Читать книгу Цитадель - Гай Юлий Орловский - Страница 7

Человек осекся. Каонэль презрительно фыркнула и отвернулась, натянув капюшон. Варда снова попытался приподняться, но эльфийка мягко положила ладони ему на плечи и снова покачала головой. Рыжий неохотно подчинился, но взглядом сказал: у меня все под контролем, несмотря на ранение.

Ворг наконец отошел от дерева и осторожно приблизился к чародею, стараясь держаться лицом. Нос несколько раз дернулся, взгляд внимательный, но без враждебности. Он посмотрел на пришельца, тот еле держится на лошади, пальцы слабо цепляются за гриву. Еще немного, и свалится.

Голуби в клетках на соседней кобыле таращат ошалевшие глаза, время от времени вытягивают крылья. Видимо, очень давно не летали.

– Какого осколка… – медленно спросил Теонард. – Ты говорил, Талисман невозможно испортить!

– Испортить невозможно, – подтвердил старик. – Талисман не испорчен. Он просто развалился на части.

Взгляд человека дрогнул и поплыл, он покачнулся раз, другой, руки схватили воздух, но уцепиться не за что, Теонард захрипел, лошадка, не в силах понять, что хочет хозяин, переступила, и Теонард, потеряв равновесие, рухнул на землю.

– А говорил, не умрет, – сказала эльфийка. – Через слово ложь…

Ворг подскочил к человеку и перевернул на спину. Осмотрев грудную клетку, повертел голову, пальцы прижались к шее. Несколько секунд он к чему-то прислушивался, затем послышался удовлетворенный выдох.

– Он спит, – проговорил Лотер, опуская человека. – Устал как собака, ну и изранен. Бок ободран. Но совсем чуть-чуть. Такое даже на людях заживет быстро. Тут не то, что там.

Он кивнул на Варду. Повязка на ноге потемнела, кровь почему-то не хочет останавливаться, и рыжий становится все слабее.

Чародей неспешно приблизился к человеку и заглянул в лицо. Губы скривились в странной ухмылке, он что-то пошептал и вытянул ладонь над телом путника. Пальцы старца замерцали, как светляки в безлунную ночь. Он тряхнул рукой, из ладоней вылетели белые искры и по спирали опустились на человека.

Ворг с интересом наблюдал, как искры впитываются в кожу, унося свет куда-то вглубь. Несколько мгновений человек лежал неподвижно, затем тело его выгнулось, и он с громким вдохом открыл глаза.

– Ничего себе, – только и смог произнести ворг.

Человек сел. Некоторое время он удивленно разглядывал свои изодранные сапоги.

– Поизносились, – сказал он и, посмотрев на Каонэль и Варду, спросил: – Опять эльфы?

– Еще какие, – буркнул Лотер.

Снова отойдя на середину поляны, чародей глянул в усыпанное звездами небо. Лицо приняло выражение, будто не посреди леса стоит, а где-то далеко наблюдает за рождением и смертью миров. Борода колышется, мантия время от времени раздувается, делая его похожим на огромную птицу.

Он стоял так, пока Лотер нервно не засопел. Тогда чародей опустил голову и проговорил в никуда:

– Как уже рассказывал, Талисман – очень могущественный предмет. Силу его вам только предстоит узнать. Но для того, чтобы заработал, нужно всем частям быть вместе. А части в разных руках.

При этих словах серая эльфийка резко развернулась и прошипела:

– Мы уже поняли. Что ты хочешь сказать?

Губы чародея растянулись в снисходительной улыбке. Он оперся на посох, сияющий набалдашник весело сверкнул, словно подмигивая собравшимся, и завертелся в древке.

– Ты правильно догадываешься, серая, – ответил старец. – Вам придется собраться вместе и вместе дальше быть. Иначе Талисман не заработает. Конечно, некоторые осколки способны творить магию, но она так незначительна, что теряется весь смысл.

– Я никогда не буду заодно с людьми! – выпалила эльфийка, сверкнув желтыми глазами. – Они хотели сделать со мной самое ужасное, что можно сделать с эльфом! Все люди одинаковые! Уж лучше ворги, чем вы.

Лотер загадочно прищурился и облизнулся длинным языком. В глазах блеснули лукавые искры. Он сложил руки на груди, которая перестала быть заросшей, потому что успел вернуться в человечий облик. Густая черная шерсть превратилась в редкие волоски.

– А что они хотели с тобой сделать? – спросил Лотер с улыбкой. – Мне так, любопытства ради.

Эльфийка оскалилась, готовясь сказать что-нибудь резкое, но в последний момент с шипением отвернулась к рыжему и принялась отрывать лоскуты от плаща.

Пока Каонэль накладывала новую повязку на рану Варде, человек пришел в себя. Блуждающий взгляд его остановился на чародее, но тот, предупреждая расспросы, сказал:

– Не спеши. Твои вопросы принадлежат всем. И не надейся, что вот сейчас получишь остальные куски Талисмана и уедешь прочь. Прислушивайся, как ты умеешь, мотай на ус… песня впереди еще очень долгая.

Теонард вздохнул, плечи его поникли.

– Голуби-то в порядке? – спросил старик.

– Не знаю, откуда они взялись, – сказал Теонард. – Перед тем как взойти на гору, я отправил последнего. А когда выбрался из бездны, увидел, что все сидят в клетках.

У старика блеснули глаза.

– Надеюсь, они отнесли мои письма… – проговорил Теонард.

– Отнесли, – сказал чародей.

– Вот и славно. Думаю, Талисман все же немного действует, раз я жив и вдобавок со мной мои птицы.

– Его энергии могло хватить на это, – сказал старик. – Но на большее не рассчитывай. В другой раз он не убережет и таракана.

Теонарда вздрогнул и замолчал. Старик переводит лукавый взгляд с одного на другого, и так по кругу. Всем понятно: чего-то ждет, только не признается.

Лотер, ко всеобщему удивлению, самый доброжелательный, повертел головой и остановил взгляд на старце. По лбу пролегли две морщины, которые возникают только при глубокой задумчивости. Он переступил с ноги на ногу, хрустнув маленькими веточками, и проговорил:

– В общем, я вот что понял. Нужны остальные обладатели Талисмана, чтоб он включился.

Чародей кивнул, ворг продолжил, время от времени выпуская и пряча клыки:

– Ну ладно. Предположим, обладатели соберутся. Только есть проблема. Не все рады делить силу с кем-то еще. Вон, посмотри, как эльфийка на Теор… Теонарда смотрит. Да и он, кажется, не очень рад их компании. Готов хвост поставить, найдется еще куча тех, кто готов перегрызть другому глотку за осколок.

Взгляды присутствующих устремились на чародея.

Холодный ветер пролетел над поляной и принес запах снега. Его учуяли эльфы и полузверь, они с опаской глянули вверх. Ночное небо пока чистое, но прошлый раз тоже ничто не предвещало бури. Так что теперь путники насторожились. Человек запаха не учуял, но, видя общее напряжение, тоже напрягся.

Глаза чародея снова побелели, он выбросил руку вперед и что-то выкрикнул на непонятном языке. Кристалл на посохе ослепительно вспыхнул, озарив белым светом всю поляну. Где-то далеко послышалось завывание ветра.

– У вас будут проблемы посерьезней, – проговорил старец страшным голосом, но через секунду смягчился. – Талисман должен быть защищен. Силу его еще предстоит узнать. Даже мне до конца неизвестно, на что способны осколки, когда окажутся рядом. Есть место, где вам следует выстроить Цитадель, и только там все будет как нужно.

– Кому нужно? – иронично поинтересовалась серая эльфийка.

Чародей не обратил внимания на вопрос и продолжил шевелить пальцами, с которых все чаще срываются белые искры:

– Доставить вас туда не могу. Дел много. На портал нет времени, да и силы тратить, если честно, не хочется – нужны антрацитовые кристаллы. Но на той стороне реки есть зверь, который доставит куда надо. Главное – найти общий язык.

Ветер загудел ближе, деревья, что уцелели после бури, тревожно закачались. Над лесом прокатился жалобный скрип стволов, которые вообще-то способны выдержать и не такой удар стихии, но приятного мало.

С неба сорвались первые снежинки и опустились на траву, превратившись в воду. Теонард непонимающе глянул на чародея, затем взгляд переполз на ворга.

Тот присел и ощетинился до такой степени, что покрылся черной шерстью. Руки вытянулись, пальцы превратились в крючковатые выросты с длинными когтями. На месте лица возникла звериная морда с красными, как рубины, глазами и клыками в ладонь.

Резкий порыв ударил Теонарда в бок. Тот пошатнулся, глаза немигающе вытаращились на Лотера, который несколько секунд назад был вполне себе человеком, хоть и странным, а теперь – чудовищем, которому самое место на костре.

– Видал я и не такое… – пробормотал он, но новый порыв заставил пригнуться к земле.

Каонэль попыталась укрыть разорванным плащом Варду, но ветер не дал даже поймать край. Капюшон сорвало, выпустив на свободу серебро волос. Она обернулась к чародею. На безупречном лице отчаяние, в глазах гнев вперемешку со скорбью.

– Варда не выдержит перелета! – крикнула она в сердцах и поднялась, щурясь от ветра.

Рука чародея резко опустилась, с неба обрушился ледяной поток и отбросил эльфийку в лес. Ударило сильно, но лицо Каонэль осталось бесстрастным, потому что эльфы лучше всех умеют терпеть боль. Она медленно встала и вцепилась в ветку.

Серая видела, как снежный поток окутал странника и поднял над землей. Чародей тоже завис в воздухе, глаза белесые, борода извивается, словно живая. Частицы снега носятся вокруг мощными вихрями, норовя утащить за собой все, что попадается на пути.

– Варда с вами не летит, – прогремел чародей и воздушным потоком притянул странника.

Каонэль бросилась вперед, надеясь помешать чародею. Уши прижались, обрывки плаща раскрылись, она в несколько прыжков оказалась на месте, где только что лежал рыжий. Но чародей вместе с ним уже поднялся над верхушками деревьев. В белоснежном потоке мелькнула огненная шевелюра.

– Если ты что-нибудь с ним сделаешь!.. – прокричала Каонэль в бессилии, но чародей прервал ее.

– С ним все будет в порядке, – произнес он, уходя все выше. – Постройте Цитадель. Это единственный способ.

С этими словами он взмахнул посохом. Воздух задрожал, гул ветра стал таким, что эльфийка упала на колени и закрыла голову руками. Раздался сухой треск, ворг едва успел пригнуться, спасаясь от летящего прямо на него дерева.

В нескольких шагах рядом Теонард судорожно пытался успокоить перепуганную лошадь. Та, на которой приехал, убежала в лес при первом порыве ветра. Эта – не успела и теперь ошалело ржет, вставая на дыбы и рискуя перевернуть клетки с голубями.

Когда она в очередной раз брыкнулась, он успел поймать поводья и потянул вниз, чтобы уложить взбесившееся животное. Но кобыла только визжала и пятилась к деревьям, что совсем не лишено смысла. Там дует меньше.

Пригибаясь и спотыкаясь от ветра, Теонард развернулся и потянул ее в лес. Сквозь рев метели раздался рычащий голос:

– Не успеешь! Ложись и держись за кобылу!

Он оглянулся и увидел чудовище, которое таращится на него красными глазами, вцепившись когтями в грунт.

– Держись! – прорычал ворг.

В эту секунду ветер с силой ударил в землю. Всех прижало. Даже у лошади подкосились колени, она мигом очутилась на боку, смяв одну из клеток. Голуби перепуганно сбились у верхних прутьев и не прекращая били крыльями.

Воздушная волна вперемешку со снегом прокатилась над поляной и ударилась в лес. Деревья, которым не повезло расти ближе всего, наклонились, обнажив корни с комьями земли. Те, что помоложе, вырвало и побросало на верхушки уцелевших.

Вихрь с чародеем и Вардой взвился в небо и за секунду превратился в точку. Точка сверкнула и умчалась на запад, где горизонт уже начал светлеть.

Еще несколько минут всем пришлось лежать на земле, вцепившись в первое, что попалось под руку.

Когда последняя горстка снега на траве растаяла, Каонэль подняла голову и огляделась. Взгляд затравленный и злой, даже идеальные черты угрожающе заострились. Волосы растрепались, теперь напоминают копну старой ведьмы.

Она вскочила на ноги, наспех поправляя то, что осталось от прически, и гордо выпрямила спину. Корсет чуть оттянулся вниз, открыв декольте больше, чем положено. Пока никто не заметил, серая быстрым движением вернула его на место и посмотрела на небо.

– Подлый! Подлый чародей! – выпалила она дрожащим от гнева голосом. – Знала же, что людям нельзя верить. Особенно таким.

Быстрым движением она смахнула мокрую дорожку со щеки и часто заморгала.

– Кто теперь меня защитит… – сказала она совсем тихо, чтобы никто не услышал.

Лотер уже успел прийти в себя после бури и небрежно осматривал ноги – мало ли, чем ранило. Хотя обычно такие вещи беспокоят его меньше всего, потому как раны заживают как на собаке. Даже нет – на волке или медведе.

Он покосился на Теонарда, который, ругаясь, ставит на ноги перепуганную лошадь. Та улеглась на бок и делает вид, что сейчас издохнет. Хуже всего, что одна клетка сломалась, несколько голубей выпорхнули и бесследно пропали в буре. Остальные забились в уцелевший угол и обреченно таращились оранжевыми глазами.

– Не тронь моих голубей! – в ярости заорал Теонард, грозя кому-то кулаком.

Эльфийка покосилась на него и презрительно скривилась. Человек заметил, но сделал вид, что мнение остроухой волнует его меньше всего.

Закончив осмотр, ворг отряхнулся по-собачьи и обратился в человеческий вид. Свалявшиеся от времени волосы больше напоминали длинную шерсть. Они слиплись сосульками, штанина на колене разорвана, зато лацерна целехонька. Полузверь стянул края, прикрывая слишком курчавую по человечьим меркам грудь, и двинулся к лесу.

– Рекомендую присоединиться, – бросил он через плечо, когда до деревьев осталось несколько шагов.

Каонэль не сводила глаз с человека, который наконец поднял свою кобылу и молча пересаживал голубей в клетку. С одной стороны по прутьям свисали толстые кожаные ремни. По всей видимости, для переноса на спине. Когда ворг заговорил, серая резко обернулась, уши встали торчком.

– С какой стати ты командуешь? – поинтересовалась она, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Лотер глухо зарычал под нос и развернулся к остальным. С этого места картина предстала неоднозначная.

После второй бури поляна превратилась в пустошь с поломанными ветками и ямами от вырванных деревьев. Траву сорвало, хотя непонятно как. Она ведь низенькая, должна была уцелеть. Теонард с открытой враждебностью косился на эльфийку, которая то прикрывала декольте оборванными краями плаща, то наоборот – открывала. Человек тем временем трясся от холода. Справился с голубями и теперь перетягивает ремни, закрепляя уцелевшую клетку.

– Больно надо, – проговорил ворг, потирая подбородок. – Но если у вас с памятью плохо, напомню: чародей сказал, Талисман без остальных кусков не заработает. Вы как хотите, а мне он нужен.

С этими словами ворг резко крутанулся на месте и скрылся за деревьями.

Эльфийка и человек остались наедине. Оба не скрывали неприязни, молчали. Теонард возился с клеткой и подпругами, брови сдвинуты, губы сжаты. На лице мудрое выражение, будто погружен в великие думы, но такой вид часто бывает и у тех, у кого в башке пусто, как в ограбленном замке.

Несколько минут серая наблюдала, как человек ковыряется со снаряжением. При каждом движении арбалетчика ее рука дергалась к антрацитовому клинку. Теонард старательно не замечал, но видно, что тоже наготове.

Наконец Каонэль не выдержала и, стараясь держаться лицом к Теонарду, двинулась за воргом. Человек проводил ее взглядом, но смолчал.

Когда он остался позади, Каонэль перешла на бег. Тонкое обоняние с легкостью различило запах Лотера среди остальных. Тем более что крепкую смесь мускуса, медвежатины и хвои, которые источает звериное тело, спутать с чем-то очень сложно.

В темноте бора перешедшие на ночное зрение глаза эльфийки горели желтыми фонарями. Если бы кто-то был рядом – мог бы пользоваться ими в качестве освещения.

Сухая хвоя тихо хрустела под сапогами, даже несмотря на маленький вес серой. Слева молодая поросль можжевельника источала мятно-пряный запах. Аромат тянулся от свежих ростков и смешивался с воздушным следом ворга, делая его еще необычней.

Спустя несколько минут она догнала Лотера, который, будто специально, шагал большими шагами, порой даже прыгал. Да так, что ни один человек не сумеет.

Каонэль припустила, перепрыгивая сухие ветки, и через несколько секунд поравнялась с воргом.

– Плохо, – проговорила она, когда тот замедлил бег и оглянулся.

– Чего? – не понял он.

– С памятью, говорю, плохо, – пояснила серая.

Лотер понимающе кивнул, хотя лицо осталось безучастным.

Они молча двинулись сквозь сосновый лес, стараясь держаться на почтительном расстоянии друг от друга. Через некоторое время небо посветлело, из зарослей можжевельника донеслось заливистое пение.

– Зарянка, – произнесла Каонэль неожиданно и задумчиво сморщила носик.

– Ну вот, – сказал Лотер, – а говоришь, с памятью плохо.

Эльфийка пожала плечами и на ходу сорвала молодую хвойную веточку. Ловко растерев между пальцами, она поднесла к носу и блаженно потянула.

– Это не та память, – сказала она загадочно.

Ворг открыл рот, чтобы спросить, что там за варианты памяти у нее, но за спиной хрустнула ветка. Каонэль отвела назад уши, прислушиваясь к шорохам. Лотер ощетинился немного, превратив лицо в морду, и пошевелил носом.

– Теонард, ты долго красться будешь? – поинтересовался ворг, не оборачиваясь. – Или хочешь в спину ударить? Не забывай, я тебя ушами и носом вижу. Эльфийка, кажется, тоже.

Каонэль все же оглянулась, чтобы убедиться, что никто не целится из арбалета. Человек вышел из-за сосен, таща за собой уставшую лошадь с единственной оставшейся клеткой. Арбалет за спиной.

– Могу и в спину, пожалуй… – сказал Теонард. – Но пока вроде не за что.

Он дернул поводья, лошадь нехотя ускорилась, хрустя сухой хвоей под копытами. Когда они приблизились, эльфийка благоразумно перешла на другую сторону, так что ворг оказался между ней и человеком. Лотер не упустил этого из виду и многозначительно хмыкнул.

– Хороший нюх? – спросил Теонард.

– Я тебя почуял, как только в лес зашел, – сказал ворг, – ветер с той стороны, и от тебя человечиной пахнет за версту.

Эльфийка фыркнула и закатила глаза. По лицу видно: хочет сказать что-то едкое, но пока не решается. Присматривается к спутникам, которые не очень-то дружелюбны. Ворг и это заметил, но снова промолчал, лишь сдвинул брови и высунул левый клык.

– Я вот что подумал, – начал человек нарочно бодрым голосом. – Дайте мне ваши осколки в долг? С помощью Талисмана я быстро отдам другие долги и верну их вам. И подарю свой осколок! Стройте что хотите, делайте что хотите…

Ворг и эльфийка одновременно повернули головы и уставились на него, как на безумного. Если ворг выглядел просто изумленным, то эльфийка дергала ушами, готовая в любую секунду вцепиться человеку в глотку.

Ее глаза сверкнули, уши вытянулись.

– А можно я отрежу ему язык? – спросила серая, глядя на человека.

– Не успеешь, – сказал Теонард, глядя перед собой. – Я уже убивал таких, как ты. И даже лучше тебя, настоящих эльфийских воинов, вооруженных до зубов. Я убивал их голыми руками, будучи связанным, израненным и умирающим от голода. Их было больше десятка в том жутком лесу…

Каонэль зашипела и схватилась за антрацитовую рукоять.

– Проверим? – спросила она, дрожа то ли от гнева, то ли от страха за собственную смелость.

– Тихо! – прикрикнул ворг и опасливо завертел головой. – Прислушайтесь.

Лес затих. Птицы, до этого радостно щебетавшие, словно вымерли. Трескотня насекомых тоже пропала. Даже ветер стих, погрузив бор в жутковатую тишину.

В ней раздался тихий стон, похожий на подвывание голодной собаки. Вой продолжался до тех пор, пока не приблизился так, что превратился в рев. Каонэль прижала уши и схватилась было за клинок, но тут же опустила руку, словно о чем-то догадалась.

Теонард медленно вытянул арбалет и приготовился стрелять. Его лошадь зафырчала, раздраженно переступая копытами. Голуби в клетке притихли и сбились в кучу.

– Какого лешего? – проговорил ворг, пригнувшись, чтобы в случае атаки быть готовым к прыжку.

Некоторое время все озирались, надеясь обнаружить непрошеного гостя. Но когда скрип деревьев раздался всего в нескольких шагах, Каонэль отпрыгнула в сторону и прокричала Лотеру:

– Ты в любого зверя можешь обратиться?

Тот бросил на нее непонимающий взгляд, эльфийка продолжила, отходя все дальше, пока не оказалась на опасно близком расстоянии с Теонардом.

– То-то и оно, что леший! – быстро произнесла она, косясь на стрелу арбалета. – В собаку. В собаку перекинься!

По выражению лица Лотера видно: он ни грамма не понял, что несет эльфийка. Но серая смотрела такими глазами, что пришлось выполнить.

Он отвернулся, чтобы края лацерны полностью закрывали спину, и с силой стукнулся головой о ствол сосны.

Послышался глухой треск, в стороны полетели красные искры вперемешку то ли с пеплом, то ли с шерстью. Фигура ворга быстро уменьшилась, через секунду под деревом оказалась огромная черная собака в плаще.

Собака повернула морду и вопросительно посмотрела на Каонэль.

Эльфийка впервые в жизни видела превращение ворга в зверя, поэтому впала в ступор. Но шумное дыхание Теонарда, в руках которого все еще блестел арбалет, помогло прийти в себя.

– Что дальше? – спросил человек.

Взгляд эльфийки снова скользнул по арбалету, затем переполз на лицо Теонарда. Тот глядел весело, стрела всего одна, дураку ясно, что тратить на нее – себе дороже. Но она-то, эльфийка, не дура!

Каонэль медленно попятилась, прижимая уши.

– Что, что, – выпалила она, – бежать, вот что! Ворг, полай для приличия. Лешие боятся собак.

С этими словами она развернулась и бросилась через лес, отдавшись на волю чутью. А оно еще ни разу не подводило. Стволы сосен замелькали, в ушах засвистел ветер, Каонэль понеслась сквозь бор, едва касаясь ногами подлеска.

Далеко за спиной раздался глухой лай, затем послышались шорох и топот. На секунду она задумалась. Если сейчас сбежит они никогда не догонят. Еще не встречала никого, кто бегал бы быстрей. Даже знакомые эльфы удивлялись, как простая серая эльфийка умудряется быть такой прыткой.

Потом пришла мысль куда неприятней. Если человек умеет стрелять на бегу из арбалета, то сейчас она под прицелом. Стоит нажать на спусковой крючок, как привет в виде стрелы окажется между ребер. А в спину он выстрелит с удовольствием, сам говорил…

Серая ускорилась еще сильней, стала по-заячьи петлять, успевая огибать столетние сосны и перепрыгивать бревна. Прошло не меньше получаса, прежде чем Каонэль выскочила на скалистый обрыв.

Если в лесу все еще полумрак, то здесь совсем рассвело. Небо из бледно-сиреневого стало лазурно-голубым, только одна звезда все еще видна. Но как только поднимется солнце – исчезнет.

Каменный пятачок шириной не больше половины перелета стрелы, с трех сторон окружен лесом. А четвертой уходит в пропасть. Оттуда дует холодный ветер, норовя сорвать потрепанный плащ. На такой высоте он не может быть другим, да и к холоду эльфийка привыкла, но почему-то именно сейчас он мешает.

Камни на обрыве покрыты сухостоем. Кое-где порода настолько растрескалась, что непонятно, почему не обваливается. В расселинах с землей торчат пучки травы, сумевшей отвоевать пространство на жизнь. Местами даже цветочки видно.

У самого обрыва скала, больше напоминающая груду камней, которые от ветра и дождя превратились в монолит. Со стороны леса у основания скалы пещера. Свод низкий и вход завален какой-то гадостью. Серая присмотрелась. Среди кучи веток и шишек остатки незатейливой трапезы – кости вперемешку с переваренными остатками.

Каонэль скривилась – пещера точно обитаема.

Повинуясь чутью, она постаралась не шуметь и осторожно приблизилась к обрыву. Чтобы порывы ветра не сбили с ног, эльфийка чуть присела и заглянула за край.

Внизу раскинулась бескрайняя пропасть. Где-то далеко лес, который со скалы выглядит махристым ковром и чем-то напоминает цветную капусту. Дальше в утренней дымке теряются невысокие горы. Возможно, и не горы, а искаженный горизонт. Но даже эльфийские глаза не видят так далеко.

Боязнью высоты серая не страдала, но отошла на всякий случай. В этот момент из леса вылетела огромная псина. За спиной, как крылья, развевается лацерна, в зубах тряпье. Пригляделась – штаны.

Псина с разбегу шарахнулась о камни, на лету превращаясь в человека. Перед глазами Каонэль мелькнуло обнаженное мужское тело, но разобрать ничего не успела, потому что ворг умудрился извернуться и сомкнуть края плаща. Через секунду он уже на ногах, завязывает веревку на поясе.

– В следующий раз, – проговорил он, отдышавшись, – предупреждай. Мы оторвались, но, по-моему, эта тварь не отстанет.

– Я и предупредила, – бросила серая и сложила руки под грудью, декольте поднялось, как подошедшее тесто. – И это не тварь, а леший. Где, кстати, твой человек с осколком?

Лотер жадно сглотнул, отводя взгляд от декольте эльфийки, и хрустнул шеей так громко, что из куста рядом выскочила испуганная перепелка.

– Во-первых, он не мой, – начал он, – хотя если бы осколок…

Его прервал конский топот. Через мгновение по камням загремели лошадиные копыта, ворг и эльфийка разом обернулись.

Теонард гордо восседал в седле, арбалет из рук так и не выпустил, хотя стрелы в ложе нет. За спиной качается клетка с одуревшими от странствий птицами. Судя по морде, кобыла тоже не в восторге. Зато у человека лицо такое, словно только что в одиночку поборол лешего.

Он сделал показательный круг, что очень непросто на таком маленьком участке. Затем остановился прямо на середине каменного пятака и спешился. Пальцы скользнули в нагрудный карман. Несколько секунд он копошился, бормоча что-то под нос, затем плечи расслабились, человек выдохнул.

– А я уж надеялась… – бросила Каонэль многозначительно.

Теонард усмехнулся.

– Надежда мешает жить. Однажды я много раз надеялся, что со мной случится что-то хорошее, оттого и жил впроголодь. Если бы не проклятая надежда, давно бы жил во дворце, с сотней-другой эльфийских невольников… Невольниц! С тремя бы я спал, меняя двух каждую ночь, тех, кто меньше понравился. Еще одна растирала бы мне ступни по ночам, а другая – махала опахалом, отгоняя зной.

Желтоглазая слушала, оставаясь неподвижной, взгляд скользил по фигуре человека. Из пропасти ударил холодный порыв, вздыбил волосы серой, так что она стала похожа на каргу. Ветер пронесся между деревьями и по верхушкам умчался дальше.

Теонард продолжал:

– Еще одна бы постоянно ворчала, а самая юная и прекрасная постоянно бы плакала и стенала, когда я ухожу в далекий поход, да так жалобно, что…

– Замолкни, – прошипела серая и вытянула покрасневшие уши, сигнал боевой готовности. – Они бы тебя зарезали в первую ночь! Никогда эльфы не будут махать опахалом над тобой!

Теонард с неохотой замолчал, глаза невидящие, все еще в своем дворце с прекрасными эльфийскими невольницами. Как пьяный, переступал с ноги на ногу, одновременно занимая удобное для стрельбы положение, но эльфийка помнила, что стрела была всего одна. Она медленно положила ладонь на антрацитовую рукоять и сжала пальцы. Повисла пауза.

– Я же говорил, проклятая надежда только мешает, – сказал наконец Теонард. – Надеешься вот на что-то, а тебя ночью резать собрались.

– Могу и днем! – выкрикнула эльфийка.

Теонард торопливо отступил на несколько шагов, арбалет не поможет, в глазах раздумье, явно ищет другие способы. Кто знает, что скрывают его потайные карманы и сумки…

– Прекратите, болваны! – прорычал ворг и чирканул когтями о булыжник.

Но Каонэль не слушала, в глазах человека страх, стрелу потерял, в карманах, скорее всего, пусто, можно не только отплатить за оскорбления, но и отнять осколок… Отпружинив от камней, она зависла на несколько секунд в воздухе и кинулась на человека.

В этот момент в глубине пещеры что-то тревожно зашевелилось, послышался хриплый рев, похожий на смесь медвежьего рыка и мышиного писка. Из черноты выпорхнула стайка перепуганных птиц, которые непонятно что делали в таком месте. Затем раздался скрежет и грохот, словно кто-то тяжелый не может решить, как передвигаться – ползком или шагами.

Отвлеченная звуками, Каонэль пролетела мимо Теонарда и приземлилась на колено совсем недалеко от входа.

Ворг и человек обернулись, вглядываясь в глубину пещеры, откуда запахло очень недобрым.