Читать книгу Женское начало - Галина Врублевская - Страница 2

Яна могла оттягивать принятие решения, но если принимала его, уже не сворачивала с намеченного пути. Пусть будет школа!

Моросил мелкий осенний дождик, но петербуржцы, привычные к капризам погоды, не обращали на него внимания. Старики спокойно шествовали под зонтами; молодые, подставляя лицо едва видимым брызгам, быстрыми перебежками достигали метро или места своей работы. Яна, натянув на голову капюшон черной непромокаемой куртки, в плотных джинсах и кроссовках, почти солдатским шагом спешила на собеседование. Ее длинная челка намокла под каплями моросящего дождя, еще больше почернела и прилипла ко лбу, как нарисованная. В таком виде девушка предстала перед директрисой.

Осанистая дама опытном взглядом школьного администратора осмотрела соискательницу с головы до пят. Шумно выдохнув, директриса покачала головой: явное не то. Девушка даже в помещении не сняла куртку, так и сидела на краешке стула с наглухо застегнутым высоким воротом, только откинула назад капюшон. В ней не чувствовалось робости или волнения, но за показным равнодушием просматривалось едва скрываемое высокомерие. Будь у директрисы выбор, она и разговаривать не стала бы с такой маргинальной личностью – одна челка на пол-лица чего стоит! Но заканчивалась первая четверть, а школа никак не могла найти учителя информатики: старшее поколение учителей еще не освоилось с компьютером, а молодежь не шла на низкую зарплату.

Директриса подалась вперед, оперлась бюстом на край стола, снова просмотрела документы кандидатки: диплом с отличием об окончании госуниверситета, питерская прописка… не замужем. Однако ничем не подтверждены ее слова о предыдущей работе. Что привело девицу в школу? А вдруг наркоманка или психбольная? Среди слишком умных такие встречаются! Впрочем, нет: приложены справки из диспансеров, нигде на учете не состоит. Секретарь Марта Юльевна, рекомендующая девушку, предупредила ее, что для школы они необходимы. Она же и ручалась, что предмет Ковалевская знает превосходно.

Директриса попыталась выяснить мотивацию соискательницы:

– Янина Станиславовна, вы любите детей?

– Не знаю. Я с ними не имела дела. Но мне нужна работа.

– У вас нет трудовой книжки…

– Сейчас многие так работают. Но я думаю, мне пора завести ее, поэтому я и пришла к вам устраиваться.

– С вашим дипломом можно найти и более высокооплачиваемую работу.

– Я не гонюсь за деньгами.

– Вам помогают родители? Родственники?

– Я живу одна.

– Вы полагаете, что справитесь с преподаванием?

– Я справляюсь с любыми задачами.

За лаконичными ответами соискательницы директриса улавливала почти неприкрытую дерзость: предмет не вела, с детьми не работала, но гонора хоть отбавляй. Она все больше склонялась, чтобы отказать ей в работе:

– Вы так уверены в себе? Ведь в работе учителя много подводных камней!

Яна растерялась, вдруг поняв, что директриса имеет полное право отказать ей, не имеющей опыта преподавания. И уже с меньшей уверенностью произнесла:

– У меня мама работала учителем математики, а я имею опыт репетиторских занятий.

Упоминание о матери, заинтересовало директрису. Она стала выпытывать, в какой школе работала коллега, в какие годы. Однако узнав, как давно это было, как рано девушка потеряла мать, руководительница снова разочаровалась: о сознательном выборе, о преемственности профессии говорить не приходится. И все же каким-то невероятным образом после этих откровений девушка стала ей ближе: в административном работнике пробудилось подобие материнских чувств: взгляд директрисы потеплел, тон стал мягче:

– Что ж, Янина Станиславовна, рискну, дам вам шанс попробовать себя на тернистом пути просвещения. Только обещайте мне…

– Я ничего обещать не буду, – не слишком вежливо перебила ее Яна, понимая, что, возможно, рубит сук под собой. – Я давно вышла из возраста, в котором дают обещания.

Директриса от неожиданности поперхнулась слюной и закашлялась. А, придя в себя, уже привычным административным тоном высказала свое требование:

– В школе существует dress-код, Янина Станиславовна. Вы можете ходить в строгом брючном костюме, но никак не в джинсах и кроссовках. И, пожалуйста, подкоротите челку: ученики должны видеть ваши глаза. А сейчас я попрошу Марту Юльевну открыть вам кабинет информатики, чтобы вы осмотрели технику. Потом вернетесь ко мне, я дам вам методичку по вашему предмету, и мы обсудим с вами учебный план. Все ясно?

Марта, сидя в приемной, прислушивалась к разговору в директорском кабинете, и очень испугалась, когда Яна стала перечить директрисе. Хорошо, что все обошлось. Потом, следуя приказу директрисы, Марта провела Яну по школьным коридором и продемонстрировала ей школьный кабинет информатики. Яна кинула быстрый взгляд на компьютеры, с досадой покачала головой: так и думала, машины старого поколения. Однако, учить можно и на них, тем более, что они были ей хорошо знакомы по университету. Яна потрогала доску, поверхность ее была истертая, на таком бледном фоне ребята ничего не увидят, придется рисовать плакаты. В остальном – кабинет как кабинет: столы на два человека, но и компьютеров стоит по два. В ее время толпились у одной машины впятером, пытаясь разглядеть что-либо на дисплее из-за чужих спин.

Марта, одетая в длинную зеленую кофту собственной вязки и в черную юбку, выглядела подобающе строго, как того требовала директриса, но вела себя несерьезно. Она мешала Яне осматривать кабинет, беспрерывно болтала: сплетничала о директрисе, о конфликтах между учителями, о группах и коалициях в коллективе. Яна не поддерживала этот разговор и надеялась, что сумеет отгородиться от всего, не имеющего прямого отношения к работе, полагала, что поможет опыт проживания в коммунальной квартире. Она не станет вступать ни в какие коалиции. Будет просто работать, учить детей азам информатики.

Марта заметила наконец, что разговор о школьных интригах не интересует Яну, и с легкостью переменила тему. Сообщила ей, что уже два месяца посещает вечерами фитнес-клуб, и пригласила Яну составить ей компанию прямо сегодня:

– У нас там есть инструктор Паша – такой душка! Со всеми внимателен, к каждому свой подходец имеет. И сложен как Аполлон! Только лицом немного не вышел, простоватая физия, как у меня, одна улыбка и красит его. Мы с ним, вроде бы, ровесники. Пойдем! Я тебе денег на абонемент в долг дам.

Но даже приманка в виде душки-инструктора не заинтересовала Яну, она сказала, что вечером начнет готовить план занятий. Марте пришлось отступиться.

Вернувшись в кабинет директрисы, Яна получила новые наставления, и тут же была отправлена к кадровичке на оформление. Через приемную проскользнула незамеченной – Марта увлеклась разговором со старшеклассницей. Секретарша выкладывала ученице последнюю новость: в школе появилась новая учительница информатики, умная до жути, и очень строгая. Она, мол, даст вам всем прикурить!

Женщине не обязательно блистать умом, чтобы нравиться мужчине, но чтобы удержать его, требуется определенный рассудок. Марта не умела рассчитать хотя бы на шаг вперед свои действия, потому мужчины не задерживались рядом с ней. Однако она наивно полагала, что все дело в недостатках ее фигуры и заурядном лице. С лицом она ничего поделать не могла, но стать стройнее казалось достижимым, и Марта истязала себя тренировками в фитнес-клубе, не получая от них удовольствия.

Инструктор Паша весело гонял своих дамочек на тренажерах: одних заставлял живее крутить педали велотренажера, других – ускорить бег по ускользающей из-под ног дорожке, третьих – усерднее поднимать гантели. Замучив группу до полусмерти, Паша наконец объявил, что занятие окончено. Марта была довольна собой: может, она все же скинет несколько килограммов! Она приняла душ, облачилась в кофту и юбку, напялила кепку-бейсболку – Марта полагала, что головные уборы придают ей шарм и одновременно защищают от невидимых злых сил. В таком экстравагантном виде она вышла в комнату отдыха, из-за обилия растений похожую на оранжерею. Здесь же находился и мини-бар: несколько столиков, стеклянный холодильник, заставленный баночками безалкогольных напитков, торговый автомат с чаем и кофе, и еще один – со сникерсами. Более основательной еды здесь не имелось: если борешься с весом, надо подумать и о диете. Но Марта пренебрегала ею. Положив перед собой три батончика сникерсов, она жевала четвертый, уже распакованный, запивая его зеленым чаем.

Неожиданно к Марте за столик подсел Павел: крепкие бицепсы его выгодно подчеркивались открытой майкой, через шею было перекинуто свежее белое полотенце. Он пожелал ей приятного аппетита. Марта запоздало прикрыла припасенные сникерсы рукой, опасаясь, что получит от инструктора нагоняй. Но Павел лишь укоризненно покачал головой, и неожиданно заговорил на другую тему:

– Марта, ты ведь не бизнес-вумен и не жена нового русского? Как у тебя с деньгами?

Полагая, что Павел хочет попросить у нее в долг, она, поколебавшись, ответила:

– Я работаю в школе, оклад скромный, но есть кое-какие сбережения. Тебе сколько требуется? – с достоинством ответила Марта, украдкой вытирая рукой губы.

– Ну, что ты! У меня к тебе другая просьба. Понимаешь, у меня в следующее воскресенье день рождения…

– Поздравляю.

– Не в этом дело, я хотел тебя пригласить… – Павел теребил концы своего полотенца, висящего на шее, однако смотрел прямо на Марту.

Она вспыхнула: «Боже, неужели я ему понравилась! Такому мужику! Но почему он завел разговор о деньгах?»

– Паша, если тебе требуется девочка по вызову, то ты обратился не по адресу.

Теперь настала очередь смущаться Павлу.

– Извини, но я хотел тебе предложить заработок иного рода. Дело в том, что я хочу устроить праздник на даче, в Комарове. Дома – предки. В кабак идти – разорительно, а на даче собраться – в самый раз. Так вот, – продолжал Павел, – у меня есть друг Боря Палей. Он инвалид-колясочник. Необходимо, чтобы рядом с ним кто-то все время находился. Сама понимаешь, я как хозяин торжества, буду занят с гостями. Обычно его мама всюду сопровождает, но Боря не хочет ехать с мамой, тоже ведь молодой мужик, а все с мамой да мамой. Вот я и подумал, может, ты согласишься? В цене, надеюсь, сойдемся.

– Конечно, Паша. Мне это нетрудно. И о деньгах не тужи: продли мой абонемент в клубе на несколько занятий – и будем квиты.

Освобождение от оплаты было Марте кстати: если бы не отец, присылающий ей часть своей военной пенсии, она и вообще бы не смогла посещать этот клуб. А он присылал с каждым разом все меньше и меньше, сам испытывая трудности с финансами.

Павел облегченно вздохнул и поспешил в тренажерный зал к следующей группе, а Марта принялась за очередной сникерс.

Вернувшись домой, Марта сразу побежала к подруге-соседке, чтобы обсудить с ней приглашение. Однако Яна не проявила встречной охоты: ей надоели бесцеремонные вторжения Марты в любое время дня и ночи, поэтому она решила сегодня поставить заслон этим визитам. Яна не нуждалась в ежедневных посиделках, она охраняла личное пространство и не собиралась изменять своим принципам. При том, что ей предстоит избыточное общение в школе, дома она должна иметь покой.

Яна встала на пороге, уперла руку в косяк, как шлагбаум, и с окаменевшим лицом процедила:

– Извини, Марта. Я занята, так что, не смогу составить тебе компанию. И впредь попрошу не беспокоить меня по пустякам.

– Я только на четверть часика. Хочу рассказать тебе, куда меня Паша приг…

– Мне это неинтересно, – Яна на полуслове оборвала болтливую соседку и захлопнула перед носом Марты дверь, защелкнув для надежности задвижкой.

Марта была обескуражена до такой степени, что не нашлась, что сказать. Она занесла кулак, чтобы вновь постучать в дверь Яны, но поймав насмешливый взгляд проходящей мимо другой соседки, отступила. Не хватало только стать посмешищем всей квартиры!

Марта вернулась к себе в комнату и продолжила распаковывать коробки. Попутно вставила в магнитофон музыкальную кассету – не выносила тягостной тишины. Слушая веселые ритмы популярной группы, сокрушалась, что в этой квартире не с кем и пообщаться, кроме Яны: прочие соседи были или семейными, или безнадежно стары.

Яна, чтобы заглушить громкую музыку за стенкой, включила радиоприемник и настроила его на спортивный канал. Она по-прежнему не слишком жаловала спортсменов, но к некоторым видам спорта испытывала повышенный интерес. Однако интерес этот был особого толка: она отслеживала положение футбольных команд в турнирной таблице, счет теннисных матчей или очки участников на шахматных турнирах. Причем она не наблюдала за поединками, а рассчитывала вероятные победы и проигрыши, основываясь на предыдущих результатах команд или игроков, и часто ее подсчеты совпадали с реальностью. Яна опиралась на университетский курс «теории игр», в то же время эта «угадайка» была для нее повседневным развлечением. Настоящие радости случались в ее жизни редко. Среди них на первом месте находились встречи со школьной подругой Катей, но они были до обидного редки.

Подруги в последний год общались мало, так как этому препятствовал муж Катерины, Олег Котов. Это был уверенный в себе человек, успешный бизнесмен, но принадлежал он к тому сорту мужчин, которые плотно контролируют своих супруг. Он ворчал на Катю, когда она долго болтала по телефону, выспрашивал, где и с кем та провела время, и, наконец, заставил ее уйти с работы и сидеть дома. До поздней осени Котовы жили в поселке Комарово, в комфортабельном коттедже, приобретенном главой семьи год назад, но Яне еще не довелось там побывать. Теперь, когда Котов уехал по делам в Финляндию, оставив жену под приглядом охранника, Катя позвонила Яне, пригласила ее приехать, посмотреть их новый дом. Ей давно хотелось похвастаться перед подругой интерьером – дизайном и оформлением помещений она занималась сама, обладая с детства чувством прекрасного и следуя собственному вкусу и пониманию красоты. Яна охотно согласилась, так как соскучилась по Кате. Катя и Яна встречались хоть и не тайком от Олега, но в его отсутствие.

У Котова к Яне был особый счет, как и у нее к этому человеку. И тому были веские причины.

Яна узнала Олега Котова задолго до того, как он встретил Катю и женился на ней. Яна была первокурсницей матмеха, а Олег выпускником университета – он учился на географическом. Познакомились они в кружке геймеров – студентов, не только играющих на компьютере, но и программирующих эти игры. Яна писала программы быстрее всех, а Олег неплохо рисовал – по его эскизам составлялись декорации для игр и придумывались персонажи. Котов имел много талантов, среди них чуть ли не главным была способность покорять девичьи сердца. Однако, воспылав ненадолго к очередной избраннице, он вскоре оставлял ее, и записывал очередное очко на свой личный счет. Парни завидовали ему.

Яна не догадывалась об этом почти невинном пороке красавца-героя, а раскрыть ей глаза на него было некому. Кроме Яны, девушек в кружке не было, а парни свои мужские разговоры вели в ее отсутствие. С каждой новой встречей по-светски развязный выпускник все больше нравился строгой первокурснице: мужественный и красивый, остроумный и талантливый – не имея специальной подготовки, прекрасно рисовал и для гуманитария неплохо владел компьютерными премудростями. Вот он – мужчина ее мечты! Впервые в жизни Яна влюбилась, но никогда не решилась бы первой признаться в своих чувствах.

Котов заметил взволнованные взгляды скучновато одетой девицы, но поначалу решил, что победа над ней не добавит ему славы. Однако, услышав от ребят, что Яна – самая умная девчонка курса, но абсолютная недотрога, пресекает даже шутки, заинтересовался и вышел на новую охоту! И тут же столкнулся с непривычными для себя сложностями. Мало того, что одевалась она немодно, ее отличало абсолютно несовременное поведение. Яна чуть не упала в обморок, когда Олег, преградив ей путь в университетском коридоре, небрежно обнял ее за плечи. Она задрожала, втянула голову в туловище, закатила глаза к потолку. Олег убрал руку, подождал, пока она успокоилась, и спросил:

– Яна, на дискотеку сегодня сходим?

– Я… я не умею танцевать.

– Не смеши, подруга! Стакашек опрокинешь, ноги сами задрыгают!

Яна молчала: вина она почти не пила, зная за собой, что легко пьянеет и потом хохочет, как дурочка. А выглядеть дурочкой в глазах Олега ей было бы невыносимо.

– На дискотеку я не пойду.

Прошло еще несколько дней. Олег уже понял, что существуют две разные Яны. Одна, оживленная, находчивая – ее он видел за компьютером, когда ребята всей компанией тестировали готовую игрушку или обсуждали новые алгоритмы. Другая, непонятно-пугливая, появлялась, когда они оказывались наедине. Процесс застопорился. Яна даже не позволила коснуться ее губ, когда он, проводив ее однажды до дому, пытался поцеловать. Вывернулась и убежала.

В следующий раз Олег сделал заход с другой стороны:

– Яна, у меня комп глючит. Может, зайдешь, посмотришь? С географа, сама понимаешь, какой спрос!

Олег снимал комнату и едва ли не первым среди студентов заимел дома компьютер – добыл из списанного оборудования в каком-то НИИ. Деньги он зарабатывал сам, толкая желающим контрафактные кассеты с модными записями. Сам же и перезаписывал их.

Просьбу помочь разобраться с компьютером Яна приняла всерьез и даже захватила с собой дискеты с тест-программами. Но войдя в комнату, сразу поняла, что он позвал ее не за этим. Стол был накрыт по-ресторанному: белая скатерть, цветы, шампанское, фрукты, конфеты. Отступать было поздно, да и не хотелось. Ведь Олег нравился ей!

– Этот чудесный натюрморт вместо сломанного компа? – Яна медленно расстегнула уличную куртку, Олег помог ей высвободиться из рукавов. – Не мог без обмана обойтись?

– Ты ведь не пошла бы, если бы я так пригласил. Кстати, повод для праздника, действительно, имеется. Мы с тобой знакомы ровно два месяца и три дня.

Они сели к столу и Олег раскупорил бутылку шампанского.

– Мне чуть-чуть, – предупредила Яна, дрожащей рукой держась за ножку фужера.

– Как скажешь.

На этот раз голова закружилась особенно сильно – ведь Яна была влюблена! Олег наполнил ее фужер, она слабо протестовала, умирая под его взглядом. Эти глаза гипнотизировали: дымка вокруг его зрачков дрожала и наливалась голубизной.

Олег тихонько стукнул своим фужером об Янин:

– За любовь!

Продолжая пребывать под гипнозом, Яна сделала еще несколько глотков, и вдруг улыбка украсила ее лицо: никогда прежде Яна не чувствовала себя такой счастливой!

Олег снял с девушки водолазку, не встретив сопротивления, но едва его рука коснулась ее обнаженной спины, как Яна резко отодвинулась к другому концу дивана.

– Что с тобой, Яночка? Ты меня боишься?

Яна замотала головой, но тут же, схватив лежащее рядом покрывало, прикрылась им спереди.

– Вот что, недотрога! Давай тогда фотосессию устроим.

Хозяин комнаты взял с книжной полки над диваном фотоаппарат и наставил его на Яну. Она, подобрав под себя ноги, закуталась в покрывало еще плотнее, но возражать против новой затеи не стала. Олег отщелкал несколько кадров с разных ракурсов. Потом предложил сняться вместе, на автоспуск. Подготавливая декорации для совместного кадра, он, якобы озабоченный фоном, потянулся к книжной полке, висящей над диваном, и вытащил из-за книг припрятанный там трофей – оставленный кем-то из его прежних подруг кумачовый бюстгальтер. Незаметно для Яны подвесил его на бра. Затем, пристроив аппарат на комод, завел затвор, прыжком приблизился к Яне и обнял ее. Фотовспышка осветила их лица, запечатленные на пленке. Тут же Олег убрал компрометирующую деталь.

Закончив съемки, Олег налил себе и Яне еще шампанского.

– Мне больше не надо! – Яна прикрыла фужер рукой. Пока шли съемки, она протрезвела и вдруг обнаружила, что сидит полуголой на диване. В какой момент она сняла водолазку, Яна не вспомнила. – Отвернись, пожалуйста, я оденусь.

– Снова-здорово! – вздохнул Олег, унылой гримасой изображая обиду, но просьбу Яны выполнил. Сегодняшний результат был неплох: наполовину раздел и фотки сделал– уже успех! Покорение этой вершины становилось все интереснее для него.

Потом, когда Яна вернулась домой, она уже сожалела о своем поведении – так обидеть любимого парня. Почти все ее ровесницы уже прошли через это. Но страх перед мужчиной был сильнее ее.

Встречая в последующие дни Олега в университете, она искательно заглядывала ему в глаза, ожидая нового приглашения. Но Олег держал паузу. Он отдал ей фотографии, на которых она сидела одна, забившись в уголок дивана.

– А те, где мы вместе снимались, не получились?

– Ты их не заслужила, плохо себя вела. Потому что не любишь меня.

– Я люблю тебя, Олеженька! – прошептала Яна. – Давай снова встретимся!

Следующее свидание на квартире Олега проходило по похожему сценарию. Только на сей раз вместо шампанского они пили вино. И снова Олег завораживал ее туманным взглядом, и ладони его вновь скользили по ее телу. На этот раз Яна держалась смелее – и выпила чуть больше, и хохотала громче, а в какой-то момент оказалась лежащей на диване. Увидев нависшее над собой тело Олега, она опять испугалась, но вырываться не стала, а сама судорожно обхватила его. Все остальное происходило для Яны как во сне. Она не помнила, как Олег освободил ее от одежды и как разделся сам. В какой-то момент сильная боль пронзила Яну, и она вскрикнула. Почти одновременно зарычал от боли и Олег.

– Ты, что, мать! Кастрировать меня решила, – выдавил он сквозь зубы. – Расслабься. Выпусти меня.

– Не могу, – простонала Яна, ощущая себя зажатым комком нервов.

Кое-как Олег высвободился и ушел в ванную комнату. Яна была совершенно обескуражена, и, чувствуя вину перед Олегом, стала одеваться.

Возможно, в дальнейшем их контакт обрел бы гармонию, если бы не случай.

Яна пришла в кружок геймеров чуть раньше положенного, но несколько парней уже находились в аудитории. Они сгрудились в углу за столом и разглядывали какие-то фотографии, передавая их друг другу. Время от времени ребята взрывались приступами хохота. В центре компании, спиной к двери, сидел Котов – его шея и уши покраснели от радостного возбуждения. Яна на цыпочках приблизилась к группе и взглянула через голову Олега на глянцевую картинку в его руках. Именно в этот момент он держал их общую фотографию. Яна узнала себя и Олега – они сидели, прикрывшись одним покрывалом, так, что могло показаться, что на них ничего не надето. В следующий момент она заметила на заднем фоне и вовсе безобразную деталь – чужой кумачовый лифчик, свисающий с бра. Она не видела этой вещи в комнате, значит, Олег вывесил лифчик специально, чтобы сфотографировать. Губы Яны скорбно сжались: молчаливые слезы выкатились из глаз.

Яна медленно повернулась, чтобы уйти, но… Но было поздно – ее уже заметили.

– Янка, ты фотогенична! Не податься ли тебе в модели! – беззлобно шутили программисты. – Посмотри на других девчонок!!! Котова, ни одна с тобой не сравнится!

У порога Яна остановилась. Если она сейчас сбежит, проглотит это оскорбление, навсегда потеряет уважение к себе. Мысли крутились в ее голове с бешенной скоростью. Что делать? Как отомстить предателю?

Яна незаметно смахнула слезы, снова обратилась лицом к парням и, слегка переигрывая, небрежно сказала:

– Ну-ка, дайте и даме посмотреть коллекцию.

Олег хотел спрятать фотографии, но кто-то ради хохмы выхватил пачку из его рук и с готовностью протянул ее Яне. Она мельком просмотрела фотографии других девушек, сфотографированных с Олегом – никакой порнографии, все очень пристойно: парный портрет и мелкая деталь вроде лифчика или колготок. Два десятка глаз с интересом наблюдали за Яной, их товарищем и «своим парнем», ожидая, как она вывернется из этой ситуации – для девчонки, возможно, трагедии. Олег смотрел в сторону.

Яна вытащила из пачки свою фотографию, остальные бросила на стол. Затем сухо обратилась к Олегу:

– Негатив принесешь завтра.

Затем, обращаясь к другим ребятам, заявила:

– Мальчики, вы, небось, завидуете этому… Коту. А завидовать тут вовсе нечему. Он полный импотент! Кроме фотографий, наш Кот ни на что не способен. Полный нуль! Понимаете?

Котов вскочил, сжал кулаки и шагнул в сторону Яны. Ребята на всякий случай преградили ему путь, шеренгой закрыли девушку. Чья возьмет? Котов понимал, что если ребята поверят в эту чушь, в университете лучше не показываться. Подумаешь, пошутил, сфотографировал эту дуру с красным лифчиком. Он же не в журнал фотографию послал, а среди своих показывал.

Олег рубанул руками, расчищая себе проход, и встал напротив Яны, в полуметре от нее:

– Спятила, дура! Плохо я тебя трахнул? Признавайся, что наврала! А не то!.. Я убью тебя, гадина! – не было сейчас в глазах Котова и намека на голубой туман, взгляд его резанул стальным мечом.

Яна в испуге отступила, спряталась за спинами других парней, но отказываться от своих слов не стала. Еще утром она любила его, а сейчас ненавидела!

Студенты не слишком верили словам Яны – милые бранятся…В их среде приколы и шутки были нормой. Но Олег слишком возбудился, пора было охладить его.

– Олег, оставь ее. Пошли лучше пиво пить. Яна, ты пойдешь с нами?

Яна не ответила и отошла к своему компьютеру. Несколько ребят, и Олег с ними, покинули аудиторию. Пиво продавалось за стенами университетского корпуса.

Несколько дней этот случай обсуждался среди студентов, но вскоре их внимание переключилось на другие новости. Олег же с удвоенной энергией принялся доказывать свою мужскую состоятельность. Яну он возненавидел, но не трогал, хотя кулаки чесались – вмазать бы этой стерве! К счастью для обоих, через полгода Олег закончил университет и они больше не встречались.

Если бы роман Яны продлился дольше, то, возможно, она и рассказала бы о нем Катерине. Но отношения с Олегом так стремительно начались и так подло завершились, что говорить о них не хотелось. Яна стыдилась этой истории, тем более, что и сама вела себя не лучшим образом. Катя училась в другом ВУЗе, и осталась в неведении. Через пять лет после этой истории Катя показала подруге фотографию своего жениха, и Яна узнала в нем Котова. Она насторожилась, опасаясь за судьбу подруги, но Катерина с таким восторгом отзывалась о женихе: обеспеченный, нежный, образованный. И безумно любит ее – от Кати ни на шаг. Яна подумала, что человек мог измениться, став взрослее, и не стала рассказывать Кате о его прежних похождениях. Она только призналась, что знала Котова по университету, но поскольку он закончил курс много раньше, плохо помнит его.

Яна побывала на свадьбе подруги, поздравила новобрачных, перекинулась парой слов с Олегом – оба сделали вид, что все забыто. Однако в дальнейшем избегали встреч.

На этот раз подруги решили пообщаться подольше. Яна приедет в субботу, переночует у Кати в доме, а в воскресенье, не дожидаясь приезда Олега, вернется домой.

Выбор одежды для поездки – оказался для Яны не простым делом. Она перебирала в шкафу свой скудный гардероб, оценивая, подходит ли вещь к сезону и к случаю. Катя ругает ее за пристрастие к черному цвету, к закрытым «водолазкам», придется надеть что-нибудь понаряднее. Черная уличная куртка с капюшоном остается, тут альтернативы нет, но под куртку можно надеть цветной джемпер с вырезом и вельветовые джинсы цвета топленого молока. Яна примерила комплект перед зеркалом: было непривычно видеть себя такой нарядной. Но хотелось порадовать Катю, показать, что она в порядке. Яна, как и собиралась, выехала в Комарово в субботу.

* * *

Поездка Марты в Комарово, как было намечено, состоялась в воскресенье.

Днем синий служебный микроавтобус затормозил рядом с узким тротуаром в тихом Фонарном переулке. Павел покинул водительское место, обошел машину и открыл перед Мартой отбегающую в сторону дверцу салона. Марта с любопытством взглянула внутрь: в одном из кресел, держась за подлокотники, сидел молодой красивый мужчина с пышной черной шевелюрой. Его бессильно расслабленные ноги едва касались пола – это и был Борис Палей, опекать которого ей предстояло. Рядом стояла компактно сложенная инвалидная коляска. Павел познакомил своих пассажиров друг с другом и помог Марте забраться в салон, придерживая ее под локти. Задвинув за ней дверцу, вернулся в кабину.

Микроавтобус летел по приморскому шоссе вдоль голубовато-седой прибрежной полосы Финского залива в сторону дачного поселка. Борис развлекал Марту. Карие глаза инвалида с легкими тенями под веками сверкали умом и легким азартом – аппетитная пышечка Марта понравилась ему, и он блистал перед ней эрудицией. Перепрыгивал с древней истории на современность, говорил о научных открытиях и новинках техники. Заметив, что Марта вздремнула, прервал лекцию и переменил тему, стал рассказывать о себе. И Марта тут же открыла глаза.

Боря был инвалидом ДЦП и в детские годы лечился в санатории Комарово, там он и познакомился с Павликом, жившим на даче с бабушкой. А было это так. В предвечерние часы весь дачный народ высыпал на центральную улицу поселка. Здесь же прогуливались и родители с больными детьми, проходящими лечение в детском санатории. Увидев однажды семилетнего Борю в инвалидной коляске, четырехлетний Павлик, продолжая неоконченный спор с бабушкой, закричал, стрельнув пальчиком:

– Бабуля, смотри, смотри! Вон большой мальчик, а его мама в коляске возит. А ты меня заставляешь ножками ходить. Почему? Я тоже хочу кататься!

Бабушка Павлика, культурный человек, профессор, смутившись перед людьми за выкрик своего ребенка, мягко одернула его. Затем подвела внука к мальчику на инвалидной коляске и познакомила детей, извинившись перед матерью больного ребенка. С того дня и пошел счет знакомству между ребятами, позднее переросшему в настоящую дружбу. Дети встречались в Комарове каждое лето, и подросший Павлик уже один, без бабушки, забегал в санаторий, куда приезжал его друг на очередную реабилитацию. Боря по-прежнему не мог ходить, но верхняя часть его тела окрепла – он упражнялся с гантелями, сидя в инвалидном кресле. Он много читал, опережал по интеллекту своих ровесников. А непоседливый Павлик предпочитал слушать истории в пересказе друга, нежели корпеть над книгой самому. Зато у Павлика всегда водилось много домашних животных – от хомяков до кота – чему отчаянно завидовал Боря.

Со временем Павел забросил свой живой уголок, переложив на плечи бабушки уход даже за любимой собакой. Он теперь редко бывал дома, много времени уделял спорту и активному отдыху: ходил в походы на байдарках и по горам. Борис, вынужденно привязанный к дому, много занимался, поступил на заочное отделение исторического факультета и досрочно получил диплом, экстерном сдав все экзамены. Однако юноши продолжали общаться. Каждый находил в другом то, чего не было у него самого.

– Борька верно говорит, – подтвердил с водительского места Павел. – Пока я по жизни колбасился, он даром времени не терял. Бориса и в научном мире знают, и среди писателей-фантастов его имя слышали. У него даже книжка издана.

– За свой счет, – погрустнел Борис. – Что на популярных статейках заработал, все на это издание спустил. А что касается прочих моих достижений, то без Пашки я вряд ли и образование смог бы получить. Интернета еще не было, Пашка по всем библиотекам мотался, чтобы для меня нужные книги достать.

– Моя заслуга тут невелика, – заскромничал Павел. – Мне что на дистанции пробежаться, что по городу носиться – разницы никакой.

– Да, такого непоседу еще поискать! Ты не против, если я и твою историю расскажу? – улыбнулся Борис, обнажив ряд белых зубов – стоматолог обслуживал его на дому.

Павел почесал за ухом, оторвав руку от руля, демонстративно вздохнул:

– Ладно, валяй, дружище.

Борис, не щадя друга, выложил и его подноготную.

Павел Ватагин учился в школе кое-как. Только в волейбольной секции был на хорошем счету. Но и здесь вершин не достиг, в сборную города не попал, поскольку часто пропускал тренировки. Однако иных перспектив для себя, кроме поступления на факультет физвоспитания, не видел. Но родители-археологи и бабушка – профессор биологии посчитали физкультуру делом несерьезным и заставили Павла поступать на биофак. Там и бабушкина рука могла помочь. Павел не сопротивлялся.

– Так точно, Борька не врет, – вновь отозвался с водительского места Паша. Бабуля мне помогла и диплом получить, разгильдяй я был жуткий. Зато армию я сам оттрубил, целый год после вуза, ровно триста восемьдесят дней.

– Разве в году не триста шестьдесят пять дней? – удивилась Марта.

– В армии свой календарь, – пояснил Борис, никогда не служивший в армии. – Пока указ издадут, пока дембель подпишут.

Марта была довольна, что согласилась на эту поездку – работа оборачивалась приятным времяпрепровождением. С этими весельчаками она чувствовала себя легко и непринужденно.

Павел продолжил рассказ о том, что в армии, как прежде в институте, тоже выдвинулся по спортивной линии. Выступал за свою часть в различных соревнованиях, и, в общем, одолел и эту дистанцию без особых проблем.

– К тому же, армия сделала из меня настоящего мужика, – веско заключил он.

– Пока я этого не замечаю, – оспорил заявление друга Борис.

– Какие претензии? Работу хорошую нашел? Нашел! А что с родителями вместе живу, так потому, что неохота обременять себя хозяйством.

– Будто кроме мамы о тебе и позаботиться некому, – загадочно намекнул Борис. – Женился бы наконец, у тебя, полагаю, есть выбор. Я бы на твоем месте… Э-эх, – Борис вдруг опечалился и посмотрел на благоухающую цветочными духами Марту, сидящую так близко, и такую далекую от него.

– Оставь эти разговоры, Боря. Давайте лучше подумаем над программой сегодняшнего праздника.

Мужчины с оживлением переключились на предстоящее увеселение на даче.

Дача в Комарове – при финнах это место называлось Келломяки – когда-то принадлежала именитой бабушке Павла, а после ее смерти дом наследовали его родители. При советской власти в поселке имели право строиться только заслуженные люди – писатели, артисты, видные ученые. Место было уникальное: вокруг хвойный лес, неподалеку Финский залив, а где-то в стороне еще и озеро. В новейшие времена поселок начал перерождаться. За участки здесь шли настоящие войны. Едва старый дом ветшал, а наследники прежних шишек не находили средств на его поправку, тут же появлялись богатые покупатели. На месте старых дач вырастали дома-крепости, окруженные высокими заборами.

Но родители Павла еще держались за их старенький дом, своими руками латали то крыльцо, то крышу. Они надеялись на помощь сына, но его не интересовали хозяйственные заботы. Павел наезжал на дачу эпизодически, чаще всего – с друзьями и в отсутствии родителей.

Около указателя с названием поселка Павел притормозил и повернул машину в сторону леса – позади в последний раз сверкнула голубая гладь залива. Дорога стала узкой и ухабистой, полезла в гору, с двух сторон к ней подступали ели и сосны, вырастающие из мшистой подушки болота.

При очередной встряске сквозь натужное урчание мотора послышалось предупреждение Павла:

– Держитесь крепче, ребята.

На асфальтированной дороге было много рытвин и колдобин, и Павел с трудом маневрировал между ними. К счастью, встречные автомобили не появлялись, поскольку в эту осеннюю хмарь дачников в поселке почти не осталось.

И вдруг! Такое всегда случается вдруг! Перед микроавтобусом возник велосипедист. Низко склонив над рулем голову, он мчался с горы прямо под колеса машины! Павел с силой нажал на тормоза и резко крутанул руль, пытаясь избежать столкновения. Одновременно страх за жизнь незнакомого парня и гнев на него овладели Павлом – он выругался. А гонщик в темной куртке с надвинутым на глаза капюшоном стрелой летел посередине дороги. В следующее мгновение велосипед чиркнул колесом о борт микроавтобуса и, сменив траекторию, пролетел еще метр и рухнул у обочины. Седок кувыркнулся через руль и упал в канаву.

Павел и Марта выскочили из «Фольксвагена» кинулись к упавшему, в заросли черники, и тотчас по щиколотки провалился в мшистое болото. Велосипедист лежал ничком, не подавая признаков жизни. Тощий рюкзачок со спины сбился набок. Осторожным движением Павел освободил плечи упавшего из-под его поклажи и перевернул гонщика на спину. И тут же понял, что перед ними лежит девушка. Лицо ее было исцарапано ветками ягодного кустарника и заляпано грязью, глаза закрыты, но длинные ресницы слегка вздрагивали. К светлым джинсам девушки налипли мелкие сучки и опавшая хвоя.

– Девчонка! – воскликнул Павел и склонился к ее груди, – Кажется, дышит. Хорошо, что приземлилась на мох.

Марта приблизилась и сразу узнала пострадавшую:

– Яна! – охнула она, обхватив ладонями свои щеки.

– Ты ее знаешь? Что будем делать? Вызывать «скорую помощь»? – Павел спрашивал, и, не дожидаясь ответов, сам определял план действий.

Но делать ничего не пришлось: Яна очнулась, открыла глаза и непонимающе уставилась на склоненных над ней людей. Марту она не узнала. И не поняла, что случилось с ней самой, потому что последние секунды перед столкновением исчезли из ее сознания. Осталось только восхитительное чувство полета, испытанное ею, когда она неслась с горы на велосипеде. Почему оно прервалось? Хотя и сейчас было хорошо и покойно – реакция на боль запаздывала.

Марта расстегнула пуговицы на куртке Яны, наклонилась, чтобы расстегнуть ей лифчик, и тут ощутила легкий запах алкоголя. На лице Яны блуждала легкая улыбка – Марта впервые видела ее такой безмятежной. Начал накрапывать дождь. Павел с Мартой вытащили Яну из канавы, внесли в микроавтобус, положили в проходе салона. Борис достал из-за спины маленькую подушечку и протянул Марте:

– Возьми, положи ей под голову. И вещи ее не забудьте!

Павел снова сел за руль и вырулил на полосу движения, Марта йодом, который нашелся в автомобильной аптечке, смазала ссадины на лице Яны. Пострадавшая, тихо постанывая, возвращалась к действительности.

– Марта? Ты… ты как здесь оказалась?

– А, ты, красотка, как на дороге оказалась? – накинулась Марта на виновницу происшествия. – Зачем прямо под колеса кинулась? Ты пьяная, что ли?

– Я? Нет. Не знаю.

Яна вновь прикрыла глаза, чтобы избавить себя от тягостных расспросов.

Еще два поворота – и Павел остановился у своей покосившейся дачи – гости, прибывшие ранее, с радостными воплями раскрыли перед микроавтобусом болтающиеся на одной петле ворота. Павел выпрыгнул из машины и попросил парней о помощи: надо было вынести Бориса и решить, что делать с Яной. Все были озадачены, услышав рассказ Павла о происшествии, и слегка обеспокоились, что намеченное мероприятие может быть сорвано. Однако состояние Яны опасений уже не вызывало. Поддерживая под руки, ее отвели в дальнюю комнату и уложили на кровать. Хотя комната и походила на чулан – сюда было свалено ненужное осенью добро: тазы, гамак, шезлонги – зато сюда не доносилась разноголосица шумной компании. Марта накрыла горемыку теплым одеялом, побыла немного с ней и вернулась к гостям. Она сказала, что Яна чувствует себя сносно, от врачебной помощи отказалась и просит покоя.

Борис, восседающий вновь в своей коляске, с пониманием кивнул:

– По себе знаю: сон – лучшее лекарство от всех невзгод.

Народ продолжал праздничные приготовления: девушки суетились на кухне, парни разводили во дворе огонь под мангалом для шашлыков. Кто-то в нетерпении открывал бутылки. Устроились тесным кружком на веранде. Ели, пили, шутили и болтали о разных пустяках. Не пил только Борис, потому что не пил вообще, и Марта, так как находилась на службе – присматривала за инвалидом. Она подавала ему со стола тот или иной предмет да изредка подливала в его стакан минеральную воду – Борису трудно было дотянуться до бутылки. Красавец-инвалид и в застольной болтовне первенствовал, подшучивал над собой и подначивал других. Загулявший народ еще немного погалдел, потом все разом засобирались на последнюю электричку – следующий день для большинства гостей был рабочим. Ночевать на даче остались четверо: Борис и Павел и Марта с Яной.

Марта помогла Борису совершить вечерний туалет: почистить зубы, переодеться в ночную одежду. Затем к заботам о друге подключился Павел, отослав Марту спать.

– Иди, Марта в ту комнату, где твоя знакомая отдыхает. Там еще диванчик имеется. Я сейчас тебе верблюжий плед достану.

Яна проснулась рано. Сквозь утренний полумрак она разглядела спящую вблизи на диванчике Марту. Дом еще был погружен в тишину. Яна медленно восстанавливала в голове события вчерашнего дня. Марта что-то говорила ей о столкновении с машиной, но реальностью были только саднящие царапины на лице. Яна потрогала их пальцами и наткнулась на подсохшие корочки. Само происшествие Яна так и не вспомнила, зато восстановила в памяти утро вчерашнего дня. Вспомнила скандал на даче у подруги и застонала – не надо было ехать к Катьке, ой, не надо.

И из этого гостеприимного дома ей лучше поскорее улизнуть. Неловко встречаться с людьми, которым она причинила столько хлопот. Яна, держа свой рюкзачок за лямки, осторожно пробиралась через заставленную домашней утварью комнату к выходу, но задела какие-то тазы, и те с грохотом полетели на пол. От шума проснулась Марта, увидела уходящую Яну. Накинув халат, выскочила следом. Догнала уже на улице.

– Ты куда собралась в такую рань? – остановила подругу Марта, заметив, что та выходит с вещами.

– Мне пора ехать, Марта. Извинись за меня перед хозяевами за беспокойство и поблагодари их за помощь.

– Голова не кружится, не тошнит?

– Вроде, сейчас ничего. Все в порядке. Кстати, ты не подскажешь, где мой велосипед?

– Он на веранде, но ехать на нем все равно нельзя: колесо погнуто, руль набок свернут. Слава Богу, что ты сама только малыми царапинами отделалась.

– Как-то я об этом не подумала. Что ж, тогда на электричке поеду.

– Подожди все-таки: ребята проснутся, поедем вместе на машине. И потом, посмотри на свои брюки, все в грязных пятнах. Как ты в таком виде поедешь?

– Так и поеду. А кому не нравится, пусть не смотрит.

– Это кому смотреть нельзя? – раздался жизнерадостный голос Павла. – Кто собрался ехать на электричке?

Хозяин дома стоял с полотенцем на плече. Он уже успел совершить утреннюю пробежку и облиться до пояса холодной водой в уличной колонке, поэтому щеки Павла покрывал легкий румянец, а золотистый ежик смоченных водой волос топорщился самыми настоящими иголками. Павел выглядел так свежо, будто накануне и не праздновал до полуночи.

Яна посторонилась, пропуская хозяина в дом. Но теперь уйти молча было бы совсем невежливо, даже ей, не слишком думающей о приличиях.

– Извините меня за то, что столько хлопот вам принесла. Надеюсь, вечер вам не испортила?

– Не отпускай ее, Паша, – воскликнула Марта. – Ее надо бы в травмпункт завезти по дороге. Проверить, нет ли сотрясения. А видок какой? Ее первый же милиционер задержит, если она на глаза ему попадется.

– Надо – завезем! Нет проблем!

Лоб и скулы Яны алели многочисленными царапинами, а порванная и грязная одежда выглядела просто неприлично, но девушка продолжала упираться:

– Никаких врачей мне не надо. Я в порядке, сейчас поеду.

– В порядке? Ты в зеркало на себя смотрела? – поддержал Марту хозяин дома. – Кстати, забыл представиться – Паша.

– Янина.

– Какой официоз! А Яна – можно?

– Зовите, как хотите. Вряд ли мы с вами еще встретимся.

Павел неопределенно улыбнулся:

– Не будем загадывать. Гора с горой… Сейчас я помогу Боре встать и умыться, а вы, девочки, пока электросамовар вскипятите. Позавтракаем, а потом катите, дорогая Яна, куда душа пожелает. Кстати, щетка для одежды лежит тут, над дверью.

Яна смирилась с тем, что придется еще полчаса провести в этом доме. Она почистила свою одежду, а потом вместе с Мартой занялась подготовкой к завтраку. Убрали следы вчерашнего пиршества: собрали в один угол пивные бутылки, выбросили использованную одноразовую посуду и накрыли стол чистой бумажной скатертью. Затем достали из холодильника бутерброды с сыром и колбасой, какие-то салаты – еды накануне было наготовлено с лихвой. Стол вновь принял свежий, праздничный вид.

Однако нового веселья за столом не получилось. Не только неловкие шутки Павла, связанные с его вчерашним наездом на Яну, но и остроумные каламбуры Бориса тонули в холоде, исходящем от Яны. Ее насупленный взгляд смущал присутствующих, заставлял испытывать непонятное чувство вины. Никому и в голову не могло прийти, что виноватой чувствует себя сама Яна, что держится она так горделиво от неловкости, от того, что оказалась в центре внимания.

Томительный завтрак ко всеобщему облегчению наконец завершился. Яна еще раз подтвердила, что поедет электричкой, сказала, что в машине ее укачивает. Павел больше ее не удерживал.

Марта не хотела отпускать Яну одну в таком заторможенном состоянии – поездка по железной дороге требует собранности – она попросила ребят отпустить ее с Яной. Павел не возражал. Ответил, что справится с Борисом сам, и, понизив голос, добавил:

– Какая мрачная девица твоя подруга – темнее тучи. Ты сказала, что она в вашей школе работает. Что же она преподает?

– Она только устроилась. Будет вести информатику в старших классах.

– Тогда с ней все ясно. Если бабы забивают себе голову ватой, ничего хорошего ждать не приходится. На таких девчонок и время тратить жаль. Кстати, Марта, пойди, попрощайся с Борькой. Он признался мне, что ты ему очень понравилась!

Марта направилась к Борису, он о чем-то беседовал с Яной на веранде. Марта поймала слова: монитор, сканер, модем. Борис успел вызнать у случайной гостьи ее профессию и, пользуясь моментом, атаковал ее компьютерным вопросами.

– Боренька, я уезжаю! – вклинилась Марта. – Мы с Яной вместе идем на электричку.

Яна не слишком обрадовалась попутчице, но возражать у нее не было сил.

Борис и вовсе был разочарован, что придется прежде времени расстаться с Мартой – общение с ней доставило ему немало удовольствия.

– Подойди, пожалуйста, ближе, Марточка! Я хочу поцеловать твою ручку.

Марта протянула инвалиду руку, Он, сидя в кресле, обхватил ее ладонями, склонил голову, прикоснулся губами к нежной коже. Марта вспыхнула от этого прикосновения – руку ей целовали впервые жизни. Полная чувства благодарности, она другой рукой слегка взъерошила волнистую шевелюру Бориса и сказала:

– Мне было с тобой очень интересно, Боря. Я будто в театре одного актера побывала.

– Готов выступить на бис, – польщенный ее отзывом, отозвался Борис.

Павел тоже стал готовиться к отъезду. Он вынес искореженный велосипед Яны и положил его в микроавтобус, пообещав позднее заняться его ремонтом.

– Не надо, Павел, заморачиваться. Я все равно собиралась новый велик покупать.

– Мне кажется, этот еще можно выправить. Но как хотите, тогда я его отнесу в сарай.

Павел извлек велосипед из машины, улыбки больше на его лице не было – он устал от этой заносчивой, ненормальной девицы и жаждал лишь поскорее с ней распрощаться.

По дороге на электричку Марта спросила у Яны, что ее привело в Комарово – дела или просто приехала покататься? Яна честно ответила, что приезжала в гости к подруге. Марта сразу принялась ее расспрашивать:

– Давай-ка все подробненько. Как подругу звать? Где вы с ней познакомились. И не забудь сказать, с кем ты вчера пила?

– Это Катя Жарова из нашей школы. Теперь она Котова по мужу. Ты, может быть, вспомнишь ее, она в шестом классе у нас появилась. С того времени мы и дружим. Я тебе не рассказывала?

– А-а, с длинной косой? Такая бледненькая была девочка? Я еще, помню, удивлялась, что фамилия ей будто в насмешку дана.

– Все верно. Коса у нее и сейчас имеется, только бледность ушла. Катя – цветет и благоухает, в настоящую русскую красавицу превратилась.

Электричка подошла почти сразу, и подруги сели, заняв удобные места у окна. Дорога предрасполагала к беседе. Глядя в окно, Яна немного оживилась, кое-что рассказала Марте о вчерашнем дне, но про события, особенно волновавшие ее, промолчала.

У Яны и Катерины были разные способности, и интересы, и увлечения. Сходились они только по темпераменту – обе были сдержаны и немногословны, совпадали по реакциям. Оттого и чувствовали себя комфортно друг с другом. Катерина выучилась на искусствоведа, после Академии Культуры работала в музее, занималась русским фарфором. Она трудилась в научном отделе музея, но однажды ее, как специалиста, попросили провести экскурсию. Она долго отнекивалась, так как не привыкла к публичным выступлениям, но ей сказали, что на сей раз публики будет один человек. Он заказал себе индивидуальную экскурсию. Этим человеком оказался предприниматель Олег Котов, вскоре ставший ее мужем. А через полгода после свадьбы он убедил жену оставить работу. Теперь она имела дело лишь с домашней коллекцией мужа – часть денег он вкладывал в антиквариат.

Электричка проносилась мимо перелесков с обнаженными уже ветвями, мимо чернеющих полей или однотипных дачек, стоящих местами вдоль дороги. Таким же мелькающим фоном неслись мысли Яны, когда она выборочно рассказывала соседке о своем воскресном пребывании у подруги.

Приехала в Комарово на велике, еще в субботу. Общались с Катей: гуляли, болтали, побаловались винцом. Муж ее был в командировке – он предприниматель, занимается торговлей. Закупает в странах Балтии и в Финляндии рыбу, привозит ее в Питер на реализацию. Раньше брал мелким оптом, сейчас вышел на крупные обороты. Вывел неучтенный нал из тени, с выгодой вложил в недвижимость и ценные бумаги. Теперь ведет легальный бизнес, выстроил трехэтажную дачу в Комарове, имеется квартира в Питере, офис в центре города, коллекционирует фарфор. Все это Яна рассказала попутчице без всяких эмоций, просто констатируя факты.

Марта только ахала да руками разводила: удивлялась, насколько прибыльной может оказаться торговля килькой. И допытывалась о мелочах: сколько комнат в доме, какие занавески на окнах, есть ли в доме животные. Яна пожимала плечами, она почти не заметила все эти детали, хотя хозяйка и провела с ней экскурсию по дому. Вспоминала она совсем другое, причем исключительно воскресный день.

С утра пошли с Катей к озеру, наведались к бывшей даче Ахматовой. Катя, перекинув косу на высокую грудь, читала наизусть ранние стихи поэтессы. В ней снова заговорил искусствовед. Но чуть позже она поделилась с Яной трудностями семейной жизни. Жаловалась, что скучает, слоняясь по квартире целыми днями одна, сердится на мужа за то, что он потребовал, чтобы она уволилась из музея. Сказала, что он дико ревнив. Яна не удивилась: слышала, что те, которые сами за чужими юбками бегают, и жену подозревают в изменах. Однако и тут промолчала, про студенческие проделки Олега не стала рассказывать Кате.

Дома затопили камин, беседа продолжилась под легкое винцо. Яна сказала о своих планах, о том, что с новой четверти начнет работать в школе. Подруги переключились на собственное детство, вспоминали ребят, учителей, занятия в оздоровительной группе. Неторопливая беседа прервалась в один миг – распахнулась входная дверь и на пороге появился хозяин дома Олег Котов, появился неожиданно для обеих. Яна едва узнала старого знакомого, так он располнел, но выглядел представительно. Катя бросилась навстречу мужу, поцеловала его. Он чмокнул ее в ответ и сухо поздоровался с Яной, затем повернулся и вышел из комнаты.

Котов был взбешен. Он увидел Яну у себя дома! Просил же Катю не приглашать ее! Однако свое неудовольствие этим фактом он впрямую не высказал, начал придираться к мелочам. Когда сели втроем обедать, он, обнаружив на столе магазинные пельмени вместо домашнего борща, накинулся на жену с упреками.

– Олеженька, – залепетала Катерина, – я же думала, что ты завтра приедешь. А мы с Яной решили так обойтись, полуфабрикатами.

Имя Яны еще больше распалило Котова:

– Нормальный обед всегда должен быть приготовлен, дома я или в отъезде. А это что еще! – Олег увидел лежащую на подоконнике книжку, подошел и посмотрел название, – Кафка! Бабам Кафку вредно читать! Я на что тебе деньги даю? На эту ересь?

– Это моя книга, – поспешила Яна выручить подругу, назвавшись хозяйкой Катиной книги, хотя она подобных книг не читала.

– Твоя? Тогда смотри.

Взяв книгу за корешок, Олег метнул ее в сторону камина и попал точнехонько в топку. Злоба отпустила его, но настроение было гнусным.

Катерина всхлипнула. Яна резко выскочила из-за стола, подлетела к Олегу и начала молотить его кулаками в накачанную грудь. Ее давняя ненависть к нему тоже не умерла с годами.

Крепкий, как ствол толстого дерева, Олег от толчков Яны даже не покачнулся.

– Твоя? Вот и читай ее у себя дома, а сюда нечего всякую дрянь тащить. Сама полоумная и Катьку мою с толку сбиваешь. Вон из моего дома! Чтобы ноги твоей тут больше не было! И тебе, милая, скажу, – Олег повернулся к Катерине. – Выбирай: кто тебе дороже – твоя подружка или муж?

Катя не могла понять, почему муж и лучшая подруга не могут найти общий язык. Оба культурные, образованные люди – и так некрасиво себя ведут.

Яна тут же стала собирать свой рюкзачок, а разволновавшаяся Катерина забегала по комнате, умоляя Олега успокоиться, а Яну не уезжать. Потом она снова расплакалась, на этот раз по-настоящему разревелась, и начала истерично задыхаться. Слегка испуганный муж пошел на попятную. Смягчив тон, сказал Яне:

– Вот что, подруга. Ты бы удалилась на часик, можешь на своем велике размяться, а мы с Катькой тут разберемся.

Затем он неожиданно размахнулся вполсилы и залепил Катерине пощечину, чтобы остановить истерику. Яне показалось, что он избивает жену:

– Прекрати, изверг! – кинулась она на ее защиту. – Я никуда не уйду.

– А я ведь и тебе врезать могу, – пригрозил Котов. – Оставь нас, ради бога, Янка.

Яна отступилась и вышла, заверив Катю, что завтра позвонит.

Она оседлала велосипед и выехала за ворота чужой семейной крепости. На душе у нее свербило.

Ехать сразу домой было обидно: из-за Котова – выходной день насмарку. Подъехав к станции, Яна купила в ларьке баночку пива, поколебавшись, взяла еще одну. И снова, сев на велосипед, покатила дальше. Одной рукой она держала руль, другую, с банкой пива, время от времени подносила ко рту. В седле девушка держалась уверенно, так как, купив велосипед с первых заработанных денег, почти не слезала с него.

Голова стала легкой, невесомой, ноги едва касались педалей. Яна прикрыла глаза и проехала так несколько метров – получилось! То посматривая перед собой, то вновь зажмуриваясь, Яна покружила по поселку и свернула на дорогу, ведущую к шоссе – пора было возвращаться в город. Дорога круто бежала вниз, велосипед катился сам – Яне даже не требовалось крутить педали. Жутковато-сладкий холодок поднялся в ее груди. Яна ни разу в жизни не испытала оргазма, но сейчас у нее было чувство, что он вот-вот наступит. Она снова прикрыла глаза. Последняя вспышка разума: посмотри на дорогу! Последний взмах ресниц – впереди никого! Яна вновь зажмурилась, страх растворился в охватившем ее восторге. «И-и-и, – велосипед подпрыгивал на ухабах, задранный нос кожаного седла ритмично ударялся о бедра. – А-а-а!». Гримаса наслаждения исказила лицо девушки: глаза сомкнулись, сжатые невидимыми клещами, рот искривился в судороге экстаза.

Встречного микроавтобуса Яна не увидела и не успела испугаться, налетев на него. Очнулась она уже на сыром, зеленоватом мху, в тот момент, когда Павел осторожно снял с ее плеч рюкзак и перевернул на спину.

Яна не стала рассказывать Марте ни о скандале в семействе Котовых, ни о выпитом пиве, ни о езде с закрытыми глазами:

– Понимаешь, Марта, я заметила вашу машину слишком поздно и не успела свернуть. Ведь мы с Катей выпили в тот день вина. Видно, сказалось.

Марта выговорила Яне за неосторожность и переключилась на собственные впечатления о праздновании у Павла. Рассказывала, какой выдумщик Борис, как милы были остальные гости, как тепло приняли ее в свою компанию. Ее спутница продолжала думать о своем.