Читать книгу Язык заклинаний - Гаррет Уейр - Страница 7

По вечерам Эстер и Яков сидели в гостиной и обсуждали дочек, работу и новости. Они не только читали газету или слушали радио, но и подробно обговаривали последние события. Гриша жадно ловил каждое их слово. Судя по всему, в мире опять наступали тёмные времена, и многие люди теряли свободу, работу и состояние.

Одна страна завоевала другую, и письма Якова к Ицхаку становились всё печальнее. Разгорался очередной военный конфликт. В мире вспыхнула новая война, которая обещала быть столь же кровавой и беспощадной, как предыдущая, и прошедшую масштабную войну стали называть «Первой мировой».

«Я уже устал от войн, – подумал Гриша, – неважно, как они называются». Из разговоров Якова и Эстер он понял, что их ждут не менее жестокие сражения и куда более мощные бомбы.

Яков тоже устал от войн и переживал за бедных. Он отправил родителям деньги и билеты и попросил их приехать из Будапешта в Лондон, а потом увёз родителей, Эстер и дочек в сельскую местность, где успел приобрести дом в небольшой деревушке, вдали от городов. Яков решил, что там его семья будет в безопасности. Дядя остался пережидать войну в Цюрихе, а Яков – заведовать банком в Лондоне.

Грише отчаянно не хватало Эстер, Эллы и Рэйчел, но всё же он был рад тому, что они уехали. Каждые три-четыре дня на Лондон падали бомбы, и люди называли это «бомбардировкой». Сирены, взрывы, пыль и ужас разносились по городу подобно кучевым облакам.

Яков умудрялся находить чай, сливочное масло, хлеб и лекарства в это нелёгкое время и отправлял их не только родным в деревню, но и всем знакомым семьям. Дядю встревожила его щедрость, и он написал племяннику строгое письмо из Цюриха, в котором говорил, что не позволит Якову растратить семейные средства.

Яков объяснился в письме к Ицхаку:

«Разве можно разумнее распорядиться деньгами? Мои дети, жена и родители целы и здоровы. Какое право мы имеем не помогать страждущим?»

В лесу все существа поддерживали друг друга, поэтому Гриша, как лесной житель, разделял точку зрения Якова. По вечерам Яков читал вслух газеты или включал радио. Когда раздавался вой сирен, Яков гасил свет и задёргивал плотные шторы. Он с недоверием относился к бомбоубежищам и предпочитал оставаться дома.

Когда «бомбардировки» закончились, Эстер вернулась в Лондон, но дети и родители Якова остались в деревне, вдали от войны. В городе стало безопаснее, но ненамного. Эстер работала в военных госпиталях, ухаживала за ранеными и контуженными. Она давала бесплатные концерты семьям погибших, вместе с медсёстрами следила за тем, чтобы в больнице было чисто, всего хватало и всё лежало на своих местах. Яков продолжал делиться продуктами и лекарствами с бедными. Гриша молча наблюдал за происходящим из чайника.

Со временем тёмные облака войны начали рассеиваться, и в Лондоне заговорили о мире. Дети вернулись в город. Когда Гриша увидел Рэйчел и Эллу, он чуть не лопнул от радости. Они выросли и уже больше походили на девушек, чем на детей.

В остальном они почти не изменились, но Гриша отмечал мельчайшие детали. Рэйчел начала серьёзнее относиться к учёбе, Элла всё чаще играла на фортепиано. Война всех заставила переосмыслить свою жизнь. Однако смех и веселье не замедлили вернуться в дом.

Война, тянувшаяся шесть лет, наконец закончилась. К сожалению, любая хорошая новость несёт за собой плохую. Европу поделили пополам, и западная часть отошла двум победителям, а восточная – третьему. Все страны, восточные и западные, истосковались по хорошим новостям.

Гриша гадал, что же сталось с лесными жителями. Похоже, что волшебство больше не играло решающей роли в мире. Он потрясённо слушал, как Яков с Эстер говорят о том, что крупнейший немецкий город поделили на восточную и западную половины, а между ними построили высокую стену.

Грише казалось, что стена – это пустяк. Любой дракон с лёгкостью через неё перелетит. Его родной Шварцвальд находился как раз в Германии. Неужели стена проходила и через лес?

Наконец до него долетела весть о драконах, но не из Германии, а из Вены, где Гриша жил с императором. Дядя Якова написал из отеля «Захер» – Гриша заметил адрес на конверте. Там он остановился во время деловой поездки.

«Солдаты столкнулись с неожиданным затруднением, большим во всех смыслах: с драконами. Никто не знает, как они попали в Вену и что теперь с ними делать.

Вот уже восемь лет никто не видел такого скопления драконов в одном месте. Я думал, они обитают только в лесах Европы. Почти все из них заявляют, что шли на некий заманчивый звук, но им, разумеется, никто не верит. Что это за звук, показывающий дорогу в Вену?

Солдаты заплатили приличную сумму человеку с огромным опытом в этом вопросе. Он обещал отправить всех драконов, которые не имеют регистрации в Вене, на поезде в Сибирь, за Уральские горы. Пока этот вопрос решается, драконов поселили в лучших отелях города. Я сам видел их в холле „Захера“. Они ждут регистрации и ищут работу.

Жизнь в Сибири – тяжёлая доля, которой никому не пожелаешь, а эти великаны кажутся мне вполне безобидными существами. Они выглядят грустными и потерянными, как и все беженцы.

Солдаты надеются, что нанятый ими человек поможет решить вопрос с драконами. Полагаю, они со всем разберутся. Ещё бы восстановить Европу, и всё будет замечательно.

Передавай привет Эстер.

С любовью, твой дядя»

Яков трижды прочитал письмо: один раз вслух, потом про себя и ещё раз вслух. Гриша внимательно к нему прислушивался и невольно завидовал своим сородичам. Конечно, они оказались вдали от дома, но по крайней мере они не одни. Пускай им грозит депортация в Сибирь, они живы и не заточены в кухонной утвари.

По словам о работе и регистрации Гриша понял, что драконам предоставляется возможность снова стать частью человеческого общества. Ему не было и ста пятидесяти лет. Если бы не его фарфоровая тюрьма, Гриша непременно полетел бы в Вену на поиски приключений.

Целую неделю или две Яков возвращался домой не раньше полуночи. Он говорил Эстер, что у него очень много работы, а девочки заявляли, что от него пахнет влажной листвой и конфетами. Однажды Яков пришёл вовремя – в тот вечер, когда Эстер, Эллы и Рэйчел не было дома.

Гриша слушал, как Яков жуёт бутерброд с сыром на кухне, а потом что-то ищет по всей квартире. Наконец он вернулся со старыми плотными шторами. Яков повесил их в гостиной, где обычно писал все свои письма, и запер дверь. Затем он выудил из портфеля маленькую склянку зелёного стекла. Пробку закрывала прозрачная изящная крышечка из яркого, чуть ли не слепящего хрусталя.

Яков поставил бутылочку на письменный стол и отошёл к старой угольной печи сварить свой любимый приторный кофе.

Склянка походила на бутылочку с зельем, которое Яков пил по утрам, но совсем миниатюрную. Яков сварил кофе, налил его в маленькую фарфоровую чашку и сел за письменный стол. Там он медленно потягивал горячий напиток, глядя на Гришу.

Наконец чашка опустела, и Яков подался вперёд.

– Не знаю, друг мой, слышишь ли ты меня. Я всегда тешил себя мыслью, что да, но, возможно, я обманывался.

Гриша, разумеется, ничего не ответил.

– Мы с тобой познакомились, когда я ещё не знал Эстер. Мои дети тебя полюбили. Я переживал, куда ты подашься, если я сумею выпустить тебя на свободу, и вот наконец передо мной предстал ответ. В Вене для тебя найдётся место.

Он взял бутылочку и сказал:

– Я ходил к химику, и мы с ним вместе колдовали над зельем, которое я купил в Стамбуле. Если насыпать в чайник крапиву, налить кипяток и это новое зелье, есть шанс, что заклятие, наложенное на тебя, спадёт.

Гриша не поверил своим ушам. Почти сто лет он жил надеждами на спасение, но никогда по-настоящему в него не верил. Сколько времени он провёл во дворце с несчастным императором, сколько дней простоял на полке магазина! Двадцать с лишним лет жизни в Лондоне были счастливыми, но всё же проведёнными в заточении.

И вдруг Яков заявляет, что чары Леопольда Лашковича можно разрушить! Разве легко в такое поверить? Невозможно!

Яков вскипятил воду, вмешал в неё крапиву и зелье, и гостиная наполнилась ароматом лакрицы и солёных океанских водорослей. Он отодвинул стулья, стол и оттоманку в сторону, вылил смесь в чайник и поставил его на пол.

Около часа ничего не происходило. Грише вспомнились слова, произнесённые Леопольдом Лашковичем на языке волшебства. Может, не хватало заклинания? Вдруг ему ужасно захотелось чихнуть. И он чихнул.

Громко, сильно и отчаянно, как пушка на поле битвы. Казалось, он держал этот чих в себе с тех пор, как волшебная пыль Леопольда наполнила его нос, глаза и покрыла подушечки лап. Ему снова почудилось, будто он тает, растворяется, пузырится, а потом заболели живот и голова.

Неполированные золотые бока чайника покрылись чешуйками зелёного, коричневого и оранжевого цвета. Рубины исчезли, и из пасти дракончика повалил горячий дым. Он расправил крылья и пошевелил затёкшими лапами. Хвост, свёрнутый в ручку чайника, выпрямился и тяжело ударил по полу.

Яков так расчувствовался, что крепко пожал лапу Гриши и воскликнул:

– Друг мой, как я рад наконец тебя встретить! С возвращением в мир живых!

– Мы знакомы уже много лет, – сказал Гриша. – Я в самом деле тебя слышал.

Он ощутил, как наполняется теплом жизни благодаря этому сердечному рукопожатию.

– Да-да, конечно, – ответил Яков. – Как тебя зовут?

– Гриша. Сокращённо от Беневоленция Гаудиум.

Яков рассмеялся и обнял Гришу. На улице десять раз пробил церковный колокол.

– Как тебе удалось меня спасти? – спросил дракончик. – Надеюсь, ты не отказался ни от чего ценного?

Гриша боялся, что ради него Яков лишится времени, денег или того, что ему дорого.

– Этого требуют заклинания. Их законы просты, но лишь немногие способны овладеть их волшебством. Для зелья ничем не надо жертвовать. Только найти нужные ингредиенты и разобраться в том, как его применить.

Гриша сомневался в том, что это и правда так, но не хотел давить на Якова, тем более что того явно что-то тревожило. Он одёргивал рукава, хотя надобности в этом никакой не было. Гриша и сам волновался. Вдруг Леопольд до сих пор жив и придёт отомстить за то, что они разрушили его чары? Чародей теряет часть своей силы, если наложенное им заклинание спадает, и он всегда это чувствует. Порой, чтобы убить или ослабить противника, волшебники снимали его сильнейшие чары перед боем.

– Чем ты питаешься? – поинтересовался Яков. – Боюсь, ты умираешь с голоду.

– Да, я бы подкрепился, – признался Гриша. Вместе с теплом жизни к нему вернулись и обычные драконьи потребности. Он отмахнулся от мыслей о Леопольде и спросил: – У тебя есть жёлуди? Или сосновые шишки? Я даже на них согласен.

Гриша терпеть не мог сосновые шишки, но сейчас готов был съесть что угодно.

Разумеется, у Якова не было ни желудей, ни шишек. Он нарезал капусту, картофель и яблоко, выложил на блюдо и полил горячим пряным сидром. Гриша тут же смёл угощение с тарелки. Он не ел лет девяносто, а то и сто. Всё-таки еда – одно из величайших наслаждений, наряду с возможностью двигаться и дышать.

– Надо отвезти тебя в Вену, – сказал Яков. – Ты поместишься в поезд?

– Я умею вырастать и уменьшаться, а ещё у меня есть крылья, – ответил Гриша. – Мне не нужен поезд. Конечно, я давно не практиковался, но мог бы сам долететь до Вены.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы снова научиться летать? – спросил Яков.

– Не знаю, – признался Гриша. – Я ещё ни разу не летал в Вену с тех пор, как ты меня вызволил из заварочного чайника.

Яков рассмеялся.

– Да, в этом ты прав.

– Мне срочно туда надо? – уточнил Гриша.

– Как можно скорее. Дядя написал, что всех драконов без регистрации депортируют в Сибирь.

– Пожалуйста, передай девочкам, что мне очень хотелось с ними увидеться, – попросил Гриша. – И Эстер тоже.

Яков кивнул.

– Ты можешь остановиться в деревне, где они пережидали бомбардировки. Отдохнёшь там и оправишься от долгого заточения.

Яков достал карту и разложил её на столе. Гриша рассмеялся.

– Карта мне не нужна, – объяснил он. – Я найду путь по запаху.

– Разве ты мог улавливать запахи, когда был чайником? – удивился Яков. – Если бы я знал, принёс бы тебе листья из леса, чтобы ты чувствовал себя, как дома.

Гришу тронули его слова.

– Нет, не мог, зато сейчас могу. Здесь, в квартире, четыре человеческих запаха, и два из них особенно сильные – а значит, принадлежат юным созданиям.

– Уверен, что хочешь полететь один? – нахмурился Яков.

– Со мной ничего не случится, – ответил Гриша. – Обещаю.

– Разумеется, – пробормотал Яков. – Разумеется.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Навсегда ли они прощаются?

– Приезжай в Вену, – наконец попросил Гриша. – Я буду рад с тобой увидеться.

Яков прокашлялся и вытер слёзы.

– Где бы ты ни был, ты всегда останешься в моём сердце, – сказал он дракончику.

Гриша понимал, почему сердце его не ожесточилось, несмотря на то, как долго он пребывал под заклятием Леопольда Лашковича – его спасли Яков и вся семья Мердингеров. И он никогда их не забудет. Гриша вышел на улицы пыльного города и торжественно расправил крылья. Он уменьшился, чтобы не слишком их напрягать – ведь Гриша совсем недавно избавился от злых чар. Он взмыл в небо и сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие благословенным воздухом свободы.

Дракончик летел всё выше и дальше от Лондона, с каждой минутой всё яснее осознавая, что это не сон, и он в самом деле дышит, летит, существует. Что он снова живой.