Читать книгу Ламбрант и Казначей бесовских пороков - Гапарон Гарсаров - Страница 4

Многочисленные окна в московских высотках, к удивлению Дивеллонта, светились самыми разными оттенками. Часы в автомобиле показывали уже два пополуночи, отчего Степан сонливо дёргал головой. Молохов сидел за рулём угнанной машины, стараясь не превышать скорость. До своего укрытия в Измайлово он добирался с особой осторожностью. Мало того, что его разыскивали бесы и смертные за диверсию в аэропорту. Так ещё добавился кивернит с рогатой «монахиней». Хотя от них можно было избавиться, всего лишь вернув им проклятого экстрасенса.

– Почему нельзя снять номер в отеле? – в который раз уточнил Пенор, поправляя ракушку в своём ухе. – Сеанс гипноза займёт не больше получаса…

– Слишком опасно, – отвечал Александр максимально тихо, чтобы дремлющий Канунин не вникал в смысл их беседы. – Он знаменит, его морду каждая собака здесь знает. Поэтому проще доехать до моей квартирки и там попытаться его разговорить.

– Под гипнозом можно вспомнить практически всё, – настаивал швейцарец, любуясь своей внешностью в зеркале заднего вида. – Тем более он человек, а все люди хорошо поддаются гипнозу.

– Не думаю, что это удачный вариант…

– Ты боишься, что его полтергейсты снова попытаются напасть?

– Ты сам видел, что произошло, стоило ему увидеть твои рога, – ухмыльнулся желтоглазый. – Кстати, почему они облеплены стразами?

– Это не стразы! – Бес тут же пришёл в возмущение, будто его обвинили в чём-то позорном. – У всех бернских тойфелей рога имеют уникальный узор. Его выкладывают из крошки особых полернских самоцветов. От этого они становятся крепче, ведь рога – жизненно важный орган для любого из нас.

– То есть после твоей смерти их можно за дорого продать? – глумливо поинтересовался парень, сворачивая в проулок двух многоэтажных домов, больше похожих на гостиничный комплекс.

– Ты умрёшь раньше, – парировал Дивеллонт и посмотрел через подмёрзшее стекло на новый урбанистический пейзаж. – Мы на месте?

– Бросим тачку здесь и пройдёмся, – обозначил Молохов, схватив свою сумку.

– Эй, повелитен пойтерльгайст, ми приехайт, – заговорил иностранец на косноязычном русском, выталкивая сонного Степана наружу.

Мороз в городе был ничуть не мягче. Во всяком случае, так показалось Пенору, когда он закутался в покрывало, прихваченное из коттеджа Канунина. Вдобавок пахло какими-то нечистотами, словно где-то неподалеку прорвало канализацию.

– Ты здесь живёшь? – разочарованно спросил швейцарец, когда они доковыляли до очередного многоквартирного дома.

Стены были покрыты грязной мелкой плиткой, а под окнами первого этажа валялся мусор. Если бы не холод, здесь обязательно кружили бы бродячие собаки. Крайний подъезд оказался раскрыт нараспашку, а внутри пахло кошачьей мочой.

– Фу, как это мерзко, – поморщился бес, боясь запачкать свои красные сапоги.

– Это здание летом планируют снести, – поведал желтоглазый, нажав на обожжённую кнопку лифта. – Тем более я здесь не живу. Я вообще не москвич.

– Оу, а с какого ты города? – полюбопытствовал Дивеллонт, пропустив угрюмого Степана вперёд себя в открывшуюся кабину подъёмника.

– Вряд ли ты о таком слышал, – отрезал парень, и они поехали на девятый этаж.

Свет моргал не только в лифте, но и на лестничной площадке. Поэтому экстрасенс настороженно посматривал на пыльные лампы. Он по-прежнему старался держаться подальше от стен, хотя коридоры в этом доме были узкими.

– Верхневолжское кладбище, – вдруг отчётливо произнёс Александр после трёх стуков в обшарпанную дверь.

Её тут же открыл высокий лысый мужчина в чёрной майке. На его груди посверкивал маленький металлический череп. На широких плечах темнела татуировка в виде вонзённых в кожу иголок, образующих своеобразные веточки. Лицо незнакомца совсем не внушало доверия, учитывая, что нижняя челюсть заметно выпирала, как у какого-то зверя. Лишь жёлтые глаза сказали о том, что перед ними сородич Молохова.

Не промолвив ни слова, бритоголовый пропустил визитёров в крошечную прихожую и запер дверь сразу на два замка. Температура в помещении сразу приятно порадовала иностранца. Здесь было очень тепло. Поэтому ни плед, ни чёрная Сашина куртка уже не понадобились. Он даже не обратил внимание на отклеившиеся обои и старую скрипучую мебель. К тому же сам Пенор не планировал оставаться в этой квартире надолго.

– Знакомьтесь, это Кабал, – сообщил парень, указывая на друга, который даже не кивнул в знак приветствия. – Он свой.

– Оу, менья звайт Дивеллонт, – охотно представился бес, протягивая ладонь.

Но Кабал лишь холодно посмотрел на неё, затем смерил взглядом растрёпанного Степана и удалился в зал. Туда же пригласил всех и Александр.

– Русские все такие необщительные? – шёпотом уточнил швейцарец уже на немецком языке.

– Не обращай внимание, он просто контуженный, – оправдал желтоглазый своего приятеля и показал пальцем на шрам, который темнел у того на лысине. – Люциферит ударил Кабала кирпичом пару лет назад. С тех пор он не особо разговорчив.

– Оу! – ужаснулся Пенор будничному тону своего напарника. – В России водятся люцифериты???

– Не часто, но бывают. В экзархате, кстати, думают, что во всех этих тёмных делах замешан люциферит…

– И я так же думаю, – наконец-то отозвался Кабал густым басом, вернувшись к ноутбуку, на котором темнели какие-то фотографии.

– Поэтому он и не стал помогать мне в аэропорту, – осуждающе произнёс Молохов и обернулся на экстрасенса, зевающего в дверном проёме зала.

– Итайк, ти хотейт спайт, ето хор-рошьё, – потёр швейцарец ладони и ткнул в старый диван. – Я погрюжайт тебья в транэс, можешь сидейт.

– Я н-не хочу, – принялся отбиваться Канунин от его предложения. – И вообще я бы п-попил чаю. И мне надо п-поесть, у меня сахар уп-пал в крови, я это чувствую.

Не дожидаясь этой реплики, Александр уже гремел посудой на маленькой кухне. Оттуда через незанавешенные окна открывался чудесный вид на парк, посреди которого возвышались подсвеченные башни. Кажется, там были купола какой-то церкви и красноватый шпиль ещё одной старинной постройки.

– Wunderschon! – восторженно прогудел Дивеллонт, уставившись на пейзаж. – Это дворец?

– Да, там бывшая царская усадьба, – кивнул Молохов, достав ароматный батон. – Родовое имени Романовых…

– А мне нельзя сдоб-бное, у меня же диаб-бет, – попытался возразить Степан, уже усевшись за небольшой стол.

– Ну, здоровой еды здесь тебе точно не предложат, – осадил его желтоглазый парень и на всякий случай убрал со стола вилки и ножи. Экстрасенс и без того впадал в нервную истерику. Ни к чему допускать его до колюще-режущих предметов.

Через минуту к ним присоединился и лысый хозяин квартиры, отчего на кухне стало тесно. Впрочем, Кабал игнорировал гостей и показывал что-то своему сородичу на ноутбуке, при этом не говоря ни слова. Канунина больше интересовала нарезанная булка. А бес любовался ночным парком, хотя иней немного мешал этому, уже захватив половину окна.

– И что ты предлагаешь? – вполголоса поинтересовался Александр, нехотя глядя на монитор. – Я туда не хочу даже соваться…

Кабал вновь ткнул в ноутбук, настаивая на каком-то таинственном варианте.

– Это надо узнать у нашего Стёпы, – сказал парень под шумящий электрочайник. – Он однозначно в курсе, как убили его коллег.

– Меня не б-было с Белославом и Огнедаром, к-когда их убивали! – оживился экстрасенс, съев уже несколько кусков батона и даже без чая.

– Это опровергается несколькими фактами, – охотно поведал Молохов, наливая кипяток в большую чашку. – Вы втроём выступали в тот вечер в Румянцево, возле Киевского шоссе. Там собрались ваши коллеги по цеху: всякие колдуны, предсказатели, телепаты. Ты до сих пор не помнишь этого?

Диабетик растерянно помотал головой. Дивеллонт же метал взгляд то на лысого молчуна, то на своего желтоглазого «похитителя».

– Наверно, мы разошлись п-после этого… – предположил экстрасенс, хотя по его лицу было понятно – он абсолютно ничего не помнит.

– Нет, – опроверг его версию Александр, поставив перед ним горячую чашку. – Во время вашего выступления случился скандал. Один из зрителей раскрыл ваш фокус со змеями. Вернее, это был не просто зритель, а ваш дружок с той телепередачки. Ну, тот, который пообещал всех вас разоблачить, потому что считал вас шарлатанами.

– К-кто? Т-тансыкбай??? – поморщился Степан.

– Да, этот корейский медиум, который на самом деле из Казахстана.

– Ск-кажешь т-тоже, – усмехнулся диабетик. – Он п-полнейшая бездарность и б-бездельник! Шатается на все наши выст-тупления, заняться ему б-больше нечем. Огнедар даже хот-тел ему врезать п-пару раз за это.

– Огнедар – это такое имя? – вмешался в их беседу Пенор, пытаясь разобраться в новых деталях.

– Один из тех экстрасенсов, которых нашли закопанными в зерне, – быстро пояснил Молохов. – Я же говорил, они работали вместе: Огнедар, Белослав и Степан. Подозреваю, что ещё и Тансыкбай…

– Чт-то?! – в очередной раз возмутился растрёпанный мужчина, за что получил неприязненный взгляд от Кабала. – Я бы сам этого Т-тансыбая зарыл в зерне, а лучше в г-говне!..

– Этот Тансыкбай дал следователям показания против тебя, – продолжил Александр, почему-то не налив чай себе. – Ты просто вовремя начал скрываться. Так-то тебя уже пару дней как хотят арестовать.

– Знаю, – более смиренно заговорил Степан, отхлебнув горячего напитка. – Но я ник-кого не убивал!..

Взяв у желтоглазого друга ноутбук, парень принялся зачитывать текст с открытой вэб-страницы.

– Вот этот твой Тансыкбай говорит: «Змеи в номере использовались не ядовитые. Между рукой Белослава и сосудом со змеями есть прозрачная плёнка. Когда я поднял шум, зрители потребовали убрать пакетик. Огнедар и Канунин легко на это согласились. У них не было другого выхода. Естественно, змея укусила Белослава за руку. Пришлось вызывать «скорую помощь». На ней все трое и сбежали, это видели десятки людей…»

– У тебя есть доступ к следственным документам? – вновь решил уточнить бес, окончательно запутавшись в цепочке событий.

– Это интервью Тансыкбай дал одной местной газетёнке. – Молохов продемонстрировал ему монитор. Там с фотографии смотрел узкоглазый мужчина с жиденькой бородкой и чёрными волосами, заплетёнными в косички. Судя по всему, это и был Тансыкбай.

– Да он б-брешит, – оспорил Степан, уже допивая чай. – Змеи да, неядовит-тые. Даже если и был ук-кус, то ск-корую незачем вызывать.

– Скорая была, – подтвердил Александр. – Но куда вы на ней все трое уехали – неизвестно. И ты не помнишь ни тот инцидент во время представления со змеями, ни то, что происходило после него.

Канунин закусил нижнюю губу, боясь поднять голову на своих желтоглазых «дознавателей». Он заметно нервничал. По такой реакции Пенор понял, что Молохов может говорить правду.

Со стороны прихожей следом послышался какой-то скрежет. Свет там замигал, а через считанные секунды и вовсе погас.

Кабал отправился проверить. Квартирная дверь была по-прежнему заперта на замок. В зале тоже царило спокойствие.

– У нас мало времени, – заключил Александр, закрыв крышку ноутбука. – Заедай быстрее свой диабет, пока не выползли новые полтергейсты.

Но у экстрасенса уже пропал всякий аппетит. Впрочем, половину батона за этим напряжённым разговором он успел съесть, удивив тем самым Дивеллонта.

– Я сомневаюсь, что это полтергейст, – оспорил швейцарец. – Оно напоминает другое пограничное явление. У нас это называют «cadveriben».

В ответ желтоглазый парень лишь с подозрением сощурился.

– Я даже не знаю, как тебе объяснить, что это, – задумался Пенор, подбирая подходящие слова. – Но, кажется, я начинаю понимать, почему с ним такое происходит. Проверим через гипноз?..

– Что-то я начал сомневаться, нужен ли этот твой гипноз, – признался Молохов, передав компьютер обратно хозяину. – Даже та рогатая монашка Гертруда не советовала нам этим баловаться…

– Гипноз поможет восполнить недостающую память, – настаивал иностранец, вытащив из кармана своей зелёной курточки длинную цепочку. На её конце мелькнула продырявленная ржавая монета, которую он продемонстрировал присутствующим. – Метод моего наставника Моринорса помогал пробуждать память даже у застарелых бесов. А это практически невозможно, если ты не знал.

– Я не п-понимаю его фрицовскую т-тарабарщину, – пожаловался Канунин, с опаской поглядывая на Дивеллонта. – Чт-то он задумал?

– Оу, ето не больнен, – пообещал бес. – Толькен я… ти… ми перейти в удобный мешто.

Если экстрасенс и не хотел участвовать в смутной затее швейцарца, то двое желтоглазых посмотрели на него так пронзительно, что отказаться уже не получилось бы.

В единственной комнате из мебели имелся разве что скрипящий диван и замызганный стол. Никаких тумбочек, шкафов, стульев. Стена, за которой находилась другая квартира, сплошь покрылась трещинами и пылью. Посередине даже не хватало части кирпичей, будто их кто-то специально вытащил, чтобы проникнуть к соседям.

– Метод Моринорса заключается не в концентрации внимания гипнотизируемого, – заговорил Пенор вновь на немецком, поэтому его понимал лишь Александр, – а наоборот, в деконцентрации внимания.

Он усадил Степана перед собой на диван и велел не откидываться на спину, а сохранять ровную осанку. Как и предполагал Молохов, бес принялся размахивать цепочкой. Диабетик рефлекторно попытался проследить взглядом за болтающейся монеткой, хотя Дивеллонт его об этом не просил.

– Вам лучше стоять возле меня, – порекомендовал тот, обернувшись на желтоглазых.

Кабал меньше всего хотел наблюдать за происходящим. Судя по всему, он не сильно верил в подозрения сородича. Кажется, у него имелась своя версия для расследования. При этом было очевидно, что их обоих волнуют убийства бесов и особенно случившееся с друзьями Канунина.

Внезапно швейцарец ударил сосредоточенного Степана по щеке. Мужчина растерянно заморгал глазами, словно спросонья.

– Ньет, всё хоррошьё, – как ни в чём не бывало заверил его Пенор и продолжил раскачивать монету на цепочке.

Сконцентрировавшись во второй раз, экстрасенс попытался понаблюдать за действиями гипнотизёра. Он, как и Кабал, слабо верил в волшебные способности беса. За всю свою жизнь гипноз на нём испытывали лишь однажды, в студенческие годы, и то при участии алкоголя.

Новая пощёчина от Дивеллонта заставила Канунина негодовать.

– Д-да чт-то это за гип-пноз, а! – воскликнул он, готовый пнуть рогатого прямо в пах.

– Что он говорит? – обратился Александр к иностранцу, как будто не расслышал слова сидящего мужчины.

– Хват-тит! – погромче крикнул диабетик и хотел подняться, но ноги и руки его не послушались.

– Всё, он в трансе, – заявил бес, перекинув монету в другую руку.

– Что, так быстро??? – удивился желтоглазый парень и хотел дотронуться до Степана, однако Пенор стукнул его по пальцам.

– Не надо ничего делать! – приказал он, и его глаза для гипнотизируемого превратились в два уголька.

Экстрасенс испугался. Он пробовал встать или хотя бы отползти по дивану подальше от рогатого гипнотизёра. Но у него ничего не получалось. Он прекрасно слышал присутствующих, чувствовал их дыхание. Его ощущения почти не изменились, за исключением потери контроля над телом.

– Ти открывайт р-рот, – обозначил швейцарец, и Канунин, к собственному удивлению, выполнил приказ.

Дивеллонт тут же засунул туда монету, оставив лишь край цепочки свисать с нижней губы мужчины. Осознав, что у него на языке ржавый металл, Степан почувствовал прилив тошноты. Однако опустить голову, чтобы выплюнуть рвоту прямо на сапоги беса, ему не удалось. Странным образом тело продолжало неметь.

– А разве он не должен говорить? – уточнил Молохов, с подозрением изучая притихшего диабетика.

– Nein, – послышалось Канунину от беса, который вовсю разговаривал о чём-то на немецком языке.

– Это экспресс-метод, потому что он человек, – пояснил Пенор, хотя понимал его только желтоглазый парень. – С бесами такое не получится. Не знаю, кто ты с твоим другом такие. Но, уверен, из-за ваших необычных глаз такой метод тоже не подойдёт.

– Русские бесы называют нас нуллюмами, – охотно поведал Александр, глядя, как слезятся глаза Степана. – Насколько я успел понять, это латынь. Бесы вообще любят обзываться при помощи латыни.

– Пустой? – недоумённо перевёл иностранец знакомое слово. – Бесы называют вас «пустыми»?

– Копытца считают, что у нас нет души, – вмешался вдруг Кабал своим проникновенным басом. – Они не признают нас такими же копытцами, но и к смертным не относят.

– Оу, любопытнен, – скривив губы, подметил Дивеллонт и вновь дал пощёчину гипнотизируемому. – Ти дольжен вспоминайт, когдай в последнен раз ти видейт швой дрюг…

– Может, лучше мне задать вопрос? – предложил Молохов, понимая, насколько косноязычно звучит речь швейцарца. – Ну, чтобы он его правильно понял.

– Оу, да, конечно, – кивнул тот, уступив место желтоглазому напарнику.

– Стёпа, ты меня слышишь?.. – Он заглянул ему сначала в рот, где собиралась пузырящаяся слюна, а затем в слезящиеся глаза.

Правда, в этот же момент одинокая лампа на потолке заморгала.

– Не надо так, – запротестовал бес. – Ты должен задать ему конкретный вопрос о прошлом. Он не чувствует сейчас ничего, кроме наших голосов.

– А, ну… – растерялся Александр и вновь обратился к Канунину. – Вспомни вечер, когда ты в последний раз выступал с Белославом и Огнедаром. Вас забрала «скорая помощь»?

В ответ Степан лишь проглотил собравшуюся слюну, чуть не поперхнувшись ржавой монетой. Свет перестал мигать, но по стенам прошлось пугающее шебуршание.

– Он сейчас не сможет ничего сказать! – возмутился Пенор, стукнув желтоглазого по плечу. – Задавай вопросы медленно, а потом только он нам расскажет, что увидел в своих воспоминаниях…

Усвоив более последовательный алгоритм странного гипноза, парень принялся в предельно спокойном тоне расспрашивать экстрасенса о ночи, когда погибли его друзья. Ни лампа, ни стены больше не реагировали. Впрочем, и сам гипнотизируемый стал вести себя смирно. Когда у него во рту наполнялась слюна, было ясно, что он готов к новому вопросу. Несколько минут Канунин вёл себя как статуя, не издавая никаких звуков. Но с каждым новым вопросом он оживал, шевеля на языке монету.

– Wunderbar! – первое, что услышал Степан, когда кислый предмет наконец-то вытащили из его рта.

В следующий момент мужчину вырвало. Правда, попасть на сапоги швейцарца он не успел. Дивеллонт быстро отправился в санузел мыть свою цепочку.

– Ну, как ты? – насторожился Молохов, предложив вафельное полотенце.

– Вы же г-говорили, что будет не б-больно! – завопил Канунин, хотя в горле заметно першило.

– Ты что-нибудь слышал или видел? – поинтересовался Александр, подав ему бутылочку воды. – Какие-то образы? Может, символы?

Утолив жажду, экстрасенс вдруг напрягся и уставился на окно. Желтоглазые недоумённо посмотрели туда же и даже подошли проверить стекло. Однако за ним ничего уникального не происходило.

– Оу, вот он готов! – радостно возвестил бес, вернувшись в комнату с помытой цепочкой.

– Готов к чему? – нахмурился Молохов, склонившись над притихшим Степаном.

– Готов отвечать на твои вопросы, к чему же ещё! – усмехнулся Пенор и уселся на край дивана с чувством выполненного долга.

– Эй, Стёпка, ты здесь? – обратился парень к своему пленнику.

– Да, – с завороженным видом ответил тот.

– Как ты себя чувствуешь?

– Сойдёт…

– Ты вспомнил, что случилось в тот вечер, когда убили Белослава и Огнедара?

Не отрывая взгляд от окна, Канунин вдруг заплакал. Вот только слёз было немного. Видимо, сказалась их недавняя трата во время специфичного гипнотического сеанса.

– Ск-корая п-помощь… – забормотал мужчина так, будто говорит об очень близком, но утраченном человеке. – Т-там…

– Их увезли на скорой помощи? – уточнил Александр.

– Бес… Т-там был бес, – оживился Степан, но продолжал смотреть в одну точку. – В «ск-корой п-помощи» на нас нап-пал бес!

Кабал заметно помрачнел. Он и до этого казался безрадостным. Но слова прозревшего экстрасенса его впечатлили.

– Какой бес? Как он выглядел? – суетливо потребовал желтоглазый парень, обменявшись с сородичем тревожным взглядом.

– С рог-гами… – отвечал диабетик, будто резко опьянев. – И с хвост-том…

– А лицо? – настаивал Молохов, схватив его за шею. – Ты видел лицо?..

Правда, Александр тут же отстранился от пленника, уставившись на свою окровавленную ладонь. Дивеллонт, сидевший до этого без лишних движений, удивлённо раскрыл рот. Весь затылок Канунина окрасился кровью, словно его только что ударили по голове чем-то тяжёлым.

– Нет, не трогай! – посоветовал швейцарец, перехватив руку желтоглазого напарника. – Кажется, мы не продумали все последствия…

– Какие, на хрен, последствия! – опешил Молохов, чуть не ударив окровавленной ладонью своего иностранного помощника.

Тот продолжал обеспокоенно осматривать плачущего Степана.

– Аптечка! – приказал Пенор, махнув в сторону прихожей. – У тебья ешть бинт?

Кабал молча отправился в обозначенном направлении.

– …Марля… – произнёс экстрасенс, ничуть не крича от боли, а лишь пуская редкие слёзы. – На его лице б-была марля. Марлевая п-повязка…

– Спрашивай! – прикрикнул вдруг бес на Молохова. – Он может потерять сознание в любую минуту!

– Бес в машине «скорой помощи» был в марлевой повязке? – уточнил парень, нервно поглядывая то на лицо Канунина, то на его окровавленную шею и затылок.

– Да…

– Но что он сделал? Он напал на вас троих???

– Ук-кол, – медленно промолвил Степан, так и не сводя взгляд с окна. – Белослав сразу выруб-бился…

– А Огнедар? Он ударил его?

– Нет… Рога… Схват-тился за…

– За рога? – подсказывал Александр.

Кабал принёс пыльную коробочку с медикаментами. Дивеллонт принялся ковыряться в ней, вороша пакетики, бинты, вату и какие-то флаконы.

– Да… – продолжал полупьяным голосом экстрасенс. – За рог-га…

– Ну, а ты? Ты что сделал? – поторопил его Молохов, параллельно наблюдая, как бес пытается смочить вату спиртом.

– Нужны перчатки, мне нельзя трогать спиртовые растворы! – ворчал швейцарец, передав медикаменты Кабалу. – Schnell!

Тот догадался, что от него хотят, и откупорил бутылёк с антисептиком.

– Я не усп-пел, – заикался Канунин, теряя осанку. Его клонило вбок, на подлокотник дивана. – Он меня… уд-дарил…

В этот момент кровь брызнула прямо из затылка, будто по ней действительно стукнул кто-то невидимый. Мужчина повалился вперёд. Александр сумел удержать его от падения. По всему лицу желтоглазого теперь струилась кровь.

– Надо вызывать «скорую», мы тут уже ничем не поможем, – подметил угрюмым голосом Кабал, глядя, как Пенор и его напарник пытаются обработать рану экстрасенса.

Чтобы не мешать им, бритоголовый вернулся в прихожую и на всякий случай надел кожаную куртку. Ему с самого начала не понравилась идея друга привезти этого смертного сюда. Теперь придётся покидать укрытие и искать новую квартиру.

Из-за криков в зале желтоглазый мужчина не сразу расслышал лёгкое дребезжание. Оно доносилось из подъезда, словно кто-то решил воспользоваться циркулярной пилой или дрелью.

– Собака! – прошипел Кабал в порыве прозрения и вовремя рванул обратно в комнату. – Нас нашли!!!

Раздался грохот. Входная дверь с треском отлетела на гардероб. Посыпалась штукатурка, а провода повисли над дверным проёмом, будто костлявые пальцы. В квартиру стали пролезать мужчины в серых военных кителях. В руках у них сверкнули автоматы. Вот только применить оружие против желтоглазых врагов они не успели. Едва один из налётчиков достиг порога зала, там что-то взорвалось.

Лампа на потолке разбилась. Зато засветились бра из соседней квартиры. Именно туда и убежали все трое: швейцарец, Молохов и Кабал. Окровавленный Канунин остался в тёмном зале. Лишь взбудораженный старик сидел на софе в ночном колпаке, морщась от поднявшейся пыли. Стена, отделявшая его от соседей, оказалась разломана прямо посередине. И через отверстие уже перебирались вооружённые молодчики в серой форме.

– Кто это такие?! – закричал Дивеллонт, спешно спускаясь по ступенькам тёмного подъезда вслед за Александром.

– Бесы! – коротко ответил Молохов, спрыгивая сразу на межэтажную площадку.

Кабал толкал иностранца сзади. В красных сапогах да по многочисленным ступенькам перемещаться было трудно. Если бы Пенор знал, что его приезд в Москву начнётся именно с беготни по аэропорту, а затем по пригороду, он бы обязательно надел обувь поудобнее. Хорошо, что находящийся за спиной нуллюм успевал придерживать его от падений.

– Как они нас вычислили?! – негодовал Александр, даже не оборачиваясь на своих товарищей по несчастью. – За нами не было «хвостов»…

– Вычислили! – рявкнул его желтоглазый друг, толкнув к выходу сразу обоих.

Они уже достигли первого этажа, в то время как гриди экзархата ещё спускались по тёмной лестнице на три пролёта выше.

– Никаких машин! – взревел Кабал, увидев, как Молохов направляется к припаркованным во дворе автомобилям. – Разбегаемся!

– Wo??? – только и сумел выкрикнуть Дивеллонт, очутившись на морозе в своей лёгкой одежде.

Александр схватил его за дрожащую руку и потащил за собой к тёмным деревьям. У крайнего подъезда, где была засада, раздались выстрелы. Однако куда побежал Кабал, определить не получилось.

За деревьями открывался какой-то гаражный кооператив. Но, как назло, ни одного автомобиля на улице не оказалось. Шутка ли, в три часа ночи! Пришлось выбираться на широкую дорогу, по которой промчался лишь грузовик. Основной поток машин двигался по соседнему проспекту.

– Тебе нельзя в экзархат! – приговаривал парень, двигаясь по скользкой аллее прямо в парк. – Они тебя запытают до смерти!

– Куда мы направляемся?! – в панике спросил иностранец, стараясь бежать за ним.

– Не знаю, надо спрятаться…

Желтоглазый успел воскликнуть это у развилки, когда из-за спины раздались новые выстрелы. За ними двигались вооружённые бесы. Ничего не оставалось, как углубляться в парк. Благо, дорожка была не сильно заметена снегом.

Сквозь заиндевевшие деревья виднелись огни усадьбы Измайлово. Пенор вспомнил вид из окна квартиры Кабала и сообразил, что идеальнее варианта не найти. Он ускорился следом за Молоховым, хотя подошва сапог скользила на обледеневшей тропинке.

Выстрелы стали затихать, когда беглецы выскочили к автозаправке. Швейцарец удивился, что бензоколонки находятся прямо посреди заснеженных деревьев, и осмотрелся.

Дорога от автозаправочной станции уводила влево. Но оттуда послышалась милицейская сирена. Александр решил не рисковать и рванул в сторону подсвеченной красной башни. Та отлично просматривалась сквозь неплотные ветви. Впрочем, через несколько минут Дивеллонт пожалел, что они не воспользовались обходным путём. Иностранец, едва не погрязнув в сугробах, вывалился на обледенелый склон и кубарем покатился вниз.

Усадьба располагалась на острове. Однако бес понял это только на льду какого-то канала. Единственное, что его порадовало – водоём основательно замёрз и уже покрылся толстым слоем снега. Так что падение было не столь болезненным.

Желтоглазый помог ему подняться и указал на светящиеся старинные здания на соседнем берегу. Убедившись, что копыта не лишились красных сапог, Пенор двинулся дальше. Теперь он хорошо видел их примерный маршрут. Надо обойти светящуюся башню и попытаться отыскать отапливаемое помещение. А таковых, судя по всему, здесь имелось в избытке.

Вокруг дворца светлели разные хозяйственные постройки. За ними открывались окна более солидных старинных домов. Выбравшись на вычищенную аллею, бес и нуллюм прислушались к окружающим звукам. Кроме редких автомобильных жужжаний, досюда пока ничего не доносилось: ни милицейского патруля, ни местных охранников, тем более никаких выстрелов.

– Надеюсь, мы оторвались от них, – без какой-либо одышки произнёс Молохов, отряхиваясь от снега. – Чуть не попались…

– Почему ты решил, что в экзархате мне желают только зла? – задал швейцарец главный вопрос, который мучил его ещё при побеге из аэропорта. В отличие от своего напарника, он запыхался от хождения по сугробам и по замёрзшему каналу.

– Я же тебе объяснил их политику, – настороженно обернулся желтоглазый, ничуть не замерзая в своём чёрном спортивном костюме. – Что тебе ещё непонятно?

– Меня не покидает мысль, что я поступаю как-то неправильно, – признался Дивеллонт, шагая за раздражённым Александром. – В конце концов, я прилетел в Москов именно по линии экзархата. В аэропорту меня должны были встретить и проводить на опознание Моринорса. Вместо всех этих официальных процедур я уже полночи рискую собственными рогами чёрт пойми с кем.

– Что ты имеешь в виду? – нервно перепросил парень, остановившись возле стен массивного светлого здания.

– Я так и не понял, кто ты такой, – продолжил откровенничать иностранец, недоверчиво поглядывая назад. – И почему вдруг именно ты решился помогать мне?

– Послушай, у меня с бесами никогда не складывались хорошие отношения. Собственно, таких, как я, они обычно используют как дешёвую рабочую силу. И речь идёт именно о грязной работе. Я понимаю, ты не обязан верить мне на слово. Но ты же сам всё видел с этим экстрасенсом Стёпой. Благодаря тебе он вспомнил, что на них напал именно бес.

– Или люциферит, – парировал Пенор, пряча озябшие руки в карманах брюк. – У них тоже есть рога и хвост. Они вообще внешне мало чем отличаются от нас, от бесов…

– Нет, нет, нет. Если бы это был люциферит, он бы не стал прятаться под марлевой повязкой. Ты встречал когда-нибудь этих маньяков?

– Упаси Дьявол! – ужаснулся мёрзнущий швейцарец. – Но я знаю, кто они такие и как себя ведут. Просто в альпийском регионе их давно не встречали.

– Кабал тоже уверен, что здесь не обошлось без люциферита. Но его можно понять, ведь он жаждет мести. У них с этим люциферитом давние счёты. И, как ты успел заметить, не в пользу Кабала.

– Даже если не люциферит, то как этот инцидент с экстрасенсами связан с гибелью Моринорса? И вообще, были ли те самые массовые убийства на самом деле или это плод твоей фантазии?..

В ответ Молохов почему-то рассмеялся и замотал головой.

– Что? – недоумевал бес.

– Нет, просто ты озадачился такими вопросами лишь сейчас, – отмахнулся желтоглазый и двинулся в обход здания. – Ты действительно хочешь обсудить это в то время, когда за нами идёт отряд вооружённых гридей?

– Никого нет, – развёл руками Дивеллонт, хотя пальцы на них заметно тряслись. И было уже непонятно – то ли от холода, то ли от страха.

– В любом случае нельзя оставаться на одном месте, – обозначил Александр своё условие и указал на почищенную дорогу, ведущую к какому-то широкому крыльцу. – Подожди, а бесам можно заходить в церковь?

– Почему ты спрашиваешь?..

Парень кивнул в сторону ступенек, которые вели к открытой двери. Сверху на них смотрели тёмные купола, слегка припорошенные снегом. Они хорошо выделялись на фоне освещённого фасада храма.

– Разве церковь не положено закрывать на ночь? – засомневался иностранец, но всё же двинулся вслед за напарником. – Как тут у вас в Москове всё странно…

Покрова Пресвятой Богородицы на самом деле оказалась открытой. Внутри царил полумрак и пахло краской. Судя по обилию расстеленных старых газет и пакетов, в церкви шёл ремонт. Единственным местом, где имелся хоть какой-то свет, оставался иконостас. Именно там трудился бородатый мужчина, что-то старательно прокрашивая тонкой кистью.

– Храм закрыт для посещений, – укоризненно воскликнул он, обернувшись на поздних гостей. – Ночь на дворе, господа, имейте уже совесть…

– Просто мой друг из Швейцарии утром улетает обратно, – оправдался Молохов предельно мягким голосом. – А это святое место посетить вот не успел. Мы буквально на пару минут, хорошо?..

Александр звонко бросил пару монет в старый короб для пожертвований, стоящий у входа. Бородач разочарованно помотал головой и продолжил заниматься своим делом. Желтоглазый же достал из кармана мобильник и принялся листать какие-то фотографии.

– Вот, смотри сам, – показал он замёрзшему Пенору, и на маленьком экране возникло мрачное изображение двух мёртвых бесов. – Это те самые гвардейцы, которых убили первыми. Видишь, как их закопали? Одна только башка торчит из земли.

– Как бесчеловечно, – прошептал швейцарец, которому не часто доводилось видеть умерших сородичей.

– Видишь, их ровно пятеро? – принялся Александр листать многочисленные фотографии. – И это было две недели назад, в конце ноября.

– Ты сумел попасть на место преступления?

– Нет, файлы мне прислал мой информатор из экзархата. Равно как и вот эти фото…

Он зашёл в другую электронную папку и продемонстрировал не менее страшное изображение. Посреди снега висел окровавленный парнишка. Из его груди торчали два рога. Присмотревшись, Дивеллонт ахнул. Разноцветные узоры из самоцветов были ему хорошо знакомы. Безусловно, они принадлежали его наставнику.

– Их много, этих жертв, – добавил нуллюм, спешно пролистывая другие фотографии. – Теперь ты мне веришь?

– Это всё равно не объясняет связь с убийством друзей Степана, – прогудел бес, потирая бледные ладони. – Того, что они оказались по голову в зерне, недостаточно. Это мог быть подражатель или, как сказал сам Степан, какой-то ритуал. Хлебные зёрна вообще-то считаются священными и в христианстве, и в язычестве…

– Нет, это не единственная связь. – Молохов обернулся на бородача, шуршащего у иконостаса, и тяжело вздохнул. – Я не хотел говорить тебе сразу, но твой наставник был знаком и с Огнедаром, и с Белославом…

Иностранец сначала раскрыл рот в порыве удивления, но затем осуждающе уставился прямо в жёлтые глаза своего помощника.

– Когда их тела нашли, я даже подумал, что в этом виновен сам Моринорс, – продолжал парень раскрывать новые карты. – В тот вечер он был на выступлении экстрасенсов. И он пропал именно тогда.

– Вместе с этой троицей??? – поморщился Пенор от собственного вопроса.

– Если верить моему источнику из экзархата, то твоего наставника потеряли в тот же вечер. Не нужно быть гением, чтобы догадаться – он как-то причастен к тем убийствам…

Со стороны иконостаса послышался грохот. Кажется, упала стремянка, на которой художник стоял всё это время. Вот только его самого видно уже не было. Наверно, бородач ушёл куда-то за строительные леса, расставленные по краям от алтарной части.

– Стёпа сказал, что его ударил бес в машине «скорой помощи», – напомнил Александр, убрав телефон в карман спортивной куртки. – И после этого рана на его голове словно взорвалась.

– Я не предусмотрел, что мой гипноз может спроецировать физические повреждения, – виновато ответил Дивеллонт, грея ладони в подмышках. – Степана ударили во время того случая. Под гипнозом он вспомнил это, и раны открылись… Это моя ошибка. С людьми я не так часто практиковался. В основном в Берне я помогаю бесам-новичкам вспомнить свою прошлую жизнь…

– Неважно: что получилось, то получилось. Главное, что теперь мы знаем: в этом замешаны бесы.

– Один бес, – поправил его швейцарец.

– Я уверен, что не один, – настаивал нуллюм и вновь обернулся на посторонний шорох со стороны иконостаса. – У твоего наставника здесь, в Москве, были кураторы. Они наверняка знают весь круг его общения. И, думаю, именно они помогли убийцам добраться до Моринорса. Либо он сам использовал местных для каких-то своих целей…

Не успев даже озадачиться от очередной информации напарника, Пенор увидел возле опрокинутой стремянки три фигуры в военной форме. Они держали их на прицеле автоматов.

– Именем экзарха Фарамонда вы арестованы! – объявил один из гридей, указав на ошарашенных сообщников.

– Мне нельзя в экзархат, – прошептал Молохов и вдруг схватил швейцарца за шею, поднеся к ней нож. – Я его прирежу, слышишь! Только подойди, и я продырявлю ему челюсть!

– Делай, что хочешь, – усмехнулся гридь, совсем не испугавшись пустых угроз нуллюма.

– Если сможешь, беги к Измайловскому Кремлю, – разочарованно прошипел желтоглазый и резко отпрыгнул в сторону выхода.

Раздалась автоматная очередь. Дивеллонт только и успел, как упасть на пол и зажать разноцветные рога руками. Выпустив в юркого молодчика не один десяток пуль, солдаты экзархата отвлеклись, чтобы перезарядить своё оружие. В этот самый момент иностранец, убедившись, что в него не попали, отпрыгнул в тёмный угол церкви.

– Они заодно! – недовольно констатировал главный гридь и принялся целиться в швейцарского беса пистолетом.

Но очередная порция выстрелов не остановила Пенора. Он легко достиг дверной арки и выскользнул наружу.

В сквере перед храмом уже обосновались несколько бесов. Правда, в темноте они не сразу заметили противника. Швейцарец не стал спускаться по ступенькам, а спрыгнул в сугроб справа от крыльца. Желтоглазый помощник не оставил после себя ни следа. В каком направлении теперь бежать, Дивеллонт решительно не понимал. Кремль у него ассоциировался исключительно с Красной Площадью. Он и не знал, что в Москве существует ещё один.

Впрочем, новые выстрелы вынудили направиться в сквер. Тот как раз разделял пространство между храмом и светлой надвратной башней. Пробежав по обледенелой тропинке, Пенор выскочил на дорогу, где его озарили автомобильные фары. К усадьбе стягивались дополнительные силы. Среди них иностранец заметил милицейские мигалки, которые двигались со стороны выезда с острова. Единственным вариантом оставалось бежать вдоль белых построек. Кажется, там располагался ещё один парк.

– Вон он! Направляется к пруду! – услышал Дивеллонт из-за спины, обогнув большие светлые строения.

– Кремль, кремль, – повторял он себе под нос, проскользнув по дорожке мимо каких-то домов.

Боковым зрением бес заметил странное свечение откуда-то из-за заснеженного поля. Наверняка там был основной водоём, который разделял усадьбу от города. Прошмыгнув между прудом и белыми дворцовыми постройками, швейцарец окончательно убедился в правильности маршрута. Перед ним на горизонте открывались разноцветные башни и купола, озарённые десятками фонарей.

– Оу, – только и успел воскликнуть Пенор, как ему наперерез поспешили двое вооружённых гридей.

Увернувшись от выстрелов, он принялся петлять между высокими берёзами. Пули впивались в их замёрзшие стволы, угрожая вот-вот настигнуть рогатую мишень. И только иностранец хотел съехать по накатанной горочке прямо на лёд, как его правое плечо прожёг мелкий снаряд.

Брызнул тёмный гематит. Дивеллонт рухнул в сугроб в приступе острой боли.

– Есть, он наш! – сообщил по рации один из солдат, окружающих подстреленного беса.

– Не убивать! – отчётливо послышалось в ответ из динамика. – Повторяю, подлежит допросу…

Выстрелы со стороны царской усадьбы хорошо слышал и Александр. В отличие от своего рогатого напарника, он уже преодолел замёрзший пруд и поднимался по заснеженной лестнице. Та вела к светлым зрительским трибунам какой-то спортивной школы. Видимо, в тёплые дни отсюда наблюдали за парусными представлениями на водоёме. Но дожидаться, пока швейцарец догонит его, Молохов не мог. Конечно, будет жаль, если Пенор угодит в лапы экзархата. Однако свою функцию он, собственно, уже выполнил: помог выведать полезную информацию у забывчивого Степана. Безусловно, нуллюм сожалел и об утраченном экстрасенсе. Вот только с его открывшейся раной на голове он точно был не жилец.

Многочисленные башни Измайловского Кремля пестрели прямо перед беглецом. Напоследок взглянув на темнеющий внизу остров, он перелез через обледенелую металлическую ограду и оказался в открытой деревянной галерее. В будни она вела на сувенирный рынок. А сейчас Молохов искал более надёжное укрытие. Преодолев несколько переходов, на каждом из которых чернели сетчатые преграды, он выбрался к главной кремлёвской стене. Ворота внутрь были наглухо заперты. Поэтому не оставалось ничего другого, как спрыгнуть на нижний ярус. Там располагались закрытые магазины и кафе.

– Как ты? – поинтересовался Александр, приложив к уху холодный мобильник.

– Нормально, – басом ответил Кабал сквозь какой-то механический гул. – Идите к Черкизовскому парку. Я раздобыл тачку.

– Я один, – удручённо выдохнул желтоглазый, проходя по длинному деревянному коридору.

– Заграничное копытце сдалось на милость русским рогачам? – усмехнулся мужчина, явно обрадованный новостью о потере Дивеллонта.

– Не знаю, скорее всего, – зевнул нуллюм и хотел спуститься по лестнице во двор кремлёвского комплекса, но увидел там фигуру в чёрном платье.

Появление здесь «сестры» Гертруды его порядком удивило, однако не напугало.

– Я перезвоню, – коротко сказал он своему телефонному собеседнику и спрятал мобильник в карман. – Что ты тут делаешь?

– Все городские менты едут в Измайлово разбираться с убегающими «террористами», – улыбчиво поведала золотолицая «инокиня», держа его на прицеле пистолета. – Не трудно было догадаться, где вы гастролируете.

– Твой драгоценный Степашка достался гридям из экзархата, – усмехнулся в ответ Молохов, подняв обе руки, и стал медленно спускаться к ней. – Думаю, он уже мёртв. С ним случилась одна оплошность…

– Вот так и скажешь кивернитам, – озлобленно парировала Герда, приблизившись к противнику. – А они явно захотят на тебя посмотреть – изнутри!

С этими словами она ударила желтоглазого парня пистолетом между шеей и плечом. Тот пошатнулся и рухнул на ступеньки.

– Какой адрес?! – потребовала рогатая женщина, склонившись над корчующимся врагом.

– Первомайская 50, квартира 36, – без колебаний сообщил нуллюм, болезненно морщась от удара.

«Монахиня» повторила адрес в свой мобильник.

– Ты далеко от этого места? – уточнила она уже по телефону. – Мирон, ты слышишь?

– Слышу… и вижу. Здесь «скорая помощь» с двумя бойцами экзархата, – поведал бес с золотым лицом, сидя на пассажирском кресле «Газели». – У них кого-то ранили…

– Забирай оракула, – приказала Герда. – Увидимся в моей прозекторской.

– Ты сейчас не шутишь??? – оживился Мирон, потирая обшарпанные золотистые рога. – Там же экзархат!

– Делай, что я говорю, плевать на экзархат!..

Микроавтобус заехал во двор обеспокоенной девятиэтажки как раз в тот момент, когда из крайнего подъезда выносили окровавленного Канунина. Двое санитаров оказались отнюдь не бесами. А вот один вооружённый гридь выглядел устрашающе, держа наперевес автомат. Впрочем, именно на него и наехал фургон с «золотыми» рогатыми мужчинами. Выезд «скорой помощи» был перекрыт. Весьма опрометчиво оставлять с экстрасенсом единственного охранника. Видимо, остальные занимались поисками Молохова.

Мирон выпрыгнул из кабины и направил пистолет на сбитого солдата. Тот испуганно открыл рот, залитый собственным гематитом, отчего золотолицый пожалел его. Он лишь подобрал автомат и обернулся на испуганных санитаров.

– Грузи его к нам, мы быстрее довезём, – скомандовал бес с обшарпанными золотистыми рогами. – Живо!

Смертные вздрогнули, однако последовали приказу странного молодчика с пистолетом. Тот действительно выглядел специфично в длиннополой куртке, покрашенной во что-то золотое, и в таких же сверкающих джинсах. Даже ботинки на широкой подошве излучали блеск благородного металла.

Гридь, вдруг осмелев, попытался дотянуться до ножа в своём кармане, но услышал затвор пистолета.

– Я ведь знаю, куда стрелять, – пригрозил Мирон, нависнув над раненым собратом. – Просто не хочу…

Повторять не потребовалось. Солдат вернул руки к голове, прекрасно понимая, что лишаться жизни из-за какого-то экстрасенса совершенно бессмысленно. Золотолицый вновь улыбнулся, жестом велел санитарам отойти к палисаднику и вернулся в кабину микроавтобуса.

Герда получила на телефон сообщение с фотографией окровавленного Степана. Тот уже лежал на носилках в салоне «Газели». Молохов, заметив это, горделиво усмехнулся.

– Вот видишь, я не соврал, – подметил он, приподняв свои руки, скованные золотистыми наручниками. – Может, отпустишь меня? Обещаю, больше не буду лезть к вашим…

– И я тебе обещаю: перед тем, как вскрыть твой желудок, я сделаю тебе отличную анестезию, – парировала «монахиня», выводя пленника к служебным воротам Измайловского Кремля.

– Блин, хреново, – отозвался Александр и следом состроил вид, будто поскользнулся.

Вместо падения он схватился за вооружённую руку противницы и попытался вывернуть её кверху. Та сделала несколько выстрелов в надежде ослабить желтоглазого. Но парень выбил у «инокини» мобильник, а саму золотолицую оттолкнул к стене.

Удар о холодную каменную плиту пришёлся аккурат на лицевую часть, но не причинил женщине никакого вреда. Развернувшись, она хотела выпустить ещё несколько пуль, однако Молохов скрылся за ближайшим тёмным киоском, в котором в рабочее время продавали московские сувениры.

Осторожно выглянув за угол деревянной конструкции, Герда ожидала увидеть там пустоту. Вот только нуллюм стукнул по пистолету чем-то тяжёлым. Кажется, он успел найти рейку от многочисленных металлических оград, в избытке расставленных по торговым зонам кремля.

– Вот теперь мы на равных, – удовлетворённо произнёс Александр, когда огнестрельное оружие отскочило куда-то вбок.

– Сначала отрасти себе рожки! – выпалила «монахиня» и пнула его в живот. – Равным себя возомнил? Сейчас я тебе покажу равенство!

Она принялась ударять противника в самые разные части тела то копытами, то руками, то головой. Из-за необычного золотистого покрытия все они оказались неестественно тяжёлыми, причиняя Молохову ощутимую боль. Правда, в какой-то момент Герда не рассчитала размах и угодила кулаком по натянутой цепочке наручников. Парень специально подставил их под удар. Возник сноп искр, и руки обороняющегося нуллюма расцепились. Разве что «браслеты» остались на его поцарапанных запястьях. Недолго думая, он сделал сальто назад, чуть не задев «инокиню» ногами, и отпрыгнул за очередной сувенирный киоск.

Пока Герда искала взглядом выроненный пистолет, желтоглазый молодчик растворился в темени торговых построек. Впрочем, на сей раз золотолицая «монахиня» жаждала застрелить его наповал. Все эти попытки доставить смутьяна на допрос к кивернитам – лишь ненужный риск и пустая трата времени. К тому же в углу задребезжал её мобильник.

– Чёрт с тобой! – прошипела женщина, подобрала телефон и поспешила на выход через служебные ворота.

– Большому чёрту – большая и яма, – вспомнил седовласый рогатый доктор другую поговорку, осматривая рану Дивеллонта.

За окном ещё разливалась темень, но часы на стене возвестили о скором приближении рассвета. Швейцарец лежал на животе абсолютно голый, отчего чувствовал себя неуютно. У него забрали даже ракушку-переводчик, отчего левое ухо теперь слышало немного хуже. Зато простреленное плечо уже практически не болело. Когда же лекарь с жиденькой пепельной бородкой приложил компресс из свежей человеческой крови, стало совсем хорошо.

– Пара посещений гематория, и не останется даже следа, – улыбчиво добавил врач и обернулся к вооружённому гридю в берете.

Тот с самого начала следил за процессом осмотра возле выхода, недоверчиво поглядывая на иностранца. Просторная комната мало походила на больницу и даже не напоминала медицинский кабинет. Это было вполне обычное помещение со стандартным набором офисной мебели: стол, несколько стульев, а на подоконнике засохшее декоративное деревце. Разве что освещение излишне яркое, отчего Пенор постоянно жмурился.

– У нас тут в Барвихе есть прекрасный гематорический комплекс, – продолжал доктор, снимая резиновые перчатки, измазанные гематитом. – Или он закрыт после пожара?.. Лирент, что там сгорело на прошлой неделе?

– Владыкинское кладбище, – нехотя ответил высокий плечистый охранник и небрежно посмотрел на кровь, которая растекалась по бледной спине арестанта. – Холон, можешь не переживать за дальнейшее лечение. В Лыткаринском узилище у него будет свой тюремный лекарь.

– О, такой милый молодой бес и вдруг узилище… – заметно расстроился бородатый врач, складывая флаконы и неиспользованные бинты в свой саквояж.

– Когдай мне возвращайт мой переводчик? – спросил Дивеллонт, придерживая левой рукой окровавленную марлю на ране. – И мней положен протектор. Я знайт свой права!

– Он имеет право на стряпчего, – согласился Холон, обменявшись с Лирентом серьёзным взглядом.

– Гридница официально ещё не предъявила ему обвинение, – оспорил бес в серой военной форме, приоткрыв дверь. Жестом он пригласил медика на выход.

– Ну, тогда удачи всем вам, – вполголоса промолвил доктор и последовал настойчивому совету гридя.

– Позови Вемса, будь добр, – сказал ему охранник и спрятал пистолет в кобуру, висящую на чёрном поясе.

– Сьечас ви пытайт менья? – напрягся швейцарец, на всякий случай поднявшись со стола, перепачканного его же гематитом.

– Что?! – поморщился Лирент, хотя при этом угрожающе надвигался на иностранного сородича. – Мы не занимаемся пытками… Во всяком случае, по отношению к своим братьям.

– Оу, – не поверил ему Пенор, уже отойдя к замороженному окну. – А чтой тогден ви от меня хотейт?..

В комнату вошёл коренастый бес. Он тоже был в служебной форме, но омерзительно горчичного цвета. Видимо, пришёл тот самый Вемс. В отличие от Лирента, он обладал симпатичным лицом: ровная полоска тонких чёрных бровей, лоснящийся лоб, небольшой прямой нос и бледные губы. Разве что рога слишком короткие, словно у новичка, но достаточно толстые. В руках чиновник московского экзархата держал пластиковую папку с какими-то документами. Он хотел воспользоваться столом, однако быстро передумал, увидев на нём тёмные разводы и капли.

– Значит, это у нас подданный Швейцарии Дювалонт Пенуар? – с фальшивой улыбкой уточнил Вемс, присев на ближайший стул.

– Дивеллонт Пенор, – поправил его иностранец, стеснительно скрывая пах единственной здоровой рукой. – И Швейцарий – не монархен, там ньет подданство…

– Он тебе дерзит, заметил? – суровым тоном вмешался Лирент, продолжив стоять возле выхода.

– Разве Швейцария не королевство? – откровенно удивился бес в горчичной форме и обернулся на своего коллегу. – Вот ты был когда-нибудь там, а?

– Дальше Польши не езжу, – ухмыльнулся гридь и вновь уставился на арестованного укоризненным взглядом. – Время не надо тратить, нам велено его побыстрее допросить.

– А, ну да, – закивал Вемс, раскрыв у себя на коленях папку, отчего получился импровизированный столик с бумагой и авторучкой. – Я филёр столичного экзархата, веду Ваше дело. Давайте, гражданин Пенуар, начнём с того, что случилось в аэропорту. Почему Вы сбежали из отдела регистрации с нуллюмом? Разве Вы с ним знакомы?

Дивеллонт не предполагал, что придётся беседовать с чиновником экзархата прямо так, когда он остался без какой-либо одежды. Правда, в следующую же секунду швейцарец подумал, что подобная унизительная манера как бы должна застать его врасплох. Если учесть нравы российских бесов, то такое вполне нормально.

– Вам не холодно? – полюбопытствовал филёр, недоумённо подняв взгляд на молчащего арестанта.

– Мнье возращяйт мой одежден? – осторожно переспросил тот, поглядывая на своё безволосое тело.

Наверняка эти московские мужланы с издёвкой изучали его бритые копыта. Конечно, как и у любых бесов, у него на коленях и внизу живота раньше имелась густая растительность. Однако практически с самого своего превращения в представителя нечисти Пенор предпочитал прежний человеческий облик. Разве что рога нельзя было спилить или хотя бы укоротить. Да и хвост не отрезать, несмотря на его незначительный размер.

– Одежду изучают наши специалисты на предмет подслушивающих устройств, – сухо ответил Вемс, параллельно записывая что-то на жёлтом листе. – Итак, Вы понимаете мой вопрос?

– Оу, я понимайт, да, – оживился швейцарец и не нашёл ничего другого, как воспользоваться стулом и придвинуться поближе к грязному столу. – И ньет, я не знайт етот нуллюм.

– Тогда почему Вы, гражданин Пенуар, сбежали вместе с ним от гвардейцев? – задал филёр ожидаемый вопрос.

– Он говорийт мнье про Моринорс. Он шказайт, что Моринорс погибайт от тайный убийцен. Я говорийт, окей, гдье доказательствен? И тогдай он рашказайт, как убивайт твой… ваш солдатэн. И я не знайт, что Моринорс стайт жьертва убийствен. И тогдай…

– Стоп! – не выдержал Вемс, явно не осведомлённый об уровне русского языка у арестованного иностранца. – У нас есть переводчик со швейцарского языка?

– Нет такого языка, – уныло подметил Лирент, сложив на груди мускулистые руки. – Тебе нужен кто-нибудь, кто знает немецкий.

– Так этот Пенуар из Швейцарии или из ФРГ? – не понимал бес в горчичной форме.

– В Швейцарий четверть языкен, – продолжил Дивеллонт, прекрасно осознавая, что его плохо слышит глупый чиновник. – Итальяно, реторомано, францез и дойче – немецкен....

– Позову Яфиана, он точно умеет болтать по-немецки, – вызвался гридь и вышел из комнаты.

– Значит, этого нуллюма Вы, гражданин Пенуар, не знали, – заключил Вемс, чувствуя себя теперь неловко наедине с иноязычным соплеменником. – Но тем не менее вместе с ним Вы похитили советника Аринса, так?

– Was??? – опешил швейцарец, чуть не упав вместе со стулом назад. – Я никогой не похищайт!

В этот момент в комнату вернулся Лирент с таким же рослым бесом в серой военной форме. Правда, у того, в отличие от коллег, была гладко выбритая голова. На ней торчали два светлых рога, причём один из них имел заметную трещину.

– Спроси, зачем они взяли Аринса в заложники, – вполголоса обратился к нему Вемс, уже уставший от косноязычной речи допрашиваемого.

– Мы не брали никого в заложники! – продолжал негодовать Пенор уже на немецком, обращаясь к Яфиану. Тот даже не успел перевести вопрос чиновника. – Нуллюм устроил диверсию с дымовой гранатой. Я по ошибке решил, что он сотрудник аэропорта, и последовал за ним. Когда я понял, что он чужак, то я сразу же его обезоружил!

Лысый бес немного растерялся, поморщив густые брови, но всё же перевёл филёру смысл слов Дивеллонта.

– И я видел господина Аринса, – продолжил иностранец, ощущая, как простреленное плечо вновь начинает болезненно реагировать на его волнение. – Аринс Владимиров, так его звали?

– Он тоже летел из Берна, – подтвердил Вемс, сообразив, что бес с разноцветными сверкающими рогами, в целом, понимает русскую речь. Поэтому переводить приходилось лишь его ответы.

– Да, я помню этого Аринса, – закивал Дивеллонт, хотя новость о пропаже того неприятного типа его покоробила. – На выходе из самолёта его встречали ваши коллеги.

– Коллеги? – удивился вдруг Яфиан вместо следователя. – Мы не отправляли никого в аэропорт, пока нуллюм не напал на гвардейцев на парковке.

– Там были двое ребят в такой же вот серой одежде, – настаивал швейцарец, указав на Лирента.

– В точно такой же? – переспросил Вемс, дождавшись перевода от лысого помощника.

– Да! – прикрикнул Пенор, почувствовав, что на него пытаются повесить чужое преступление. – Они проверили у этого вашего Аринса документы и увели его в служебный коридор…

Лирент напряжённо переглянулся с Яфианом.

– По камерам видно, как он уходил с двумя неопознанными типами, – напомнил бес в сером берете, нервно поигрывая мышцами на своих руках. – Из-за дыма там плохая картинка, и непонятно, кто это такие. Но у них точно не было клоунских рогов. – Он кивнул в сторону арестанта и сделал возмущённую гримасу.

– Эй, мои рога не клоунские! – возмутился Дивеллонт по-прежнему на немецком, однако лысый гридь не стал переводить его фразу.

– Надо сообщить ординатам, – потребовал Вемс, ткнув пальцем в Лирента. – А то они расслабились после поимки гражданина Пенуара…

Впрочем, гридь в берете и без этого указания уже направлялся в коридор. Швейцарец понял, что вооружённые бесы подчиняются своему соплеменнику в горчичной форме. Стало быть, несмотря на своё невежество, именно Вемс командовал силовиками экзархата – по крайней мере, здесь и сейчас.

– Это не отменяет того факта, что гражданин Пенуар вызвался пособничать нуллюму, – вернулся филёр к своему грозному голосу. – Почему?

– Он пообещал помочь мне в поиске информации о моём наставнике, – охотно поведал Дивеллонт, решив не утаивать ничего от представителей власти. – Он сказал, что в экзархате мне никто не поможет и что вы покрываете многочисленные убийства…

Яфиан хоть и переводил фразы допрашиваемого, но не переставал ошеломлённо округлять глаза.

– С чего этот нуллюм решил, что экзархат занимается убийствами? – помрачнел Вемс, перестав записывать в свой бланк лишние показания. – Он называл имена своих информаторов?

– Нет, он всегда говорил, что у него есть какие-то источники в экзархате. Насколько мне стало понятно, это кто-то значимый. Я даже видел фотографии с мест преступлений, где убитые бесы…

Следователь нервно пожевал губами. Рассказ этого голого иностранца его порядком озадачил. Судя по всему, он изначально надеялся, что тот будет молчать или хотя бы оправдываться какими-нибудь нелогичными историями. Но ему известно слишком многое, чтобы заносить показания в протокол.

– Верни одежду гражданину Пенуару, – вдруг велел Вемс, повернувшись к Яфиану. – Нехорошо вот так держать нашего собрата…

Лысый гридь растерянно посмотрел на филёра, словно пытаясь образумить его.

– И захвати брашно, раненым положено питание, – добавил бес, быстро сложив все бумаги обратно в папку. Кажется, продолжать записи он уже не собирался.

– Ви верийт мнье, что я не похищайт ваш Аринс? – уточнил Дивеллонт, вновь трогая простреленное плечо.

– Что ещё говорил этот нуллюм? Я хочу знать всё, что ему известно про эти убийства…

Яфиан тем временем неспешно двигался по тёмному коридору, негодуя из-за приказа Вемса. Будь он на его месте, то швейцарец бы уже висел на пыточном аппарате в подвале. И тогда нахал рассказал бы всё на безукоризненном русском языке, без всяких переводчиков.

– Ты куда? – поинтересовался Лирент, встретив его за поворотом.

– «Гений» бесовского сыска решил, что этого «петушка» надо одеть и покормить, – недовольно ответил гридь. – Скоро массаж копыт попросит ему ещё сделать…

– Я тут пообщался с ординатами, – перешёл охранник на заговорщицкий шёпот. – Они рассказали крайне любопытные вещи про этого нуллюма. Ну, того, с которым «петушок» полночи бегал от нас.

– Да? И что там?

– Он, оказывается, бывший дружок люциферита, – огорошил его бес в берете и хищно улыбнулся.

– Ну, бывших друзей не бывает, тем более у этих рогатых психов, – прошипел Яфиан, хотя новость его и удивила.

– Ты снял это у меня с языка, – закивал Лирент. – Но самый прикол, что «петушка» уже решили не отправлять в узилище.

– Что за хрень в головах у наших начальников?! – возмутился лысый переводчик и поспешил дальше по коридору.

Когда охранник в берете вернулся в комнату, Дивеллонт вовсю рассказывал что-то на ломанном русском языке. И, кажется, Вемс уже начинал его отлично понимать. Во всяком случае, он кивал и задавал уточняющие вопросы.

– Слышь, что он говорит? – обернулся филёр на гридя. – Этим нуллюмам вовсю сливают информацию прямо от нас.

– Кто??? – напрягся Лирент, уставившись на голого иностранца.

– Надо проводить внутреннее расследование, – развёл руками бес в горничной форме.

– Я хотейт смотрейт Моринорс, – заявил Пенор, чувствуя себя теперь гораздо безопаснее. – И весь файлс, как он умирайт…

– А ху-ху не хо-хо? – вырвалось у гридя, из-за чего швейцарец наградил его презрительным взглядом.

– Ви не понимайт один проштой вещен, – продолжил Дивеллонт, и в дверном проёме показался Яфиан с чёрной коробкой. – У вас ньет дрюгой выходен. Я швидьетель, как похищайт ваш бюрократен. И я общаться с тот нуллюм.

– Это правда, – кивнул Вемс, поднявшись со стула. – Экзархат и не собирался предъявлять Вам, гражданин Пенуар, никаких контрусных обвинений.

– Мой фамьилия Пе-нор! – раздражённо отреагировал допрашиваемый, выхватывая одежду из поставленной на стол коробки. – Пеньюар – ето женский домьяшнен сорьёчка!..

– Пенор, ну да, – глупо заулыбался филёр.

– А сьечас я одевайтен, – озлобленно продолжил швейцарец и жестом велел всем покинуть комнату. – Без швидьетелен!..

Трое сотрудников экзархата вышли в коридор. Вемс не переставал чему-то радоваться, хотя новости были совсем не из приятных.

– Зачем он вообще понадобился экзарху? – полюбопытствовал Яфиан, схватив охранника за плечо.

– Фарамонду на него плевать, – сообщил Лирент, небрежно смахнув с себя руку сослуживца. – Это всё советник Ильмент. Не знаю, на кой чёрт он ему вдруг понадобился.

– Так советник едет сюда??? – испугался почему-то Вемс и поторопился дальше по коридору. – Тогда не говорите, что я здесь. И вообще я на новом дознании. Увидимся!

Он ни с того, ни с сего умчался за угол, словно его тут и не было.

– У них какие-то тёрки? – удивился Яфиан, кивнув в сторону убежавшего филёра.

– А у кого нет тёрок с Ильментом?.. – парировал бес в берете и приоткрыл дверь, за которой одевался иностранец. – Нельзя просто так отпускать этого «петушка». Чую, он ещё подкинет нам проблем.

– Ну, два «петушка» – это прикольно, – захихикал лысый. – Потому я не принёс брашну. Пусть посидит на диете. Такие же любят следить за фигурой…

Теперь уже оба охранника принялись заливаться смехом, словно успели обменяться «угарными» анекдотами. Впрочем, через несколько секунд дверь внезапно распахнулась и ударила Лирента прямо по локтю. Возникло такое ощущение, что осмелевший швейцарец открыл её с пинка.

– Я готовен, – провозгласил он, вопросительно уставившись на гридей. – Гдье ваш морг?..

– Не морг, а патологоанатомическое бюро, – поправила Герда своих помощников, которые затаскивали Степана в плохо освещённое подвальное помещение.

– А в чём разница? – полюбопытствовал Мирон, пытаясь протиснуться с носилками в узкий дверной проём.

– Ну, мы же не французы, – улыбнулась женщина, жестом приказав переложить тело на каменную плиту, накрытую кухонной клеёнкой.

Раздобыть настоящий секционный стол, который использовался при вскрытиях, ей не удалось. Да и потребность в нём была небольшой. В конце концов, надо лишь откачать из трупа остатки крови и вырезать сердце. Для этого не требуется особых условий.

Правда, кровь и сама успела залить носилки. Канунин не подавал никаких признаков жизни. Стонать он перестал ещё в машине. Пульс у него тоже не прощупывался. Это порадовало рогатую «монахиню». Теперь не придётся его добивать. Она принялась копошиться в раскрытом металлическом чемодане, проверяя инструменты для вскрытия.

– Могли бы и пошире дверь сделать, – пробухтел второй бес с более плотной комплекцией. – Как сюда заносить крупные вещи?!

– А сюда, Сако, ничего и не заносят, – пояснила Герда, уже спрятав нос и рот за хирургической маской с защитным экраном. – Это же подвал обычного дореволюционного дома. Просто он ближе всего к монастырю, а там разделывать смертного никто не разрешит…

– И нафиг Бейлону этот пухляк? – недоумевал Мирон, кое-как сложив окровавленного Степана на ровную поверхность. – Что в нём такого ценного?

– Он верит, что с помощью его крови сумеет вытравить люциферита из тела Данталиона, – поведала «инокиня», обнажив скальпель. – Я ещё и сердце у него вырежу…

– Да ну, ерунда какая-то, – отозвался Сако, пытаясь оттереть рукав своей золотистой куртки от капель крови. – Ты вообще видела этого Данталиона вживую?

– Да, неделю назад, – кивнула женщина, вспомнив, что не надела резиновые перчатки, и принялась распечатывать бумажный пакет.

– И что, он реально сросся с этим Зибуэлем? – поинтересовался Мирон, глядя на свои окровавленные ладони.

– Ну, рога у него уже выросли, – огорошила их патологоанатом в монашеском платье. – И голос временами появляется точь-в-точь как у того немецкого люциферита.

– Ты сама-то что думаешь, получится у них из этого что-нибудь? – не унимался плечистый бес, подойдя к её чемодану, чтобы взять оттуда несколько влажных салфеток.

Герда перехватила его руку и больно сдавила в районе запястья. Из-за этого на золотистой коже возникли трещины.

– Не надо лезть к моим инструментам!.. – ревностно напомнила «инокиня» и указала на другой конец подвального помещения. – Отвечая на твой вопрос, могу сказать – не знаю. Это их кивернитские игры. Надеюсь, после этого они не сошлют нас обратно в Юршорск.

– Ты и так неплохо там просидела целый месяц, – подметил Мирон, послушно отойдя подальше от импровизированного стола. – Если бы меня назначили туда губернатором, я бы точно не жаловался.

– Безусловно, тебя бы съели местные вертерунты в первый же рабочий день, – съязвила Герда, готовая начать вскрытие. – Их там немало осталось после того, что устроили люцифериты – не без вашего, кстати, участия. Забыли?

– В столице всяко лучше, – заулыбался Сако, усевшись прямо на полу. – Здесь настоящая жизнь. Вон и рогачей из экзархата можно погонять, как бомжей на помойке. Я лично на север не хочу.

– Там хотя бы всё бесплатно, – подметил золотолицый парень. – И регулярные поставки праха на халяву.

– Можно подумать, тебя здесь кто-то силой удерживает, – усмехнулся его напарник, сняв ботинок с позолоченного копыта. – Там придётся в горы гонять, пахать в тюрьме кивернитов. А это ох какая неблагодарная работёнка…

– Вы что, решили посмотреть на вскрытие? – уточнила патологоанатом, глянув на них сквозь прозрачный экран хирургической маски.

– А что, свежатинкой подзарядимся, – захохотал Мирон, потирая обшарпанную позолоту на своих рогах. – Давай, начинай…

– Что-то я не замечала раньше за вами тягу к трупам. – Женщина помотала головой в знак удивления и включила лампу, свисающую прямо над окровавленным Степаном.

Как только она это сделала, покойник вдруг открыл глаза. Канунин растерянно уставился на источник света, пытаясь вспомнить, кто он и как здесь очутился. От неожиданности Герда вздрогнула, чуть не порезавшись собственным скальпелем. И напугало её вовсе не чудесное оживление экстрасенса, а его пронзительно жёлтые глаза. Они были точно такими же, как у Молохова. И это нельзя списать на болезнь печени или на какие-нибудь посмертные изменения.

– Чёрт побери! – выругалась «монахиня» и нервно стащила маску со своего лица.

– Что? Что не так? – засуетился Мирон, бросая взгляд то на подругу, то на окровавленное тело. – Одежду надо разрезать?..

– Чёртов смертный превратился в нуллюма! – истерично завизжала женщина, отбросив скальпель обратно в чемодан. – Мы опоздали!..

– К-как??? – вскочил на копыта Сако и вытаращился на Степана.

– Теперь понятно, зачем с ним возился этот Сашка со швейцарцем, – заговорила Герда уже сама с собой, параноидально качая рогатой головой. – И как я сразу их не раскусила!..

– Так а чё теперь делать-то?! – в ошеломлении спросил Мирон, убедившись, что глаза мужчины приобрели неестественный жёлтый цвет.

– Не знаю… – прошептала не менее шокированная «инокиня» и посмотрела на свои наручные часы. – Шесть утра уже. Симарон будет в бешенстве…

Однако в этот самый момент из тёмных углов подвала донёсся отчётливый шёпот. Бесы с золотыми лицами стали испуганно озираться.

– Это всего лишь полтергейст, – успокоила их Герда, будто речь шла о каком-то пустяке. – Наш желтоглазый пациент просто пытается нагнать жути.

– Слышь, прекращай давай! – прикрикнул Сако, шлёпнув лежащего Степана по окровавленной щеке.

Тот растерянно посмотрел на «золотого» беса, как на воплощение кошмаров. Однако инфернальный шёпот никуда не пропал, напоминая молитвы в православном храме.

Молитвы же издавала сейчас и автомагнитола в машине, угнанной Кабалом. Он специально включил утренний выпуск православной радиопередачи. Это успокаивало нервы, хотя к христианству мужчина не имел никакого отношения. А Молохова и вовсе раздражало бормотанье какого-то архимандрита. Желтоглазые уже полчаса сидели напротив казённого трёхэтажного здания на другом конце Москвы. И всё их занятие составляло следить за приезжающими сюда каретами «скорой помощи».

– Мы же разговаривали с парамедиками вчера, – уныло зевнул Александр, в очередной раз открыв бардачок. – Очевидно же, что они на тот вызов не выезжали…

– Номера от их фургона, – подчеркнул Кабал, не сводя взгляда с предрассветного городского пейзажа.

Вокруг темнели высотные дома, в которых постепенно загоралось всё больше окон. Ещё через час здесь начнутся пробки, ведь смертные будут разъезжаться по своим утренним делам.

– Даже если неотложка с этой подстанции, то как ты узнаешь, кто из бесов её угнал? – ухмыльнулся Молохов, достав солнцезащитные очки со сломанной душкой. – Может, здесь вообще всё контролируется экзархатом…

– Нет, это место принадлежит смертным, – уверенно заявил напарник и насторожился от появления на дороге очередной машины «скорой помощи». – Вот он…

Медицинский фургон с нужными номерами медленно подкатил к металлическим воротам, но не стал заезжать во двор подстанции. Из него выбрались две женщины в пуховиках и поспешили в сторону заснеженного крыльца. Когда машина попыталась проехать дальше, Кабал вырулил на дорогу и перегородил ей путь.

– Эй, ты чё! – послышался недовольный мужской возглас из открывшегося окошка. – Я на вызов же еду!

– Неправда, – оспорил Александр, выйдя из автомобиля. – У тебя сигнальные огни не включены и сирены не слышно. Твоя смена закончилась.

Тут же на крыше неотложки замигали синие огоньки, включенные надменным водителем.

– Пропусти, я тебе говорю! – не унимался он. – Проблем хочешь, что ль?!

И водитель принялся сигналить, нервно нажимая на руль. Для седовласого работника «скорой помощи» он был излишне возбуждён. Впрочем, Кабал быстро вытащил его из машины, отчего угрозы пожилого шофёра сменились на испуг.

– Да в чём дело-то??? – вопрошал мужчина, не оказывая никакого сопротивления.

– Ты дежурил неделю назад? – спросил Молохов, заглянув в открытую кабину медицинского фургона.

– Ну, я, а что такое-то? – дрожащим голосом заговорил водитель. – Если у вас, ребят, кто умер, то я здесь ни при чём. Я езжу быстро и аккуратно. Но из-за пробок и всяких мудаков на дорогах не всегда успеваем довезти пациента до больницы…

– Как так получилось, что на выезд приехали не врачи? – продолжал молодой нуллюм, уже забравшись внутрь автомобиля, где бегло осмотрел разбросанные вещи.

– Да не было такого! – затрясся пожилой шофёр, ведь Кабал прижал его к холодному корпусу машины. – У нас фельдшер и санитар, все свои…

– Ты врёшь! – пробасил лысый брат Александра, ударив дрожащего мужчину спиной о бок неотложки.

– Мы сейчас закинем тебя в багажник, – спокойным голосом сообщил Молохов, выбравшись наружу, – отвезём за город и там будем пытать. Всё, как любят людишки твоего сорта: иглы под ногти, утюг на живот и на мошонку, прижжём паяльником губы, мочки ушей… Может, даже проколем оба глаза. Конечно, не убьём, но жизнь у тебя будет потом очень не интересная. Катался когда-нибудь сам на инвалидной коляске?..

– Р-ребят, ну, не надо, а! – забормотал шокированный водитель. – Я всё и так скажу, честно. Только не надо меня калечить, а…

– Кто управлял этой машиной в прошлый четверг?! – потребовал Кабал, на всякий случай вновь ударив мужчину о корпус фургона.

– А… ну… это самое… – принялся вспоминать седовласый трус. – Ты прав, не я. Так это, Машка на пару часов дала покататься одному…

– Кому? – заинтриговался Александр, хотя на их стычку уже обратили внимание люди из случайных автомобилей, которым неотложка перегородила проезд. – Зачем?

– Так я не знаю, ребят… Я не при делах же…

– Говори! – зарычал Кабал, сдавив крепкие пальцы на его плечах.

– Ай… ну, звезде какой-то, наверно… Мы иногда так чумарим. Всё равно же вызовов не всегда много. А кому-нибудь нужно там проехать по городу побыстрее или просто покататься на «скорой»… Чисто ради прикола…

Когда желтоглазый крепыш потащил его к своей машине, мужчина быстро вспомнил и другие подробности того вечера.

– Имени его не знаю, честно! – закричал он, из-за чего уже двое неравнодушных водителей выбрались из своих иномарок, чтобы выяснить, что здесь происходит. – Он говорил с акцентом. И у него были рога, во!..

– А эта твоя Машка знает, кто он? – уточнил Молохов, жестом успокаивая кричащих ему со стороны людей. – Может, и её с тобой надо забрать, чтобы развязать вам обоим языки?

– Не надо! – запыхтел шофёр. – Мы имён не спрашиваем. Клиент оставляет залог и сразу всю оплату за несколько часов. А потом возвращает машину.

– Какая дурацкая у вас чумара, – подметил Кабал, не отпуская трясущегося мужика, словно какого-то преступника. – А если не вернут фургон, что тогда?!

– Так это… Звоним ментам, говорим, что угнали…

Машин на дороге становилось всё больше. Спешащие куда-то в шесть утра смертные уже пытались пройти к месту стычки и узнать лично, что случилось.

– Управление по борьбе с организованной преступностью, – улыбчиво сообщил им Александр, продемонстрировав поддельное удостоверение, которое всё равно никто не прочтёт с такого расстояния, да ещё и на морозе. – Задерживаем обвиняемого в торговле человеческими органами. Пожалуйста, подождите несколько минут…

На удивление, такой бред впечатлил взволнованных водителей, и те поспешили вернуться в свои автомобили.

– … Ну, такие рога немаленькие… – между тем признавался Кабалу теневой «арендодатель» неотложки. – Разноцветные, с ювелиркой, что ль, какой-то…

Желтоглазые вдруг переглянулись, и их лица исказила гримаса удивления.

– Если ты врёшь, старикан, то мы за тобой вернёмся! – пригрозил Молохов, направляясь к угнанной ими машине.

– Честное слово, ребят, я ни при чём!.. – затараторил перепуганный мужчина, и Кабал наконец-то отпустил его.

Сам лысый крепыш поторопился к своему брату в автомобиль. Буквально через несколько секунд они уже мчались мимо просыпающихся дворов.

– Моринорс, – озадаченно произнёс Александр и поморщился. – Если, конечно, в Москве не гастролировали другие бесы с рогами из страз… Что-то я здесь недопонимаю…

– Что тут непонятного! – рявкнул Кабал, крутя руль. – Это наставник твоего заграничного копытца похитил экстрасенсов и грохнул их.

– Но его самого же убили через несколько дней, – напомнил парень, параллельно следя в боковом зеркале, нет ли за ними преследования.

– Не факт, что их всех убили одни и те же бесы, – подметил желтоглазый напарник.

– Ну, как вариант, – согласился молодой нуллюм, достав мобильник. – Надо попросить материалы по трупу этого Моринорса. Может, там есть какие-то новые зацепки…

В этот самый момент Дивеллонт переступил порог холодного помещения в сопровождении Лирента и Яфиана. Там их уже дожидался щупленький бес в очках и в белом халате. Зал оказался длинным за той лишь особенностью, что освещена была лишь его передняя часть возле двери. Впрочем, это не помешало швейцарцу разглядеть сразу несколько столов, накрытых тёмными покрывалами. Под ними явно лежали чьи-то тела.

– Менья звайт Дивеллонт Пенор, – представился иностранец служителю морга, но тот не торопился протягивать ладонь в знак приветствия.

Пенор списал это на резиновые перчатки, которые желтели на руках рогатого патологоанатома.

– Моринорс остался единственным, кого ещё официально не опознали, – сказал Лирент, то и дело с любопытством посматривая на сверкающие рога Дивеллонта. – Думаю, это пустая формальность…

Освещённый стол производил пугающее впечатление, хотя чёрная простыня скрывала лежащее на нём тело. Швейцарец нервно вздохнул, осознавая, что сейчас воочию увидит убитого наставника. Он уже не сомневался, что Моринорс погиб от рук таинственных убийц. Это было понятно ещё по фотографиям, которые ему продемонстрировал Молохов на экране своего мобильного телефона. Разве что там виднелись лишь рога с характерным узором из самоцветов, да и те перепачканы кровью проткнутого ими лыжника.

Патологоанатом дождался разрешения гридей и приоткрыл верхнюю часть трупа. Пенор сразу же скривил губы и наморщил лоб. Перед ним лежало почерневшее, словно от огня, тело с многочисленными шрамами, порезами и волдырями. На шее даже отсутствовала кожа. Единственными, что хорошо знакомо, оставались разноцветные рога. Те даже сейчас переливались на ярком свету.

– Но ето не Моринорс, – прошептал удивлённый Дивеллонт, обернувшись на своих конвоиров.

– Тело сильно пострадало от мороза… – попытался оправдаться рогатый патологоанатом.

– Ньет, у Моринорс рост высокен! – доказывал иностранец, возмущённо окинув труп руками. – И плечий узкен, а не так…

Гриди растерянно уставились на почерневшее тело. Они не были лично знакомы с наставником Пенора. Поэтому бесы до последнего думали, что впечатлительный швейцарец просто не хотел признавать очевидные вещи.

– Роган, – добавил тут же он, обойдя стол, и указал на голову погибшего.– Ви видейт ето?

– Только не надо трогать! – потребовал патологоанатом с недовольной гримасой.

– Ето не роган Моринорс, – настаивал Дивеллонт и перешёл на немецкий язык, обращаясь к лысому бесу. – Хотя узор выполнен почти как у моего наставника. Но это не из драгоценных камней. Неужели вы не видите?

Яфиан приблизился и тоже внимательнее осмотрел бесовские атрибуты покойника.

– И кто же это тогда? – недоверчиво переспросил он.

– Подделкен! – воскликнул иностранец и указал на озлобленного служителя морга. – Ти давайт мнье перчаткен, и я сам ошмортен етот фяльшивка!..