Читать книгу Семя зла. Конопля - Гасан Санчинский - Страница 3

Имран курит, сладостно втягивая в себя дым анаши, по-кошачьи жмурясь и ощущая блаженную легкость, почти невесомость, проникающую в каждую клеточку обмякшего тела. И вот он уже растворяется в окружающем мире, сливаясь с ним в одно нерасторжимое и всемогущее целое. Возбужденный мозг рисует странные фантастические картины, которые заставляют беспричинно смеяться, сначала легко, по-детски, затем все громче и громче. Этот истеричный смех временами напоминает безудержный сатанинский лай. Он овладевает Имраном полностью: валит с ног, и он, словно мяч, катается по земле.

Вначале Имран ещё прятался от родных, покуривая анашу или в дальнем углу двора, или в подвале, но со временем, осмелев, стал курить в комнате, со свистящим шипением втягивая в себя ядовитый дым: «Господи! – не раз причитала мать. – Родной, ты… ты не узнаешь меня: я же мать твоя… твоя мама, – но до сына не доходили её слова». Такое поведение Имрана мать скрыла от семьи, не придавая ему большого значения. Она думала: «Ну, побаловался сынок, посмеялся вволю, отвел душу, с кем не бывает. Наверное, возраст такой…» Но Имран, к сожалению, уже почти жил в мире грёз, постепенно забывая о реальности. И с каждым днём он всё больше и больше путался в этих мирах, что порой они, эти миры, сливались в один, где он мог позволять себе всё, взяв на себя презумпцию как Бога, так и Сатаны.

Со временем Имран стал осторожнее. Когда же ему становилось невмоготу, и мозг его с новой силой требовал наркотических грез, он уходил в горы. Спозаранку он брал отцовское ружье и, захватив в дорогу хлеб с сыром, отправлялся будто бы на охоту, обещая подстрелить зайца (иногда это ему удавалось). Он поднимался в гору, уже не ощущая в теле былой легкости, с которой когда-то стремительно взбирался по горной тропе. Это было не так недавно, а кажется, прошло уже много-много лет. Ещё когда он учился в школе, мать с отцом впервые взяли его в горы на сбор конопли: тогда они готовили из нее урбеч[1]. И только позже, когда они стали заготавливать из конопли анашу, деньги потекли к ним рекой. А научил их всему Имран, а его – бывшие друзья из города, когда он ещё учился в университете.

– Смотри, Исмаил, – радуется мать, – как легок на подъем наш сын… Словно косуля… Будто никакой поклажи за спиной. Тьфу, тьфу… машааллах, машааллах…

– Да-а, Захра, – довольно усмехается отец, – сколько мы трудились, чтобы выйти в люди…

– И получали за свои труды гроши, – вторит мать, – не то, что теперь… Разве думали мы, Исмаил, что какая-то трава-вонючка способна нас озолотить?..

– Одно плохо, что из университета его исключили. Какое теперь у него будущее… – вздыхает отец.

– Может, образумится ещё, – обращается к мужу Захра. – Женить бы его надо, Исмаил.

– Я тоже думал об этом.

Сказано – сделано. Сосватали сыну красавицу Саиду и назначили день свадьбы.

Село Марчи, окруженное лесистыми горами. Поёт зурна, играет барабан, во дворе Исмаила Ахмедова свадьба в разгаре. Все суетятся, готовясь ехать за невестой. И тут появляется улыбающийся Хасав, которого все принимают за местного дурачка. Он в старом милицейском кителе и с милицейской фуражкой на голове. Его тут же сажают за стол, приносят еду и спешно уходят. К нему подходит Имран:

– О, кто пришёл! Салам, Хасав! – подаёт ему руку.

– Хасав кушает… – кивает тот головой, продолжая есть с той же улыбкой. Уступая место, пересаживается на другой стул. – Садись, Имран.

– Ты ешь, ешь, Хасав, веселись, Имран женится, – берёт стул и садится напротив Хасава.

– А что, жениться – это страшно?..

– Да нет, с чего ты взял? – смеётся. – Жениться – это хорошо…

– На лице улыбка, а внутри… Хмурый ты… – и, перестав улыбаться, добавляет, подняв голову. – Что, кайф прошёл?

– Что-о?! – в недоумении говорит Имран. – Какой кайф, Хасав, ты о чём?..

– Ты же анашу куришь…

– Кто тебе сказал?! Ты…

– Сказал?.. – улыбается Хасав. – Люди много чего говорят, но Хасав знает, Хасав больше знает…

– Да-а?! Ну, и откуда?

– А ты не кури, Имран, это плохо… посмотрев по сторонам, тихо говорит Хасав.

– Нет, Хасав, анаша – это хорошо, успокаивается Имран и с улыбкой добавляет, – это кайф…

– А невеста?

– И невеста кайф… – смеётся Имран. – А вместе – двойной кайф!..

– Тебе так много кайфу… – бросает Хасав, не поднимая головы и продолжая есть.

– А Хасаву ничего, да?.. – смеясь, перебивает его Имран. Хлопает ладонью по своему карману. – А хочешь, дам и тебе затянуться?.. – вытаскивает папироску, набитую анашой.

– Затянуться?.. – от волнения Хасав прекращает есть и ёрзает.

– Вот, косяк у меня с собой… – покручивает пальцами папироску.

– Н-нет, Хасаву нельзя… Хасава будут ругать… – нервничает Хасав. – Нет-нет!.. Это плохо… плохо!..

– Хорошо, хорошо, успокойся… – Имран хлопает его по плечу и улыбается. – А может, вина налить или коньячку?

– Нет, Имран, плохо это, плохо… – ёрзает Хасав, отталкиваясь ладонями и отворачиваясь, как будто его принуждают. – Хасав знает… Водка в утробу – ум в небеса. Шайтан тогда проснётся, не хорошо это… Злой Шайтан и хитрый… Улыбка его – это маска, нельзя ему верить… Я боюсь его, он может обмануть… И тогда Он… обидится и отвернётся… А без Него я не могу, я боюсь Шайтана…

– Кто, Хасав, ты о ком? – смеётся Имран.

– Аллах… Он так велик, что мы не можем Его видеть… – тихо сказал Хасав и широко улыбнулся. – Я молюсь… Иногда и в мечеть хожу… Редко, правда…

– А что так?

– Аллаха я слышу только наедине с самим собой… Большое количество людей пугает меня. Я теряюсь, и голос Аллаха не доходит до меня…

– Ты и вправду думаешь, что это голос Аллаха?

– А ты думаешь, Хасав дурак? Это Шайтан вселился в тебя и науськивает… – улыбка сходит с лица – Имран, гони прочь от себя Шайтана, – странно смотрит Хасав на Имрана. – Вот он!.. Вот он!.. – втягивается в себя и, зажмурившись, машет руками. – Уйди… Прочь!.. Прочь!.. Аллахом проклинаю тебя!..

– Хасав… что с тобой, тебе плохо?! – схватив стакан с водой, поит Хасава. – Выпей воды…

– Ушёл… – отпив глоток, облегчённо вздыхает Хасав.

– Кто?!

– Шайтан… Он за тобой прятался… Корчил рожу и обнимал тебя…

– Да ты что, Хасав!.. И ты его видел?

– Он мерзкий… Я боюсь его! – Пауза. Улыбается. – Но Аллах помогает мне, Шайтан боится Его… даже Его имени.

– Аллах сильнее, значит…

– Аллах самый сильный! Он может всё!

– И даже умного сделать дураком, а дурака – умным?

– Хасав не дурак, Хасав умный… Хасав Аллаха слушает…

– Да, да, Хасав, ты умный, – сказал Имран, усмехнувшись. – Умнее, чем некоторые…

– Твой отец считает меня своим помощником. Все ко мне обращаются… – широко улыбается Хасав.

– Да что ты!

– Да, да! И Аллах велит мне следить за порядком и помогать людям.

– Ну и как?

– Я всегда там, где Аллах и велит мне быть. Знаешь, как это радует…

– И к нам, значит, Аллах тебя привёл?

– Да, – задумался Хасав. – И не зря! Я чувствую, от тебя зло исходит, а ты о том и не знаешь… Ты должен что-то натворить, так велит Шайтан, который только что убежал от нас…

– И что же такого я могу натворить? – улыбается Имран. – Я невесту жду, понимаешь, Хасав… – посмотрел на него Имран и, махнув рукой, заключил. – Э, ничего ты не понимаешь…

– Нет, Хасав понимает!.. Хасав знает!.. – дуется он. – Не говори ты так.

– Ну, рассказывай тогда, ангел, может, этим мне душу спасёшь…

– Я… я не знаю, пока не знаю… – дрожит. – Но я чувствую… я могу помочь…

– А-а…

– Я буду охранять тебя, хорошо?

– Спасибо, Хасав, спасибо… – встаёт, и, похлопав его по плечу, собирается уходить.

– Ты не уходи, будь возле меня!.. – схватив за руку, останавливает его.

– И что?.. – усмехнулся Имран, и подумал. – А силы в нём сколько! Чёрт бы его побрал.

– Аллах скажет, что делать…

– А может, тебя и к невесте с собой взять? – смеётся Имран. И вдруг, увидев двоюродную сестру Зухру, меняется в лице. Имран провожает её взглядом и вздыхает. Хасав замечает это:

– А что ты на сестру свою двоюродную так смотришь?

– Как? – машинально отвечает Имран, не переставая смотреть на сестру. – Что? – переводит он взгляд на Хасава, всё ещё погружённый в свои размышления.

– Жадно… Я видел…

– Что?! – снова переспрашивает Имран, стараясь сосредоточиться.

– Хочешь любить её, да? Красивая… – вздыхает. – Красоту надо любить… Хасав тоже любит…

– С чего ты взял? – говорит Имран, стараясь скрыть раздражение.

– Хасав не дурак…

– Не дурак… не дурак… задолбал уже! Нечего делать, как слушать тебя!

– Нервничаешь… Я мешаю, да? – печалится Хасав. – Зря ты так… Хасава все угощают, своими секретами делятся…

– И вправду, умнее, даже чем я думал. Молодец!

– Аллах меня сюда привёл не зря…

– Аллах или звук зурны?..

– Аллах бы не захотел, и зурна бы не звучала…

– А что тогда за мной-то следить? Как Аллах захочет, так и будет…

– Ты с Шайтаном сдружился, он обманет тебя…

– Ах, Хасав, Хасав, к сожалению, в жизни не всё так просто, добро и зло в ней смешаны, как соль в воде, – задумался Имран.

– Анаша с ума сводит, Шайтан там прячется…

– Ага, в дыме анаши… – смеётся Имран. – Да что ты знаешь…

– Не смейся, Имран, я не шучу… – перестав жевать, Хасав поднял голову. – Ты сейчас со мной рядом, разговариваешь, а сам думаешь, как бы от меня избавиться…

– Да я могу прогнать тебя, если захочу…

– Не можешь, я могу рассказать другим, а это не входит в твои планы, – хитро сощурился Хасав.

– А косяк в кармане жжет тебя, и ты думаешь, где бы спрятаться и покурить, чтобы Шайтан дал волю над всем и над всеми… Я прав, Имран?

– А ты ешь, ешь…

– Хочешь меня выпроводить?

– Да нет, Хасав, за невестой пора ехать, – улыбается Имран.

– Ты же не едешь, Имран, – ответно улыбнулся Хасав.

– Мне готовиться надо… – бросил Имран, пристально вглядевшись в Хасава.

– Не надо, Имран, не кури, анаша – это зло, это семя Шайтана.

– Ясно, Хасав, ясно… Оказывается, ты самый умный в нашем ауле, – усмехнулся Имран, дружески хлопнув Хасава рукой по плечу, вздохнув и ещё раз оценив его взглядом с головы до ног, добавил. – Поезжай-ка ты за невестой, мил человек, и смотри, чтобы всё было о'кей. В общем, Ахмед там главный, а ты будешь его правой рукой, – сказал он.

– Смотри, чтобы был порядок во всём, милиционер. И вовремя доложишь мне обо всём. Ясно?

– О'кей! – радостно восклицает Хасав, широко улыбнувшись и вскочив, как по команде смирно.

– Меньше слов – больше дела, Хасав, – веселее улыбнулся Имран, – смотри, как бы без тебя машины не уехали.

Проводив его и оглянувшись по сторонам, убедившись, что двор пуст, уходит к подвалу. Спрятавшись в подвале, он раскуривает папироску, со свистом, смачно втягивая в себя дым анаши, как человек, утоляющий жажду. Его хмурое, сердитое лицо растягивается в глупой улыбке, он начинает смеяться. Сначала тихо, прикрыв лицо руками, а потом уже хохочет, держась за живот. Смех так же резко обрывается, как и начался, и он начинает стонать: «А почему я должен терпеть до ночи, почему?! Я хочу сейчас! Я хочу узнать, что это такое любовь… Я хочу познать женщину… – томно вздыхая, Имран поглаживает левой рукой пах. – Почему нельзя… почему я не могу делать, что хочу?.. – Раздаются шаги: кто-то спускается в подвал. – О Аллах, неужели слова мои дошли до тебя, и невеста идёт ко мне?.. – улыбается Имран. – Саида, невестушка моя… жена, ну, иди, иди ко мне, я тебя жду…» Возбуждённый мозг рисует разнообразные эротические картины. Вот его невеста, уже жена, скидывает с себя венчальное платье, обнажив своё стройное, пылающее страстью молодое девичье тело. Он, трепеща от вожделения, протягивает к ней руки, и она бросается в его объятия, горячо целуя в губы. От наслаждения он зажмуривается и сладко стонет.

В подвал спускается Зухра, его двоюродная сестра из Ленинграда. Улыбаясь, она подходит к нему:

– А, вот ты где?! А ну, признавайся, ты что это здесь спрятался? – смеётся. – Все тебя ищут, ищут, не могут найти. А ты ушёл в подполье… А ну!.. – она строго смотрит на него. – Ты что, Имран, напился, что ли?

– Зухра? Хм… Как ты нашла меня? – они смотрят друг на друга. – Да нет, Зухра, ни в одном глазу, абсолютно трезвый. Я так, – задумчиво улыбается, – пьян от любви.

– Я рада за тебя, – улыбается. – Что, решил детство вспомнить? Помнишь, ещё детьми, когда играли в жмурки, ты любил прятаться в подвале, где было темно и страшно. Вот я и подумала: а давай-ка проверю – может, ты тут.

– Попала в точку, – усмехнулся Имран.

– Ты же у нас философ, вот я и сделала философский вывод, – смеётся Зухра. – Ты ещё ребёнком задавался вопросами о смысле жизни.

– Я и сейчас об этом думал: в чём смысл жизни…

– И в чём же?

– А ни в чём, суета сует. Шопенгауэр прав. Жизнь – наслаждение, остальное всё суета.

– Я считала тебя оптимистом, а ты вот какой, оказывается, пессимист.

– Я реалист.

– 0-у! Вот как? Объясни.

– Вот, я здесь, а мир там, наверху. И ты со мной рядом. Это и есть реальность данного момента. Вот и делай выводы.

– Честно сказать, Имран, не понимаю тебя. Какие выводы?

– Почему весь мир там, наверху, а мы с тобой здесь?

– Потому что я искала тебя и нашла.

– А зачем?

– Как это зачем? Ты же брат мой, я люблю тебя и…

– Вот видишь… – он прикладывает палец к её губам, прерывая её. Странно улыбается. – И я люблю тебя…

– Ну, вот и славно, – Зухра протягивает ему руку. – Идём, Имран, скоро невесту приведут.

– И ждать до ночи, пока все разойдутся? – хватает её за руку. – А если я хочу сейчас, до смерти хочу?!

– Имран, что это с тобой? – меняется лицо Зухры. – Ты сам не свой… – хочет освободить руку, но он крепко держит её. – Имран…

– Аллах прислал мне тебя, и ты поможешь мне… – с вожделением смотрит на неё. – Этого момента я ждал всю жизнь, и вот он, этот миг…

– Нельзя так, Имран. Ты хочешь, чтобы я привела невесту сюда, как только… – выдержав паузу, она продолжила уже более обеспокоенно. – А ты не подумал, что это глупо и… не совсем хорошо? – занервничала Зухра и начала кричать. – Да не придёт она! Никто не придёт!..

– Да, ты права, никто не придёт, – он крепко держит её за руку. – Никому и в голову не придёт, что мы здесь… Ты и я, вдвоём, одни…

– Отпусти, Имран, мне больно… – Зухра чуть ли не плачет.

– Ты боишься меня, да?.. – улыбается Имран. – А мужа ты не боишься? – смеётся. – А помнишь, в детстве как часто мы здесь прятались, прижавшись, чтобы унять страх, и обняв друг друга? Давай вспомним, как это было.

– Имран, брат мой, ну отпусти, отпусти меня… – говорит Зухра вне себя от неожиданного страха. – Я прошу тебя!

– Я знаю каждый штрих твоего тела, где какое родимое пятно, где какой шрам… – он притягивает её к себе. – А если будешь слушаться, я никому ничего не скажу. Грех не в содеянном, а в слове сказанном. Не правда ли, Зухра?.. Да-да… И если никто не знает, какой это грех? Имран держит своё слово, Зухра.

– Имран, прошу тебя… – сопротивляется Зухра и плачет.

– Ничего с тобой не случится, и мне будет хорошо… – начинает он ласкать её. – Неужели ты один раз не уступишь мне то, что годами позволяешь мужу?.. Подумай, Зухра, и не зли меня… – посмотрел он на неё и, раздувая ноздри, вздохнул. – А ведь, я любил тебя, Зухра, очень любил, а ты…

– Прошу тебя, Имран, отпусти меня, – рыдает Зухра. – Я же сестра твоя!

– Ты же не хочешь, чтобы муж прогнал тебя, – Имран прижимает её к себе и целует, – чтобы все тыкали в тебя пальцем?..

– Прошу… прошу тебя… – Зухра пытается вырваться.

– Уйди от него, выходи за меня!.. Я… Я всё равно возьму тебя!.. – жёстко, рывком тянет её к себе. – Лучше по-доброму… – страстно срывает он с неё одежду… Он тяжело дышит и рычит, словно зверь. Она не в силах вырваться из его объятий, вся в слезах, губы дрожат… силы оставляют её, и свет меркнет в глазах. Он победно стонет и смеётся…

* * *

А во дворе и дома не могут его найти. Курбан и Зульфия недоумевают, где их брат Имран. А время уже встречать невесту:

– Да что это с вами? Что это вы все так всполошились? – спрашивает их мать Захра.

– Имрана нигде не найдём… – отвечает Курбан.

– Как сквозь землю провалился, – пожимает плечами Зульфия.

– Как не можете найти? – Невесту уже вот-вот привезут… Встречать надо идти за ворота…

– Вот именно, мама, мы его везде искали и не нашли, – нервничает Зульфия.

– А где Зухра?

– Я не видел, может, за невестой уехала… – отнекивается Курбан.

– Да нет, она бы сказала нам… – говорит Зульфия. – Наверное, Имрана ищёт, как и все: они же с детства всё время вместе играли…

– Может, ушла переодеваться? – говорит Захра.

– Она уже два дня на ногах и даже не отдохнула нормально…

Подъезжает машина, и они выбегают на улицу. Но в воротах их встречает улыбающийся Хасав. Приплясывая, подходит к ним:

– Я обещал Имрану невесту, и вот она уже в пути, – широко улыбается Хасав. – Ахмед оправил меня к вам, передать, чтобы через двадцать минут вышли встречать невесту.

– А не знаешь, где Имран, не можем найти… – спрашивает его Курбан и даёт ему денег за новость, что невеста в пути.

– Нет, он с нами не поехал, – виновато улыбается Хасав, – он попросил меня…

– Везде смотрели, нигде нет… Не знаем, что делать, где его искать… – взволнованно сказала Зульфия.

– Нигде… В спальне смотрели? Или в подвале… Он… – перестав смеяться, Хасав меняется в лице.

– Ой, в спальню зайти никто и не додумался… Пойду проверю, может, заснул… – говорит Зульфия.

– Расслабился я, упустил его… – рассуждает Ха-сав вслух. – Пойдём вместе.

– А я пойду, подвал проверю, – говорит Курбан. Но тут появляется Рашид и останавливает их.

– Кого ищем? – улыбается он. И тут же серьезно добавляет. – Что-то случилось?

– Имрана не можем найти… – отвечает за всех Курбан.

– А вот-вот невесту привезут… – подытоживает Зульфия.

– Да он там с мужиками сидит, и отец ваш там, недавно подошёл. Мужики лекцию ему читают, коньяком поят.

– Да что же это такое?! Курбан, сходи за ним, пока не споили его, – забеспокоилась мать.

– Нет-нет, он стопку всего выпил и больше не пьёт, наставления всякие слушает, смеётся, – не скрывает весёлого настроения Рашид.

– Невесту пора встречать… – вздыхает Зульфия. – Ну, Имран, ну, брат, что ты творишь…

– Слава Аллаху, что нашёлся, – хмыкает Курбан. – Ладно, скажу музыкантам, чтобы начали играть, и схожу за ним, – бросает Курбан, уходя в сад за братом, где были расставлены столы для гостей.

– И Зухру приведите… – вслед ему говорит мать.

– Может, я за ней схожу?.. – спрашивает маму Зульфия.

– А танец?.. – улыбается ей Рашид.

– Рашид прав, – вставляет мать, – надо встречать невесту весело, с танцами.

– Сначала со мной, – улыбается Хасав и, высоко подняв руки, встав на носки, выходит в круг, приглашая Зульфию на танец. Захра и Рашид хлопают им:

– Ой, Зульфия, такая ты красивая, такая хорошая!.. Эх, был бы я как все другие, взял бы в жёны я тебя!..

– Ай, Хасав, ты в селе у нас особый, разве кто тебе откажет, можешь свататься к любой.

– Был бы рад я, но больной… Шайтан покоя не даёт, один Аллах меня спасает…

– Но зато ты всех добрее.

– Ты, Зульфия, меня смущаешь… – широко улыбается Хасав.

Появляется Имран, свистит, хлопает: «А-я!.. Арс!.. Арс!..» Стихает музыка и все останавливаются. Только Хасав ещё некоторое время продолжает танцевать.

– Ой, сынок, ты где пропал? Всех на ноги поднял! – не сдержалась мать.

– Хотел от невесты сбежать, да? – с улыбкой до-бавляет Зульфия.

– А сам отправил меня за невестой… – говорит Хасав, продолжая улыбаться, но перестав танцевать.

– Так где же она? – спрашивает Имран, уставившись на Хасава.

– Они там ездят, катаются… Я прибежал сказать тебе, скоро уже будут.

– Молодец, Хасав. Ты настоящий друг.

– А то… – подтягивается Хасав.

– А где Курбан? – глазами ищет брата Имран.

– Пошёл Зухру искать. Скоро будут, – подаёт голос Рашид.

– Мама, подождём их? – смотрит на маму Имран.

– Да, конечно.

– Что ты в джинсах? – всполошилась вдруг Зульфия, посмотрев в упор на брата. – Костюм бы одел, твоя свадьба, брат. В зале там, я погладила и приготовила.

– В первую очередь надо Хасава отблагодарить, – отнекивается Имран.

– Хасав сгущёнку любит и лимонад… – вставляет слово Хасав и, глупо улыбнувшись, добавляет, – с пряниками.

– Да, Хасав, будет тебе и лимонад, и сгущёнка…

– И пряники…

– Хорошо, Хасав… – улыбается ему Захра. – А ты, Имран, иди, одевайся.

– Да, мама, иду уже, – отвечает Имран и, приплясывая, уходит. Улыбаясь чему-то, бубнит под нос. – Всё чудесно, всё о'кей…

Музыка: барабан, зурна; свист, крики радости, сирены машин. Голоса: «Невесту… невесту везут… Дорогу невесте…»

– Ну что, идём встречать невесту, – счастливо улыбается Захра, и все уходят за ворота.

* * *

Сумерки. Дом Исмаила Ахмедова. Комната Имрана. На стене часы. Напротив двери кровать с железной спинкой. Над ней висит ковёр. В центре ружьё и кинжал. У противоположной стены на тумбочке, справа от двери, чёрно-белый телевизор «Рекорд». Возле окна стол, стул и старое кресло-качалка, рядом книжный шкаф, набитый книгами. Имран лежит на кровати и курит. Раскурив папироску, садится, свесив ноги, смотрит на окурок и начинает хохотать. Целуя окурок, он начинает рассуждать, разговаривая вслух: «Ты моя радость… Ты моя жизнь… С тобою связан я теперь навеки… Ты, как никто, мне даришь наслаждение, его так жаждут мои гости… – тычет пальцем в угол комнаты, где никого нет, но, как ему чудится, находятся его друзья-наркоманы. Усмехается. – Они так и ждут, тянут руки свои, чтобы отнять тебя у меня. Хотят лишить радости меня… Шиш им! – показывает кукиш и смеётся. – Ха-ха-ха! Прочь! Все прочь! – хмуря брови, грозно. – А ты что задержался?! Вон отсюда! Ха-ха-ха! Ой, умора! Кто в окно, кто сквозь стену! – после небольшой паузы, перестав смеяться, выпучив глаза. – А мне не страшно… Мне совсем не страшно! – улыбается. – И эту силу придаёшь мне ты. Стоит только закурить, – и снова я в блаженстве, страхи и беды позади».

Открыв дверь, тихо входит Курбан и с удивлением смотрит на брата:

– Имран, ты что, обкурился что ли?!

– А что… можешь присоединиться… – с улыбкой отвечает Имран.

– Нет, брат, и тебе не советую, зря это ты…

– Как хочешь, твоё дело… – хмыкает он. – А я сам решаю, что мне делать.

– Конечно, ты старше и должен знать, что это опасно…

– Да что ты!?

– В Махачкале случай был: один парень свою маму придушил за то, что не дала ему денег на наркотики, – оборвал паузу Курбан.

– Ты думаешь, я… – с обидой посмотрел Имран на брата.

– Извини, я не хотел тебя обижать, просто случай этот всплыл в памяти…

– Да, ладно, проехали… Это я так, решил побаловаться: навалилось всё… Не говори никому… – решил смягчить ситуацию Имран.

– Конечно, Имран, никому не скажу, – задумался Курбан и, вздохнув, добавил. – А что у тебя с Саидой, что не поделили? Красивая, образованная…

– Любовь!.. Любовь не поделили!.. – смеясь, перебил он его.

– Не понял… – в недоумении уставился Курбан на брата.

– Что тут понимать?! – хмыкнув, с усмешкой вставил Имран. – Так не надо, этак не надо… Спрашивается, а что ж ты замуж-то выходила?..

– Ты что, насиловал её?! – чуть не вскричал Курбан.

– Брат, ты о чём?! Она замуж за меня вышла, понимаешь, за-а-муж!..

– Ну-у… – Курбан хотел возразить, но Имран не дал ему высказаться:

– Что ну?! Жена должна слушаться мужа и делать то, что и как он скажет!..

– Может, помиритесь ещё: пойду к ним, поговорю… – вздохнул Курбан после небольшой паузы.

– Нет, брат, нет, не стоит… Скатертью дорога, – снова перебил он его.

– Значит, никак?

– Не вернётся она, гордая слишком… – усмехнулся Имран. – Она, понимаешь ли, человек, а не собака…

– Можно же и её понять.

– Я понимаю тех, кто понимает меня… – резко высказался Имран и добавил. – А не хочет понимать, надо заставить!..

– И ты решил её проучить?.. – вздохнул Курбан. – Нельзя так, Имран, надо уважать друг друга.

– Нет уж, братишка, извини. Равноправия нет, не было и не будет. Условия надо диктовать с первого дня!

– Я и не думал, что ты такой тиран…

– Я?! – ткнул пальцем себе в грудь Имран и, покачивая пальцем, усмехнулся. – Жизнь такова, брат.

– Я не спорить с тобой собирался, помочь тебе хотел, – Курбану не хотелось спорить со старшим братом.

– Спасибо и на слове, но плясать ни под чью дудку не намерен и не буду!.. – скривил губы Имран.

– Что ты сразу обижаешься, брат, мы ж не чужие с тобой…

– Извини, не знаю сам, что происходит, на нервах весь… – Имран не стал растягивать паузу.

– Может, в институте тебе восстановиться? – примирительно высказался Курбан.

– А кто работать будет, если все разбежимся? Родители одни не справятся.

– Тут ты прав: не подумал… – сказал Курбан, как бы извиняясь, и спохватился. – Ладно, пойду я на почту: мама попросила позвонить Зухре.

– А что… что-то случилось?.. – встревожился Имран.

– В последние дни её было не узнать, ушла в себя… замкнулась, как никогда.

– Разве?.. – успокоился Имран.

– Уехала как-то странно, ни с кем не попрощавшись, – вздохнул Курбан. – Может, заболела, или…

– Я не заметил, – перебил его Имран и улыбнулся, наверное, я слишком был занят собой, своими проблемами… Ах, да!.. Что же это я, – я же её утром видел, разговаривал! – щёлкнул он пальцами и уверенно добавил, сочиняя на ходу. – Ей срочно на работу надо было: телеграмму получила.

– А что ж ты молчал?! Мы тут переживаем за неё, может, обидел кто, не знаем, что и думать…

– Да как-то из головы вылетело, – нашёлся Имран. – Зухра на шестичасовой автобус опаздывала, будить никого не хотела… – Имран посмотрел на брата и продолжил выдумывать. – Посочувствовала мне, просила прощения, что уезжает так срочно. Сказала, что не сможет объяснить в двух словах, но надо… Видимо, была необходимость: даже родным не скажешь всего.

– Да, брат, тут ты прав.

– Зухра всегда умницей была, разберётся. Нам бы свои проблемы решить…

– Ну, тогда всё ясно… – вздохнул Курбан и улыбнулся. – Ты тоже молодец, никому не сказал.

– Виноват, навалилось всего за эти дни, голова кругом… – улыбнулся в ответ Имран.

– Пойду, родителей успокою, переживают они за племянницу… – обрадовался Курбан поводу прекратить этот спор с братом.

– Да, конечно, и пусть простят мне эту оплошность, – вздохнул с облегчением и Имран.

– Неуспели нарадоваться, и вот те на!.. Столько всего, и коту под хвост… Переживаешь, что так сложилось? – как бы Курбан не спешил, что-то его удерживало, и это было сильнее него.

– Не без этого. Потому и закурил… – радовался Имран, что всё обошлось.

– Наркотик не решение проблемы, а умножение…

– Поучаешь опять? – перебил его старший брат.

– Я же люблю тебя, брат… – заблестели глаза Курбана.

– Прости меня, Курбан, – вздохнул Имран после небольшой паузы. – Ладно, брат, иди.

– Да, странный ты какой-то сегодня… ты таким не был… – уходя, подумал Курбан.

– Ушёл… – облегчённо вздохнул Имран, оставшись один. – Думаю, он никому не скажет, – закурил он и задумался. Дым анаши сразу врезался ему в мозг, вызывая галлюцинации.

– Однако, ты подлец, Имран, – явилось перед глазами видение, как отражение в зеркале.

– Да, подлец… – вздрогнул Имран, – я знаю, знаю! – и часто задышал, комкая в кулаке папиросу, набитую анашой.

– Курбан прав: с анашой надо завязывать… – укорял его голос. – Ты уже теряешь контроль над собой.

– А может, застрелиться и не жить?! – громко и нервно закричал он.

– А что, тоже идея! – грустно отчеканил голос.

– Что?! Но… не будет меня – не станет и тебя… Нас не будет!

– Меня ты ещё там, в подвале, похоронил, когда в день свадьбы своей, Зухру, сестру двоюродную, изнасиловал, – чуть ли не зарыдал в нём голос.

– Так случилось!.. Говорю же, не хотел я!.. Чёрт попутал!.. – не сдавался Имран.

– А каково было ей? Тебе, конечно, по барабану… – продолжал наступать голос.

– Нет!.. Нет!! Что ты мучаешь меня?! – обеими руками закрылся Имран.

– Разве?.. Бедный, ты так страдал, что после глумился над своей женой. Не выдержав, и она сбежала от тебя… – голос не отставал от него.

– Я обкурился и не ведал, что творил!.. – защищался Имран. Косяк, уже успевший потухнуть, выпал из его рук.

– Браво! Наконец, ты начал оправдываться! Выходит, всему виной анаша?!

– Прости, подвёл я тебя… – вздохнул Имран, ощущая некую пустоту внутри.

– И не раз! И ради чего…

– Да сорвался я! – перебил он внутренний голос. – Что теперь, не жить что ли мне?!

– Сорвался?.. Мало, что мать о том узнала, что ты к анаше пристрастился, сестру унизил до смерти, жена от тебя сбежала, теперь и брат в курсе… – голос загонял его в тупик.

– Он никому не скажет!.. – оправдывал себя Имран. – Пора им на занятия возвращаться, сегодня уже…

– Ах, вот что тебя беспокоит: чтобы всё шло тихо-гладко и чтобы никто не мешал продолжать в том же духе…

– Нет, я…

– Да, Имран, да, слишком низко ты упал… Хватит ли сил подняться?

– Я не из слабых, и докажу это!..

– Ты в этом уверен?

– Да!

– Смотри, Имран, без меня не будет ни совести, ни стыда…

– Я найду выход!

– Ты на поводу у Шайтана, Имран.

– Мы ещё посмотрим кто кого!

– Имран, не поддавайся, душу спасай, тащи себя из ямы… Рви волосы на голове, но не сдавайся, пропадём мы иначе…

– О Аллах!.. Какой дурак!.. Что я натворил!.. – застонал Имран, почувствовав, как холод пронизывает его, сковывая всё тело. Ноги невольно подкосились. Имран повалился на кровать и зарыдал.

* * *

«Что прошлое, что будущее – мираж, жизнь – это только настоящее. Мелькнула мысль – и нет её, всё – сон. Я мыслю – я живу, а нет мысли – нет и жизни. А мысль – это Бог. Значит, я Бог?.. Ха-ха-ха! Я – Бог! Ха-ха-ха! Мне надо будет развить эту мысль, довести до идеи… Ха… Ха-ха! – рассуждал Имран за столом, записывая свои мысли в общую тетрадь, порядочно уже исписанную.

– И если Бог есть вечность, то вечным должен быть и человек, или сделаться таким, став Богом…» Захра возвращается с работы домой. Замедлив шаг возле двери в комнату сына, прислушивается. Хочет войти, но, не решившись, уходит. Через некоторое время возвращается и подслушивает, удивлённо пожимая плечами:

– Интересно, с кем это он там? – улыбается она.

– Весёлый такой! Неужели невестка вернулась?!

– Распахнув двери, входит в комнату. Мать и сын смотрят друг на друга. Она удивлена, увидев, что он один, а он слегка растерян. – Имран, сынок, ты с кем это тут? – мать смотрит по сторонам. – О религии что-то говорил. Я подумала…

– Что? Что ты подумала? О чём? – улыбается Имран. – Да ладно, мама, я сейчас уйду.

– Куда, сынок?

– Да куда-нибудь… Хотя, ты права, куда тут пойти? Аул, зажатый теснинами гор. Урожай конопли пока рано собирать, надо дать созреть ей до ноября хотя бы. Разве только на зайца пойти поохотиться, но скоро уже ночь…

– Ну почему, сынок, к друзьям бы сходил, пообщался бы с ними.

– Другие у них правила и интересы, мама, скучно мне с ними. Не друзья они мне…

– С каких это пор, сынок?..

– С этих…

– В кого ты такой необщительный, сынок? Невестка сбежала в слезах и слушать нас не стала… – вздыхает Захра. – Чем мы не угодили ей?

– Из разных миров мы с ней… Уровень не тот, мама, ей всё дико…

– Одиноко тебе, я же вижу… Поговорил бы с ней, вернул бы её, – стоит мать на своём. – Хорошая она девушка.

– Смотря для кого… – хмыкает Имран. – Несовременные они все, мама, отстали от жизни. Деревенщина, одним словом.

– Скучаешь по городу?

– С чего ты взяла? Ничего там хорошего. Хотя… – задумывается Имран и вздыхает. – Чужой я там.

– В университете бы тебе восстановиться, учёбу продолжить.

– А кто работать будет, если все возьмёмся за учёбу? Ахмед вот не захотел домой, в аспирантуру подался. Курбану ещё три года учиться, а Зульфия только поступила. Если я ещё уеду, то кто здесь останется? Мало ли работы по хозяйству? Куда вы без меня… – машет рукой Имран. – Нет, мама, я останусь с вами.