тэкеле, надеюсь, вы помните, каким образом были оплачены выставленные вам нами счета?

Холодно пожав плечами, Тэкеле вскинул голову и выпятил вперед подбородок.

– Разумеется. Мой немецкий банк перевел названную мне сумму на указанный вами счет в миланском отделении итальянского банка Конти. Транзакция итальянцами была подтверждена, но если возникли какие-то недоразумения….

– Мистер Тэкеле, – прервал его визитер, – разрешите мисс Миллер ввести вас в курс дела, – он повернулся к Джин Миллер, сидевшей со сложенными на коленях, как у школьницы, руками, – пожалуйста, Джин, объясните все мистеру Тэкеле, как специалист.

– Мистер Тэкеле, – начала она, – вам наверняка приходилось слышать о хакерах, которые иногда балуются с банковскими счетами.

Тэкеле сунул в рот жвачку и какое-то время усиленно работал челюстями, разглядывая молодую женщину, потом ответил:

– Да, разумеется.

– Наша фирма владеет контрольным пакетом акций банка Конти, через который проходят все наши основные финансовые операции. Так вот, спустя какое-то время после того, как из вашего немецкого банка нам были перечислены деньги, с наших счетов и со счетов других клиентов банка были украдены значительные суммы.

Африканский бизнесмен искренне возмутился:

– Не понимаю, о чем речь, господа, вы собираетесь меня в чем-то обвинить? На каком основании?

– Ни в коем случае, ни в коем случае, господин Тэкеле! – заторопилась Джин. – Разрешите мне договорить до конца.

– Говорите, – угрюмо буркнул Тэкеле.

– Поскольку вы знакомы со спецификой нашей работы, не стану говорить полунамеками. Обращаться к помощи полиции для нас крайне нежелательно. Поэтому в то время банк Конти смирился с потерями, возместив клиентам украденные суммы. Однако вскоре нам стало известно, что деньги регулярно пропадают и со счетов клиентов других европейских и американских банков. В конце концов, этой проблемой заинтересовался Интерпол.

– В моем немецком банке подобной проблемы нет, – отрезал африканец.

– Это нам тоже известно, – улыбнулся сероглазый.

– Со всеми пострадавшими банками, – продолжала Джин, – банк Конти постоянно проводит финансовые операции. Сеть таких банков охватывает почти всю Европу – ведь мы, как вы знаете, используем самые передовые методы и технологии, поэтому нам часто приходится делать дорогостоящие покупки. Привлекать к себе внимание Интерпола нам ни к чему, вы понимаете. И к нашим клиентам тоже, пусть даже и к бывшим.

Лицо Тэкеле стало каменным, тон ледяным:

– Однако мне давали гарантии….

– Вот именно! – подхватила Джин. – Поэтому мы решили опередить неповоротливый Интерпол и самостоятельно вычислить хакера. Официальный директор банка господин Конти договорился о проведении частного расследования с фирмой «Филев». Возможно, вы о ней слышали.

– Разумеется, я пользуюсь их системами защиты информации. Они, на мой взгляд, вне конкуренции, поэтому, возможно, мой немецкий банк и не пострадал.

Тяжело вздохнув, Джин покачала головой.

– Все намного серьезней. Позвольте, я расскажу о результатах работы специалиста фирмы «Филев». Он обнаружил, что по следу совершенной вашим немецким банком транзакции хакер проник в базы данных банка Конти и оттуда получил доступ к счетам клиентов. От Конти он – опять-таки по следам совершаемых банком Конти операций – проникает в базы данных других банков-партнеров.

Впервые лицо Тэкеле выразило тревогу

– В таком случае и Интерпол может проследить транзакции. Тогда они доберутся до вас и… до меня. Но почему вы решили, что все началось с моего немецкого банка?

Заметив его беспокойство, Джин переглянулась с сероглазым.

– Хакер проникает в базы данных не непосредственно, – объяснила она, – а через частные серверы. Использовав сервер, хакер запускает на него вирус и полностью его «сжигает» Владельцы серверов не имеют ко всему этому никакого отношения, это бизнесмены, владельцы солидных фирм и предприятий в различных частях света, потеря серверов приносит им существенные убытки.

Тэкеле помолчал немного прежде, чем отрывисто бросить:

– Антивирусные программы?

Джин тяжело вздохнула:

– Бессильны против данной модификации вируса, сервер обычно «сгорает» полностью. В какой-то степени это нам на руку, поскольку Интерпол во всей этой катавасии в ближайшее время вряд ли разберется. Однако специалист фирмы «Филев» сумел восстановить кое-что из уничтоженной информации и вычислить путь украденных денег. В двух словах: покружив по свету и заметя следы, деньги оказываются на счетах клиентов вашего немецкого банка.

Черные глаза Тэкеле сверкнули возмущением, он выдул огромный пузырь из жевательной резинки, и тот лопнул, издав выразительный хлопок.

– Это невозможно, все наши клиенты – честные люди. У вас нет никакого права следить за движением их счетов.

– Разумеется, – поспешно согласилась Джин, – именно это разрешение мы и хотим от вас получить. Отследить поступления на счета ваших клиентов нам нетрудно. Например, Анни ван Глек живет в Амстердаме. Развелась с мужем, и он открыл в Германии счет на ее имя. Анни имеет собственные сбережения, работает медсестрой в больнице и деньги мужа пока не трогает – собирается в дальнейшем использовать их, чтобы дать образование сыну. Другой клиент – Олаф Свенсон из Стокгольма. Разведен, работает в сфере обслуживания, бывает в Германии наездами, питает слабость к элегантным женщинам и любит весело проводить отпуск, поэтому из его заработка ежемесячно идут отчисления на счет в вашем банке. В течение года он их не трогает, снимает только во время отпуска. Недавно на счета Свенсона и ванн Глек были переведены огромные суммы, однако вскоре эти деньги исчезли. Ни Анни ван Глек, ни Олаф Свенсон даже не подозревают, что в течение нескольких часов они были очень богатыми людьми. Для хакера они явились лишь промежуточным этапом, хакер выбрал счета этих и некоторых других клиентов лишь потому, что они очень редко ими пользуются. Чтобы выяснить, куда уходят деньги дальше, специалисту фирмы «Филев» необходимо получить доступ в базы данных вашего немецкого банка. Мы обратились к президенту акционерного общества вашего банка господину Теодору Трухину-Тэкеле, которого вы три года назад официально признали своим сыном и основным наследником, однако он посоветовал прежде обратиться к прокурору за ордером. Вы понимаете, что для нас это неприемлемо.

Какое-то время Тэкеле продолжал жевать молча, и лицо его оставалось бесстрастным.

– Что ж, – ответил он наконец, – Теодор прав, информация о клиентах банка защищена законом.

Приветливое лицо сероглазого мгновенно окаменело, глаза угрожающе сверкнули.

– Мистер Тэкеле, хочу напомнить, что благодаря нам вы сумели вернуть свою недвижимость в Малави и избавиться от… гм… недоброжелателей.

Тэкеле застыл, перестав жевать, и от этого на миг стал похож на статую из черного мрамора.

– Шантаж? Вы нарушаете наше главное соглашение, господа: ни при каких условиях не напоминать клиенту о выполненной для него работе.

В его голосе было больше презрения, чем гнева – презрения черного человека к этим белым, которые не выполняют даже предложенных ими самими условий. Джин Миллер с укором взглянула на своего коллегу.

– Что вы, мистер Тэкеле, – торопливо проговорила она, – мы никогда не нарушаем заключенных соглашений, а в данном случае исходим из наших с вами общих интересов. Дело в том, что специалист фирмы «Филев» утверждает, будто хакер – один из ваших системных программистов.

– Вы подозреваете кого-то из моих людей?

Джин развела руками.

– Пока никого конкретно. Однако, лишь зная детали работы ваших системных программ и системы защиты информации, можно было по следу совершенной вашим банком транзакции проникнуть в базу данных банка Конти, а оттуда – в базы данных других банков. И именно поэтому украденные деньги в итоге собираются на счетах ваших клиентов – небольшое изменение программы, и отследить их дальнейшее движение становится невозможным. Поэтому мы и просим вас разрешить доступ ко всей закрытой информации для специалиста фирмы «Филев».

Впервые за все время Лоренс Тэкеле позволил себе криво усмехнуться.

– Вот как, – сказал он, – однако этот хакер, в отличие от вашего специалиста, сумел проделать свои штучки, не прося ни у кого разрешения. Поэтому вряд ли ваш специалист сумеет с ним справиться – даже если получит доступ.

Джин Миллер вновь успокоила взглядом своего собравшегося вспылить партнера.

– Мистер Тэкеле, – мягко возразила она, – специалист фирмы «Филев» не может, подобно хакеру, взламывать счета, он согласен действовать только законным способом с согласия президента правления вашего банка. Однако, думаю, выявить сотрудника, злоупотребившего своим положением, в ваших интересах.

– До того, как это сделает Интерпол, – добавил сероглазый таким тоном, что африканский бизнесмен слегка вздрогнул, но все же постарался сохранить невозмутимый вид.

– Все это выдумки, господа, я ни на грош не верю обвинениям в адрес моих сотрудников. Никто из моих клиентов ничего не потерял, репутация моего банка безупречна, и делить с вами убытки из-за всех этих надуманных обвинений я не намерен. Ваши потери – только ваши потери. Если же вы, паче чаяния, правы, то… Я уже стар, если Интерпол до всего этого когда-нибудь и доберется, меня уже не будет в живых.

Сероглазый понимающе кивнул.

– Хочу заверить вас, мистер Тэкеле, что даже в случае вины кого-то из ваших сотрудников, мы не станем требовать возмещения ущерба. Для нас главное – выйти на хакера, а со своими людьми разбирайтесь сами. Более того, мы прекрасно понимаем, что за доступ к информации следует платить. Мы готовы.

Тэкеле, понимавший, что ему, в конце концов, придется согласиться, удовлетворенно наклонил голову.

– Ваши условия?

Слова сероглазого падали тихо, но отчетливо:

– Нам известно, какое неудобство доставляет для вас… гм… скажем, существование вашей первой супруги, мадам Денизы Тэкеле и ее внука Энрике.

Веки Лоренса дрогнули и опустились, чтобы скрыть блеск черных глаз.

– И вы предлагаете устранить это неудобство в обмен на доступ в базу данных?

– В тот день, когда хакер будет в наших руках, мадам Дениза и ее внук перестанут вам докучать.

Голова старого малавийца опять какое-то время своей неподвижностью напоминала черный мрамор, потом он отрывисто бросил:

– Хорошо, я отдам соответствующие распоряжения сыну. Один из сотрудников фирмы «Филев» может получить доступ в базу данных. Только один человек, господа, – Тэкеле выразительно поднял палец, – и этот человек будет работать в тесном контакте с начальником нашей службы информационной безопасности, сообщать ему о каждом своем шаге. Как только хакер окажется в ваших руках, я буду ждать, что вы выполните взятое вами обязательство.

Сероглазый кивнул.

– Мистер Тэкеле, вам уже пришлось убедиться, что мы свои обязательства выполняем безукоризненно.

Ничего не ответив, Тэкеле поднялся, давая понять, что больше не располагает временем. Джин Миллер и ее спутник последовали его примеру. Проводив гостей, Лоренс дважды прошелся по кабинету, потом нажал кнопку вызова секретарши. Златокудрая Кристина появилась перед ним с неизменной улыбкой на хорошеньком личике и призывно вильнула попкой.

– Да, сеньор?

– Моя внучка Лиза у себя? – спросил он, делая ей знак приблизиться.

Она подошла и улыбнулась еще призывнее.

– Сеньор, сеньорита Лиза с утра уехала кататься верхом с сеньором Педро. Она обещала вернуться к обеду.

Тэкеле взглянул на часы – до обеда оставалось еще больше часа, особо срочных дел пока не намечалось, и после только что состоявшейся напряженной беседы ему захотелось расслабиться. Расстегнув брюки, он притянул к себе Кристину, задирая ей юбку, под которой, как обычно, ничего не было. Однако недавний разговор выбил его из колеи сильней, чем ему хотелось бы, эрекция никак не наступала. Безрезультатно поелозив по его обмякшей плоти, девушка соскользнула на пол и, встав на колени, умело приникла ртом к бессильно болтавшемуся мягкому отростку.

Когда Тэкеле вышел к обеду, он выглядел вполне удовлетворенным и не выказывал никакого раздражения из-за отсутствия Лизы, задержавшейся на прогулке со своим кавалером. Впрочем, ему пора было бы к этому привыкнуть – за месяц своего пребывания на вилле деда она опаздывала регулярно. Ни от кого другого старый малавиец не потерпел бы такого неуважения, но он питал слабость к этой девочке, которую выделял из многочисленного сонма своих потомков.

«Сын Теодора – не очень приятный мальчишка и бездельник, – думал Лоренс, – но эта девочка очаровательна! Пусть она и белая, но намного приятней, чем дети Эндрю, Альфреда и моих дочерей. Возможно, дети Родерика тоже будут приятными – он милый мальчик. Нужно отправить его учиться в Европу и подыскать хорошую жену. Пусть даже у нее будет светлая кожа. В конце концов, я начинаю верить тому, что говорили коммунисты, когда я учился в Москве – цвет кожи не имеет значения. Дети… дети Джона и Фредерика… Нет, из внуков Денизы все равно не вышло бы ничего путного, и все что я сделал, я сделал правильно – они должны были умереть»

Тем не менее, при мысли о погибших сыновьях и внуках он внезапно опять помрачнел и насупился. От тяжелых размышлений его отвлек голос служанки, доложившей:

– Сеньор, сеньорита Лиза и сеньор Педро приехали. Сеньор Педро в гостиной, а сеньорита Лиза пошла к себе переодеться. Она говорит, что не будет обедать – они перекусили.

– Гм.

Старик отложил салфетку и направился в гостиную. Внучка постоянно нарушала установленный им в доме на «английский» манер распорядок дня, и он всерьез рассердился бы, будь на месте Лизы кто-то другой, но теперь ему это и в голову не пришло.

В гостиной прохаживался, похлопывая себя хлыстиком по сапогу, стройный черноволосый юноша с ярко синими глазами. Тэкеле знал, что Педро Хуарес происходит из аристократической, но обедневшей семьи. Утверждали даже, что предки Хуаресов были в родстве с королем Альфонсом Первым Энрикишем, хотя точно доказать это было бы трудно – все-таки, прошло более восьми сотен лет с тех пор, как этот национальный герой Португалии разгромил мусульман в битве при Орики и присвоил себе титул короля. В рукопожатии хозяина и гостя со стороны первого можно было ощутить оттенок снисходительности, со стороны второго – подобострастия. Пожимая черную руку, Педро Хуарес по-английски осведомился о здоровье и передал наилучшие пожелания от своей матушки, Тэкеле небрежно кивнул и буркнул по-португальски нечто, трудно поддающееся расшифровке.

С молодым аристократом Лиза Трухина познакомилась в аэропорту в день своего прибытия в Лиссабон, и синеглазый красавец немедленно предложил очаровательной русской девушке стать ее гидом при осмотре достопримечательностей португальской столицы. Через два дня он уже называл себя ее верным рабом, и смешливая Лиза вертела им, как хотела. Они объяснялись по-английски – Педро в течение нескольких лет жил и учился в Англии и свободно говорил на этом языке, хотя никак не мог избавиться от акцента. Это его крайне огорчало – он преклонялся перед англичанами и американцами, открыто выказывая презрение ко всему португальскому. Тэкеле, мало интересовавшийся пристрастиями гостя, продолжил разговор по-португальски:

– Где моя внучка?

– Переодевается после прогулки, синьор. Велела мне ожидать ее здесь.

– Гм, вы с ней довольно быстро нашли общий язык, не так ли?

Лицо Педро выразило благоговейный восторг.

– Моя матушка донья Бланка была в восхищении, когда я на той неделе представил ей сеньориту Лизу – мы случайно встретились в оперном театре «Сан-Карлуш». Моя матушка, синьор, обожает оперную музыку и часто посещает театр со своей подругой, близкой родственницей премьер-министра. Вообще, наша семья во все времена принадлежала.… Хотя, извините, синьор, я отвлекся. Я хотел, раз уж представилась возможность, поговорить с вами наедине… Синьор, вы разрешите мне считаться женихом вашей внучки? Моя матушка полностью одобряет мои намерения.

Тэкеле вытащил из кармана жевательную резинку, сунул в рот, пожевал, но ничего не ответил, подумав про себя:

«Эге, видно ты и твой братец уже промотали отцовское наследство, раз твоя мать с такой энергией набивается в родственники к старому негру».

Он знал, что Рамон, старший брат Педро был гомосексуалистом и все оставшиеся от отца деньги тратил на своих многочисленных любовников, а сам Педро, два года проучившись в Оксфорде, бросил университет, попытался заняться бизнесом, но оказался никудышным бизнесменом и разорился в пух и прах. Внешне этот синеглазый аристократ выглядел желторотым юнцом, хотя имел за своей спиной богатое прошлое, да и лет ему было не так уж мало – где-то под тридцать.

Подростком Педро, как и его брат, выказывал склонность к однополой любви, но, вернувшись из Англии, поменял ориентацию. Когда бизнес не удался, он попытался создать рок группу на пару со своей подружкой и двумя студентами из Порту. В один прекрасный день эту подружку вместе со студентами нашли в его квартире мертвыми. Результаты экспертизы показали, что смерть наступила от передозировки наркотиков. Педро сумел доказать, что в тот день уезжал из столицы, поэтому ему не было предъявлено никаких обвинений, но слухи ходили самые разные.

Увидев, что старый малавиец молчит, Хуарес хотел добавить еще несколько аргументов в свою пользу, но в это время в гостиную впорхнула Лиза.

– Здравствуй, дедушка, я тебя сегодня утром видела или нет? Дай поцелую на всякий случай, – она чмокнула просиявшего Тэкеле в щеку и повернулась к потомку короля Альфонса: – Слушай, Петька, я немного устала, у меня от этой лошади вся задница ноет. Ой, прости! – она фыркнула и прикрыла рукой рот. – Ты меня во дворец Ла Эштрела потом свозишь, ладно? Я тебе позвоню.

Огорченный тем, что не получил ответа от Тэкеле, и вдвойне опечаленный решением Лизы отказаться от поездки во дворец Ла Эштрела, Педро все же был доволен возможностью перейти на английский. Он склонился перед Лизой так низко, как восемьсот лет назад португальцы кланялись его предку Энрикешу:

– Я готов отвезти вас туда в любой момент, моя королева.

На прощание молодому аристократу дозволено было благоговейно припасть к тоненьким пальчикам. Тэкеле, проследив взглядом за слугой, затворившим за Хуаресом дверь, повернулся к внучке.

– Этот Хуарес просил у меня твоей руки, – сказал он безо всякого выражения.

– Что, пардон? – она со смешком вытаращила глаза.

– У него недурная внешность для белого, – невозмутимо продолжал старик, – и, возможно, он наговорил тебе кучу вздора о своем королевском происхождении. Однако я наводил справки относительно состояния дел его семьи и…

– Дед, – весело перебила его Лиза, – ты меня за дуру считаешь, чтобы за него выйти? Петька, конечно, ничего парень, но все время крестится, надоело уже.

– Что ж, крест – символ их католической веры, – рассудительно заметил Тэкеле, – хотя сам я – правоверный мусульманин и предпочел бы, чтобы мои дети и внуки тоже исповедовали мою веру. Однако твой отец, когда я один раз поднял этот разговор, заявил, что он вообще неверующий. Это и неудивительно – помню, в то время, когда я учился в Москве, верить считалось не меньшим грехом, чем воровать.

– Это все ерунда, дед, история. Сейчас в России кто во что хочет, в то и верит. Я в Москве на Пасху два раза в церкви была, и в католических соборах мне тоже нравится, очень красиво. Только я за верующего замуж не выйду, нудно очень. Петька, например. Собор увидел – крестится, колокольный звон услышал – крестится. Даже перед тем, как меня трахнуть, крестится.

Тэкеле был шокирован. Он чопорно произнес:

– Ты имеешь в виду, что ты с ним…

Лиза слегка смутилась и очаровательно повела плечами.

– Да ладно тебе, дед, что за ерунда – все сейчас так делают. Вообще-то, конечно, нехорошо было мне тебе об этом говорить, извини. Так – сорвалось. Да мне уже этот Педро и надоел – я в опере с одним мальчиком из России познакомилась, его Дмитрием зовут. У него отец дипломат, Дима к нему на лето приехал. Я ему как раз сейчас звонила, когда переодевалась, мы с ним завтра в Романский собор хотели съездить. Так что Хуарес – вчерашний день.

– Гм, – Тэкеле подумал и решил с ней не спорить, – но ты, надеюсь, позаботилась, чтобы никаких последствий…

Лиза весело рассмеялась и махнула рукой.

– Ты что, дед, думаешь, я вчера родилась? Да я уже три года таблетки пью.

– Не только в этом дело. Видишь ли, этот Хуарес имел довольно сомнительные связи. Его прежняя подруга была наркоманкой, его брат – гомосексуалист.

– Голубой? Круто! А он мне даже не рассказал! Не волнуйся, дед, СПИД – это страшные сказки для плохих детей. Да ладно, не расстраивайся из-за этого Петьки – хочешь, я его завтра же пошлю подальше?

– Да, кстати, – вспомнил вдруг Тэкеле, – назавтра ничего не планируй, потому что завтра мы с тобой вылетаем в Германию к твоим родителям.

Лицо Лизы вытянулось.

– В Германию? Но почему? Я же еще неделю хотела здесь побыть! Это из-за того, что я тебе рассказала про Петьку, да? Так я всегда так. Мама говорит, я уже взрослая и сама знаю, что делаю. Дед, ну ладно тебе!

– Причем здесь твой Педро, у меня возникли проблемы – нужно срочно повидать Теодора и Полину. Хотя, мне кажется, ты должна была бы учиться в Германии и жить с родителями. Так что собирайся, – голос его неожиданно смягчился, – не огорчайся, Лиза, ты ко мне можешь приехать в любой момент, я всегда тебя жду.

– Ладно, – вздохнула она и поднялась, – тогда пойду и позвоню Димке – скажу, что завтра мы с ним никуда не поедем.

– Не огорчайся, не надо огорчаться, – с внезапно проснувшейся в душе нежностью повторил старый малавиец, – если хочешь, я сделаю тебе какой-нибудь подарок. Скажи, чего бы тебе хотелось?

Однако Лиза в настоящий момент была так огорчена, что абсолютно ничего не хотела. Махнув рукой, она вышла из гостиной и, запершись в своей комнате, хотела позвонить новому русскому приятелю по мобильному телефону, но обнаружила, что на нем закончились деньги. Пришлось воспользоваться стоявшим в углу на тумбочке стационарным.

– Дима, это опять я. Завтра мы с тобой никуда не поедем – дедушка попросил отвезти его к родителям в Германию. Нет, кроме меня о нем некому позаботиться – родители работают, а старик совсем одряхлел, нельзя его одного отпускать. Скукотища, конечно, мне с ним, но что делать – родной дед. Чао, целую, увидимся в Москве. Запиши мой домашний номер.

Закончив разговор, она немного успокоилась и начала собираться в Германию. Тэкеле тоже положил трубку параллельного телефона, по которому слушал беседу внучки с приятелем, и попытался вспомнить, что означают русские слова «одряхлел» и «скукотища». Остальное в разговоре он, как считал, понял и был по-настоящему тронут.

«Никто из моих внуков не сравнится с этой девочкой, – думал он, – как искренне она обо мне заботится! При этом не льстит и не выпрашивает подарков, как остальные. Решено: оставлю треть своего состояния Теодору, четверть Лизе. Ничего, что они белые. Родерик тоже получит четверть – он искренне меня любит. Остальное пусть рвут на части Альфредо и Эндрю»