Читать книгу Инь vs Янь. Книги 1-2 - Галина Чередий, Галина Валентиновна Чередий - Страница 11

Я отвернулась к окну и пыталась судорожно придумать план побега. Всю дорогу до особняка Рамзин беспрерывно говорил по телефону и меня как будто и вовсе перестал замечать. Побуксовав минут сорок по пробкам, мы въехали снова в уже успевший осточертеть мне двор. Без особых церемоний Игорек вытащил меня из машины и втолкнул в дом. Я пока не возмущалась и не сопротивлялась, решив изображать смирившуюся.

– Мне нужно срочно уехать, – с порога заявил мне он. – Надеюсь, ты найдешь, чем себя занять.

Рамзин, нахмурившись, пошел в глубь дома. Я от нечего делать потащилась следом. Он что, думает, что я удовольствуюсь ролью домашней зверюшки, которую хотят – с собой таскают, а нет – так запирают в четырех стенах?

– Послушай, Игорек… – очень ласково начала я, но в этот момент мужчина так резко остановился, что я влетела в его широкую спину.

Черт, упырь он или инопланетянин, но пахло от него крышесносно. Мое бестолковое тело реагировало на его близость и запах с каждым разом все быстрее и интенсивней. Рамзин же развернулся и, схватив, притиснул к себе, отрывая от пола. Мне ничего не оставалось, кроме как обхватить его мускулистую шею руками. Ну ладно, дело не в необходимости, это и правда было приятно. Рамзин же потянул за волосы, вынуждая откинуть голову и открывая себе доступ к моему горлу. Дурацкая манера, но удивительно возбуждающе действует. Хотя, наверное, попытайся кто-то дернуть меня за волосы раньше, я бы глаза выцарапала.

– Яночка, а ты, оказывается, быстро учишься, детка, – насмешливо прошептал он у моего горла и лизнул нежную кожу. – Это очень радует.

Еще плотнее притиснув меня к себе, он вдавился уже очень даже твердой своей «радостью» в мой живот. И как бы мне ни хотелось возмутиться и нахамить ему в очередной раз, это было желание остатков работающего мозга. Потому что тело тут же содрогнулось в его руках, включаясь в режим алчного вожделения от первого же контакта. Прям уже начинаю ненавидеть себя за то, что так на этого мужчину реагирую. Так, словно остаюсь в секунду не только обнаженной перед ним, но и беззащитной, будто без кожи. Может, это тоже какие-то его фокусы? Надо будет разобраться… чуть позже. Сейчас, когда губы и язык Рамзина жадно ласкали мою шею и подбородок, я не слишком хорошо могла соображать.

– У меня ни хрена нет сейчас на это времени, – гневно пробормотал Рамзин, но при этом не только не оторвался, а, наоборот, развернулся и припечатал меня к ближайшей стене, позволяя своему рту и рукам стать еще настойчивей и требовательней.

Выпустив волосы, он бесцеремонно сунул руку под топ и сграбастал грудь, и его лицо исказилось как от боли, когда я не смогла удержать стона, вильнув бедрами ему навстречу. Забыв о том, что должна злиться, я теперь сама присосалась ртом к дергающемуся горлу мужчины, облизывая и прикусывая солоноватую кожу и упиваясь запахом его растущего возбуждения. Рамзин издал один из этих своих низких, почти нечеловеческих звуков, которые так взрывали все мое нутро, и откинул голову, подставляясь еще больше. Его бедра рванулись, толкаясь еще жестче, а ладони на груди и на ягодице сжались, вызывая у меня прямо-таки скулеж от покатившейся жаркой волны. Рамзин поглотил этот звук, захватывая мой рот одним из своих атакующих, властных поцелуев. Никогда у меня не было партнера, способного такое творить одним только поцелуем. Он вторгался языком в мой рот нагло, подавляя, не оставляя и тени сомнения в том, что это его территория, и он здесь будет творить все, что захочет. Это был не поцелуй, а полноценный гребаный оральный половой акт, и он вел в нем, не давая ни сантиметра пространства для сомнения или отступления, ни глотка свободного от него воздуха.

– Хочу тебя, – яростно зарычал Рамзин, отрываясь. – Хочу прямо сейчас.

Он задрал мой топ, обнажая грудь и, согнувшись, втянул проколотый сосок. Пирсинг звякнул о его зубы, и меня выгнуло, когда они не больно, но ощутимо сомкнулись вокруг чувствительной плоти. И опять, опустив глаза, я нарвалась на его пристальный взгляд. Рамзин ловил каждый мой прерывистый всхлип, каждый стон и судорогу теряющего контроль тела. Втягивал это в себя, как в черную дыру, неистово, алчно, поглощая без остатка и не оставляя ничего на потом. Я мгновенно взмокла повсюду. Кожу покрыла испарина, а между ног открыли чертов кран. Измучив одну мою грудь, Рамзин переключился на вторую, заставляя меня извиваться у стены, на которой он меня почти распял, и сдавленно ругаться. Не в состоянии просто стоять и терпеть это атаку, я обхватила его член через ткань брюк, и он мощно содрогнулся в моей ладони. Ощущать эту живую, пульсирующую тяжесть в своем захвате было одуряюще приятно. Рамзин издал гневный глухой вскрик, на секунду закрыл глаза, зашипел и вдавился в мою руку, но потом, будто озлившись, отпихнул ее, лишая крохотного контроля над происходящим.

– Стой спокойно! – угрожающе рыкнул он и, отстранившись, развернул лицом к стене и приказал: – Руки на стену!

Ну кто мне скажет, как так получается, что, с одной стороны, я вся киплю от желания заорать, чтобы шел он куда подальше со своими приказами, но при этом другую часть моей натуры просто колбасит и сворачивает узлом от нетерпения подчиниться ему. Утыкаюсь лбом в стену и сжимаю кулаки, борюсь с самой собой.

Руки Рамзина на моем животе. Он расстегнул мои джинсы и с силой стянул их вниз. Раскаленный язык и зубы прошлись по моему позвоночнику, и я податливо и требовательно выгибалась под ними, то ли убегая, то ли подставляясь. Губы моего любовника обожгли ягодицы. Рамзин стоял позади меня на коленях и буквально пожирал мою плоть. Его нахальные пальцы проникли между ног, и я подалась им навстречу, потому что внутри уже все болезненно скручивалось от тянущей пустоты. Ощутив на ладони мою влагу, Рамзин резко выдохнул и, заворчав, как голодный зверь, впился зубами в мою ягодицу, и я дернулась и закричала. Внизу все свело неумолимым спазмом, и мои ладони покорно уперлись в стену. Мышцы живота трясла неконтролируемая дрожь, стекая ниже на бедра и ноги, которые не знамо как еще меня держали. Пальцы Рамзина скользили по моим складкам, изощренно дразня, но в издевке не касались самого главного, вынимая из меня душу.

– Сукин ты сын, дай мне кончить! – прохрипела я сквозь сжатые зубы и стала извиваться, тщетно ловя прикосновение этих жестоких пальцев.

В этот момент раздалась мелодия сотового Рамзина, и в тишине дома, где единственные звуки – это мои стоны и наше дыхание, она показалась просто оглушающей. Руки и губы Рамзина замерли, а потом он, выругавшись, отстранился и поднялся на ноги.

– Твою ж мать, – яростно прорычал он. – Я же сказал, что у меня нет на это сейчас времени!

Я развернулась и изумленно поглядела на него. Рамзин снова смотрел на меня с неприкрытой злостью. Я стояла перед ним с задранным на шею топом и со спущенными до колен джинсами, и сделал это он, и я еще в чем-то провинилась? Мое дыхание никак не хотело возвращаться в норму, да и сам Рамзин глотал воздух открытым ртом, продолжая, несмотря на свои слова, шарить по моему телу неистово-голодным взглядом.

– Оденься, черт возьми! – рявкнул он.

– Это, между прочим, не я начала, Рамзин. И не я себя раздевала! – мгновенно придя в бешенство, проорала я в ответ.

– Наплевать! Просто заткнись и приведи в порядок эти хреновы шмотки, – и он крутанулся на месте и почти побежал по лестнице вверх.

– Да ты мало того, что долбаный пришелец, так еще и больной на всю голову! – прокричала я ему в спину. Рамзин ничего не ответил, и я услышала, как лязгнула какая-то дверь наверху.

Возвращая одежду на место, я невольно зашипела от того, как чувствительна была кожа, а прикосновение ткани к соскам заставляло сжимать зубы и вздрагивать. Низ живота тянуло от неутоленного желания, а руки и ноги тряслись и плохо слушались.

– Боже, ну ты, Рамзин, и козел, – пробормотала я. – Причем редкой обломинской породы.

Поднялась наверх и подергала ручку железной двери, которая реально напоминала сейфовую. Она оказалась заперта. Пнула ее, вкладывая всю злость, и поморщилась от боли.

– Рамзин, скотина!

– Чего тебе, Яна? – откликнулся он с той стороны, и я прислушалась. Что-то там гремело и звякало.

– Я хотела сказать, раз уж ты уезжаешь, может, хватит этого цирка, и я тоже домой поеду?

– Нет, – последовал короткий ответ.

– Ну зачем мне тут торчать, пока тебя нет? – я скривилась от необходимости унижаться до уговоров, но старалась звучать миролюбиво.

Хотя прямо сейчас больше всего хотела лупить по самодовольной роже этого инопланетянина-садиста чем-то тяжелым.

– Я же могу потом вернуться, если ты, конечно, не решишь, что я тебе на фиг не сдалась. – О, блин, посмотрите, я сама любезность. – Тогда и продолжим наши ролевые игры. Можем даже сценарий поменять. А то меня эти твои «стоять-кончать» изрядно задолбали.

– Нет! – И дверь открылась.

Не дав заглянуть мне себе за спину, мужчина шагнул наружу, тесня меня, и тут же захлопнул дверь. Я удивленно заморгала, разглядывая Рамзина в совершенно новом облике. Костюм и белоснежная рубашка исчезли. Теперь на нем был камуфлированный комбинезон, в разводах серо-голубых оттенков, как у НАТОвских вояк. На одежке масса карманов и креплений, и сейчас все они были туго чем-то набиты. На поясе у Рамзина болталась пара небольших штучек, которые я опознала как мини-арбалеты. В руке у него явно тяжелая сумка. Что это все должно значить? Почти не глядя на меня, мужчина прошел к лестнице, и я вынуждена была бежать, чтобы успевать за ним. От такой его метаморфозы я забыла злиться и только глазела на то, как подчеркивала эта одежда и ширину его плеч, и офигительную форму упругой задницы. Охренеть! Если в костюме Рамзин был невозможно сексуален, то в этом камуфляже и со всеми этими воинственными штуками он просто сражал наповал. Поздравляю, Яна, ты озабоченная идиотка! Тоже мне, открытие. Ну ради Бога, давайте все спишем на Стокгольмский синдром, а я тут вообще не причем.

– Рамзин, ты, случайно, не собрался нашу планету завоевывать со всем этим барахлом? – Я неслась за ним к входной двери, поражаясь, как изменилось и его лицо, и даже сама манера движений.

– А что, хочешь проявить чудеса героизма и помешать мне? – даже не оборачиваясь, бросил он.

– Да хрен с тобой, Чингачгук Большой Змей! Делай что хочешь, только мне дай уйти на все четыре стороны. А дальше хоть войну миров тут устраивай – дело хозяйское.

Но, похоже, слушать меня уже никто не намеревался. Если раньше Рамзин был расслабленно-вальяжным, как сытый хищник, который при этом продолжает контролировать каждое движение в окружающем пространстве, то теперь от него буквально излучалась жесткая энергия. Движения скупые, предельно собранные, устрашающе грациозные. Ни за что бы на свете я не хотела быть его целью прямо сейчас. Да ладно, берите выше. Вообще никогда! Потому что в смертоносности этого мужчины сейчас усомнился бы только слепой. Да и тот бы, наверное, уловил эти волны угрозы, щедро наполнявшие воздух. Они были как терпко-горький вкус, который ощущался на языке. Причем не нужно напрягать извилины, чтобы понять, что их цель – не устрашение. Нет, это не было пустой наглядной демонстрацией силы. Эта была чистая сила, готовая уничтожать без пощады и всяких предупреждений. Как оружие: холодное сочетание совершенных притертых деталей, идеально пристрелянное, смазанное и уже снятое с предохранителя. Просто ожидающее, когда в прицел попадет нужная цель.

Наверное, у меня все же какой-то дефект там, где должен находиться инстинкт самосохранения. Ведь, увидев Рамзина таким, как сейчас, и со всеми этими смертоносными штуками, мне следовало бы забиться в какой-нибудь угол и не отсвечивать. Но почему-то я была уверена, что ни грамма этой сжатой в пружину угрозы не направлено на меня. А пугаться без причины я почему-то не умею.

– Рамзин, черт возьми, ты можешь мне хоть что-то объяснить? – дернула я его за рукав, и мужчина обернулся.

Он смотрел на меня, нахмурившись, мрачно и сосредоточенно, будто был уже совсем не здесь, а я как назойливая муха отвлекала его.

– Когда вернусь – не знаю. Из дома тебе не выйти, можешь и не пытаться. Охрана привезет тебе вещи и еду. Если что-то нужно, просто сообщай им, – он говорил, чеканя каждое слово, как обычно отдавая приказы, а не ведя диалог. – Чем занять себя, найди сама. Дом, кстати, поджигать не советую. Охрана тебя не выпустит в любом случае.

Развернувшись, он вышел, захлопнув у меня перед носом дверь.

– Ну и пошел ты, Рамзин, – стукнула я кулаком по равнодушному железу. – Еще посмотрим, как я отсюда не выйду!

Из-за двери послышался звук двигателя, и мой паранормальный любовник изволил меня покинуть. Я тоже не намерена была здесь задерживаться. Метнувшись к кухонному окну, я стала рассматривать двор. Проводив Рамзина, оба охранника вернулись к дому, и я услышала, что где-то хлопнула дверь. Видимо, у охраны было собственное помещение. Конечно, выбираться через окно кухни я не собиралась. Зачем же так откровенно палиться?

Слава богу, из отцовского дома мне как только ни приходилось выбираться, обходя бесконечные домашние аресты за реальные и мнимые косяки. Ну, хотя признаю, мнимых было все же ничтожное количество. Но не о том сейчас.

Поднявшись на второй этаж, вошла в первую попавшуюся дверь. Это была библиотека со множеством шкафов, очень искусно стилизованных под старину. Посредине помещения стоял рабочий стол и глубокое удобное кресло, у стены еще пара кресел и даже симпатичная кушетка. Все идеально выдержанное в одном стиле, красивое и, несомненно, жутко дорогое. Окна здесь были огромными.

Пройдя по мягкому, поглощающему звуки шагов ковру, я выглянула наружу. Прямо под окном козырек, и не было понятно, что под ним и удастся ли без проблем спуститься. Придется выбираться наружу и смотреть по ситуации. Я сбегала вниз за своей сумкой и туфлями. Стараясь производить минимум шума, я повернула запирающий механизм окна и открыла его. Подалось оно с легкостью, не издав ни малейшего звука.

– Ну, прощай, космический инкуб! – хмыкнула я и, сев на подоконник, повернулась, спуская ноги.