Читать книгу Сломленный бог - Гарет Ханрахан - Страница 6

Бастон Хедансон обсуждал сам с собой, как лучше убить человека, стоявшего у него на пороге.

– Можно войти?

Тиск стоял, нервно ломая ладони, упитанное лицо скрывалось под капюшоном. Больше он не смеялся. Как будто пережил войну – у него был этакий согбенный, вороватый вид человека, страшащегося гнева богов.

Если делать по правилам, то, конечно, стоило вздернуть его на сточной трубе. Так Братство исконно поступало с предателями. Вешало на струне у всех на виду в напоминание, кто хозяин на улицах Гвердона. Заодно и предупреждало политиков и святош – не им одним принадлежит власть в этом городе. После того как Идж, великий вождь Братства, отказался отречься, отказался предать движение, которое возглавлял, правительство возвело ему виселицу на улице Сострадания. Казни по законам сточных канав в каком-нибудь переулке Мойки не порочили мученичество Иджа, а свершались в его честь.

– Мне только поговорить, – заявил Тиск.

Утопить? Мутные воды гавани всего за пару улиц отсюда. Там встречали конец люди получше, чем Тиск. Тело придется нагрузить камнями, тогда его сожрут рыбы, а не упыри. В наши дни стучат и доносят даже пожиратели падали.

– Я ничего плохого не сделаю. Драконы не посылали меня, клянусь.

Сжечь? Заявка на победу. Правда, спорный вопрос, заслуживает ли сожжения Тиск.

Тиск изобразил рукой знак – старый сигнал о крайней нужде, ходивший среди своих. По обычаю, ни один член Воровского Братства не вправе отказать в помощи тому, кто этот знак покажет.

Сейчас этот жест ничего не должен был значить для Бастона.

Впрочем, кое-что он все-таки значил. Самую малость. Хватит Тиску прикупить несколько добавочных минут жизни.

– Заходи.

Пропихнувшись через узкий коридочик, Тиск прошел на кухню. Глянул на обшарпанный дворик за домом.

– Кто там? – окликнула со второго этажа сестра Бастона, Карла.

– Тиск.

– Не убивай его, пока я не оделась.

Бастон тоже двинулся на кухню. Было время, когда Тиск постоянно захаживал в его дом на отшибе. Тиск и другие, из внутреннего круга доверенных Братства. Хейнрейл, Таммур, Пульчар. С ними и отец Бастона, Хедан. Отец вырос в этом домишке и не избавился от него, даже когда стал поднимать серьезные деньги и купил себе большой коттедж на Боровом тупике. За этим кухонным столом сколачивались состояния и пускались в расход людские жизни.

Бастон вспомнил, как снаружи у задней двери стоял Холерный Рыцарь, как звонко плясали дождевые капли на его панцире.

И каждый из них сейчас мертв или пропал навсегда – так же как само Братство.

– Твой батя, – сказал Тиск, – всегда держал бутылочку вина для гостей.

– Нет. Только для друзей.

Лицо Тиска осунулось.

– Я никогда не сделал бы ничего ни тебе, ни твоим близким. Я был с тобой на похоронах, не забыл?

Не на одних, подумал Бастон. Двух, за эти два года. Его жена, Фей, никогда не состояла в Братстве. Она вообще никак не была связана с воровской жизнью. Фей была его вторым шансом, началом с чистого листа, и ее тоже не стало.

– Я вместе с тобой принес бы к сестрам тело твоего отца, – продолжал Тиск, не подозревая, что наступает на мину, – если бы только его останки нашли.

– А потом ты принял пепел. Нарушил клятву Братству и пристал к Гхирдане.

Тиск ощетинился:

– Я не нарушал клятвы. Но и не собирался приковывать себя к трупу, который уже пролетел пол трупной шахты. Когда я ушел, Братства, почитай, уже не было. – Он вскинул руки, словно дарующий благословение священник. – Я знаю, Бастон, ты смотришь на это иначе, но правда есть правда.

«Мы могли бы отстроиться заново, – подумал Бастон. – Если бы ты и другие хранили верность». Безусловно, пришлось бы тяжко, слишком многие в их рядах не пережили этот хаос. Но перед ними открылись бы непроторенные пути. Новый город пророс из развалин – чем не буквальное возрождение надежды? Если бы Братство объединилось, то могло бы завладеть этой божественной благодатью, сделать Новый город своим. Вместо этого он упал драконам в когти, а Братство распалось.

– Тиск, – сказал Бастон, – зачем ты пришел?

– Взять тебя с собой в Новый город.

– Я пепел не приму.

Тиск почесал лоб:

– Я этого и не предлагал. Но… – Снаружи послышался необъяснимый звук, какой-то трескучий шепот.

– Тихо, – шикнул Бастон. Оба мужчины замерли.

Через окно они увидели, как на примыкающие к дому кучи хлама во дворе ступает паучья лапа с дерево толщиной. Тонкие волоски на лапе этого божьего отродья извивались, как усики. Бастон высунулся в окно – над домом раставил конечности паукообразный дух. Созданье было лишь отчасти реально, его сущность то и дело выскальзывала из смертного мира и возвращалась назад, свет луны отражался от плоти – полосы изменчивого тумана. Восемь глаз уставились сверху на Бастона, словно ощупывали его разум. Он чувствовал или вообразил, что чувствует, как паук ковыряет пласты его мозга. И затолкал мысли подальше. Навязал груз и утопил в темном отстойнике подсознания. Дал рассудочной части заполниться каждодневными мыслями – найдется ли завтра утром работа в порту, остался ли в чулане хлеб, починит ли он наконец разбитое окно наверху.

Ничего не обнаружив, паук двинулся дальше, с неестественной легкостью переступая через ряды однотипных домишек. Бастон услыхал с улицы ишмирские распевы – жрецы поспевали за эманацией бога, пока та вела свой ночной розыск.

Тиск выдохнул:

– Клянусь всеми преисподними, Бастон, как ты тут живешь, когда вокруг ползают такие твари?

Справедливый вопрос. Не из тех, на какие у Бастона найдется честный ответ.

– Ты его еще не убил? – На кухню вошла Карла, натягивая на плечи шаль. – Здорово, Тиск. Бастон, если собираешься у нас кого-нибудь убивать, подстели сперва полотенце.

– Здесь был сторож, – поспешно выпалил Тиск. – Только что прошел.

– Я почувствовала. Да ладно, богам Ишмиры пофиг, что мы, неверные, друг с другом творим. Они вынюхивают только, нет ли угрозы Праведному Царству. – Карла засуетилась на кухне: – Хочешь выпить, Тиск?

– Послушайте. Тебя, Карла, это тоже касается, – сказал Тиск. – У Гхирданы новый босс. Молодой парень, Избранник дракона. Ему нужны местные, те, кто знает обстановку на улицах. Он готов платить. Хорош сиднем сидеть, малыш, давай сходим в Новый город, перетрем с ним.

– Нет, – сказал Бастон.

Карла засмеялась:

– Бастон не примет пепел, Тиск. Он предан Братству до самой смерти.

Тиск раскраснелся от негодования:

– И когда же она наступит? Когда какой-то паукастый придурок решит, что ты грешен? Когда тебя сожрут облака? Когда Верховный Ум…

– Не произноси его имя, – рявкнула Карла. Поминать богов по именам было опасно.

Тиск опомнился. Развел над столом руками, медленно отдышался, улыбнулся грустной, изнуренной улыбкой.

– Помните, каково оно было до сальников?

– Сколько нам, по-твоему, лет? – стоя у окна, молвила Карла. Тиск близко общался с отцом, а их знал с самого детства. И продолжал думать о них как о детях. Поэтому ему сходило с рук называть Бастона Хедансона малышом. Бастону уже перевалило за тридцать.

Им, жившим тогда в Боровом тупике, было девять или десять, когда на Гвердон впервые спустили этих творений алхимии. Восковые страшилы получались из приговоренных воров – тех переделывали в охотников за бывшими собратьями. Бастону часто снились кошмары, как он смотрит из окна спальни и видит за стеклом лицо отца, подсвеченное пламенем фитиля.

– Эге, раньше простой человек вроде меня понимал, как устроена жизнь. Никаких богов, кроме Хранимых со Священного холма, и стражники были из плоти и крови. Подмажешь, и они глядят в другую сторону, а после заката – шабаш службе. Потом на нас науськали сальников, и мы накрылись тазом.

– Братство, – возразил Бастон, – накрылось, когда Хейнрейл взял власть.

Голос Тиска зазвучал стыдливо, словно такие речи малость ему не по чину:

– В Гвердоне делами заправлял Дантист, но теперь он уехал. А новый босс Раск – мальчишка, зеленый, как тина в канале. Города он не знает вообще. Я к тебе первому пришел, Бастон. Пришел, потому что вот он, непроторенный путь. У них есть деньги, сила и в Новом городе полная неприкосновенность. – Тиск посмотрел в окно, на отдаленный силуэт сторожа, и пожал плечами: – Договоришься с ним сразу, и, когда понадобится, за тебя впишутся драконы.

Когда за Тиском закрылась входная дверь, Бастон сидел за столом. Он не доверял себе, опасаясь совершить над стариком что-нибудь насильственное, поэтому оставался на месте, пока тот не ушел.

Карла со стороны наблюдала за братом, пока дождь и песнопения отдаленных храмов заполняли молчание. Сладкоречивая Карла могла часами болтать с людьми, которых презирает, очаровывать и завораживать их, и никому в голову не придет, что это притворство. Слова для сестры – как наряды, но ее истинная суть была тишиной.

И в доме Бастона стало очень, очень тихо, когда сестра переехала к нему, заботиться об овдовевшем брате. Долгая, неспешная тишина, способная его исцелить.

Карла смотрела, ждала и размышляла. Наконец заговорила:

– Сходи, так будет лучше. Хотя бы просто встретишься с этим Раском.

– С какой стати переться продавать душу Гхирдане, когда отсюда и так доплюнуть до храмов?

– С такой, что только плевать в них ты и способен, – молвила Карла. – Мне надо отбежать по делам. Ужин в кастрюле – или сходишь к Пульчару? – Ресторанчик Пульчара раньше был логовом Братства – пока еще было Братство. Сейчас лишь горстка стариков собиралась там потрещать о былом.

– Сегодня не пойду.

Быстрый чмок в щеку, ободряющий шлепок по плечу:

– Подумай, о чем сказал Тиск. У нас осталось не так много друзей. Наверно, неплохо бы завести несколько новых.

И вышла. Бастон не знал, куда ходит сестра, в каком молится храме и есть ли у нее другие, дополнительные занятия. Неизвестно, вернется ли она затемно, уляжется ли сегодня у себя на чердаке, в комнатушке, отведенной для детской кроватки.

Он надеялся, вернется. В этом доме, по ощущениям, должны были обитать призраки, но никаких привидений у них не водилось.

Видать, их выжили боги.

На следующее утро он отправился в доки. Это значило покинуть Ишмирскую Оккупационную Зону, что, в свою очередь, значило около часа топтаться в очереди на пропускном пункте, продвигаясь, пока не придет черед предстать перед караульным храмовником.

– Имя?

– Бастон Хедансон.

– По какому делу?

– Работа в порту.

Церковник с минуту изучал Бастона, будто проницал душу своими безумными глазками. Потом потянулся к его макушке и помазал пахучим елеем.

– Благословение сие рассеется на закате, – трескуче возвестил храмовник, – а далее душа твоя препоручена будет Уриду Жестокому, ночного часа смотрителю.

Бастон поплелся под горку, втягиваясь в толпу портовых работяг, что ежедневно толклись у верфей в поисках заработка. Рабочие отстранялись от Бастона, давая ему пройти. Помнили, кем он был.

Доки, хоть и являлись нейтральной территорией, все равно были зажаты на манер бутерброда между Лириксианской и Хайитянской Оккупационными Зонами, промеж драконов и безумных богов. Поэтому здесь швартовалось не так много кораблей, как бывало прежде. Никто из капитанов не хотел оставлять свое судно среди противоборствующих сил, уповая на хрупкое Перемирие. Крупные сухогрузы уходили к новым причалам в Прощеный порт за Священным холмом, к длинным пирсам, выступавшим над глубиной. А меньше кораблей значило меньше работы.

Под промозглой весенней моросью он ждал, пока выкликнут его имя. Отстраненно сознавая при этом, что живет куда легче большинства бедолаг, сгрудившихся у порта. Сутки без работы голодом ему не грозили. У других же удачный день от черного отделяла единственная монета.

В толпе к нему присоседился Гуннар Тарсон. Еще один малый из Братства, выброшенный на вольные хлеба. Молодой и настырный Тарсон завел разговор о дельце у него на уме – он задумал ограбить купеческий дом.

Не подходящее нынче время для ограблений. Ничего не получится, покуда паучьи сторожа ползают над округой. Прошло много месяцев, а подходящее время так и не пришло. Может быть, никогда не наступит и вовсе.

Он представил себя деталью сломанного механизма. Приводом, пружиной, свернутой туже некуда, но отсоединенной от какого бы то ни было устройства, способного высвободить его или обеспечить рабочей нагрузкой. Он свесил голову, ждал вызова и ощущал, как натяжение в животе передается вверх, выталкивая по глотку желчи за виток.

Бригадир начал называть имена.

– Бастон Хедансон?

Он выступил вперед.

– Складские навесы на Акровой. Начальник велел их вычистить.

Навесы оказались свалкой гнилой древесины. Щели в покрытии набухали дождевыми каплями, будто дюжина порезов на теле истекала кровью. На полу было скользко от пены сточных отходов. Этим местом не пользовались месяцами. Забросили с тех пор, как алхимический грузовоз сел на мель у Колокольной скалы и вечерний прилив принес желтую отраву. Еще один кусочек города выгнил и был отдан ядовитым, враждебным смертной жизни силам. Бастон понюхал воздух – запах алхимических дымоходов знаком жителю Гвердона не хуже звона церковных колоколов. Дегтярная кислота флогистона, шипучая, едкая соль илиастра, насыщенный смрад растопленного воска.

В воздухе было что-то еще. Слабый цветочный аромат. Духи, что ли?

Он здесь не один. Бастон напрягся, поджал плечи. Ладони свернулись в кулаки. Здесь не оккупационная зона, напомнил он себе. Нет причин подозревать неприятности.

Он начал красться между завалов, углубляясь внутрь склада. Посередине открылось свободное пространство. Когда-то тут был торговый зал – украшенные железные столбы подпирали высокий потолок, застекленная крыша позеленела от мха и слизи. Зеленый свет переливался, будто вся площадка погрузилась под воду.

Там его поджидали двое. Один был пожилым, лысым, с лицом навроде горгульи. Он носил жреческую сутану, но в руке держал пистолет. С ним стояла женщина помоложе, в черном бархатном платье, как у гильдмистрессы, только без гильдейской эмблемы или значка сановника. Волосы зашпилены сзади, к носу она прижимала надушенный платок. Свет очертил ее лицо, и на миг Бастону показалось, что он узнал девушку:

– Кари?

– Не вы первый допускаете эту ошибку, – сказала девушка. – Увы, нет.

Она подняла свободную руку, и вокруг рук, ног и глотки Бастона сомкнулись невидимые оковы. Даже глаза попали в тиски заклятия. Он не мог моргнуть, только мелко дышал.

Эта дама – магичка. У обездвиженного Бастона разум понесся вскачь. На улицах редко столкнешься с чарами, и она, очевидно, не воровка, не наемная убийца – хотя насчет спутника он не был настолько уверен.

Пожилой со знанием дела обыскал парализованного Бастона, отыскал в сапоге припрятанный нож, а в кармане – удавку. Осмотрел руки, проверил обручальное кольцо на скрытую иглу. Ткнул заскорузлым пальцем в то место на голове Бастона, где храмовник его помазал. Принюхался к елею, скривился.

– Он чист.

– Спасибо, – сказала женщина. – Господин Хедансон, прошу прощения. Я немедленно вас отпущу, только, пожалуйста, не делайте ничего, э-э, провокационного.

Пожилой сунул нож Бастона в складку сутаны, затем отступил за пределы досягаемости пленника. Опять показался пистолет, нацеленный Бастону в живот. Пожилой пожилым, а рука у него не дрожала.

Женщина сложила кисть в знак, и заклинание спало. Бастон пригляделся к ней попристальней – колдовство, по идее, требует от практикующих ужасных усилий, – но утомленной она совсем не казалась.

– Меня зовут, – проговорила женщина, – Эладора Даттин. Как я понимаю, вы знали мою кузину, Карильон. – Она достала из кармана черную записную книжку, чиркнула запись.

– Я уже давно не видел Кари. Это все из-за нее?

– Не совсем.

– Тогда кто вы, уважаемые, такие?

– Мы отвечаем, – сказала Даттин, – за продление Перемирия. Если возобновится война, это станет для города гибельным несчастьем. Условия мирного договора предусматривают меры сдерживания оккупационных сил, но наша роль заключается в том, чтобы, э-э, разбираться с возможными проблемами, пока эти меры сдерживания не пущены в ход.

Бастон молчал. Отец вколотил в него – никогда не говорить с городской стражей. Эти двое не стражники, но приблизительно в этом роде.

– Перемирие основано на противовесе амбициям каждой оккупационной силы остальными двумя – если ишмирцы нападут, то рискуют создать союз между Лириксом и Хайтом. Сложности, э-э, возникают с Гхирданой. Драконы – неотъемлемая часть лириксианской армии. Лириксу трудно было бы выполнить свою часть соглашения без драконов.

Бастон пожал плечами:

– Я всего лишь таскаю бочки в порту. Я не…

– Избавь от своих ужимок, – прорычал священник. – Мы, мать твою, знаем о тебе все. Каждый секретик. Знаем твою команду, говнюка Тарсона и остальных. Все отребье, которое ты выскреб с помоек после вторжения. И, скажем честно, нам плевать. Наш вопрос гораздо важнее.

Даттин продолжила лекцию:

– Гхирдана действует независимо от вооруженных сил Лирикса…

– Одичалые дьяволы, – пробормотал священник, закатывая глаза. – Пади на них анафема!

– Синтер, довольно! У нас нет на это времени, – уняла Даттин жреца. Синтер – это имя Бастон уже слышал. Священник Хранителей, посредник по темным делам. Его репутация грязна, как и подол рясы, проехавшийся по склизской жиже.

Бастон скрестил руки.

– Мы осведомлены, – продолжала Даттин, – что вам предложили работу. Мы настаиваем, чтобы вы приняли это предложение. Гхирдана – плотный клубок, и нам требуется о-осветить их планы.

– Вы хотите, чтобы я шпионил для вас за гхирданцами?

– Именно! – Даттин просияла. – Разумеется, вас обеспечат вознаграждением.

– А почему я?

– Да не твое дело, – рыкнул священник, но Даттин его утихомирила снова.

– Вы были тесно связаны с Братством, пользовались уважением. Умелый лейтенант, способный привлекать исполнителей и мотивировать их любыми средствами.

– Костолом Хейнрейла, – вклинился Синтер.

– Вы в точности тот человек, который нужен Гхирдане. Ваш бывший соратник Тиск совершенно в этом уверен. Мы знаем, что он приходил к вам вчера вечером. – Она улыбнулась – неожиданно искренне, довольная своей сноровкой.

– Похоже, вы знаете вообще все. – Бастон сплюнул между собой и Даттин сочным комком слюны с мокротой. В нем разгоралась злость. – Значит, знаете и то, что вы, сволота, вытворяете с Мойкой. Сперва нас травили алхимики. Когда восстали веретенщики, вы позволили им нас жрать, чтобы уличные бои не выплеснулись в престижные районы, так? Та же хрень была при вторжении – вы окопались на Священном холме, под виадуком, а вовсе не в Мойке. Говорите, что защищаете Гвердон – в смысле, ваш Гвердон, на высотах? Церкви, дворцы и гильдейские залы. Не мой Гвердон. Моим Гвердоном завладели сумасшедшие боги. Так что, умники дырявые, сами знаете, куда вам засунуть свой план, понятно?

– Перемирие спасло тысячи жизней, – спокойно ответила Эладора.

– Ну, тем, кто выжил, ващще, блин, ништяк!

– Поуважительней, говнюк! – захрапел Синтер, брызжа слюной. Он шагнул вперед, оружие качнулось…

…и Бастон метнулся, заламывая жрецу запястье, изгибаясь, чтобы уклониться от грохота пистолета. Вздулось пальто – пуля прошила полу куртки, но Бастона не задела. Он обхватил Синтера одной рукой, второй засадил по харе, рывком развернул пожилое тело как щит, а потом бросился на Даттин, надеясь, что новое заклинание зацепит не его, а священника.

Но скорости не хватило самую каплю. Напущенный Даттин паралич опять окутал Бастона, и он, запутавшись в конечностях, тяжело повалился поверх жреца, мордой на грязный пол.

Хер бы побрал ваши чары. Синтер полез из-под него, извиваясь, как полураздавленная гусеница, чертыхался и отплевывался. Тощие ноги лягнули застывшего Бастона, пока жрец выползал на свободу. Теперь он держал нож и уже нащупал на Бастоне воротник, подбираясь к глотке.

– Будет тебе Братство, говно мелкое, – бормотал священник, – перхоть помойная.

– Синтер. Довольно. – Уткнувшись в грязь, Бастон не видел лица Даттин, но слышал напряжение в голосе. Удерживать его лежачим давалось нелегко. Он напрягся, сопротивляясь заклятию, пытаясь заставить свои конечности перебороть незримые руки, что сковали каждый мускул. – У бедняги при вторжении погибла жена, – добавила она. – Надо проявить к нему понимание.

Проявить понимание. Да откуда у них понимание, когда он сам ничего не может понять? Разве постижима та ужасная внезапность, с которой умерла Фей? В эту секунду здесь, а в следующую ее нет, смыло навсегда, когда на город рухнули волны Кракена. Будто она была нарисованной на прибрежном песке фигуркой – и ее мимоходом стерли. Что проявлять, если нет никакой твердой яви, ничего долговечного и в мгновение ока меняется целый мир?

– Переверните его, – приказала Даттин. Покряхтывая, священник перекатил парализованное туловище противника на спину. Теперь Бастон смотрел наверх, на квадрат зеленого света.

Над ним возвысилась Даттин. Кисть ее руки все еще сияла потусторонней энергией, кровь с ногтей капала на пол, замешиваясь с грязным песком.

Она вздохнула:

– Учтите три момента. Во-первых, прошу понять, что мы стараемся сохранить очень шаткое равновесие. Я повторно впустила в Гвердон Гхирдану – отнюдь не малой ценой для себя, – чтобы обеспечить этот баланс между силами оккупантов. Нам необходимо, чтобы драконы оставались в Гвердоне. И мы готовы до определенной степени закрывать глаза на, э-э, противоправные действия, пока они не угрожают Перемирию.

Во-вторых, от вас мы требуем лишь информацию, ничего более. Для силовых мер у нас есть собственные ресурсы. От вас не требуется ничего, кроме сведений о планах Гхирданы. И в‐третьих… – Она наморщила губы, словно попробовала нечто неприятное на вкус. – Я знаю, что ваша жена погибла в прошлом году, но, э-э…

Вмешался Синтер:

– Мы за тобой следим. Знаем твою милую сестричку. Твою закоренелую грешницу-мать. Твоих дружков из забегаловки Пульчара. Обо всех ваших, кто не съехал в Новый, нам известно. Думаешь, ты такой один со сточной водицей в крови? Я заправлял в Мойке охотниками за святыми, когда твой драный папаша еще бегал в служках при Святом Шторме. Не сделаешь как тебе велят, в нашей власти отсыпать им горя. – Синтер мотнул большим пальцем на Даттин: – Теперь ты работаешь на нее, понял?

Бастону очень хотелось врезать старому святоше. И пришибить Эладору, дамочку, которая выглядит как Кари, а болтает как стряпчий. Как однажды показывал Холерный Рыцарь, если двигаться быстро и успеть сдавить горло, пока чародей не вымолвил слово, ты получишь свой шанс.

Но оно того не стоило. Гхирдана со своими драконами, ишмирцы со своими богами, эта баба со своим кровожадным жрецом – а за ней другие силы, о которых ему можно только смутно догадываться: деньги, влияние, парламент, – осязаемые и опасные, как и любая власть. Идут они все на хер – равнодушные великаны, топчущие в труху обломки его родного дома.

Парочка отступила от него. Священник вынул из кармана новую обойму, нарочито зарядил пистолет. Когда оружие было приведено в порядок, Даттин сняла заклинание.

Бастон сел, подтянулся, готовясь встать на ноги.

– Одно задание. И пепел принимать я не буду. Одно задание, и после этого вы отстанете от меня и к моим не полезете тоже.

Даттин искоса глянула на Синтера, тот сердито нахмурился.

– С условием того, что вам удастся выяснить суть замыслов Раска, – осторожно проговорила Даттин. – Так будет приемлемо.

– Договорились. Сделаю. – Бастон протянул руку.

Никто из двоих не пошевелился. Не пожал руку, чтобы скрепить уговор. Не рискнул приблизиться на расстояние досягаемости. Ага, возомнили, будто его просчитывают.

– На Серотканной улице, на Священном, есть портной, – сказал Синтер. – Зайдешь потом, снимем с тебя мерку, понял?

Бастон кивнул.

– Что стало с Кари? – спросил он. – Она умерла?

– Оу. – Эладора впервые проявила беспокойство. – Жива, но ей пришлось уехать из Гвердона. Я отослала ее отсюда. С ней все хорошо.

Первым в дом на Фонарной улице прибыл Тиск.

Раск смог бы догадаться о том, что Тиск помечен пеплом, даже если б Вир не сказал ему загодя, – в поведении этого эшданца сквозило нечто особое, непроизвольная почтительность в гхирданском присутствии. Средних лет, кряжистый, лысоватый. Прямо бочка, в том смысле, что набит свиным салом и им можно подпирать дверь, а не потому, что поразил Раска своей глубиной. Один из порученцев Артоло, надеющийся опять заползти под драконье крыло.

Он преклонил колени, поцеловал драконий зуб, подставленный Раском. Ладони у него слегка потрясывались.

– Они идут за мной, сэр, – произнес бандит.

– Я ищу солдат, Тиск, а не быдло из пивной. Лучше бы твоему другу не тратить зря мое время.

– За него я готов поручиться жизнью.

Раск поигрывал кинжалом:

– Да ты и так поручился.

Открылась дверь, и Вир ввел в комнату двоих. Один, заключил Раск, и был тот парень, о котором говорил Тиск, – Бастон Хедансон. Серый костюм обтягивал широкие плечи. При виде лица на ум приходило животное, только какое? Телосложение бычье, но нет – это волкодав. Сильный, яростный, но привыкший быть частью стаи. Он не спеша пересек кабинет, вникая во все. Цепко зыркнул на выходы, отметил охрану у дверей, кинжал на столе.

Второй была сестра Бастона. Крашеная блондинка с неестественно выбеленными волосами.

На ней платье из дешевой материи, но фасон был к лицу. Дома на островах рыболовы в базарный день выводили покрасоваться сыновей и дочерей в надежде привлечь внимание Гхирданы. Раск задумался, не за тем ли Бастон взял ее с собой, но тут она встретилась с ним глазами и не отвела взгляд. Ни одна рыбачка никогда не посмела бы так дерзить детям дракона.

К его удивлению, это только усилило ее привлекательность.

Она приторно улыбнулась, словно они обменялись забавными шутками.

– Итак, Тиск рассказал, что намечается большое дело и вам нужны толковые парни. Какая работа нас ждет?

– Я собираюсь сжечь цеха Дредгера.

– Мне казалось, для таких вещей у вас есть драконы.

– Мой Прадедушка улетел, а это внутрисемейное мероприятие, – пояснил Раск.

Бастон нахмурился в замешательстве, тогда Тиск наклонился к нему и прошептал:

– Каждую семью возглавляет дракон. Некоторые вопросы семьи решают сообща, но не все.

Раск продолжал:

– За работу вам хорошо заплатят. А коль проявите себя достойно, то позже дракон, возможно, даже одарит вас своим покровительством. – Дома любой крохотный шанс оказаться в милости у дракона мог толкнуть людей на убийство. Стать Эшданой, помеченным пеплом, означало долю в драконьих богатствах и силу семей за твоими плечами. Раск слегка удивился, когда ни Бастон, ни Карла никак на это не отреагировали. – Пеплом, – добавил он.

Бастон не запрыгал от восторга.

– Почему Дредгера?

– Какая разница? – вмешался Вир. – Вам указали цель, выбранную Гхирданой.

– У Дредгера в Мойке друзья, – сказала Карла. – Он управляет цехами много лет. Причитавшееся Братству платил исправно, как часы.

– Так было раньше, когда порты принадлежали Братству, – сказал Тиск. – Нынче они остались ничьи, – сообщил он возмущенным тоном престарелой тетушки, которая провела пальцем по полке и обнаружила на ней пыль.

– Он давал работу зараженным, когда никто другой не притронулся бы к ним и пальцем, – сказал Бастон.

– Но он трепался с ловцами воров. И со стражей, когда ему было выгодно, – возразила Карла.

Вир грозно на нее посмотрел:

– Он тот, кого выбрал я. Вы в деле? – Тиск сжал плечо Бастона, но у молодого громилы оставались еще оговорки:

– Какова наша оплата?

– Нас интересует лишь раздрай. Мы разрушим цеха. По ходу этого можете прибрать себе все, что приглянется. – Этим он вручал гвердонским бандитам небольшое пожизненное состояние краденой алхимией, но Гхирдану мало беспокоили такие суммы. Ложе из драгоценностей, на котором почивал Прадедушка, стоит дороже в тысячу раз.

– Монет не будет? – забурчал Бастон.

– Все, что награбите, мы наверняка сможем сбыть через Новый город, – быстро сказал Тиск. – Бастон, малыш, Гхирдана проворачивает сделки по всему свету. Оружие можно будет продать в Кхенте или Уль-Таене, выручить хорошие деньги. Если только вы не хотите… – Он осекся, быстро взглянув на гхирданцев.

– Испытать это оружие здесь, – заключил Раск. – На ишмирских захватчиках.

– Как мы нейтрализуем его людей? Как обезопасимся сами? Дредгер имеет дело с ядами и веществами того хуже.

– Будет устроен маленький взрыв на дальнем конце двора, чтобы отвлечь охрану. Вторая группа захватит головную контору. Риск распространения огня будет сведен к минимуму. Поджигать мы умеем, в этом не сомневайтесь. – Осторожность Бастона оправдана – алхиморужие обладает чрезвычайной мощью и не разбирает, кого убивать. Утечка из цехов причинила бы много бед.

Карла придвинулась к брату:

– По-моему, попытка не пытка. Позови ребят с набережной. Посмотрим, может, Угрюмый Йон согласится с нами поболтать.

– Малыш, послушай ее, – взмолился Тиск.

Лицо Бастона оставалось непроницаемо.

– Красивый кинжал у тебя, – произнес он, кивая на драконозубый клинок.

– Он из пасти дракона. Знак того, что я – его фаворит. Не прикасайся к этому ножу, иначе честь обяжет убить тебя.

– Про такое я слышал. Умеешь им пользоваться или носишь для красоты?

– Умею.

– Ага, ясно. – Бастон немного понаблюдал за отблесками света на лезвии. – Я вписываюсь – при одном условии. Ты тоже идешь с нами.

– Смысл нанимать вас, – ответил Вир, – как раз в том, чтобы отвести обвинения в нападении от Гхирданы.

– Или же смысл в том, чтобы нас подставить.

– Ты приходишь к нам в дом и смеешь обвинять в вероломстве? – Вир потянулся за собственным кинжалом, но Бастон оказался проворней. Он подскочил, поймал запястье Вира и стиснул.

– Это ведь твой отец попытался в прошлом году залезть на территорию Братства? Артоло, так его звали?

– Бастон, я бы не стал тебе лгать! – закричал Тиск, тоже подрываясь с места.

– Ты принял пепел, Бен, – беспечно заметила Карла. Как и Раск, она осталась сидеть.

– Если бы дракон захотел твоей смерти… – начал было Вир, но Раск прервал его:

– Дракон твоей смерти не хочет. – Раск поднял кинжал, перекувырнул в воздухе и задвинул за пояс. – И бой меня не страшит. Я выйду с тобой к цехам Дредгера. И, чтобы развеять твои опасения, Вира мы тоже берем. Справедливо, да, Вир?