Читать книгу Джентльмены-мошенники (сборник) - Гай Н. Бутби - Страница 8

Однажды ясным летним утром Саймон Карн сидел в кабинете и размышлял о временном затишье в делах. С тех пор как он оказал столь важную услугу государству (о чем говорилось в предыдущей главе), он почти ничего не сделал, чтобы повысить себя в собственных глазах. Карн предавался раздумьям, когда появился дворецкий и объявил: “Келмейр-сахиб!” Гость был желанный, и Карн с явным удовольствием встал, чтобы поприветствовать его.

– Доброе утро, Келмейр, – сказал он, пожимая протянутую руку. – Очень рад вас видеть. Как поживаете?

– Бывает и хуже, – ответил новоприбывший, пресыщенного вида молодой человек, одетый по последним требованиям моды. – Вы, конечно, собираетесь на свадьбу к Гринторпам. Я слышал, вас пригласили.

– Вы правы, – ответил Карн, извлек из корзинки карточку и бросил через стол.

Гость взял ее со стоном и произнес:

– Да, это приглашение! И какое красивое. Карн, вы когда-либо ненавидели кого-нибудь так страстно, что запродали бы душу черту, лишь бы навредить ему?

– Нет, – отвечал Карн. – Вряд ли я кого-нибудь ненавидел с такой силой. Судьба обычно подсказывала мне какой-нибудь способ поквитаться с врагами. Но вы, кажется, настроены весьма мстительно. Что стряслось?

– Мстительно? – переспросил Келмейр. – Ничего удивительного. Только подумайте, как они со мной обошлись. Ровно год назад мы с Софи Гринторп были помолвлены. Контора старика Гринторпа еще не превратилась в “общество с ограниченной ответственностью”, и родственники здорово сердились на меня за такой невыгодный брак, но я плевать на все хотел. Я влюбился по уши, а Софи Гринторп – самая прелестная девушка во всем Лондоне. Впрочем, вы ее видели и сами можете судить. Три месяца спустя старый Гринторп продал свое дело более чем за три миллиона фунтов стерлингов. Благодаря им он вошел в парламент, пожертвовал своей партии три тысячи и получил бы за щедрость титул баронета, если бы его партия не провалилась на выборах. Через месяц Гринторпами заинтересовались все важные персоны; герцоги и графы зачастили на приемы к старой леди, хотя раньше их туда совершенно не тянуло. Я почувствовал, что перестал быть для них светом в окошке – старик начал подумывать, что Софи могла бы сделать партию получше, вместо того чтобы выходить за третьего сына небогатого графа. Потом появился Кайлбенхэм. Красивый парень, маркиз, но, как нам обоим хорошо известно, – тот еще мерзавец. У него ни гроша за душой, и ему нужны деньги – очень, очень нужны. И что же в результате? Через полтора месяца я оказываюсь за бортом, а Софи принимает от Кайлбенхэма предложение руки и сердца. Общество говорит: “Какая прекрасная пара!” – и вот вы получаете приглашение на свадьбу!

– Прошу прощения, но вы становитесь циничны, – заметил Карн, закуривая.

Герцоги и графы зачастили на приемы к старой леди.

– А разве у меня нет на то причин? Если бы с вами вот так обошлись, я бы посмотрел, как бы вы себя чувствовали. Как подумаю, что говорят о Кайлбенхэме в свете… как вспомню слухи, которые о нем ходят… как услышу, что старого Гринторпа с его претензиями высмеивают в клубах и язвят в газетах… и ведь они получают невероятно ценные подарки от людей самых разных сословий и состояний, начиная с королевской семьи и заканчивая бедняками-рабочими, которым Гринторп по-прежнему недоплачивает, и все потому только, что Кайлбенхэм маркиз, а Софи – дочь миллионера… в общем, этого достаточно, чтобы стать циником.

– Пожалуй, я с вами согласен, – сказал Карн. – Но, поскольку жизнь состоит из подобных противоречий, мне кажется нелепым биться головой о каменную стену, а потом жаловаться, что вам больно и что стена ничуть не подалась. Думаете, полученные Гринторпами подарки так роскошны, как говорят? Хотел бы я знать наверняка, прежде чем вручить свой. В наши дни дарить нужно то, что дарят другие. Если Гринторпы не получили ничего особенно ценного, то сойдет пара гальванизированных блюд для закусок. А если наоборот… ну тогда бриллианты или картина работы старого мастера – американцы с ума по ним сходят, но не могут приобрести.

– И кто тут циник, хотел бы я знать? – поинтересовался Келмейр. – Утром я слышал, что на нынешний момент они получили подарков на сумму примерно двадцать тысяч фунтов, включая великолепные бриллианты, подаренные отцом невесты.

– Однако!

– Я и сам удивлен, – отозвался Келмейр, вставая и собираясь уходить. – Впрочем, я к вам ненадолго. Заглянул спросить, не хотите ли вы недельку поплавать по Ла-Маншу. Я одолжил яхту у Бергрейва и полагаю, что смена обстановки пойдет мне на пользу.

– Жаль, – сказал Карн, – но сейчас я никак не могу уехать. Предстоит несколько важных событий, которые удерживают меня в городе.

– Я так понимаю, свадьба в их числе?

– Честно говоря, я о ней почти не думал, – ответил Карн. – Вам в самом деле пора? Что ж, до свидания, желаю приятной поездки.

Когда Келмейр скрылся, Карн вернулся в кабинет и уселся сел за письменный стол.

– Келмейр чрезмерно чувствителен, – сказал он, – и задетые чувства мешают ему верно судить о людях. По-моему, он не понимает, как удачно вывернулся из крупной неприятности. Сам не знаю, кого мне больше жаль – бессердечную девчонку мисс Гринторп или отъявленного мерзавца маркиза Кайлбенхэма. Свадьба, впрочем, обещает быть весьма фешенебельной и…

Карн остановился на полуслове, встал и облокотился на каминную полку, глядя в пустой камин. Наконец он стряхнул пепел с сигары и повернулся.

– Раньше я об этом и не задумывался… – произнес Карн, нажимая кнопку электрического звонка в стене. Когда слуга ответил, Карн велел подать экипаж и уже через четверть часа катил по Риджент-стрит.

Добравшись до известного ювелирного магазина, он остановил экипаж и вошел. Он не впервые имел дело с этой фирмой; как только Карна узнали, хозяин лично заспешил к нему, предлагая свои услуги.

– Я ищу подходящий свадебный подарок для юной леди, – сказал Карн, как только хозяин спросил, чем он может быть полезен. – Думаю, предпочтительнее всего бриллианты.

Перед ним поставили поднос с заколками, брошками, кольцами и эгретами, украшенными драгоценными камнями, но Карн остался недоволен. Он заявил, что ищет вещь получше – что-нибудь более впечатляющее. Через четверть часа он вышел из магазина с бриллиантовым браслетом, за который уплатил тысячу фунтов. Ювелир, кланяясь почти с восточным раболепием, проводил Карна до экипажа.

Когда экипаж покатил по улице, Карн достал браслет из футляра и принялся разглядывать. Он уже давно решил, как действовать дальше, и приготовился приступить к делу не откладывая. Сначала он велел кучеру ехать домой, но вскоре передумал и, дернув за бечевку, приказал свернуть на Парк-лейн вместо Беркли-сквер.

– Я должен точно убедиться, – сказал он, – прежде чем что-либо предпринять, и единственный способ это сделать – повидать старого Гринторпа лично и безотлагательно. По-моему, в кармане у меня лежит вполне подходящий предлог. В любом случае попытка не пытка.

Добравшись до особняка Гринторпов, он велел лакею спросить, дома ли хозяин, и если да – примет ли он его. Слуга принес утвердительный ответ, и вскоре Карн и Гринторп приветствовали друг друга в библиотеке.

– Очень рад видеть вас, мой дорогой друг, – сказал мистер Гринторп, горячо пожимая гостю руку и в то же время надеясь, что живущий в соседнем особняке сэр Мобрэй Мобрэй – джентльмен старой закалки, который посматривал на коммерческую аристократию сверху вниз, – выглянет из окна и увидит роскошный экипаж Карна. – Как это любезно с вашей стороны, и, право же, я считаю ваш визит большой честью…

На лице Карна, как и положено, отражались добродушие и восхищение, и лишь уголки губ отчасти выдавали презрение, которое он питал к собеседнику.

Лицо и фигура Мэтью Гринторпа обличали его происхождение яснее всяких слов. Как будто этого было недостаточно, платье и обилие драгоценностей, особенно бриллиантов, украшавших почтенного коммерсанта, довершали дело. Мистер Гринторп, низенький, коренастый, краснолицый, компенсировал недостаток хорошего воспитания крайней развязностью, порой граничившей с оскорбительным тоном.

– Право же, мне неловко вторгаться к вам в такой ранний час, – произнес Карн, когда хозяин умолк, – но я хотел лично поблагодарить за любезное приглашение на свадьбу дочери.

– Надеюсь, вы придете, – ответил мистер Гринторп с ноткой тревоги: ему очень хотелось показать обществу, что они со знаменитым Саймоном Карном на дружеской ноге.

– Именно это и привело меня к вам, – сказал Карн. – К сожалению, я еще не знаю, смогу ли принять оказанную мне честь. Возникли кое-какие трудности в связи с имуществом, в котором я весьма заинтересован, и не исключено, что через несколько дней я буду вынужден отбыть на континент. Цель моего нынешнего визита – попросить у вас разрешения воздержаться от ответа, пока я не получу возможность с большей уверенностью говорить о своих планах.

– Разумеется, разумеется! – ответил хозяин, который стоял, широко расставив ноги, перед камином, и побрякивал монетами в кармане брюк. – Раздумывайте сколько вам угодно, только не говорите, что не сможете прийти! Мы с хозяйкой… гхм… то есть мы с миссис Гринторп так надеемся насладиться вашим обществом, и, честное слово, вас будет страшно не хватать, если вы уедете.

– Я крайне польщен, – любезно отозвался Карн. – Заверяю, если меня не окажется в числе ваших гостей, то отнюдь не по моей вине.

– Да-да, сэр, – продолжал старый джентльмен. – У нас соберется веселое и, смею надеяться, утонченное общество. Мы надеялись, что на свадьбе будут присутствовать члены королевской семьи, но, к сожалению, некоторые причины, о которых я не вправе упоминать, помешали им принять приглашение. В любом случае приедут герцог и герцогиня Рагби, родители моего будущего зятя, а также граф Боксмур с супругой, лорд и леди Саутхэм, полдюжины баронетов и столько членов парламента с женами, что и не сосчитаешь. Вечером накануне свадьбы мэр устраивает бал в Собрании, по завершении церемонии мы угостим ужином наших арендаторов, а после отъезда молодых тоже зададим бал. Помяните мое слово, дорогой друг, ничего подобного в Маркет-Стопфорде до сих пор не видывали.

– Охотно верю, – сказал Карн. – Это будет настоящая веха в истории графства.

– Не то слово, сэр! Всякие праздничные торжества обойдутся мне в целых пять тысяч фунтов. Сначала я хотел устроить все в городе, но меня разубедили. В конце концов, загородный дом гораздо больше подходит для пирушек. И мы уж не ударим в грязь лицом.

Он фамильярно взял Карна за пуговицу пиджака и, понизив голос до внушительного шепота, предложил угадать, в какую сумму обошлись свадебные приготовления, включая подарки.

Карн покачал головой.

– Не имею даже отдаленного представления, – признался он. – Но раз вы требуете, чтобы я угадывал, предположу, что в пятьдесят тысяч фунтов.

– Вполовину промахнулись, сэр! Я вам открою один маленький секрет, о котором не знает даже моя жена…

Гринторп пересек комнату, направляясь к огромному сейфу у стены. Отперев дверцу, он извлек продолговатую коробку в оберточной бумаге, поставил ее на стол в центре комнаты, выглянул в коридор, дабы удостовериться, что там никого нет, закрыл и запер дверь, а затем, повернувшись к Карну, сказал:

– Не знаю, что лично вы думаете, сэр, но кое-какие мои знакомые порой намекают, что если у человека много денег, значит, у него нет никакого вкуса. Что ж, деньги у меня и правда есть… – Гринторп распрямил плечи и гордо похлопал себя по груди, – но я намерен доказать вам, сэр, что и вкусом не обделен. Вы поглядите на эту коробочку…

Гринторп снял оберточную бумагу, и изумленному взгляду Карна предстала огромная позолоченная шкатулка с богатой инкрустацией, стоявшая на четырех массивных ножках.

– Перед вами, сэр, – продолжал Гринторп, – образчик высокого искусства. Угадайте, что это такое.

Карн покачал головой.

– Кажется, отгадчик я плохой, но, раз уж вы требуете ответа, предположу, что это шкатулка для драгоценностей.

Мистер Гринторп поднял крышку.

– Ошибаетесь, сэр. Я вам скажу, для чего она нужна. Сюда вмещается ровнехонько пятьдесят тысяч соверенов. В день свадьбы шкатулку наполнят золотом и подарят невесте в знак отцовской любви. Если это не свидетельство хорошего вкуса, то уж я тогда не знаю что!..

– Я поражен вашей щедростью! – воскликнул Карн. – Признаюсь честно, до сих пор я и не слышал о подобных подарках.

– Я знал, что вы так скажете. Заказывая эту шкатулку, я подумал: “Мистер Карн – первый в Англии знаток искусства, и его словам я поверю”.

– Я так понимаю, ваша дочь получила немало ценных подарков?

– Ценных? Это еще мягко сказано. То, что им преподнесли, вместе взятое стоит двадцать тысяч фунтов – ни пенни меньше. Вы, наверное, не поверите, сэр, но миссис Гринторп подарила молодым полный набор туалетных принадлежностей из чистого золота. Сомневаюсь, что в Англии видывали нечто подобное!

– Боюсь, какой-нибудь грабитель пожелает нанести вам визит в день свадьбы, – с улыбкой заметил Карн.

– Ничего он не получит, – добродушно отозвался старый джентльмен. – Я уже принял меры на крайний случай. В качестве хранилища мы используем бильярдную, потому что там есть такой же сейф, как и здесь. На окна поставят решетки; вечером накануне свадьбы и весь следующий день один из моих садовников будет стоять на страже в комнате, а деревенский констебль – караулить в коридоре. Этого вполне достаточно, чтобы отпугнуть любого грабителя, который пожелает прикарманить подарки. Что скажете?

Ручка двери повернулась, и в комнату вошла невеста. Увидев Саймона Карна, девушка со смущенным видом помедлила на пороге и как будто вознамерилась уйти. Карн, впрочем, оказался проворнее. Он шагнул вперед и протянул руку.

– Как поживаете, мисс Гринторп? – спросил он, пристально глядя на девушку. – Ваш отец только что поведал мне, сколько прекрасных подарков вы получили. Поздравляю вас от всей души. С вашего позволения я прибавлю и мой подарок к остальным. Пожалуйста, примите его.

С этими словами он достал из кармана футляр с браслетом, который купил утром. Открыв футляр, он извлек украшение и застегнул на запястье невесты. Восторг и удивление мисс Софи были так велики, что поначалу она не знала, как выразить свою признательность. Когда девушка наконец опомнилась и обрела дар речи, то начала благодарить Карна, но тот остановил ее.

– Не переусердствуйте, – сказал он, – иначе я решу, что совершил нечто и впрямь достойное хвалы. Надеюсь, лорд Кайлбенхэм здоров?

– Он был в полном порядке, когда мы встречались в последний раз, – ответила девушка, слегка помедлив, что не ускользнуло от Карна. – Но сейчас он так занят, что мы почти не видимся. До свидания.

На обратном пути Саймон Карн сидел погруженный в мрачные раздумья. Добравшись до дома, он прошел прямо в кабинет и сел за стол, где несколько минут сосредоточенно что-то записывал на листе бумаги. Закончив, он позвонил и приказал вызвать к нему Бельтона.

– Бельтон, – сказал он, когда камердинер явился, – в следующий четверг я отправляюсь в Маркет-Стопфорд на свадьбу маркиза Кайлбенхэма и мисс Гринторп. Вы, разумеется, будете меня сопровождать. До тех пор, – и он протянул слуге исписанный лист, – прошу вас позаботиться об этом. Боюсь, некоторые вещи будет довольно трудно достать, но вы должны раздобыть их любой ценой и взять с собой.

Бельтон взял список и вышел с ним из комнаты, и на некоторое время Карн перестал думать о своей затее.

Солнце уже садилось в день, непосредственно предшествующий свадьбе, когда Саймон Карн и верный камердинер добрались до маленькой станции Маркет-Стопфорд. Когда поезд остановился, лакей в ливрее дома Гринторпов открыл дверь заказного вагона и известил гостя, что у ворот станции ждет брогам, который отвезет его в Гринторп-парк. Бельтону вместе с багажом предстояло следовать за хозяином в омнибусе для слуг.

Мистер и миссис Гринторп приветствовали Саймона Карна в зале, дальняя часть которого была превращена в курительную. Судя по количеству гостей, которые расхаживали туда-сюда или нежились в удобных креслах, большинство приглашенных уже прибыли. Поздоровавшись со знакомыми и приняв чашку из рук невесты, разливавшей чай на маленьком столике возле огромного дубового камина, Карн около четверти часа вел любезную беседу, после чего отправился в отведенную ему спальню – красивую комнату, расположенную в главной части здания, сразу при выходе с парадной лестницы. Там он нашел Бельтона. Камердинер уже распаковал вещи; взглянув на часы, Карн убедился, что скоро будет пора переодеваться к ужину.

Он принял чашку из рук невесты.

– Ну, Бельтон, – сказал он, опускаясь в кресло у окна, выходившего в розарий, – вот мы и на месте. Вопрос следующий: каким образом добиться успеха?

– До сих пор вы не знали поражений, сэр, – с почтением ответил камердинер, – и я не сомневаюсь, что нынешнее предприятие вам удастся.

– Вы мне льстите, Бельтон, но я не стану из ложной скромности утверждать, что не заслуживаю похвалы. Впрочем, перед нами дело, требующее большой тонкости и осторожности, поэтому нужно разыграть наши карты с особым тщанием. Когда я осмотрю дом, то разработаю план. У нас не так уж много времени, поскольку попытку надлежит предпринять завтра ночью. Вы привезли все, что я перечислил в списке?

– Сундуки здесь, сэр, – ответил Бельтон. – Груз очень тяжелый, и пару раз я даже боялся, что возникнут подозрения.

– Не бойтесь, мой славный Бельтон, – сказал Карн. – У меня был весьма правдоподобный предлог, чтобы их привезти. Весь Лондон уже знает, что я крупный ученый – и что я никогда не путешествую, не прихватив с собой самое малое двух сундуков с книгами. Общество считает это безобидной причудой. Вот ключ. Откройте сундук, который ближе к вам.

Бельтон выполнил приказ, и оказалось, что сундук почти доверху набит книгами.

– Никто и не подумает, – сказал Карн с улыбкой глядя на удивленное лицо камердинера, – что в сундуке только два слоя книг, не правда ли? Если поднять доску, на которой они лежат, вы обнаружите, что остальное пространство заполнено вещами из списка. Я без вашего ведома положил сверху книги, после того как вы упаковали остальное. Теперь внимательно слушайте, что я вам скажу. Я выяснил, что свадебные подарки, включая пятьдесят тысяч соверенов, которые мистер Гринторп намерен вручить дочери в этой кошмарной шкатулке, выставят на всеобщее обозрение завтра вечером в бильярдной, но до тех пор они будут лежать в сейфе. Один из самых доверенных слуг мистера Гринторпа будет караулить в комнате, а констебля поставят на страже в коридоре снаружи. Окна снабдят решетками, и, насколько я знаю, местной полиции велено в течение вечера через определенные промежутки времени обходить дом дозором. Вопрос в том, как завладеть драгоценностями. Твердый орешек, как по-вашему?

– Признаюсь честно, я понятия не имею, каким образом вы собираетесь это провернуть, сэр, – сказал Бельтон.

– Посмотрим, посмотрим. У меня есть план, но, прежде чем окончательно его принять, я должен кое-что выяснить. Если не ошибаюсь, лестница в конце коридора ведет в прихожую неподалеку от бильярдной и курительных. Если так, нужно этим воспользоваться. Ваша задача – выведать, в котором часу сторожей в последний раз кормят. Сообщите, когда узнаете. А пока поскорее помогите мне переодеться к ужину.

Когда Карн вернулся после ужина, несравненный Бельтон доложил, что караул уже выставлен и что по приказу мистера Гринторпа ужин сторожам отнес ровно в десять один из младших лакеев, которому это вменено в обязанность.

– Очень хорошо, – сказал Карн. – Кажется, теперь я понимаю, что делать. Подождем до утра; тогда я сообщу вам, какое принял решение. При удачном исходе вы получите десять тысяч фунтов за заслуги, друг мой.

Бельтон поклонился и с совершенно бесстрастным лицом поблагодарил хозяина. Затем Саймон Карн лег спать.

Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что день стоит чудесный. Ослепительный солнечный свет лился в окно, на деревьях распевали птицы.

“Отличный знак, – подумал Карн, выпрыгивая из постели и набрасывая тяжелый халат, приготовленный для него камердинером. – Мои поздравления, мисс Гринторп. Милорд маркиз – не единственный человек, которого вы сегодня осчастливите”.

Приятное расположение духа не покидало его; часом позже, спускаясь к завтраку, Карн так и лучился радостной улыбкой, и все признали, что не бывало собеседника приятнее.

До обеда Карн сидел в библиотеке и писал письма.

В час он отобедал с другими гостями. Члены семьи за столом не присутствовали. В половине второго он отправился переодеваться к свадебной церемонии и по завершении этой важной процедуры поехал в церковь. Меньше чем через четверть часа брачный союз был заключен, и мисс Софи Гринторп, единственная дочь Мэтью Гринторпа, бывшего бакалейщика и поставщика провизии с Литл-Бекстер-стрит, что на Тоттенхэм-Корт-роуд, а ныне маркиза Кайлбенхэм и будущая герцогиня Рагби, вышла из церкви рука об руку с мужем.

Саймон Карн и прочие гости следовали за четой по проходу. Рассевшись по экипажам, они вернулись в Гринторп-парк.

Бал в тот вечер имел несомненный успех, но, хотя Карн и был превосходным танцором и мог приглашать красивейших женщин в зале, он как будто не наслаждался происходящим. Его тревогу выдавали взгляды, которые он украдкой бросал на часы. Более того, едва приехал последний гость, как Карн покинул бальную залу и зашагал по коридору в сторону задней лестницы, остановившись по пути, чтобы заглянуть в бильярдную.

Как он и ожидал, дверь была заперта и на страже стоял дюжий деревенский констебль. Карн отпустил шутку насчет сокровищ, охраняемых сельским стражем, и, посмеиваясь над самим собой – мол, позабыл дорогу к спальне, – вернулся к лестнице, по которой и поднялся к себе. Там ожидал Бельтон.

– Без десяти десять, – отрывисто произнес Карн. – Теперь или никогда. Спуститесь на кухню и дождитесь, когда приготовят ужин для караульных. Когда лакей понесет еду в бильярдную, ступайте вместе с ним и постарайтесь как-нибудь втянуть его в разговор. Как только он откроет зеленую дверь, ведущую из флигеля для слуг в главный дом, сильно закашляйтесь. Это будет сигналом для меня. Если что-нибудь со мной стрясется, позаботьтесь, чтобы лакей поставил поднос у подножия лестницы и поспешил мне на помощь. Остальное я улажу. Теперь ступайте.

Бельтон, почтительно поклонившись, удалился. Карн подошел к туалетному столику и открыл стоявшую на нем маленькую шкатулку. Оттуда он извлек крошечный пузырек с серебряной пробкой, вмещавший примерно пол-унции белого порошка. Он сунул его в карман жилета и направился к двери.

На верхней площадке лестницы Карн остановился и навострил уши. Он услышал, как скрипнула внизу в коридоре зеленая дверь. В следующее мгновение донесся голос Бельтона.

– Это так же верно, как то, что я тут стою! – говорил камердинер. – Когда я нес хозяину горячую воду для бритья, она как раз шла по коридору. Я отступил, чтобы ее пропустить, и тут она…

Он немедленно бросился на помощь.

Внезапно рассказ прервался жестоким приступом кашля.

Услышав сигнал, Карн начал спускаться и с полпути увидел, как лакей и камердинер идут по коридору внизу. Тут он, судя по всему, зацепился ногой за ковер, споткнулся и вверх тормашками полетел вниз.

– Господи помилуй! – воскликнул Бельтон. – Это же хозяин! Он убился!

Он немедленно бросился на помощь.

Карн лежал у подножия лестницы, как упал – откинув голову назад, с закрытыми глазами, скорчившись и не двигаясь. Бельтон повернулся к лакею, который так и застыл столбом с подносом в руках. Камердинер крикнул:

– Ставь живей поднос и беги за мистером Гринторпом! Скажи, что мистер Карн упал с лестницы. Боюсь, он серьезно пострадал.

Лакей немедленно скрылся. Впрочем, едва он успел повернуться к ним спиной, Карн тут же вскочил.

– Превосходно, мой дорогой Бельтон, – шепнул он, запуская пальцы в карман жилета. – Подайте поднос, но только тихо, иначе полисмен за углом вас услышит.

Бельтон выполнил приказ, и Карн посыпал ужин, предназначенный для караульных, белым порошком из пузырька. Затем он принял прежнюю позу у подножия лестницы. Бельтон, стоя на коленях над хозяином и поддерживая его голову, ожидал помощи. Прошло всего две-три минуты, прежде чем появился перепуганный мистер Гринторп. Он велел Бельтону и лакею перенести бесчувственного Карна в спальню и уложить в постель. Послали за укрепляющими средствами, и через десять минут пострадавший наконец открыл глаза.

– Что случилось? – слабо спросил он. – Что такое?

– Досадная случайность, мой дорогой друг, – ответил старый Гринторп. – Но сейчас вам уже лучше. Вы свалились с лестницы.

Как будто не вполне поняв сказанное, Карн чуть слышно повторил последнюю фразу и вновь закрыл глаза. Он открыл их лишь затем, чтобы попросить мистера Гринторпа оставить его и вернуться к гостям. После недолгих уговоров хозяин согласился и ушел, захватив с собой лакея. Едва они удалились, Карн первым делом повернулся к Бельтону.

– Порошок подействует через пять часов, – сказал он. – Позаботьтесь, чтобы все было готово.

– Я уже позаботился, – ответил Бельтон. – Нынче же вечером.

– Очень хорошо, – сказал Карн. – Тогда я с преогромной охотой вздремну.

С этими словами он закрыл глаза и погрузился в глубокий сон, как будто не случилось ничего из ряда вон выходящего. Часы на конюшне пробили три, когда Карн проснулся. Бельтон мирно спал – и лишь когда его несколько раз встряхнули, камердинер понял, что нужно подниматься.

– Просыпайтесь, – потребовал Карн, – уже три часа, пора браться за дело. Отоприте сундук и достаньте оттуда все, что надо.

Бельтон послушно принялся укладывать свертки, которые вынимал из футляров, в небольшие кожаные саквояжи. Закончив, он открыл один из чемоданов Карна и извлек два костюма, два парика, две великолепные накладные бороды и две мягкие фетровые шляпы. Упомянутые вещи камердинер положил на постель. Через десять минут он помог хозяину переодеться и принялся ожидать дальнейших инструкций.

– Прежде чем одеваться самому, возьмите бокал и ступайте вниз. Если кого-нибудь встретите, скажите, что идете в кладовую за питьевой водой, поскольку в спальне она закончилась. Бал завершен, и гости уже полчаса как в постелях. Убедитесь, что все тихо, а когда будете возвращаться, взгляните на полисмена, который караулит перед дверью бильярдной, и сообщите мне, в каком он состоянии.

– Да, сэр, – сказал Бельтон и, взяв бокал, вышел из спальни. Меньше чем через пять минут он вернулся и доложил, что в доме царит мрак, за исключением коридора, ведущего к бильярдной.

– А как там охранник? – поинтересовался Карн.

– Крепко спит, – ответил Бельтон, – и храпит как боров, сэр.

– Прекрасно. Второй охранник, несомненно, тоже заснул, если только порошок впервые в жизни не подвел меня. Впрочем, дадим им еще полчаса, а затем приступим. Собирайтесь.

Пока Бельтон переодевался в такой же костюм, как у Карна, тот сел в кресло у туалетного столика и принялся читать “Камни Венеции” Рёскина. Одной из главных особенностей Карна была способность отвлечься от любого предмета, как бы сосредоточенно он ни думал о нем до сих пор, и заняться другим делом, не позволяя мыслям вернуться в прежнее русло. Когда часы отзвонили полчаса, Карн отложил книгу и вскочил на ноги.

– Если вы готовы, Бельтон, потушите свет и откройте дверь.

Когда это было проделано, он велел камердинеру ждать в спальне, а сам на цыпочках спустился вниз по лестнице. Свернув в коридор, ведущий к бильярдной, Карн увидел, что деревенский констебль крепко спит, прислонившись к стене. Тяжелое дыхание эхом разносилось по коридору; беглый осмотр убедил Карна, что бояться нечего. Отперев дверь ключом, извлеченным из кармана констебля, он вошел в комнату и обнаружил, что садовник также спит беспробудным сном в кресле у окна. Карн подошел к нему и, внимательно прислушавшись к дыханию, заглянул под веко.

– Превосходно, – сказал он. – Лучше и быть не может. Теперь, как только придет Бельтон, мы возьмемся за дело.

Карн вышел из комнаты и тихонько поднялся в спальню, к камердинеру. Тот ожидал сигнала. Прежде чем случайный наблюдатель, окажись он рядом, успел бы досчитать до двадцати, оба уже стояли в бильярдной – просторном, роскошно обставленном помещении с эркером в одном конце и нишей с сиденьями в другом. В нише, хитроумно скрытый за обшивкой (на что мистер Гринторп старательно намекал Саймону Карну), прятался огромный патентованный железный сейф новейшего образца. Необычный замок с секретом мог бы поставить в тупик заурядного взломщика, но Карн, как уже говорилось, не относился к числу заурядных представителей этой профессии. Повернувшись к Бельтону, он велел:

– Подайте мне инструменты.

Карн увидел, что деревенский констебль крепко спит, прислонившись к стене.

Меньше чем через десять минут он взломал замок и стал обладателем содержимого сейфа. Когда все, включая пятьдесят тысяч соверенов, было благополучно переправлено наверх и спрятано в сундуках и чемоданах, а сейф наполнен поддельными драгоценностями, которые Карн привез с собой специально для этой цели, он жестом велел Бельтону принести длинную стремянку, стоявшую в углу комнаты (с ее помощью запирался стеклянный люк над бильярдным столом). Установив стремянку таким образом, чтобы дотянуться до люка, он специальным инструментом в форме бриллианта – рукой столь же верной, как и глаз, что ее направлял – быстро вырезал квадрат цветного стекла и вылез сквозь отверстие на свинцовую крышу. Спустя несколько мгновений лестница, которая уже сослужила столь важную службу, помогла Карну спуститься в сад.

Там он оставил цепочку следов на мягкой земле, вернулся на крышу, тщательно обтер концы лестницы, чтобы грязь его не выдала, и вернулся в комнату, втянув стремянку следом.

– Думаю, мы закончили, – сказал Карн Бельтону, напоследок глядя на храпящих стражей. – Эти господа крепко спят, и мы не будем их беспокоить. Идемте отдыхать.

Меньше чем через полчаса Карн уже был в постели и спал сном младенца. На следующее утро ему как жертве несчастного случая пришлось оставаться в комнате, хоть он и заверял, что испытывает лишь едва ощутимую боль.

Все немедленно выразили бедняге сочувствие; Карну передали бесчисленное множество записок с выражениями соболезнования. В самом деле, как досадно, что ним случилась такая неприятность в разгар общего торжества!..

В десять часов первая партия гостей уехала на станцию. Было решено, что герцог и герцогиня Рагби, граф и графиня Рэкстер и Саймон Карн, которого слуги перенесут вниз, вместе отправятся в город специальным поездом, отбывающим после обеда.

Когда они прощались с хозяином, старика переполняли чувства.

– Ваш визит, мистер Карн, доставил мне огромное удовольствие, – заверял он, стоя у дверцы экипажа и горячо пожимая руку Саймона Карна. – Случилась лишь одна-единственная неприятность – это ваше падение.

– Не стоит даже вспоминать, – ответил Карн, отмахнувшись. – Удовольствие, которое я получил от пребывания в Гринторп-парке, с лихвой вознаграждает меня за столь пустячное происшествие.

Он пожал хозяину руку, и экипаж отбыл.

На следующее утро все читаемые высшим обществом газеты объявили, что из-за несчастного случая, имевшего место во время визита в Гринторп-парк к мистеру Мэтью Гринторпу по поводу бракосочетания мисс Гринторп, мистер Саймон Карн не в состоянии нанести обещанные прежде визиты. Неудивительно, что каждый разумный читатель упомянутых газет представил себе мистера Карна прикованным к постели и окруженным заботами опытнейших сиделок Вест-Энда и самых модных эскулапов, каких только удалось разыскать. Несомненно, читатели удивились бы, увидев Саймона Карна поздним вечером занятого нелегким трудом в лаборатории, которую он устроил на верхнем этаже, – целого и невредимого, чувствующего себя не хуже остальных обитателей столицы.