Читать книгу Мы будем вместе. Письма с той войны - Гавриил Яковлевич Кротов - Страница 35

Второй день нет писем. С нетерпением ждал прибытия почты.

Нет, так не годится. Слишком сильно действует отсутствие писем. Пока я читаю твои исконные слова, я верю в твою любовь, но вот двухдневный перерыв – и в голову лезут всякие сомнения: я недостоин её, она передумала, она поняла ошибку, словом, не любовь, а зубная боль. Подумаю логически, что, если ты передумаешь сейчас, это лучше, чем потом, когда терять тебя будет ещё больней, но всё же не хочется. Да ведь этого и не случится? Может, ты больная или очень занята, а я уже чёрт знает что передумал.

Наверное, завтра будут письма.

Сейчас пришёл с партсобрания, разбирали мой материал. Отнеслись очень горячо к этому вопросу, постановили оформить приём на общих основаниях, возбудив ходатайство перед ЦК о восстановлении стажа. Так или иначе, мы связаны ещё одной дружбой – партийной, литературной, педагогической и… вообще дружбой. Разве плохо будет? Вот я с присвоением звания до получения ответа от Ткаченко воздержусь, так как это может помешать выполнению намеченного плана о перемене работы.

На хозяйственную работу я не пойду. Нет у меня способностей к тем выкрутасам, которые связаны с этой работой. Как говорит украинская пословица, «сладкий будешь – слижут, горький – выплюнут».

Милая Муся, пойми, что я жду каждый день хотя бы маленькой открыточки. Разлука ещё будет продолжаться долго, месяца два, а может, и больше. Без тебя тяжело.

P.S. Утомился физически, а для этого много надо было поработать. Пришёл грязный, но весёлый. Думаю: быть может, физическая работа – моя сфера, и незачем лезть «не в свои сани». Однако за историю части надобно садиться. Вчера слушал радио. Играла скрипка. Словно принял тёплую ванну. Но музыка плохо действует на меня. Будит бескрылые желания, хочется кусочек Луны, встречи с тобой, словом, самые невероятные вещи.

Утром начполитотдела упрекал меня в ослаблении работы. Сослался на болезнь, но ведь боли и раньше были, он чувствует перемену. Но сегодня оправдал себя. Нет, размагнитился я, Муся, растаял, раскис. Плохо.

Ничего, тронемся, снова буду человеком.

Если сегодня не будет письма, воздержусь от этих выстрелов в пространство. Но не думать о тебе не могу.

Если б силу своей любви я мог привить тебе, тогда бы я был спокоен. Целую крепко, крепко, твой Ганя