Читать книгу Перерождение - Галина Чередий, Галина Валентиновна Чередий - Страница 8

– Подъем, недопески! – громкий низкий голос гулко прокатился по ангару, вырывая из глубокого и цепкого сна. – Давайте-ка вас приведем в пристойный вид! Негоже представать перед своими будущими альфами помятыми и вонючими, словно куски собачьего дерьма!

Я подняла голову и тут же ойкнула, потому что шея и спина затекли просто ужасно. Сегодня совершать омовение явился новый персонаж. Высокий, как, похоже, все здесь, он при этом выглядел тощим, в противоположность предыдущему шкафообразному надзирателю. Хотя при ближайшем рассмотрении скорее уж был жилистым, с острыми, откровенно агрессивными чертами лица, и уж точно не выглядел менее опасным, чем предыдущий. В клетках вокруг зашевелились, так же, как и я, вздыхая, охая и разминая затекшие тела. Вот только теперь все мы были голыми. От одежды остались жалкие лохмотья, ими и прикрыться толком не получалось, и поэтому тот факт, что у всех без исключения парней стояло колом, скрыть было сложно. В принципе, вполне нормальное утреннее состояние здоровых молодых мужчин, вот только и я сама ощущала себя отчего-то дико возбужденной. Запах похоти буквально затопил весь ангар. Стоп. Запах похоти? Как я его могла учуять, и почему безошибочно определила, что это именно он? «Ну, может, потому что ночью ты была чертовой собакой, а у них вроде как с нюхом все нормально», – подкинуло саркастическое замечание подсознание. Недоуменные взгляды вокруг, шумные вдохи и фырканье подсказали мне, что внезапно острое обоняние открылось не только у меня. В этот раз мытье ощущалось снова актом унижения, причем направленным почему-то против нас с Надей. Особенно против меня. Если парней тощий ублюдок мыл довольно быстро и не акцентируясь на определенных частях тела, то нам досталось, что называется, по полной. Он нарочно направлял мощную ледяную струю то на одну грудь, то на другую, в лицо, в низ живота или между ягодиц, когда старались отвернуться. И стоило прикрыть только одно уязвимое место, как вода с силой начинала бить в другое. У моей клетки он надолго задержался, поливая до полного онемения и отпуская гадкие комментарии типа: «Потри себя хорошенько, мелкая сучка. Перед смертью следует быть чистой». При этом он бесстыдно лапал меня глазами, ухмылялся и мерзко облизывал свои тонкие губы.

– Эй, хватит над ней глумиться, скотина! – не выдержав, вмешался Леха, и мой мучитель, опустив шланг, двинулся к нему с таким недобрым выражением лица, что мне стало страшно за парня.

Но снаружи послышался шум двигателей авто, и тощий резко передумал.

– Слушайте сюда, недопески жалкие! Усвойте одну простую истину: вашему появлению абсолютно никто не рад, и право на жизнь надо еще заработать, – громко сказал он, быстро направляясь к дверям. – Вы прошли свой первый оборот, но это еще ни черта не значит. Сейчас сюда войдут альфы и будут выбирать тех, кого посчитают достойными на звание претендентов в число бойцов своих стай. Все, кого не выберут, сдохнут. Мусор следует утилизировать, чтобы он не создавал еще больший бардак. Мы не намерены выпускать на улицу идиотов, понятия не имеющих, кто они теперь, не умеющих контролировать себя, обращение и сопутствующие желания и способных создать нам еще больше проблем.

– Ну так научили бы! – бросила я ему в спину.

– На кой черт возиться с кем-то, признанным слишком слабым, а значит, бесполезным! – презрительно фыркнул тощий. – А ты вообще молчи, тебя, считай, уже нет! Итак, вас выпустят из клеток и будут отбивать. Продержитесь хоть пару минут – будете жить. Попробуете бежать – сдохнете. Будете дерзить альфам – сдохнете. Глаза только в пол. Начнете плакать и скулить…

– Сдохнем – поняли! – раздраженно перебил этого лектора кто-то из парней. – Пожрать нам дадут или нет, лучше скажи.

– Только тем, кто выживет! – сказал тощий и заржал, будто это была самая замечательная шутка из возможных.

– Вот урод, – пробормотала Надя, а дверь в ангар с грохотом распахнулась.

К нам не спеша стали входить один за другим мужчины, осматриваясь вальяжно, по-хозяйски, и я в очередной раз поразилась сюрреалистичности происходящего. Больше всего они напоминали каких-нибудь нынешних состоятельных бизнесменов, таких, у которых буквально на лбу написано о недавнем криминальном прошлом, а под дорогими костюмами наверняка скрывались тюремные татуировки. Этакие нувориши, с тяжелыми взглядами «творю что хочу, беру что вижу» покрытые лишь легким налетом респектабельности и цивилизованности, за которым отчетливо улавливалась бесчеловечная агрессивная мощь. Их было четверо, и, очевидно, они и были этими упоминаемыми всуе альфами, и каждого сопровождало несколько охранников. Хотя я сильно сомневаюсь, что они в них действительно нуждались. Скорее уж, их присутствия требовал статус, иерархические заморочки или черт его знает, что у них тут полагается. Каждая группа вошедших расположилась в помещении подчеркнуто обособленно. Стали о чем-то негромко переговариваться, причем диалог вели только альфы, остальные стояли безмолвными истуканами, сверля чужие группы сопровождения недобрыми взглядами. Присмотревшись, я обнаружила притащившего меня сюда блондина и пытавшегося прикончить верзилу. Причем были они явно из разных команд. На нас никто даже не смотрел, так, словно толпа голых людей в клетках – это нечто вроде предметов местного, порядком надоевшего и не заслуживавшего внимания интерьера. Закончив свой тихий разговор, четверо альф наконец соизволили заметить пленников и неспешно двинулись по проходу между клетками в сопровождении сегодняшнего тюремщика. Они не просто осматривали парней пристально и оценивающе, но и очень похоже, что принюхивались; так и казалось, что еще чуть – и начнут щупать и в зубы заглядывать как жеребцам на рынке.

– Сколько? – отрывисто спросил надзирателя один из них – этакий классический голубоглазый блондин с едва заметной сединой на висках и глубокими морщинами на лбу, символизирующими вечное недовольство окружающими.

– Всего двадцать девять с прошлого полнолуния, альфа Видид, – стал деловито отчитываться тот. – Две девки. Шестеро не пережили оборот. Так что на выходе имеем двадцать одну голову.

Головы! Будто мы скот, ей богу! От меня не ускользнуло, что нас с Надей не посчитали, словно автоматом исключили из числа претендентов на что бы то ни было. Я обежала глазами клетки и поняла, что некоторые из них действительно опустели, а я сразу-то и не заметила.

– Что-то многовато в этом месяце! – рыкнул еще один альфа, брюнет околокавказской наружности с очень заметной «ломаной» горбинкой на носу и неприятно поблескивавшими темно-карими глазами.

Многовато, с*ка, ему! Будто кто-то из сидящих в клетках участвовал в конкурсе или обивал их пороги, чтобы сюда попасть.

– А никто из нас сам не напрашивался! – не удержав язык за зубами, вякнула я и тут же пожалела. Все взгляды устремились ко мне, и абсолютно четко прочла в каждом приговор. Холеные физиономии альф почти одинаково скривились, будто они увидели вместо меня вид какой-то чрезвычайно мерзкой плесени.

– Это еще что такое? – фыркнул, презрительно вздернув верхнюю губу, верзила в серебристо-сером костюме явно от какого-то модного дома и мутно-зелеными глазами чуть на выкате.

– Говорю же – две девки, альфа Ругот. Обе выжили, – сказано было так, словно мы с Надей сделали нечто оскорбительное или непотребное, умудрившись не умереть. Тощий тюремщик буквально убивал меня взглядом. – Глаза в пол, сучка нахальная!

– Пошел ты, ушлепок сраный! – неожиданно даже для самой себя оскалилась я. – Если сам сказал, что мне так и так тут подыхать, то хер ли мне вашим правилам следовать!

И в самом деле, не могут же они убить меня дважды. А в их мерзкие рожи хотелось плюнуть, аж челюсти сводило. Если все равно я смертница, то хоть в удовольствии напоследок себе не откажу.

– Я смотрю, девушка с очень дерзким языком торопится на тот свет! – с холодной насмешкой отметил еще один альфа с грязно-песочной богатой шевелюрой и всем своим видом напоминавший больше громадную бочку с конечностями. Нет, он был не жирный, конечно, просто такой широченный, что я на его груди смело могла бы лечь поперек и ноги бы, наверное, не свисали. – Господа, если никто не претендует, то, может, окажем ей любезность и избавим от мучений?

Гуманист гребаный, мать его! Парни в клетках стали переглядываться и нервно топтаться, а я осознала, что меня прикончат у них на глазах просто для того, чтобы до всех дошло: никто тут не шутит. Скорее всего, это все равно сделали бы с первым же проявившим неповиновение, а я просто облегчила им выбор объекта для демонстрации устрашения. К тому же меня и не жалко нисколько, в бойцы-то не потяну. Тощий будто только и ждал команды «фас!» и чуть не бегом кинулся отпирать мою клетку. Заметив его энтузиазм, альфа-бочка ухмыльнулся и добавил:

– Никакого траха, Лука! Мы не издеваемся над измененными. Или берем их в семью, или безболезненно умерщвляем.

Тощий будто споткнулся от его слов и сразу растерял большую часть своего энтузиазма, на что все четверо властных ублюдков глумливо заржали.

– Да ладно, Лука, я тебя понимаю! – поддержал насмешки холеный блондин, рассматривая меня так, что захотелось скрутиться в углу, прикрывая все, что только можно. – Если бы не был уверен, что Марина учует и яйца мне на кулак намотает, то взял бы ее себе. Мелкие – они обычно ух какие узкие, гибкие и гораздо крепче, чем на первый взгляд кажутся!

Потом он повернулся к Наде и окинул ее взглядом, весьма похожим на одобряющий.

– А я, пожалуй, возьму эту, – кивнул блондин на Надину клетку. – Хорошая сука выйдет после тщательной огранки! При удачном раскладе не хуже любого бойца будет, а не потянет, так самцам пар выпускать будет на чем. Такая быстро не сломается.

– Продуманный ты, Видид! – ухмыльнулся «кавказец». – Мысль, конечно, здравая, но я бы суку все равно обращенную не взял. Терпи потом в стае бабские дрязги черт-те сколько!

Пока они продолжали непринужденную беседу, долбаный Лука вошел в мою клетку и попытался схватить за волосы. Но только хрен я собиралась сдаваться просто так. Саданув его по колену пяткой, я вцепилась зубами в его протянутую руку, и он взвыл, отшвыривая меня в другой, ближний к открытой дверце угол. Мгновение его замешательства позволило мне прыгнуть рыбкой во внезапно свободный выход. Даже не знаю, на что я рассчитывала, может, просто не готова была подписаться на роль овцы, смиренно идущей на заклание. Естественно, и пару шагов я не прошла, как мои волосы оказались в захвате «серого костюма», и он дернул меня так, что я рухнула на спину прямо им всем под ноги. Парни вокруг стали кричать, свистеть и колотить по прутьям, требуя отпустить меня. Спасибо, мальчики, я вас совсем не знаю, но вы хорошие люди. Вот только мне это уже никак не поможет.

– Заткнулись! – рявкнул поймавший меня альфа, и столько в его голосе было сбивавшей с ног мощи, что тишина наступила мгновенно. – Итак, если все же никто не протестует и не готов взять эту обращенную в свою семью, считаю ее судьбу решенной! – провозгласил он, поднимая ногу в дизайнерской туфле над моим лицом, и перед глазами встала картина, как от его удара моя голова раскалывается как перезрелый арбуз.

– Хм-м-м, я протестую! – раздался из-за спин мужчин еще один незнакомый голос, и неожиданно абсолютно все повернулись к двери, и в воздухе завибрировал общий низкий угрожающий рык.