Читать книгу Ричард Длинные Руки – эрцпринц - Гай Юлий Орловский - Страница 10

В прошлый раз я нарочито огорошил Альбрехта, пусть, гад, знает, что мы всегда в боренье, покой нам только снится, не мир, но меч, а то и топор. Но с того момента я постоянно чувствовал на себе его вопрошающий взгляд.

Сегодня я решил прекратить мучить ожиданием не столько его, как себя, кивком пригласил его в свой шатер и подробно рассказал, как фактически был сброшен, низвергнут с самой высокой точки в Сен-Мари.

Он посмотрел внимательно, просветлел лицом.

– Фух, наконец-то…

– Что? – спросил я свирепо. – Чего?

– Наконец-то, – сказал он счастливо, – вам кто-то дал по голове дубиной. Или подрезал крылья, все равно. Это же просто везение!

Я стиснул челюсти.

– Дорогой друг… если вы еще друг, а не работаете на Мунтвига, объясните свое глыбокомыслие, пока я вас не удушил собственными руками, не передоверив такое счастье палачу!

Он сказал бодро:

– Помните перстень Поликрата?.. Как-то Поликрат похвастался, что ему везде и во всем везет. Его друг напомнил, что у него есть один могущественный враг, царь далекой страны, которого надо бояться. Но едва он успел договорить, как прибежал гонец и сообщил, что тот царь разбит войсками Поликрата, вот его отрубленная голова… Тогда друг сказал, что флот еще не вернулся с той войны, а сейчас такие штормы, наверняка все корабли потонули… Но только сказал, как трубы возвестили, что корабли невредимыми вошли в гавань. Друг напомнил, что вообще-то на море хозяйничают пираты, но вбежал гонец и сообщил, что страшная буря затопила корабли пиратов все до одного. Друг в ужасе за Поликрата напомнил, что счастье всегда когда-то кончается, лучше вовремя перестраховаться и потерять самому что-то ценное, и тогда Поликрат, подумав, снял с пальца самый ценный перстень и бросил его в море. Но пока они беседовали дальше, прибежал повар и подал перстень, найденный в пойманной рыбе… И тогда друг в ужасе бежал от Поликрата подальше, чтобы и его не зацепило грядущей бедой.

– Хреновый у Поликрата друг, – сказал я.

– Это намек? – спросил он.

– Как знаете, – ответил я сварливо. – Но я потерял Сен-Мари, но рыба не принесла мне его взад, держа ни в пасти, ни под плавником, ни даже в заднице!

– Можно рассматривать, – сказал он, – что рыба принесла вам Бриттию, а потом принесет Ирам…

Я сказал в негодовании:

– Типун вам во все места! Никаких новых приобретений! Я гуманист и стою на либеральных ценностях!

Он осторожно полюбопытствовал:

– А что это?

– Откуда я знаю, – огрызнулся я. – Был как-то разок в затурканном королевстве с вусмерть зашуганным народом, где если не будешь клясться в приверженности либеральным ценностям, то будут смотреть как на весьма опасного человека, с которым лучше не общаться… В общем, хочешь сказать, что малая доза неприятностей сработает как противоядие на будущее? А у меня выработаются антитела? Ну, это такие крохотные демоны, совсем крохотные… Ладно, пока душить не буду. И бить… погожу. Это я к тому, что мы все равно пойдем дальше. А встретим неудачу, сами ей свернем рога и выю. Выя – это тоже вроде бы шея, но потолще и погрязнее.

Он отмахнулся.

– Оставьте выю себе. А вообще-то, ваше высочество…

Я посмотрел по сторонам, потом с подозрением на него.

– Опять шуточки? Здесь никого нет!

– Простите, Ричард, – сказал он и щедро улыбнулся. – Вообще-то, как я уже говорил, я пошел за вами, чтобы посмотреть, как быстро сломите шею. Потом начал предполагать, что иногда что-то и просчитываете… каким-то странным образом. А когда вот уверился в этом… вдруг понял, что я жестоко ошибся, вы ничегошеньки не просчитываете.

– И снова ждете, когда сломлю шею?

Он улыбнулся левой половинкой рта.

– Да, но только очень не хотелось бы… Начала нравиться вся эта безумная затея сделать мир лучше силами одной маленькой группки.

– Не настолько я наивен, – буркнул я.

– Ричард?

– Мы расширяем свою группку, – напомнил я, – орден Марешаля вышел из подполья и развивает кипучую деятельность уже в ряде стран!.. Это настолько могучая сила, что ее, скорее, придется потом сдерживать, чтоб не наломали дров в жажде перестроить мир как можно быстрее!

Он повторил, глядя на меня очень внимательно:

– В Армландии не было никаких орденов, потому плохо представляю, что это такое… Вы говорите, могучая сила?

– Могучайшая, – заверил я. – Это… это как… религия! Религия, что охватывает все королевства и сшивает их в единое пространство!.. Только религия как бы мудра и беззуба, а рыцарский орден – это религия в крепких доспехах, с длинными мечами и несокрушимейшей верой в правоту своей миссии! Великой миссии, дорогой друг.

Он проговорил с сомнением:

– Звучит слишком заманчиво.

– Вы не поверите, – сказал я, – но в руках орденов могут оказываться земли намного более крупные, чем королевства, а воинская мощь вообще…

Он посмотрел с недоверием и даже чуточку испуганно.

– Что с нею?

– Воинская мощь орденов, – сказал я, – будет сокрушать армии королевств играючи. Но главное не в этом.

– А в чем?

– В королевстве разные люди, – пояснил я. – А орден – это объединение людей, воспламененных одной идеей. И кто против них, если с ними Бог?

– То есть, – уточнил он, – вы?

Дозорные Норберта примчались с донесением, что в нашу сторону по южной дороге двигается большое войско под знаменами сэра Ричарда, однако… тут они сбивались и начинали путано рассказывать, что в арьергарде идут громадные чудовищные тролли, а ведет их тоже, похоже, тролль, только в массивных доспехах с головы до ног, а еще морда почему-то не зеленая.

– Прекрасно! – сказал я, видя, как озабоченные взгляды лордов обратились ко мне. – Как вы видите, весь мир поднялся против чудовищной язвы на теле всего прогрессивного человечества, этого, с позволения сказать, Мунтвига!.. Эту коричневую чуму демократии и гуманизма нужно остановить всеми силами королевств и народов! Даже тролли, как видите, у которых своя жизнь и свои обычаи, ощутили угрозу всему прекрасному и трепетно светлому, потому отдали своих лучших воинов в распоряжение наших полководцев, дабы спасти мир от этого Черного Властелина, именуемого Мунтвигом!

Меревальд спросил пугливо:

– Тролли будут сражаться? На нашей стороне?

– Будут, – подтвердил я. – Они не успели вступить в бой, когда их привели в Вендовер, перемирие удалось заключить раньше, но здесь они покажут свою звериную доблесть и альмасамцовое мужество в борьбе с препятствиями!

Меревальд отступил и ссутулился, показывая, что он никакое не препятствие, Хродульф тоже счерпашился, только Зигмунд Лихтенштейн с братьями, Сулливан и Хенгест смотрят как ни в чем не бывало, дескать, мы сами еще те тролли, что вообще-то верно, и хорошо, что пополнение прибыло.

Вскоре примчался еще гонец с сообщением, что люди Паланта сейчас покажутся на дороге, деликатное напоминание, что желающие встретить могут выдвинуться навстречу, а кому прибывающие неприятны, напротив, могут отойти в сторону по своим якобы делам.

Я вскочил на Зайчика, многие лорды тут же последовали моему примеру, а на дороге заблистали грозные искры на металле, поднялась пыль, потом из нее вынырнули всадники.

Заметив нас, Палант повел войско усиленным маршем – это когда конница вместо обычных пяти миль в час дает на рысях восемь-десять, а кнехты все пять; сейчас можно, впереди отдых…

Вперед вырвался отряд в десяток всадников, почти все армландцы, знакомые лица, во главе Палант. По взмаху его руки остановили коней, а он, соскочив легко, с юношеской грацией, подбежал к Зайчику и преклонил колено, глядя на меня снизу вверх влюбленными глазами.

Когда он явился ко мне впервые, то с гордостью заявил, что сам он из Лонгфельдов, младший сын сэра Гевекса, зовут Палантом, а с ним аж сорок тяжелых всадников, две сотни кнехтов, сотня лучников и тридцать арбалетчиков! А вот сейчас командует ограниченным контингентом войск, что способен на равных вести войну с королевством средних размеров.

Я слез на землю степенно, суетливость в движениях для сюзерена неуместна, поднял его и обнял как старого друга. Он счастливо пискнул в моих руках.

– Палант, – сказал я тепло, – как ты возмужал…

Он смотрел на меня все так же снизу вверх и ответил почти с сочувствием:

– А вот вы, ваше высочество, ничуть не изменились.

– Говорят, – сказал я, – быстрее всех стареют влюбленные. Ты… как?

Он застеснялся, сказал с неловкостью:

– Ваше высочество!

– Ну что ты, – сказал я успокаивающе, – идешь с сэром Растером, и он тебя до сих пор ничему не обучил?

Он вздрогнул, даже отступил на шаг.

– Да боюсь я этих гарпий!

За моей спиной послышались сдержанные смешки. Думаю, уже и среди вендоверцев сейчас ширится молва об уникальных пристрастиях Растера, а то, что эти разговоры ничего не имеют общего с действительностью, никого не интересует, нам всем нравится видеть жизнь яркой и необычной.

Рыцари подходили по одному, я приветствовал всех, говорил теплые слова и передавал Геллермину, а он уже другим лордам, знакомым и тем, кого им предстоит узнать в нашей справедливой и освободительной борьбе против тирана и душителя демократических и прочих ненужных свобод.

И тут все умолкли и, оставив объятия, повернулись к дороге. Земля подрагивает под тяжелой поступью. Но это не тяжелая бронированная конница с рыцарями в седлах, а идут могучие кряжистые тролли, покрытые пылью так, что они уже не зеленые, а серые.

Только передний ряд военачальников в доспехах, дальше идут в кожаных латах, шкурах мехом наружу, простых одеждах, небрежно сшитых, но большинство вообще полуголые, щеголяя чудовищно развитыми грудными клетками и толстыми, как деревья, узловатыми руками.

Немногие с огромными топорами, копьями, большинство с дубинами и палицами, излюбленным оружием троллей, которыми они разбивают, как орехи, и прочнейшие рыцарские панцири, не говоря уже о шлемах.

На них смотрят с содроганием, стараясь выдавить улыбки, тролли страшны даже вот те, полуголые, ибо их кожа прочная, через самые густые кусты ломятся не поцарапавшись, мясо настолько жесткое и прочное, что кажется, будто рубишь дерево, любое острие тут же увязает, а если учесть, что на троллях все заживает куда быстрее, чем на собаках, то они опасные противники не только из-за своей чудовищной силы.

Впереди на жеребце, которого легко можно принять за носорога – вон и могучий рог торчит из стального налобника, – высится закованная в сталь башня, в ширину чуть ли не такая же, как и в высоту.

Я сам пошел навстречу, зная, что Растер не догадается преклонить колено, и, едва он слез, продавив под собой землю, как молодой лед, я растопырил руки для жаркого объятия.

Оно в самом деле получилось жарким, сталь накалилась под прямыми лучами солнца. Я задержал дыхание, когда он в свою очередь стиснул меня громадными, как у матерого тролля, ручищами.

От него все так же несет нерассуждающей мощью, если не больше, общение с троллями сказывается, а суровое лицо с массивными надбровьями, мощными скулами и тяжелым подбородком с широченной челюстью выглядит лицом облагороженного тролля.

– Дорогой друг, – прогудел он мощным голосом, больше похожим на медвежий рев, – нам везет на тяжелые испытания, что подбрасывает любящая нас судьба!

– Да, – поддакнул я, – Господь Бог посылает испытания только тем, кого любит.

– Истинно!

– Обнимаю, – сказал я, – еще раз и передаю вас в руки ваших старых и новых друзей, а также тех, кто наверняка станет другом…

Я уловил восхищенный взгляд принца Сандорина Винтонмаерского, а рот его высочества вообще приоткрыт в изумлении при взгляде на эту башню из настолько толстого железа, что не прорубить никаким топором.

А я прошел к троллям, что в настороженности остановились невдалеке. Великий вождь Чандлер в первом ряду, как и положено, все великие тролли первыми вступают в бой, как, к примеру, Александр Македонский или Ричард Львиное Сердце. Рядом с вождем верный Чак, Гэка что-то не видно, хотя здесь он вроде бы просто Гак, с другой стороны смотрит настороженно Занг, раньше он был начальником дозора…

– Приветствую, други! – провозгласил я мощно и красиво, это как же хорошо обращаться с простыми и даже очень простыми, не отягощенными никому не нужным в жизни высшим образованием. – Наконец-то мы вместе и все разом!.. И дальше неутомимой поступью и с горящей отвагой взором на благо и во имя!.. Да сбудется, и все свершим!.. Мы сумеем, и победа будет за нами!.. Ура!

Тролли трижды прокричали «ура», в лагере тревожно заржали кони, а кое-кто из рыцарей схватился за голову, удерживая затрепетавшие от порыва ветра перья на шлемах.

– Вам помогут разбить лагерь, – сообщил я. – Я хочу, чтобы вы даже в подобных условиях жили с удобствами! А теперь отдыхайте.