Читать книгу Связанные поневоле - Галина Чередий, Галина Валентиновна Чередий - Страница 8

Утром я слышала, как проснулся Дин, но притворилась крепко спящей. Он, одевшись, слегка коснулся моего лба губами и ушел. Едва хлопнула входная дверь, я подскочила и, лелея свое отвратительное настроение и неудовлетворенность, пошла на кухню, привлеченная непривычными потрясающими запахами.

Северин стоял у плиты в одном моем чертовом узком бледно-розовом полотенце на бедрах, которое висело так низко и свободно, что было удивительно, как оно вообще умудряется там держаться, и колдовал над сковородой. При каждом движении рельефные мускулы перекатывались под кожей его спины и поясницы. Там же, где неширокая полоска махровой ткани заканчивалась, т.е. чуть-чуть пониже его ягодиц, открывался роскошный вид на крепкие волосатые ноги с мощными, четко очерченными мышцами бедер и икр. Мерзавец стоял, широко расставив свои конечности, и что-то напевал, колдуя над сковородой, как заправская хозяйка.

И опять я с точностью до секунды поняла, когда именно он почувствовал мое присутствие. Было ощущение, что каждая линия его тела стала более резкой и отчетливой, выдавая мгновенное напряжение, и даже долбаное полотенце буквально подпрыгнуло, когда его задница словно отвердела. Не пойму почему, но эта реакция его тела на мое появление совершенно очевидно взволновала меня, что опять же мне жутко не понравилось. Потому как все, что продиктовано непроизвольными реакциями моей животной половины, изначально было раздражающим фактором. А то, как низ моего живота болезненно отозвался на вид этого вконец офигевшего нудиста на моей кухне, никак не могло быть откликом моей разумной человеческой половины.

– Ты что, и при Дине тут так ходил, стриптизерша по призванию? – мрачно пробурчала я, включая кофеварку.

– И тебе доброе утро, – глянул на меня черед плечо нахал. – Интересно, ты хоть иногда бываешь в хорошем настроении?

– Да. Когда просыпаюсь в собственном доме в полном одиночестве, и на кухне перед плитой не выплясывают голые самовлюбленные засранцы в моем любимом полотенце.

– А, так дело в полотенце? Не знал, что ты так трепетно привязана именно к этому. В таком случае не смею тебя больше расстраивать. – И он сдернул его с себя и протянул мне. – На, держи. Теперь ты улыбнешься?

Это он что, типа, смутить меня пытается? Но тут он в пролете.

– Я не просто улыбнусь, думаю, буду просто хохотать до слез, если ты теперь еще и обернешься ко мне передом, а к лесу задом.

– Ну, тогда буду счастлив тебя порадовать.

И эта сволочь действительно обернулась, демонстрируя мне очень впечатляющую эрекцию.

Да ладно, Монтойя, как же это предсказуемо. Чем ты, собственно, надеешься вывести меня из равновесия? Здоровенным стояком? Ну, тут ты уж точно в пролете.

Хотя, черт… Дерзко торчащее у его живота орудие… э-э-э-э… я бы могла сказать, убийства однозначно не могло стать поводом для смущения у его и так чрезмерно самоуверенного владельца. И как ни прискорбно – для моего смеха тоже. И под моим чисто научно-изучающим взглядом он, похоже, в одну секунду стал еще тверже и больше, делая рисунок перевивающих его выпуклых вен более отчетливым. Я даже со своего места прекрасно видела пульсацию и легкое подрагивание этого внушительного ствола, и эта реакция отзывалась синхронными легкими спазмами моих внутренних мышц. Похотливая волчица вдруг впервые так нетерпеливо встрепенулась во мне. Обычно мне легко удавалось полностью подавлять ее, и она не подавала никаких признаков жизни или своих животных желаний.

– Не слышу твоего радостного смеха, Лали-детка, – голос Северина стал ниже, выдавая, что веселье – это тоже последнее, что он чувствует под моим пристальным взглядом.

Я сделала шаг ближе к нему, не сводя глаз с выставленного к обозрению оборудования, и отметила, как еще сильнее напряглось все тело этого соблазнителя блохастого, словно он невыносимо желал перепрыгнуть разделяющий нас стол и оказаться прямо передо мной. На самом деле, его желание было так очевидно, что я даже злиться моментально перестала.

Подойдя к нему вплотную, я прижалась боком к его обнаженному телу и услышала шумный выдох с еле уловимым рычанием. Не дотрагиваясь руками, Северин наклонился ко мне и прикоснулся к моему виску кончиком носа, часто и громко дыша. Дав ему пару секунд, я открыла шкаф за его спиной и взяла кружку. Сделав вид, что даже не замечаю, как он потянулся, едва не свалившись вслед за мной, пошла к кофеварке и, налив себе полную кружку, уселась опять напротив замершего Северина.

И надо сказать, что села я вовремя, потому как еще немного – и мои ноги бы подогнулись. Какое бы каменное лицо я ни делала, все мое нутро сводило волнами дрожи в такт рваному дыханию Монтойи.

– Кофе будешь? – Вот лучше бы молчала, потому что голос выдал меня, став скрипучим.

Лицо Северина лишь на момент стало гневным, но затем он еще раз втянул воздух, задрав подборок, оскалился, вторя волчьей морде на своем горле.

– Хорошая попытка, Лали. – Голос его стал еще грубее, а ухмылка просто-таки дьявольской. – Почти удачная. Только ты забыла про чудный аромат, который выдает тебя. Я запомнил каждый его мельчайший оттенок, когда ты исполняла самый крышесносный танец, который я видел в своей жизни, трахая мое лицо. Я пропитался этим запахом весь, облизывая тебя, заставляя извиваться и орать до тех пор, пока у тебя уже голоса не осталось. А потом я выскользнул из-под тебя и пересчитал языком каждый позвонок, добираясь до твоего плеча и до моей метки. Мне в первый момент показалось, что ты член мне сломаешь, так его сжало внутри у тебя. И когда я долбил тебя так, что спинка кровати лупила в стену с грохотом, ты опять кричала и сама насаживалась на меня, умоляя трахать сильнее. И я дал тебе все, что ты попросила. Черт, ты так мне взорвала мозг, что я совсем озверел. Я боялся, что порву тебя надвое, а ты требовала еще… – С каждым словом голос Северина становился все больше похож на бархатистое урчание, и он наклонялся ко мне.

А мне отчаянно хотелось вцепиться в его лицо, чтобы заставить заткнуться, потому что каждое слово провоцировало вспышки в мозгу, освещая яркие картинки наших мокрых сплетенных тел. Я увидела себя в коленно-локтевой, изогнувшуюся в экстазе, и Северина, мощно вбивающего себя в мое тело.

– Может, ты не тем в этой жизни занялся, Монтойя? У тебя явный талант порнорассказы писать. Прямо слушаю и почти верю.

Я встала и пошла к себе, но Монтойя вдруг оказался у меня на пути, причем пресловутое полотенце раздора опять болталось на его бедрах. Хотя вид спереди это мало поменяло в силу неких физиологических особенностей.

– Да ладно, не злись, Лали-детка. Я же делаю доброе дело и пытаюсь вернуть тебе память. Поверь, та ночь стоит того, чтобы помнить ее во всех мельчайших подробностях, как я.

– Послушай, мальчик-леденец, мне прекрасно живется и без этих воспоминаний, а если они тебе покоя не дают, то это твоя проблема. Если ты все же хочешь пробыть в моем доме все те дни, что собирался, то очень советую тебе прекратить эти твои стрип-шоу и проникновенные беседы. Иначе я найду способ и от тебя избавиться, и Дину это как-то объяснить.

– Ладно, остынь, Юлали! Я не нарочно провоцирую тебя. Просто когда ты злишься, ты становишься охренеть как сексуальна.

– Монтойя!

– Все, я молчу! Давай ты вернешься, и мы позавтракаем в теплой дружеской обстановке.

– Я не завтракаю дома. Не люблю готовить. И ты однозначно не в моей френд-зоне!

– Ну, тогда очень удачно, что я все приготовил. И солгу, если скажу, что обрадовался бы, если бы узнал, что ты можешь, глядя на меня, думать только о дружбе.

– Монтойя, лучше замолчи!

Я вернулась, и мы молча уселись поглощать мясо, сверля друг друга взглядами. К концу завтрака я уже почти привыкла к присутствию Северина, потому как, пока он открывал рот только для того, чтобы кушать, он выглядел вполне так терпимо. Тем более готовил он, надо признать, замечательно. Сытый ли желудок или длительное отсутствие дурацких высказываний тому причиной, но из дома я выходила в практически прекрасном настроении. Которое, впрочем, мгновенно рассеялось, как только я обнаружила, что не вижу перед домом моей старушки. В первый момент я опешила и машинально продолжала искать ключи в сумке, будто они могли мне помочь. Кому, черт возьми, могла понадобиться моя убитая жизнью развалюха? Первой мыслью, конечно, были выходки мальчишек-соседей, и я вскипела, предвидя, как буду их наказывать. Но ключи в сумке так и не нашлись, и поэтому новая идея озарила мою голову. Я метнулась обратно, и Монтойя едва успел увернуться от распахнутой двери, которая с грохотом врезалась в стену.

– Монтойя, это ведь ты, сволочь! – заорала я с порога.

Он, закусив губу, стоял и ехидно улыбался.

– Да как ты посмел вообще, уголовник ты долбаный!

– Ты же не думала, что я и правда позволю тебе и дальше ездить на этом отстое? Меня ребята на смех подымут, если ты на этой допотопной стиральной машинке приедешь на шоу вечером.

Я хотела завизжать так, чтобы у него кровь из ушей пошла, но вместо этого закрыла глаза и стала считать про себя облезлых дворняг.

– Говоришь, засмеют тебя? – спросила я, не открывая глаз.

– Поверь, так и есть.

Я открыла глаза и скосила их на тумбу в прихожей, где он оставил ключи от своего одороблища.

– Ну, тогда думаю, что для тебя гораздо предпочтительнее самому туда сегодня прийти на своих двоих! – с милой улыбкой сказала я и, схватив его ключи, вылетела на улицу, на ходу снимая блокировку с дверей.

– Чего-о-о-о? – донесся до меня рев Северина из-за двери.

Две мои соседки, катившие мимо коляски, буквально подпрыгнули, услышав этот рев бизона. Я уже запрыгнула на водительское сидение чудовища с шипастыми шинами, когда Северин вылетел в моем розовеньком полотенце на порог дома прямо под шокированные взгляды молодых мамаш.

Он замешкался, непроизвольно прикрывая на своем теле самое ценное, потому как полотенчико было весьма условной защитой от любопытных глаз, а я, не теряя времени, сдала назад и, послав ему воздушный поцелуй, рванула с места.

Последним, что я увидела, был Монтойя, с выражением крайней досады захлопывающий дверь моего дома. Понятно, что месть обязательно последует, но сейчас, передвигаясь по городу на монстре, урчание мощного движка которого посылало странную возбуждающую дрожь по телу, я была совершенно счастлива.

Едва войдя в лабораторию, я налетела на высокого блондина, болтающего с моими лаборантками у кофе-машины. Судя по хихиканью и виду сзади, парень должен был быть очень даже ничего.

– Могу я узнать, что делают посторонние в лаборатории? – изобразила я строгую начальницу.

Смех сразу стих, и Таня – одна их лаборанток – шепнула незнакомцу: «Явилась!», явно не принимая во внимание остроту моего слуха.

Блондинчик порывисто обернулся и, обнажив идеальные зубы в улыбке, которую, видимо, отрабатывал неоднократно на жертвах женского пола, шагнул ко мне.

– Юлали Мерсье? – спросил он, продолжая свои попытки сразить меня наповал своим идеальным оскалом.

Я осмотрела с ног до головы еще одну кайфующую с самого себя мужскую особь. Он был старше, чем показался мне на первый взгляд. Очень светлые волосы, остриженные до состояния короткого ежика. Высокий лоб, с едва наметившимися, но отчетливыми морщинками от того, что он, видимо, часто морщил его в раздумьях. Ровная линия бровей и большие ярко-голубые глаза, опушенные очень густыми и длинными ресницами на несколько тонов темнее, чем шевелюра. Небольшой прищур цепких глаз, как, впрочем, и довольно жесткая линия рта и едва уловимая манера сжимать зубы, подчеркивающая немного тяжеловатую, квадратную нижнюю челюсть говорят о том, что трепливый бабник – это только небольшая часть его натуры. Некая маска, чтобы заставить расслабиться окружающих. Чуть впалые щеки, на скуле едва заметный давнишний шрам. Ломаный нос, с практически идеальной формы ноздрями. Он явно в ближайшей родне имеет выходцев из восточной части Германии. Тело человека, постоянно и тщательно следящего за своей физической формой.

– Юлали Мерсье? Вы антрополог? – повторил он, одаривая меня очередной улыбочкой, которая, видимо, должна была вызвать у меня остановку сердца.

Но тебе не повезло, мальчик. Не далее, чем сорок минут назад я лицезрела нечто более совершенно исполненное, да и помех в виде одежды там не наблюдалось.

– И зачем на этот раз я понадобилась нашей доблестной полиции? – спросила, обходя его, чтобы взять с вешалки халат.

– Я капитан Матиас Тёрч. Отдел расследования убийств, – отчеканил он и продемонстрировав свое удостоверение. – Меня заверили, что вы сможете нам помочь.

При этом он продолжал изучать меня со смесью профессионального любопытства и четко различимого мужского интереса, растущий запах которого я ощущала от него.

На пару минут повисла пауза, но потом я обернулась к нему, не желая тратить свое время понапрасну.

– Офицер Тёрч, если вы закончили сравнивать тот образ меня, который создали в своем воображении, направляясь сюда, с реально существующим, то, может, перейдем к сути вашего вопроса. У меня не так много времени.

Полицейский ожидаемо слегка смешался, на секунду отводя взгляд, но похвально быстро взял себя в руки и прямо посмотрел мне в глаза, не показывая ничего, кроме чисто делового отношения.

– Просто вы выглядите немного не так, как я себе представлял.

– Да, я в курсе. По-вашему, я должна быть синим чулком в толстенных очках и неряшливой мешковатой одежде, сварливой и со скверным характером?

– Да. О, то есть нет! – В этот раз он действительно смутился, и на его светлой коже щек вспыхнули красные пятна.

– Да ладно, офицер, я не соответствую вашему фантазийному образу только внешне. Что касается характера, тут вы все верно предположили. Так чем я могу вам помочь?

Тёрч мгновенно собрался.

– Я думаю, вы слышали в новостях о том, что нам удалось, наконец, поймать печально известного маньяка, которого журналисты окрестили «Дьявольский фитнесс-инструктор»?

– Нет. Я не слежу за новостями и крайне редко вообще смотрю телевизор. – Собственно, у меня его вообще нет.

– Хм-м… Ну, не важно. Но все дело в том, что, после задержания и обыска его загородного дома и участка, были найдены три захоронения. Они отличаются от остальных, в первую очередь тем, что более давние, и тем, что в них девочки 10-12 лет, в отличие от остальных. Мы предполагаем, что это тела жертв, которых он убил еще в момент своего, как говорят эксперты, «становления», до того, как выработал свою пресловутую схему заманивания и убийства девушек в фитнесс-центрах. И дело в том, что сам ублюдок не идет на сотрудничество со следствием и не желает дать нам никаких сведений об этих трех жертвах. А так как захоронения где-то семи-восьмилетней давности, и закапывал он их совершено обнаженными, то у нас очень мало возможностей опознать девушек.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам с реконструкцией их внешности? – спросила я, чувствуя, как холодная боль за этих совершенно незнакомых детей стянула мою диафрагму.

– Да! Вы же понимаете, что эти девчушки – чьи-то дочери или сестры, и кто-то много лет, возможно, разыскивает их… – Матиас Тёрч неожиданно разгорячился, убеждая меня.

Видимо, этот парень относится к числу тех, кто идет в полицию ради убеждений, и, похоже, реалии жизни еще не успели погасить в нем запал и умение искренне сочувствовать.

– Не нужно меня агитировать, офицер, – прервала его я. – Я помогу. Можете присылать останки. Но у вас достаточно квалифицированных экспертов в управлении.

– Есть некая тонкость в том, что они привыкли в большинстве своем к более «свежему», так сказать, материалу для работы. Да и работы у них очень много.

– Иными словами, вы надеетесь, что я смогу увидеть то, что они пропустят из-за «замыленного» взгляда?

– Ну да. К тому же мне сказали, что у вас есть совершенно эксклюзивные программы для исследования останков и для компьютерной реконструкции лиц. Это ведь очень ускорит работу?

– Да. Но вы должны учитывать, что программа разработана в основном для реконструкции лиц взрослых… э-э-э-э… особей. На детях я ее никогда не применяла. Поэтому сходство может быть очень отдаленным.

– Но это хоть что-то. По крайней мере, мы сможем уже сверяться с базами пропавших без вести и искать схожие черты.

– Ну что же, я готова попробовать, офицер Тёрч. На этом все?

Матиас замер, рассматривая меня немного удивленно, но потом опять ослепительно улыбнулся.

– Нет. Кое-что еще. Скажите, а никакая, ну, не знаю там, профессиональная этика ученых, не запрещает мне пригласить вас, скажем, на ужин, пока мы, можно сказать, вместе работаем? Или мне следует дождаться, когда у нас не будет контактов по работе?

– Этика ученых – нет, офицер Тёрч. Но мой парень будет не слишком счастлив, а я не люблю огорчать его, – усмехнулась я.

– Парень… Ну да, с моей стороны было глупо предположить, что вы одиноки. – Матиас опустил голову и глянул на меня исподлобья, что придало его взгляду какое-то озорное и дерзкое выражение. – Но ведь парень – это не муж, правда?

Знал бы ты, наивный, что у меня полный комплект имеется. Ага, на выбор.

– Не муж. Но все же от приглашения я вынуждена отказаться. – Обычно я отшиваю настойчивых в более жесткой форме, но эта мальчишеская улыбка была мне неожиданно симпатична.

– Ладно. Думаю, для себя я к вашему «вынуждена отказаться» добавлю «на этот раз», чтобы поберечь мое эго. Но могу я называть вас хотя бы Юлали, а не госпожа Мерсье?

Да, видимо, парень не привык сдаваться и останавливаться на полпути.

– Нет, ты не можешь ее так называть! – рявкнул Северин от двери, а мы с Матиасом буквально подпрыгнули от неожиданности. – А вот на «вы» и госпожа Мерсье будет в самый раз. По крайней мере, пока она не поменяет фамилию!

Черт, я опять даже не услышала и не учуяла появления Монтойи. Что же это такое?

Глаза Тёрча сузились.

– Так ваш парень – Северин Монтойя? – спросил он, демонстративно игнорируя самого моего супруга.

– Нет! – резко ответила я, пресекая попытку Северина раскрыть рот. – Он мой брат.

– Брат? – хмыкнул полицейский. – Ну что же, приятно познакомиться, господин Монтойя, брат госпожи Мерсье.

Голос Тёрча был совершенно очевидно насмешливым.

– Не могу сказать того же. – Похоже, моя утренняя выходка с машиной лишила муженька даже тех крох цивилизованности, что в нем были.

Мужчины схлестнулись взглядами и с минуту сверлили друг в друге дыры, а в воздухе прямо дышать стало нечем от запаха агрессии. Монтойя, как любой Альфа, излучал в пространство волны подавляющей энергии, но Тёрч был человеком и, к тому же, видимо, тоже лидером и доминатом по натуре и поэтому плевать хотел на воздействие Северина.

– Офицер Тёрч, думаю, мы обо всем договорились, и вы можете присылать мне материалы, – решила я прервать это мужское рандеву.

Матиас полностью развернулся ко мне и одарил такой многозначительной и соблазняющей улыбочкой, что я прямо расслышала, как у Северина крошатся зубы.

– Да, я пойду, но очень скоро буду здесь снова. И тогда мы, думаю, действительно обо всем договоримся. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

И он, отсалютовав Северину, с наглой ухмылкой вышел в коридор, слегка толкнув его плечом.

Северин ответил на это рыком, но в диапазоне недоступном для человеческого уха. Потом он перевел тяжелый взгляд на меня.

– Пришел за ключиками от своей кракозябры? – выпрямилась я.

Но он молча шагнул ко мне и, бросив через мое плечо быстрый взгляд на лаборанток, которые наверняка вовсю пялились на нас, резко подхватил под локоток и потащил в коридор.

– Кто это? – рыкнул он мне в лицо, прижав к стенке.

– Тебе-то какое дело, братец? – усмехнулась я.

– Мне никакого, – попытался сделать непроницаемое лицо Монтойя. – Но как же твоя любовь и преданность Дину?

– Не вижу, что я сделала такого, что позволило бы в них усомниться.

– Ты флиртовала с этим смазливым засранцем.

– Фигня. Но даже если и так. Не вижу в этом никакого преступления.

– Вот как? Да от этого блондинчика, мать его, пахло похотью так, словно он собирался трахнуть тебя прямо сейчас, наплевав на зрителей! – яростно прошипел супруг мне в лицо.

– Повторю вопрос для особо одаренных. Даже если и так, тебя-то это с какого бока касается?

Монтойя вдруг ударил кулаками в стену с двух сторон над моей головой, и лицо его исказилось яростью.

– Если я терплю Дина, уважая то, что вы вместе слишком давно, то это ни хрена не значит, что я стану терпеть кого-то другого, Лали-детка.

– Да ты не охренел ли вообще, сладенький мой? С каких это пор ты решил, что у тебя есть права влезать в мою жизнь?

– С некоторых, моя конфетка. Тебе точное время указать?

– Ты лучше укажи точное время, когда уберешься из моей жизни, и я смогу жить по-прежнему.

– А как это по-прежнему, Лали-детка? Как часто ты позволяешь себе милые шалости, как со мной, за спиной у своего Дина? Этот блондинчик кто? Следующий твой шанс как следует оттянуться? – В голосе Монтойи непонятно чего больше – гнева или презрения.

Ярость выплеснулась из меня чистым белым пламенем, и мой кулак врезался в нос Монтойи с неприятным хрустом. Он отшатнулся, прижимая ладонь к носу, безуспешно пытаясь остановить кровь.

– Забирай свои чертовы ключи и вали отсюда на хрен, тупой придурок! – рявкнула я.

Монтойя выпрямился и прожег меня злобным взглядом.

– Оставь себе и ключи, и машину, Лали-детка. Считай, это мой первый свадебный подарок, – процедил он и, развернувшись, зашагал по коридору.