Читать книгу Сломленный бог - Гарет Ханрахан - Страница 11

Артоло провел призрачными пальцами по ружейному стволу. Поработал кистью, чтобы удостовериться, хватит ли в пальцах скорости и силы, когда придет момент спустить тугой курок. Взглянул на безжизненный склон и представил, как из-за какого-нибудь валуна выскакивает Карильон Тай. Хватит ли ей пули? Ружье было расточено под увеличенные флогистонные заряды, и ведьма оплела заклятиями каждый патрон, чтобы усилить их пробивную мощь.

Нет. Застрелить – выйдет чересчур быстро и безболезненно. Надо что-то помедленней.

В любом случае сегодня его добыча не Тай.

Ведьма указала на подъем.

– Часовня вон там, – сказала она, показывая рукой в металлической перчатке. Она запыхалась от усилий по наводке вокруг Артоло защитных заклятий, но работа предстояла опасная – охота на бога.

Часовня на отроге Ильбаринского Утеса была неказистой – приземистой и грубо вырубленной из составлявшей гору породы. Раньше здесь было много молелен и храмов, посвященных горной богине, но сейчас от них ничего не осталось. Большинство затопило море, остальные осквернили ишмирцы. Похоже, эта часовенка на высоком склоне последняя.

Он помедлил.

– Ты сказала, снос часовни рассердит богиню.

Ведьма пожала плечами:

– Богиня уже рассержена. Уже взбудоражена. С разрушенной часовней ей будет труднее восстановиться как надо. И вернется она в еще более сумбурном виде.

Артоло поднял ружье, приложил глаз к прицелу. На этой часовне и пристреляет. Вон там статуя, изваяние богини Ушарет. Красивая работа преданного поклонника. Каждый бережный скол резцом – акт посвящения, молитва. Фигура молодой женщины, высокой, атлетически сложенной, непокорной, как сама гора. Ушарет до войны.

– Лучше заканчивать побыстрей, пока она кого-нибудь не освятит, – проговорила ведьма. Несомненно, среди выживших ильбаринцев есть много душ, которые знают угодные, привлекающие внимание богини обряды. Если образ Ушарет воронкой смерча снизойдет на какую-нибудь совместимую душу, то возникнут неприятности, совсем не нужные Артоло.

Особенно при Прадедушке, летящем с юга, чтобы ознакомиться с выработкой илиастра.

Он поводил прицелом влево и вправо, вверх по склону и вниз. Кроме пары пылевых завихрений, никакого движения на этом запустелом пейзаже.

– Ничего, – пробормотал он. – Стерва небось на западной стороне Утеса.

– Вы рассуждаете как смертный, – возразила ведьма. Ее костюм жужжал, пока она обозревала ландшафт. – Ушарет являет себя во всей этой горе. Она и есть гора. Нам надо заставить ее сконцентрировать свою сущность. Добиться ее зримого воплощения. И тогда вы ее застрелите.

Двое других стрелков по бокам от Артоло знаками подтвердили боеготовность. Когда богиня Ушарет была на вершине могущества, она б отмахнулась от таких жалких пищалок. Но, как и прочие боги Ильбарина, она была сломлена Праведным Царством. Ныне это всего лишь безмозглая оболочка богини. Несоизмеримо умаленная, и скоро умалится еще.

Артоло утвердительно буркнул. Еще раз проверил оружие, проверил пальцы. Было время, когда бы он расхохотался в лицо такой задохлой богиньке, как Ушарет. А потом в это лицо бы и выстрелил. Но теперь ему не до смеха.

– Мартайн! – позвал он. Дол Мартайн обернулся и поспешил к Артоло:

– Слушаю, сэр?

– Возьми четверых бойцов. Взорвите ту часовню. Будь начеку – это призовет Ее, так ведьма сказала.

– Я установила спусковые обереги, – добавила ведьма. – Они сработают, когда Она воплотится. Хоть как-то вам ее обозначат.

– Насколько точно?

– Лучше, чем никак. Но не слишком.

– Моя жизнь в ваших руках, босс, – сказал Мартайн, бросая косой взгляд на задрапированные пальцы Артоло. Это граничило с дерзостью, а Мартайн всего лишь Эшдана. Ему не по чину высказывать свое мнение.

– Двигай, – рявкнул Артоло.

Мартайн отобрал четверых из кучки загонщиков и караульных, которых привели на охоту в эти не совсем богом забытые скалы, и они приступили к медленному восхождению, неся с собой упаковки алхимической взрывчатки. Робко ступали по неустойчивым камням. Избегали сухих колючих кустов. Вздрагивали при каждой перемене ветра.

Кто-то оглядывался назад, будто волновался, как бы их не принесли в жертву Ушарет на этом проклятом склоне. Мартайн, к его чести, не оглянулся ни разу.

Артоло до сих пор сомневался в Мартайне, но было очевидно, что амбиции подручного простираются куда дальше полуразрушенного острова. Большинство выживших здесь слонялись в прострации, растерянные, выхолощенные, неспособные отделить память о том, каким Ильбарин был, от того, каким стал. Они нянчились с пережитками прошлого, словно эту разруху можно было просто переждать. Артоло сам видел, как жители города Ильбарина, спасаясь, волокли с собой мебель, как будто бы наводнение скоро спадет и они вернутся по домам. Некоторые все пытались обратиться с жалобами к правительству, хотя действующего правительства на Ильбарине нет уже много месяцев. Переводили еду на детей, хотя нет никакой надежды, что те увидят следующую весну. Придурки, все как один.

А Мартайн не такой, размышлял Артоло. Может, это признак бывалого путешественника – повидаешь мир и обретешь широту взглядов, необходимую, чтобы успешно выживать. Уяснишь, что возможности есть везде и бессмысленно привязываться к бесплодной почве, к мертвому прошлому. Всегда есть новые, еще не завоеванные края.

– Ты-то поездила по миру, до того как я тебя нашел? – негромко спросил он ведьму.

– Поездила. По всему югу, потом была в торговых городах. Чуть не доехала до Архипелага. Вместо этого попала в Гвердон. – Она занята, творит волшебство. Он сам должен смотреть в оба. Богиня может воплотиться в любую секунду. Сияние охранных рун, нанесенных ведьмой, не изменилось. Мартайн и его люди почти достигли часовни.

Его мысли вернулись к Карильон. Гадина заслужила медленную смерть в его руках. Да, от его рук, буквально. Это она отрезала ему пальцы – наказание вынес Прадедушка, но изначальная вина на ней. Будь прокляты боги и их долбаная раздача даров. Наделять силой из прихоти или по каким-то вычурным философским принципам, ничего в реальной жизни не значащим, – как же это отвратительно. Сила должна доставаться тем, у кого хватит твердости ее взять, хватит смелости ею пользоваться. Когда Прадедушка его наказал, в этом была справедливость. Он подвел дракона, за это вот принял страдания. А не из-за какого-то там зачуханного греха, совершенно случайной жестокости свыше или занебесной войны. Нет, драконам известно, как на самом деле устроен мир, если отбросить напускное притворство, священные тексты и божественные повеления.

Будь сильным, или тебе будет худо.

Ильбарин был тому доказательством. Край сломленных, разбитых богов, у которых не осталось ни сил, ни воли порождать святых. Беззаконная, безбожная земля, слишком много народу, и на всех недостаточно пищи. С Ильбарина ведет только один путь, и этот путь в распоряжении Артоло. В его власти награждать достойных, тех, кто, обладая отвагой, разумом и стойкостью, вступает в Эшдану, а остальным – худо.

Уж Карильон придется несладко. Он… он закопает ее на этой горе. Наверняка в недрах Утеса есть нехоженые пещеры, где он погребет ее заживо, в темноте, в каменной утробе, и корни колючек проникнут в питательную липкую слизь в глазницах, упиваясь ее душой…

Это не моя мысль, спохватился он.

Вспыхнули охранные руны. Земля сотряслась.

Она прямо под ними.

Ведьма тоже это почувствовала, но, неуклюжая в броне, реагировала очень медленно. Артоло подхватил ее и бросился вперед, одновременно со взрывом склона за плечами. Вокруг сталкивались валуны. Заклубилась пыль, и сквозь удушливое облако он увидел богиню. Попытался вскинуть длинное ружье, но она была слишком близко.

Неразумная, битая, но хитрая как лиса. Богиня распознавала длинные стволы и понимала, что они опасны.

Как дерево без листвы, ободранное и голое, богиня будто сгибалась под незримой бурей, но при каждом наклоне, каждый раз, опуская ветвистые руки, она поднимала их вновь – скользкие от внутренностей бойцов Артоло. Она потрясала руками, рассыпая кровь как росу, и на горном скате начинали пробиваться зеленые ростки. Перед Артоло упали скрученные вместе куски ружья и стрелка.

Призрачный палец лег на курок. Отдача молотом стукнула по телу, вцепляясь в каждую прежнюю рану. Пронзила обрубки пальцев, резаный живот, позвоночник. Вспышка ослепила, в нос проникла едкая вонь серы и флогистона.

Ушарет взревела от боли. Заряд попал ей в грудь и почти оторвал одну руку. Она вскользь устремилась к Артоло – ставшему, считай, на пути оползня. Шипастые пальцы дотянулись… и замерли. Ушарет застыла, парализованная на месте чарами ведьмы. Вокруг богини замигала решетка эбонитовых молний, их зигзаги мелькали, драли составленное из камней и грязи воплощение Ушарет.

– Не могу. Держать, – простонала ведьма. Из каждого сочленения ее доспеха забил неземной свет. С ведьминых запястий закапала черная жидкость, шкворча в пыли. Все шприцы костюма до одного защелкнулись в пазах, накачивая наркотиком истощенное чарами тело. Не будь на ней неподатливой брони, ведьма корчилась бы в агонии, оглушенная колдовством.

Артоло обнажил свой драконий кинжал. Клинок затуплен, но по-прежнему хранит мощь. Он прыгнул за спину неподвижной богини и, как зубило, вогнал клинок в рану, откалывая руку от тела. Рука отлетела, распадаясь дождем из щебня, корней и гнили.

Нож также прервал действие заклинания, освободив Ушарет. Она начала крошиться, сжиматься, вереща, как раненый зверь. И, повернувшись, помчалась вскачь от Артоло, размашисто вспрыгивая все выше и выше. Неестественно длинными шагами она уносилась на гребень. Если богиня удерет, то сможет вытянуть силу из часовни и исцелиться. Возможно, вернется и будет преследовать их за осквернение ее горы или уйдет отыскивать вероятного святого.

– Хватай ее снова, – приказал он ведьме.

– Наверно, не получится, – прошептала ведьма, но тем не менее попыталась. Она вытянула руку, вновь пропела чары, и богиня опять оказалась схвачена на полушаге, обездвижена заклинанием. Стрелы потусторонней энергии слетали с ведьмы, уходя в почву. Завоняло паленой плотью.

Артоло не обращал на это внимания. Он сложил руки рупором, выкрикнув приказ:

– Мартайн! Взрывай быстрее!

Он не разглядел Мартайна среди пыли и неразберихи, но через несколько секунд вспыхнуло зарево, прокатился гром, посыпался шквал камней. Ведьма облегченно сложилась у его ног, сипло втягивая воздух. Когда рассеялся дым, стали видны остатки богини. Обугленная глыба, немного напоминавшая женщину, лежала на дне свежей расселины в теле горы.

Артоло двинулся поперек склона, переступая через останки своих солдат. За спиной осталась скулящая ведьма.

Сперва неотложное. Он полез в жаркую яму, сдерживая дыхание, чтобы меньше наглотаться едких паров. Чахлая божья развалина шевельнула обрубком, прежде бывшим ее головой, и на мгновение пред ним предстала статуя, девушка из часовни – ее формы наложились на обезображенную оболочку Ушарет. Она не изменилась в лице – ни страха, ни мольбы о пощаде. Чистое сопротивление.

Кинжал у него тупой, поэтому потребовалось несколько долгих, одышливых минут, чтобы перепилить корневища жил на шее, прорезать плоть из грязи и разъять каменные позвонки.

Ну их на хер – и святых, и богов.

А вот чтобы собрать разбежавшуюся Эшдану, найти все брошенное оружие и неиспользованную взрывчатку, потребовался почти час. К тому времени склон оброс живым саваном, слоем травы, как растекающимся кровавым пятном. Артоло потянул за травинку, выдирая ее из песчаной почвы. Чудотворная поросль стала единственным участком зелени на всей горе. Уродливые растения, причудливый сплав из видов, некогда произраставших здесь, на Утесе, на его поглощенных новым морем подножиях. Наверно, трава ядовита или заражена, есть эти порождения чуда – запредельная дурость. Впустить бога в себя… чокнуться надо.

– Убрать с горы трупы, – распорядился Артоло. Если этого не сделать, то верующие в сломленных ильбаринских богов смогут пожертвовать останки своим покровителям, извлечь духовный осадок через похоронный обряд. – А когда закончите, обыщите верхние склоны. Может, там и прячется эта гвердонская баба.

Мартайн задержался:

– Если мы ее найдем, чего от нее ждать? Что я должен знать о ней?

– Ее нельзя убивать.

– И все? Она вооружена? Алхимией?

– Она одна. Может, вооружена. Возьми побольше людей.

Мартайн посмотрел на скат, усыпанный телами. Засада на Ушарет стоила жизни полудюжине эшданцев.

– У нас заканчиваются принявшие пепел.

– Набери сколько надо в рабочем лагере. Доведи дело до конца, Мартайн. – Артоло харкнул в яму, прислушался, как слюна шкворчит на тлеющем трупе богини. Затем развернулся и пошел прочь.

Ведьма ждала его у обочины.

– Набери сколько надо в рабочем лагере, – эхом повторила она. – А как же нормы выработки? Что вам на этот раз отрежут во искупление?

– Попридержи язык, – рявкнул Артоло. – С Прадедушкой я сам разберусь.

– Это не мне отвечать за задержку, – бросила ведьма.

– Прадедушка меня поймет.

Прибыла карета везти их назад в Ушкет. Артоло предпочел бы верхом – порой если быстро скакать, то почти как снова летишь на Прадедушкиной спине. Но ведьма вымоталась, а о ней нельзя не заботиться, уж больно полезна.

Карета добралась до Ушкета к закату. Уже действовал комендантский час, и по пустым улицам они резво домчали до цитадели.

Цитадель Ушкета прежде была провинциальным фортом, пристанищем немногочисленного гарнизона. Здесь размещался местный префект. На несколько недель раздрая после падения города Ильбарина цитадель стала резиденцией правительства – тогда сенаторы и префекты карабкались на Утес, повыше и подальше от Божьей войны. Правительство в изгнании по-прежнему существует, но оно в Паравосе, и отныне в Ушкете один закон – слово Артоло.

– Я беспокоюсь совсем не о драконе. На нем прилетает Дантист. – Ведьма сняла перчатку и расчесывала шелушащуюся кожу. Пальцы обмазаны кровью. – Не люблю я его. Не слыхала о таких, кто покинул бы гвердонскую гильдию алхимиков, иначе как нахимичив себе на гроб. Их тайны хранятся за восковыми печатями, понимаете?

– Ворц отмечен пеплом, как и ты. Ворц верно служит Гхирдане. Как подобает и тебе.

– Вы думаете, клятва да щепотка золы для него что-то значат?

– Для тебя же значат. Или нет?

Она умолкла. Подвинулась назад, скрипнув костюмом, и уставилась на обесцвеченное море. Горная почва добавляла воде ржавый оттенок. Ведьма подняла ладони, обследуя их на свету. На руках не было мест, где бы кожа не отсыхала, не отваливалась после ожогов, обнажая мясо и синие вены. Но узорчатые наколки на запястьях странным образом оставались в первозданном виде. Она напоминала Артоло недавно убитую богиню. Если стукнуть ведьму покрепче, не раскрошится ли в прах и она? И останется только шелуха татуированной кожи.

Колдовство – быстрый путь к власти, если, конечно, у тебя есть к нему способности. Если согласен обжечь свою душу в огне. Артоло размял призрачные пальцы. Он мог бы прикончить ведьму с одного удара в нужное место. За секунду вогнать эти наколдованные пальцы ей в глотку. Даже если ободранная волшбой дыхалка и не переломится, она не сможет говорить, не сумеет бросить заклятие. Не с ее телесной слабостью владеть такой мощью. Смысл иметь силу, раз нет выносливости? Она каждый раз вынуждена отдыхать в надежном укрытии. Как длинноствольная винтовка – крайне мощная и точная. Замечательный образец алхимии и инженерного искусства, но ломается с легкостью.

Он прочистил горло:

– Почему ты боишься Ворца?

– Не боюсь. Но либо он не настолько умен, как о себе возомнил… – Она растерла подошвой кусочек мертвой богини. – Либо таки умен, и тогда еще хуже. Он опасен, босс. Я не хочу с ним пересекаться.

– Найди мне Тай, и я буду тебя защищать.

– Стараюсь. Гадальные взывания занимают много времени. Взять и прочитать по кучке кишок не получится. – В голосе слышалась досада. – Было б легче, не подыми вы целый остров на ее поиски. Эфир взбудоражен, звенит всеми отголосками эха. Лучше бы вам ограничиться мной. Мартайн и остальные нужны в лагере.

– Тогда не растрачивайся на заклинания, отдохни. Накопи силы. Уличные ищейки ее и так найдут.

– Нет. Я сумею сама. Я справлюсь.