Читать книгу Думы потаённые - Галина Вольская - Страница 6

О своей работе я обычно не рассказывала, да и не могла, связанная подписками. Часть своего трудового стажа проработала в «ящике», самую значительную часть – в воинской части. А ведь пройденный путь достаточно уникален. Ну, кто сейчас знает, что такое перфокарта – прямоугольник из жёсткого, плотного картона с напечатанными на нем цифрами? Прочесть и расшифровать то, что на неё нанесено, можно только с помощью специальной «читалки», пользуясь двоичной системой счисления. В двоичной системе цифры только две – ноль и один. Дырки на перфокарте соответствуют единицам, все остальное поле – нули.

Перфораторщицы не пытаются расшифровать набитое, чтобы найти ошибки. Они пробивают программы или исходные данные в двух экземплярах, сравнивают на просвет. Если дырки на соответствующих перфокартах не совпадают, значит – ошибка, надо перебить. Нам свои ошибки приходится искать порой долго и мучительно. Легче, если программа просто не работает, сложнее, если работает, но даёт неверные результаты.

Иногда начинает сбоить устройство ввода, «зажёвывает», мнёт и рвёт перфокарты, надо их восстанавливать. Начинали написание программ с машинных кодов, когда каждое число находится в ячейке со своим адресом. Все действия над числами имеют тоже свой цифровой код, результат надо также занести в ячейку со своим адресом. Каждому оператору на машинном языке программирования соответствует числовой эквивалент, есть стандартные подпрограммы для вычисления синуса, косинуса и других математических величин.

Когда я пришла в воинскую часть, строился корпус для новой ЭВМ (электронной вычислительной машины), обещали, что года через два его достроят. Строили десять лет, а рассыпаться он начал, чуть ли не сразу при нашем переходе в него. Так называемая новая машина уже успела морально устареть. Зато появились дисплеи с клавиатурой. Здесь уже можно вводить и исправлять данные и программы, не пользуясь перфокартами. Зеленоватые, мерцающие цифры и буквы на экране быстро утомляют глаза, при электрическом свете особенно.

У первых, появившихся у нас компьютеров нет даже жёсткого диска. В один дисковод вставляется дискета с операционной системой, в другой – дискета с программами, играми – самыми простейшими, занимающими немного места. Первые «диггеры», бармен, собирающий пивные кружки, «стрелялки». Дети офицеров стремились попасть в наш корпус всеми правдами и неправдами, стояли за спиной, просили дать поиграть хотя бы немножко.

Наши советские компьютеры ушли, не выдержав конкуренции с западными. И как шарахались сначала от этих компьютеров бухгалтеры, работники почты, всевозможных учреждений, где сейчас работу без компьютеров просто невозможно представить.

А мы писали и писали программы, переходя с одного языка программирования на другой, изобретая порой велосипед. Дешевле было иметь своего программиста и пользоваться упрощёнными, написанными специально для данного предприятия программами, чем покупать универсальные программы, приспосабливать их для своих нужд и платить за каждое обновление. Добывать необходимую литературу, тем более в небольших городах, сложно и дорого. Трансляторы с нужных языков, как правило «левые», нелицензионные. Лишний опыт только мешает, надо уметь забывать старое и постоянно осваивать всё новое и новое. Пожар в корпусе, когда сгорает вся накопленная литература, конспекты, диски, дискеты становится настоящей катастрофой.

И наступает момент, когда отказывает память, почти не воспринимается новое, учащаются нелепые ошибки – пора уходить. Можно, конечно, продолжать отсиживаться за спинами других, более молодых, пользуясь былым авторитетом. Но лучше уйти, пока авторитет и лицо программиста не утеряны окончательно. Вот такая работа. Сложная, требующая бесконечного терпения и внимания, но увлекательная и интересная. Терпения и удачи всем, вступающим на эту стезю!