Читать книгу Ричард де Амальфи - Гай Юлий Орловский - Страница 8

Я опустился перед ним на колено, хотел было возложить на железные плечи ладони, заколебался, двое стрелков поняли, мигом сорвали шлем, потные светлые волосы хлынули такой волной, словно передо мной Жанна д'Арк или Ким Бессинджер. Он зло свернул глазами, но я властно опустил ладонь на лоб.

– Терпи, чадо неразумное.

Он дернулся, застыл. Я подержал пару секунд, оглянулся на второго. Зигфрид заботливо придерживает, все рыцари – братья, тот все пытался завалиться в сторону. С него тоже сорвали шлем, я возложил ладонь, ощутил слабость, этого расшибли куда серьезнее, явно сращиваю кости и внутренние органы, даже затошнило чуточку, перевел дыхание и отступил.

Первый вздрогнул, подвигал руками и шеей, проверяя себя. Медленно поднялся.

– Кто вы, сэр? – повторил он уже со страхом.

– Ричард де Амальфи, – ответил я. – Просто еду мимо, на птичек смотрю. Не скажу, что мы с леди Клаудией друзья… но повторяю, с моих христианских и вообще богоугодных позиций… эх, услышал бы меня отец Дитрих!.. я считаю, что недостойно нападать на одинокую женщину. Я вас вылечил, но вы все еще мои пленники. Не могу остаться здесь, чтобы вас держать за руки, нам ехать дальше. Так что выбирайте: либо повешу прямо здесь, либо даете клятву никогда не воевать против леди Клаудии.

Они переглянулись, помялись, первый сказал хмуро:

– Глупо лечить от тяжелой раны, чтобы повесить… Но если другого выбора нет, то я даю клятву.

– Как? – переспросил я.

Он вздохнул, взял в правую руку нагрудный крестик и сказал громко:

– Именем Господа клянусь, что если захочу выступить против леди Клаудии, то сперва испрошу у вас освобождение от моей клятвы.

Я подумал, кивнул:

– Логично. Это даже лучше, признаю. А то вдруг в самом деле леди и мне покажет ядовитые зубки… Ну а вы, благородный рыцарь?

Второй посмотрел на первого, сказал совсем желчно:

– На этом кресте Господом клянусь, что без вашего позволения ни словом, ни делом не причиню леди Клаудии вреда. Только на вашем месте, сэр, я бы поостерегся…

Я спросил с подозрением:

– Чего?

– Сделать женщину счастливой очень легко, – пояснил он. – Только это бывает очень дорого.

Я вздохнул с облегчением:

– Ах, это… Учту. На этом и покончим. А то мне, право, совестно брать с вас какие-то клятвы, как будто вы и без клятв не поступили бы именно так, как велит вам совесть порядочных людей. Мы вас оставляем здесь… В смысле, у вас тут дела уже другие, нетребушетные, а мы едем дальше. Пленных ратников связать и отправить под охраной в Амальфи, там решим их судьбу. Думаю, половина, если не больше, восхочет наняться к нам. Кстати, священник куда делся?

Ульман ответил раздраженно:

– Скрылся, как сквозь землю провалился! Да и священник ли? Что-то не верится. Священников люди с крестами на плащах не бьют, так он явно не совсем священник…

Остальные переглядывались, переставали улыбаться. Гунтер напомнил:

– Ваша милость, доспехи!

– Что? – не понял я.

– Доспехи побежденного – добыча!

Я отмахнулся.

– А у нас доспехи не лучше?.. Разве что коней… ладно, собирайте, что хотите, только быстро.

Стрелки, быстро обшарив карманы убитых и пленных, собрали монеты и, когда Зигфрид и Гунтер осмотрели и отобрали двух коней, уже сидели в седлах. Гунтер с жалостью оглянулся на сказочный замок.

– Ваша милость, к спасенной даже не заглянем?

– Не приглашали, – напомнил я.

– Так пригласят! Просто не успели.

– А колдовства не страшишься?

Он заколебался, сказал уже нерешительно:

– Но мы же ее спасли! Не станет же…

– Мы поедем мимо и дальше, – ответил я гордо. – Так красивше, понял? Рыцари должны быть красивыми. Умными пусть другие, кому они нужны, умники, а вот красивые – нарасхват. А теперь еще и обязательно – сексуальные.

– Истинную правду говорите, ваша милость, – сказал кто-то за спиной подобострастно. – Про умных кто вспомнит, о красивых – поют!

Все в седлах, заводные кони на длинных поводах, стрелки хвастаются наперебой, кто кого сшиб с седла, все восторгаются неожиданно быстрой и легкой победой. Лишь двое получили небольшие ранения, даже не раны, а ушибы, да еще Гунтер и Зигфрид выдержали несколько тяжелых ударов. У Гунтера кровь из носа, я хотел полечить, но он воспротивился, мол уже зажило, а вам, ваша милость, надо поберечь силы.

Мне казалось, что в окнах высокой башни замка поблескивает солнечный зайчик, но вряд ли у леди Клаудии есть подзорная труба… хотя у волшебницы все может оказаться.

Шли на рысях, напрямик не получится, сперва река с обрывистым берегом, потом небольшая пологая гора с неприятным косогором, где не только сапоги стопчешь, но и шею свихнешь.

А когда наконец гора растаяла, как пластилин под жарким солнцем, а река милостиво предложила брод, на другой стороне совсем близко во всей грозной красоте поднялся огромный замок, сложенный очень тщательно из массивных глыб, обработанных с ювелирной тщательностью.

– Замок барона Тудора по прозвищу Глиняный Берег, – объяснил Гунтер почтительно и напомнил: – Все века этой землей владеют Тудоры.

Я придержал коня, с некоторой завистью рассматривая замок, самый классический замок, в классическом понимании. То есть возведен в наиболее стратегически важном месте: на высоком холме, с трех сторон обрывистые склоны, пологий только с одной, рядом река да еще удобная дорога, где веками, если не тысячелетиями, идут караваны. Понятно, что владельцу и его отряду разбойников потребовались кузнецы, оружейники, булочники, кожевники, конюхи, что сперва селились в самом замке, а потом уже и за его пределами.

Теперь это уже целый город вокруг замка. Правда, город еще в том старом значении, когда горожане кормятся с огородов, у них пашни, сады, домашний скот и несметные стада уток и гусей. Пройдут десятилетия или даже века, город разрастется еще, уже сам защитится высокой крепостной стеной, а потом дома станут появляться и по эту сторону стены. Ведь сейчас трудно поверить, но когда-то все население Москвы жило за стенами кремля, который теперь пишем с прописной, чтобы отличать от всех остальных кремлей: ростовских, новгородских, орловских, владимирских… Сейчас Кремль – крохотное пятнышко на территории огромного мегаполиса.

Можно даже сказать, где будет крепостная стена: вон прямо от реки, чтобы заодно отгородиться еще и глубоким рвом, пустив в него реку.

– Молодцы, – признал я. – Верное решение. А у меня не замок, а черт знает что!..

Гунтер посмотрел, возражать не стал, все верно, здесь город под защитой могучего замка и его гарнизона, а у нас, увы – один замок, города нет вовсе, все деревушки и села живут обособленно, своего сюзерена страшатся едва ли не больше, чем враждебных соседей.

– Здесь барон Тудор, – сказал он так, словно я сразу должен был сказать «ага» и снять шляпу. – Сам он силен, свиреп и бесстрашен, у него под рукой отряд головорезов, что пойдет за ним в огонь и воду.

– А он какие деревни у меня оттяпал?

Гунтер качнул головой, ухмыльнулся:

– Никакие. Он недавно вернулся из долгого путешествия в Скрытые земли. Переведет дух, залечит раны, снова отправится. Наши мелочи его не интересуют.

Дальнозоркий Ульман сказал с тревогой:

– Нас заметили!

– Ну и что? – спросил я. – Мы на своей земле?

– Да, но…

– Что?

– Тревожно как-то. До его замка ближе, чем до нашего.

Я посмотрел на крепостную стену, темные фигурки двигаются, вроде бы указывают в нашу сторону. Ульман что-то говорил, я повернул коня в сторону замка. Гунтер, что неожиданно остался на месте, догнал, с тревогой заглянул мне в лицо. Я вздохнул:

– Надо напроситься к ним на разговор. Этот хотя бы не враг.

– Ваша милость… Но зачем?

– Гунтер, меня тоже интересуют эти Скрытые земли.

Он покачал головой.

– Правда? Вы никогда не говорили.

Да, хотел было ответить я, потому что впервые о них слышу, но лишь выпрямился, загадочно усмехнулся и вперил взор в приближающиеся врата. Дорога поднимается, мы выехали на самый верх вала, дальше глубокий ров с темной, но не пахнущей водой, довольно широкий, берега обрывистые, не выбраться. Дощатый мост поднят, решетка опущена, на воротах рядом с одинокой фигурой появились несколько человек, я видел, как нагибаются, и даже услышал скрип натягиваемых арбалетов.

Громкий голос прозвучал строго и требовательно:

– Назовитесь, благородный сэр!

Я выпрямился, открыл рот, но Гунтер остановил меня взмахом руки.

– Погодите, ваша милость. Я кое-что слышал про обитателей этого замка… Позвольте мне.

– Вали, – буркнул я.

Он выехал вперед и прокричал непривычно бундючно и напыщенно:

– Благородный сэр Ричард де Амальфи желает выказать почтение благородному сэру Тудору и заверить в дружественных чувствах и желании жить в мире и добрососедстве.

На воротах один из стражников исчез, мы ждали терпеливо, пока приведут старшего, никто нас не ждет, надо посоветоваться с руководством, руководство с еще более высокими боссами: никто не желает брать на себя ответственность, что впустили тех, кого впускать нежелательно.

Гунтер смотрел на замок холодно и бесстрастно, я тоже напустил на себя вид благородного человека, что значит, выдвинул вперед нижнюю челюсть и постарался смотреть на все, как глядит верблюд на весь мир.

Минут через десять решетка ворот заскрипела и начала подниматься. Некоторое время ползла вверх, я это видел, но проход оставался закрытым, наконец появились на свет толстые железные штыри в руку толщиной с острыми, как у копий, кончиками.

Мы медленно пустили коней, копыта звонко стучали по брусчатке, а на границе ворот звонко ударили по металлу. Я невольно скосил глаза вниз, в широкий металлической плите, вмурованной в земли и стиснутой булыжниками, чернеют отверстия, откуда вылезли длинные копья решетки.

За спиной решетка опустилась с тяжелым грохотом. Мы остановили коней в каменном туннеле башни, впереди светит залитый солнцем двор, тоже вымощенный булыжником, решетка поднята, лишь зловеще блестят на солнце острые кончики. Если обрушится в то время, когда будем проезжать, нас пронзит вместе с конями.

Со стороны двора показался человек в легких доспехах, помахал нам.

– Доблестные рыцари! Проезжайте во двор. Нет-нет, здесь не сдают мечи на входе. Все остальные пусть заезжают тоже. У нас хватит места, чтобы накормить всех.

Гунтер с облегчением вздохнул, все мы без оружия чувствуем себя почти не мужчинами. Кони охотно вынесли во внутренний двор. Набежала толпа расторопных слуг.

– Мы позаботимся, – сказал один торопливо. – Будут накормлены и напоены. Славный у вас конь, ваша милость!.. Таких, почитай в этих краях лет сто не видели.

– Конь как конь, – буркнул я. – У вас разве не все такие?

Навстречу вышел пышно одетый дворецкий, старый и дряхлый настолько, что не отходил от дверей, чтобы не рассыпаться от ветра. Проблеял дребезжащим голосом:

– Лорд Тудор а ля-Герд, изволит вас, доблестные рыцари, принять в малом кабинете. Следуйте за мной.

Гунтер тихонечко отступил, Зигфрид занял его место, все-таки он рыцарь из рыцарского рода, я ответил дворецкому учтиво:

– Следуем.

– Ваши люди останутся здесь, – предупредил он дребезжащим голосом. – За них не беспокойтесь.

– Что вы, что вы, – сказал я учтиво, хотя на душе заскребли кошки.

На удивление, булыжником вымощена не узкая дорожка, а вся площадь перед донжоном. Дворецкий шел медленно, с трудом, я видел, как хочется остановиться, перевести дух, чуть было не подхватил его под локоть, но здесь такое не принято, и хотя фронтир, но уже четкая граница между господами и слугами, так что топай, Ричард из Амальфи, ты теперь уже не просто Ричард, а Ричард де.

Рядом со мной идет, тоже выпятив подбородок, Зигфрид, а Гунтер увильнул, остался с лучниками. Распахнулись огромные двери, больше похожие на ворота. Мы вошли, задирая головы, надо выглядеть сурово и внушительно, даже внушающе.

Дворецкий провозгласил:

– Ричард де Амальфи, гость благородного Тудора а ля-Герда!..

Люди в одеждах несколько старомодного покроя поклонились, отступили к стенам, давая дорогу. Я огляделся, где же сам хозяин, но дворецкий повел сквозь расступившихся дальше, мы с Зигфридом старались особо не рассматривать обстановку, не деревенщины, но я был впечатлен: замок изнутри куда богаче и значительнее, чем снаружи. Огромный холл, знамена, прапора и гербы на щитах, многие щиты со следами жестоких боев, два вообще расколоты: то ли взяты в боях от знатных врагов, то ли достались как реликвии прадедов, много развешанного по стенам оружия, везде роскошные гобелены.

Лестница повела на второй этаж, я уж подумал, что придется дворецкого вносить на руках, но дед как-то собрался, поднялся, лишь вроде бы слегка и ненадолго зависал на перилах. Мы прошли через афиладу небольших залов, уставленных рыцарскими статуями в нишах. Из стен торчат медные светильники старинной и очень искуссной работы, горят через один, вообще-то зря, из узких окон и так льется достаточно яркий свет.

Мы остановились перед богато украшенной львами, коронами и скрещенными мечами дверью киноварного цвета. Дворецкий перевел дыхание, с трудом распахнул обе половинки и провозгласил достаточно громко, хотя и дребезжаще:

– Сэр Ричард де Амальфи к лорду Устинаксу!

Почему к Устинаксу, успел подумать я, но повинуясь взгляду Зигфрида, вместе с ним шагнул в помещение, названное дворецким кабинетом. Если не обращать внимание на размеры, это в самом деле кабинет: огромный стол с письменными приборами, старинные шкафы с обилием книг, часть книг на столе, часть стопкой на соседнем столике.

За столом в массивном кресле восседает, глядя строго и неприязненно, совершенно седой, очень старый человек с высохшим пергаментным лицом. Длинные волосы падают на плечи жидкими прядями, плечи покрывает меховая мантия, это понятно, стариков кровь уже не греет, щеки запали, нос крючком, но глаза смотрят интенсивно, в них ни грана старческой немощи, слабоумия.

Дворецкий еще раз провозгласил:

– Сэр Ричард де Амальфи со своим спутником сэром Зигфридом!

Старик несколько мгновений рассматривал нас, наконец сделал небрежное движение дланью.

– Возьми, – произнес он тоже дребезжащим, но тем не менее властным голосом, – сэра Зигфрида и… займи его чем-нибудь.

Дворецкий вопросительно взглянул на Зигфрида, тот нахмурился, вздернул голову, реагируя на оскорбление, молча повернулся и вышел. Когда дворецкий прикрыл за ними обоими дверь, старик сказал так же ровно:

– Мой сын Тудор, едва вернувшись из дальних земель, сейчас гоняет в лесу какого-нибудь несчастного оленя. Или кабана. В таких случаях замок снова на мне, как было все это время.

Я учтиво поклонился:

– Уверен, что в такие дни он в более умелых руках.

– Умелых в чем? – спросил он.

– В управлении, – пояснил я. – Гонять оленей и воевать можем все, для этого не нужно ни ума, ни умения. А вот управлению нужно учиться долго и старательно. Да и то получится не у всех.

Он некоторое время рассматривал меня из-под снежно белых бровей, на фоне жидких волос, где просвечивает розовая лысина, брови выглядят заснеженными торосами, наконец милостиво указал взглядом на кресло сбоку от стола.

– Вы можете сесть, сэр…

– Ричард, – подсказал я. – Ричард Длинные Руки.

– Сэр Ричард, – повторил он. – До нас уже дошли слухи, что замок Амальфи поменял хозяина. Не могу судить пока, к добру это или к худу, с прежним хозяином вообще не имели дела. Ни дружбы, ни вражды, что, сами понимаете, уже хорошо в наше время.

Я вежливо наклонил голову:

– Вы совершенно правы.

– А сейчас вы с визитом дружбы?

– Да, – подтвердил я. – Будучи наслышанным о доблести и благородстве сэра Тудора, счел долгом первым засвидетельствовать почтение ему и заверить, что ни в коем случае не хотел бы оказаться ему врагом.

Старый лорд несколько мновений рассматривал меня молча, а я рассматривал его. Он выглядел как генерал елизаветинской, а то и вовсе екатериненской эпохи, предельно чопорный, строгий, оскорбительно учтивый, но в то же время защищен возрастом и положением, так что я сидел с самым непроницаемым лицом, подпустив в него почтительности, и старался выглядеть предельно корректно, то есть чтобы по моему виду ничего нельзя было понять, угадать, сообразить.

– Раз уж вы сумели справиться с Галантларом, – проговорил он наконец, – то у вас нет нужды страшиться моего сына.

Я улыбнулся как можно правильнее, в меру сдержанно, с точно отмеренно долей почтительности, чтобы не дай бог не показалась угодливостью.

– Я вообще не хочу ни с кем ссориться. И хочу со всеми дружить. По крайней мере, жить в мире. Вот такой у меня миролюбивый нрав.

Он остро взглянул в мое лицо.

– Я слышал, вы повесили молодого Генриха Гунландского, премянника сэра Гуинга Одноглазого. Тот в ярости, уже послал за своей родней. Они прибудут со своими отрядами.

– Встретим достойно, – заверил я. – Я еду-еду не свищу, а как наеду – не спущу. Желание жить в мире вовсе не значит, что дам сесть на шею и свесить ноги.

Он рассматривал меня все так же интенсивно, затем что-то в пергаментном лице изменилось, губы чуть дрогнули в подобии намека на усмешку.

– Странные речи от столь молодого рыцаря… Всяк рыцарь стремится в бой! Добро пожаловать в наш замок, сэр Ричард!.. Не соизволите с нами отобедать?

– Сочту за честь, – ответил я.