Читать книгу Просьба Азазеля - Гай Юлий Орловский - Страница 7

Михаил со стыдом ощутил, что съел уже два больших куска этого бесподобного пирога и тянется за третьим, ужас какой, неужели плоть имеет такую власть, что ей ничем не противостоять? – от этой ужаснувшей мысли даже волосы ощетинились, как при смертельной опасности.

– Это что же, – спросил он осевшим голосом, – все так плохо?

Азазель ответил с оптимизмом:

– Ты что? Напротив, все прекрасно и удивительно!

Михаил сказал с мукой:

– Как это может быть прекрасным, когда все человечество оказалось в миазмах греха! Хотя бы в лапах этого вот отвратительнейшего и такого… такого зовущего чревоугодия, а оно еще, как предполагаю, не самый худший грех!..

– Скажи еще, – сказал Азазель с иронией, – погрязло.

– Погрязло!

– Оно всегда было в грехе, – сообщил Азазаль потрясающую новость, – я говорю о человечестве. Но когда удалось разделить плоть и душу, у людей появился шанс… Так что, знаешь ли, мудрый пророк Иисус был прав, когда сказал, что одна вставшая на путь исправления блудница для него ценнее сотни девственниц. Понимаешь ценность блудницы, что живет среди блуда в блудо-блудящем мире, но находит в себе силы встать на путь очищения и целомудрия души?… Еще не врубаешься?…

– Нет, – отрезал Михаил. – Мне отвратительно слышать вообще о блуде!

– Давай поясню, – сказал Азазель покровительственно. – На пальцах, для доступности, ты же командующий небесного легиона, стратиг, тебе нужно попонятнее, как любому военному. Особенно крупному.

– Ну-ну, не прыгай в сторону!

Азазель произнес покровительственно:

– В общем, и среди блуда можно не блудить, хотя и трудно. Это первое. Второе – сумевший отказаться от блуда в мире блуда получает закалку, иммунитет, защиту от блудовства. А это значит, если в Содоме Всевышний не мог найти десять праведников, то теперь в любом из этих современных городов их уже сотни, тысячи!.. Вот еще одна причина, почему сейчас тот вариант с потопом немыслим.

– А блудящих? – спросил Михаил угрюмо. – Сколько здесь блудящих?

– Миллионы, – ответил Азазель небрежно, – но их можно не считать. Мир держится, сам знаешь, не на слабых, хоть их всегда и везде больше. Мир стоит на праведниках!.. Ты ешь, вон еще кусочек остался. Доедай, а сейчас перейдем к «Императору Востока». Это уже десертный пирог, без всякого мяса, рыбы и даже птицы.

Михаил покачал головой.

– Все, в меня уже не влезет.

– Ха, – сказал Азазель, – а представь себе, что твой желудок переполненная церковь, где идет служение Господу!.. И вот приходит градоначальник… и что, ему не дадут места? Да потеснятся, и он войдет!.. Вот и представь себе, что этот кусочек тоже градоначальник… Давай, во славу Господа!

– Какой градоначальник? – спросил он в непонимании.

Азазель отмахнулся.

– Да какая разница? Князь Потемкин, Каганович, Гришин или Собянин… Лишь бы место ему дали.

Продолжая уговаривать, он принес и второй пирог, пышный, белый, с высоким горбиком, аромат совсем другой, Михаил потянул ноздрями и понял, что снова поймался, желудок беспокойно заворочался, начал ужимать предыдущую добычу, стараясь расширить место для новой, словно за градоначальником явится еще и губернатор.

– Хорошо ты здесь устроился, – буркнул он. – Теоганель брякнул, что он здесь не один… Как думаешь, пытался увести в сторону или проговорился нечаянно?

Азазель вскинул руку над головой.

– Сири, две большие чашки кофе… Не спорь, свиненок, нам можно и на ночь… Михаил, не хочу тебя расстраивать, а то не сумеешь справиться с этим «Императором»… но ситуация… как тебе сказать…

– Да так и скажи!

Азазель проговорил ровным неспешным голосом:

– Творец все видит и замечает, но мало на что обращает внимание, чем и воспользовались беглецы из ада. Для Создателя важно, чтобы этот его грандиозный проект не подвергался никаким влияниям, как ты догадываешься. Для того он и создал в себе крохотное абсолютно изолированное от себя местечко, названное Асией. И развиваться оно должно строго само по себе, для того человеку и дадена свобода воли. То есть никто не должен вмешиваться.

– Никто, – подтвердил Михаил и посмотрел на Азазеля с отчетливым намеком во взгляде. – Никто!

– Любой нарушитель, – сказал Азазель тем же неторопливым голосом, – будет стерт моментально и безвозвратно.

Михаил промолчал, только посмотрел с вопросом на честном лице преданного небесному престолу архангела.

– Не понял, – произнес он холодновато. – Где-то врешь. Ты же пока цел?

– Объясняю, – сказал Азазель, – на пальцах. Шанс побывать в этом его мире есть и для беглецов, будь они из ада или с небес. Да, опасный, но есть. Если здесь ничего не случится для Творца заметного, он просто не обратит внимания, занятый другими делами.

Михаил пробормотал:

– Значит, Теоганель не соврал?

– Не соврал, – подтвердил Азазель. – Правда, ему это не помогло, но тебя уязвило. Верно?

Михаил ответил с неохотой:

– А ты как думал? Это же и мой просчет.

– За всем не уследишь, – заметил Азазель. – Тем более, что там у вас все застыло на месте, как у победителей, а здесь продолжало развиваться. А в аду так особенно. Победители почивают, а проигравшие всегда стараются взять реванш, не знал?

Михаил поморщился, спросил в лоб:

– Ты среди людей с тех еще времен?

Азазель кивнул.

– Да.

– И что делаешь?

– Ничего, – ответил Азазель и уточнил: – ничего заметного. Просто живу, как все.

– А смысл?

Азазель молча встал, сходил на кухню и вернулся с двумя большими чашками темного пахучего напитка.

– Это кофе, – напомнил он. – Вдруг ты уже забыл или вовсе не знал. Тебе в самом деле никогда не хотелось понять, почему Творец предпочел людей нам, таким совершенным?

Михаил запнулся, Азазель задал слишком прямой и точный вопрос, как будто понимает, что его это тоже может тревожить или хотя бы заинтересовать.

– А тебе понять удалось?

– Стараюсь, – ответил Азазель уклончиво. – Просто смотрю, слушаю, потребляю их еду, смотрю на их развлечения, на их войны…

Михаил спросил с недоверием:

– И не участвуешь?

Азазель ответил с неохотой;

– Конечно, хочу. Но боюсь, кто-то да заметит что-то не такое… а это сразу станет известно. Сам Творец не очень-то присматривает за созданным им миром. Видимо, ждет некую конечную фазу, а вот поставленные им так называемые смотрители…

Михаил буркнул:

– Нас всего четверо. Гавриил, Уриил, Рафаил и я.

Он пил обжигающий губы и глотку кофе большими глотками, в усталое за день тело возвращалась бодрость, так вот что это за напиток, еще и мыслить легче, Азазель посматривая со странным сочувствием, наконец сказал почти мягко:

– На тебя сегодня свалилось слишком… много. Вон там гостевая комната, есть все необходимое, даже туалет отдельный. И душевая. Ты не заметил, от тебя дурно пахнет, словно ты козел из-под скалы Хермона. Спать умеешь?

– Думаю, – ответил Михаил холодно, – со времен фараонов мало что изменилось.

– Много, – заверил Азазель с ухмылкой. – Сейчас даже наука создана, как спать правильно, на каком боку, в какой позе с учетом пола, возраста, здоровья, расы, вероисповедания, политической и прочей ориентации… потом объясню, а также с кем и как, чтобы храпеть правильно и мелодично.

Михаил отмахнулся.

– Спокойной ночи.

– Хороших снов, – ответил Азазель с той же затаенной ухмылкой.

Михаил рухнул в постель, чувствуя, что устал, хотя сна ни в одном глазу, но сказанное Азазелем встряхнуло так, что сердце колотится, а кровь гуляет по телу горячими волнами и с шумом бьет в суставы.

Непонятно, как поступить правильно, а он всегда поступал правильно и никогда не сомневался в правильности. С одной стороны чистые ангелы, с другой – враждебные демоны, все просто и понятно.

Есть еще люди, созданные Творцом, которым отдан весь мир Асии, о его истинных размерах люди даже не подозревают. Но Азазель как-то не укладывается ни в одну из категорий.

Когда-то, будучи могучим и светлым ангелом, доказывал, что люди недостойны созданного Творцом мира, и тогда тот предложил самому спуститься к людям и посмотреть, чего те стоят.

На призыв Азазеля откликнулись двести ангелов, вместе сошли на гору Хермон, пришли к людям и долго жили среди них, стараясь понять, чем те так нравятся Создателю. Сам Азазель научил людей охоте, показал, как добывать руду и ковать топоры, Шамхазай раскрыл людям свойства растений и обучил врачеванию, Бракиель научил наблюдать за звездами, Кохвиель и Тамиель учили астрологии и астрономии, Сахариель показал, что такое фазы луны…

Люди развивались с ними быстрее, что хорошо, но ангелы в людской плоти все больше поддавались животной сути, столь сильной у людей. Их дети от брака с женщинами вообще рождались без светлого начала, что осталось у ангелов, и эти дети, названные нефилимами, от поколения к поколению становились все чудовищнее, наконец начали охотиться на людей и пожирать их живьем.

Когда их преступления стали замеченными в Брие, Творец послал его с еще тремя высшими ангелами: Уриилом, Гавриилом и Рафаилом, чтобы отступивших ангелов схватить и отправить в ад, только для Азазеля почему-то велел сделать исключение. Четверо могучих архангелов по велению Творца заточили его под скалой в пустыне, после чего на землю был ниспослан всемирный потоп. Как только воды схлынули, Азазель вышел на свободу, и снова непонятно, под скалу Азазеля заточили в виде наказания или для того, чтобы не погиб вместе с нефилимами?

И вот он с тех пор среди людей, давно не ангел, не человек, но и не демон… или не совсем демон, потому что людям вроде бы не вредил или не хотел вредить.

Он сердито вздохнул, перевернулся на другой бок. Сон не идет, нужно как-то определиться с Азазелем, но четкие определения, которыми он руководствовался в своей честной и чистой жизни, выскальзывают, как живая рыбина из рук.