Читать книгу 33. В плену темноты - Гектор Тобар - Страница 3

Часть 1. Гора грома и скорби
Глава 1. На службе интересов компании

Оглавление

На шахте «Сан-Хосе» все отметки показывают высоту относительно уровня моря. Тот самый главный тоннель пять на пять метров в ширину и в высоту начинается на отметке 720, и это означает, что он находится на высоте 720 метров над уровнем моря. Пандус уходит вглубь горы сначала как серия крутых спусков и подъемов и постепенно переходит в спираль. Самосвалы, погрузчики, пикапы и разные другие машины вместе с людьми, которые ими управляют, спускаются ниже отметки 200 в ту часть горы, где в боковых коридорах, идущих от Пандуса к рудоносным жилам, еще остались минералы, которые нужно доставить на поверхность. Утром пятого августа рабочие смены А трудились на отметке 40, на глубине около 680 метров под поверхностью, занимаясь погрузкой в самосвал только что добытого сырья. Другая группа рабочих на отметке 60 возилась с укреплением бокового коридора, неподалеку от места, где месяц назад в результате несчастного случая один из шахтеров потерял конечность. Кто-то пошел передохнуть в Эль-Рефухьо, или Убежище. Это небольшая закрытая пещера размером со школьную аудиторию, вырезанная в скале на отметке 90. Название говорит само за себя: это укрытие на случай аварийной ситуации, которое также служит и своеобразной комнатой отдыха. Сюда приходят подышать свежим воздухом, который постоянно нагнетается с поверхности, и отдохнуть от невыносимой влажности и жары, которые стоят в этой части шахты (нередко влажность здесь достигает 98 процентов, а температура – 40 градусов по Цельсию). Люди, работающие на «Сан-Хосе», называют эту шахту сущим адом, и в этом сравнении есть доля научной истины: ведь чем глубже шахта, тем жарче в ней из-за геотермального тепла.

Механикам из команды Хуана Карлоса Агилара немного повезло: их мастерская находится на отметке 150, неподалеку от глубокой расщелины в скале, которую здесь попросту называют Эль-Рахо, что в переводе означает Яма. В этой черной пропасти время от времени возникает движение воздуха, поэтому в мастерской Агилара постоянно дует легкий ветерок. Новую рабочую неделю механики решают начать с того, чтобы Марио Сепульведа продемонстрировал, как он работает на своей машине. И действительно, при остановке машины, вместо того чтобы сначала перевести рычаг в нейтральное положение, он сразу же переключает его с движения вперед на задний ход.

– Кто тебя такому научил? Это же неправильно! Ты же только портишь коробку передач! – возмущаются механики.

– Никто меня не учил, – отвечает Марио. – Просто смотрел, как делают другие.

Механики работают на компанию, которая занимается техобслуживанием шахты, и их не удивляет тот факт, что люди на «Сан-Хосе» допускаются к работе на дорогом оборудовании без инструктажа. Здешнее руководство старается экономить буквально на всем, поэтому условия здесь самые что ни на есть примитивные, а меры безопасности соблюдаются лишь самым формальным образом. Так, например, вертикальные аварийные туннели совершенно бесполезны, случись какая-нибудь непредвиденная ситуация, так как в них элементарно отсутствуют лестницы, по которым люди смогли бы выбраться наверх.

Получив новые указания по поводу правильной эксплуатации коробки передач, Сепульведа прощается с механиками и возвращается на рабочее место на отметке 90.

Все утро из толщи горы то и дело раздается грохочущий вой, словно где-то в глубине происходят взрывы, сменяющиеся протяжным гулом. Карлос Пинилья, главный управляющий горнодобывающей компанией «Сан-Эстебан», слышит эти звуки во время поездки на своем пикапе по коридорам шахты «Сан-Хосе». Вообще-то его офис находится наверху, но сегодня он решил сам спуститься под землю, чтобы укрепить дисциплину на рабочих местах, а то в последнее время ему кажется, что все как-то распустились. «Выговор грозит всем, начиная с начальника смены, – говорит он. – Пусть не строят из себя невинных ангелочков. Я не хочу, чтобы меня боялись, но если увижу, что народ просто сидит и точит лясы, вместо того чтобы работать, я хочу, чтобы они, как минимум, встали и поздоровались с начальством. Иначе все пойдет прахом…»

Пинилья – грузный мужчина около пятидесяти лет с двойным подбородком. Он начинал свою карьеру простым офисным работником в различных горнодобывающих компаниях и со временем дослужился до главного управляющего компанией «Сан-Эстебан», которой принадлежат две крупные шахты. Подчиненные говорят о нем, как о властном и деспотичном человеке, который не может говорить спокойно, а лишь выкрикивает приказания и обращается с простыми шахтерами так, будто само присутствие их потных, покрытых пылью и сажей тел в какой-то мере является для него оскорблением. В Чили, где до сих пор сохранилось жесткое расслоение общества, более привилегированный класс офисных сотрудников часто с высокомерным снисхождением относится к простым рабочим. Это объясняет отношение Карлоса Пинильи к рядовым шахтерам, которое особенно бросается в глаза на фоне более мягкой и дружелюбной манеры общения начальника смены Урсуа, стоящего ниже по служебной иерархии. Несколько недель назад Даниэль Эррера, один из рабочих смены А, несколько раз обращался к Карлосу Пинилье с просьбой заменить воздушные фильтры в защитных масках шахтеров, на что тот, по словам Даниэля, саркастично ответил: «Будет вам целый грузовик фильтров». Хорхе Галлегильос называет Карлоса «el amo de la mina», то есть господином и хозяином шахты. Галлегильосу уже пятьдесят шесть лет, и все его ровесники побаиваются управляющего, потому что он в два счета может уволить человека, а в этой сфере сложно найти работу, если ты не молодой и крепкий. С другой стороны, только более пожилые и опытные шахтеры осмеливаются говорить начальству о слабых местах в конструкции шахты «Сан-Хосе», которых с каждым годом становится все больше и больше.

Более ста двадцати лет люди и машины методично опустошали внутренности горы, но шахта все еще держится благодаря твердой диоритовой породе, из которой состоит бо́льшая часть горного массива. Шахтеры называют диорит «хорошим» камнем в том смысле, что он не обваливается при сквозном бурении. Если рудоносная порода при малейшем внедрении начинает рассыпаться, как песочный пирог, то диорит можно сравнить с твердой запекшейся коркой. Как правило, туннели в диорите держатся сами по себе и не требуют серьезных укреплений. Пандус проложен как раз в этой самой породе и по сути является единственным нормальным входом и выходом из шахты. До недавнего времени никто не верил, что опасность обвала существует, но несколько месяцев назад в Пандусе на отметке 540 была обнаружена трещина толщиной в палец.

Первым ее обнаружил Марио Гомес, о чем тут же доложил начальнику смены. Гомесу шестьдесят три года, и он работает водителем тридцатитонного грузовика. Заметив трещину, Гомес тут же заявил, что сию же секунду выезжает из шахты с твердым намерением не возвращаться и не пускать других, пока из Копьяпо не приедут управляющий шахтой и инженер, которые изучат трещину и оценят степень опасности. Через несколько часов управляющий и инженер явились. Они вставили зеркала в эту трещину шириной в полтора сантиметра: если бы внутри породы продолжалось движение, оно бы раскололо зеркала. Однако они остались целыми.

– Поймите, Пандус – это самое надежное место на всей шахте, – сказал тогда управляющий рабочим. – Если что и произойдет, так это возле Ямы. Там может произойти обвал стен вплоть до пяти метров, но это никак не отразится на Пандусе.

Чуть позже из трещины начала сочиться вода, и в нее снова вставили зеркала для проверки, но и на этот раз они остались целыми. Так продолжалось несколько месяцев. Галлегильос собственноручно проверял зеркала каждый раз, когда ему случалось проезжать мимо. В своем журнале он делал и другие тревожные записи, в частности о возможном обвале породы и о смещении стены туннеля на отметке 540. Он даже заставил управляющего прочесть его наблюдения и поставить под ними подпись, а чуть позже настолько осмелел, что подошел к управляющему и спросил:

– А как мы можем быть уверены, что вы не меняете тайком зеркала, когда никто не видит?

– Да кто ты такой? – огрызнулся в ответ управляющий. – Трус?

Сегодня, во время утреннего объезда, на отметке 60 Пинилья встретил команду Йонни Барриоса, которая занимается укреплением туннелей. Ребята рассказали ему, что из недр горы раздаются странные звуки, которых обычно не бывает на такой глубине. Пинилья успокоил их, сказав, что гора просто «усаживается» («el cerro se està acomodando»). А сейчас уже на отметке 150 он слышит от рабочих те же слова. И действительно: раскаты грохочут во всех уголках шахты и распространяют среди рабочих по всем коридорам и туннелям беспокойство, а вместе с ним – и чувство протеста. Работа в шахте – по определению опасное занятие, и шахтеры, несколько десятков лет проведшие под землей, гордятся, что осознанно идут на риск. У тех, кто работает в смене А, уже сложилась своего рода привычка жаловаться женам и подругам на условия работы, уклончиво называя их «сложными». Но когда женщины начинают с беспокойством расспрашивать о подробностях, все они как один отмахиваются, мол, все это пустяки.

Несколько месяцев назад, когда Луис Урсуа пришел на шахту «Сан-Хосе», он тоже рассказал супруге о здешних «непростых» условиях работы. И разумеется, он знал о недавних несчастных случаях. Сегодня утром вся его команда пожаловалась ему на грохот, доносящийся из глубины. Некоторые даже потребовали, чтобы он отдал распоряжение всем подняться наверх, но Урсуа приказал не спешить и оставаться на рабочих местах. В свои пятьдесят четыре года начальник смены А, несмотря на свой диплом горного инженера-геодезиста, не стыдился признавать тот факт, что на него легко оказывают влияние люди, стоящие выше его по служебной лестнице. Да, он мог бы подойти к своему шефу Пинилье и настоять, чтобы всю его команду немедленно эвакуировали наверх. И вообще, некоторые шахтеры из его смены уже успели сделать вывод о том, что начальник – слабак, раз не может этого сделать. Но с другой стороны, правда и то, что никто из работяг не стал особо возмущаться. Никто не бросал заявлений, что, мол, отказывается работать и намерен немедленно покинуть шахту, хотя именно так поступали на «Сан-Хосе» в подобных случаях раньше.

Марио Гомес, самый пожилой во всей смене А, в свое время потерял два пальца на левой руке в результате несчастного случая. Он живое подтверждение того, что под землей может случиться всякое, и в совершенно неожиданный момент. Около полудня Гомес повстречался на Пандусе со своим коллегой, Раулем Вильегасом, который тоже был за рулем своего грузовика. Рауль рассказал еще об одном признаке надвигающейся беды: на отметке 190 видели «дым». Узнав об этом, Гомес решил, что, пожалуй, следует соблюдать осторожность, но в целом бояться нечего. Чуть позже он сам проехал возле того места, откуда шел «дым», но, по его мнению, это была всего лишь пыль, что совершенно нормально для шахты.

Тем не менее жалобы на необычный грохот и гул продолжали поступать, и ближе к обеду самый главный начальник на шахте Карлос Пинилья, если верить его подчиненным, стал вести себя несколько странно. Урсуа вместе со своим первым помощником, бригадиром Флоренсио Авалосом, видел его за рулем пикапа на отметке 400. Пинилья остановился и осветил своим большим фонарем стену Пандуса. По словам увидевшего его в тот момент шахтера, фонарь был необычайно большого размера, гораздо больше, чем тот, с которым главный управляющий обычно совершал обход, и от самого вида этого фонаря шахтерам стало слегка не по себе. Позже Пинилью видели в одном из боковых коридоров, ведущих в сторону от Пандуса. Все с тем же фонарем он внимательно осматривал теряющиеся в темной глуби стены Ямы, словно пытаясь почувствовать движение внутри горы. У входа в боковые коридоры на отметке 400 он как будто к чему-то прислушался и зачем-то протер стоящие рядом бело-синие щиты с надписью «Проезд запрещен» и «Объезд». Такое поведение показалось Урсуа очень странным. Зачем шефу понадобилось протирать дорожные знаки? Когда Флоренсио Авалос чуть позже подошел к Пинилье, главный управляющий сказал бригадиру, что у него спустило колесо и нужно как можно быстрее поставить запаску. При этом Пинилья заметно нервничал, и, как только был закручен последний болт, шеф тут же сорвался с места и уехал прочь.

Было около часа дня, когда Карлос Пинилья уже на подъезде к выходу встретил Франклина Лобоса, высокого лысоватого мужчину, который в прошлом был известным футболистом, а сейчас пользуется славой местной знаменитости. Однако на шахте его знают скорее как знатного ворчуна и брюзгу. Лобос работает водителем грузовика и отвозит людей в шахту и обратно, и сейчас он как раз собирался забрать людей на обеденный перерыв.

– Франклин, у меня к вам два дела, – обратился к нему Пинилья. – Для начала я хотел бы объявить вам благодарность за то, что содержите Убежище в полном порядке. – Надо сказать, что в Убежище есть два металлических ящика, забитых едой, которой, по идее, должно хватить всей смене на два дня. У Лобоса, водителя грузовика для транспортировки людей, хранятся ключи от этих шкафов, и он обязан следить за порядком в Убежище. – А во-вторых, – продолжил Пинилья, – я попрошу вас как можно скорее связаться с начальником отдела снабжения и подготовить еще одну коробку с продовольствием. В Убежище нужно доставить больше еды, одеял и медикаментов. Ну вы сами знаете, что там нужно.

По поведению Карлоса Пинильи было заметно, что он как можно скорее хочет убраться из шахты. Кроме того, он отдал распоряжения на случай возможной аварии, но тут же обмолвился, что делает это не потому, что боится обвала, а скорее опасается государственной инспекции, которая может закрыть шахту, если та не будет соответствовать требованиям безопасности. А что до того большого фонаря, с которым Пинилья осматривал стены, то это, можно сказать, необходимость, ведь местами Яма достигает двухсот метров в глубину и для нормального осмотра нужен очень мощный источник света. А распоряжение насчет дополнительного провианта в Убежище вообще продиктовано тем, что шахтеры то и дело воруют из шкафов продукты (Лобос только недавно повесил на них замки). И если инспектор обнаружит нехватку продовольствия и лекарств, то может закрыть предприятие.

В 2007 году чилийские власти издали указ о закрытии шахты «Сан-Хосе» после того, как в результате подземного взрыва погиб геолог Мануэль Вильягран. Владельцы пообещали принять целый ряд мер по усилению безопасности, и власти разрешили возобновить работу. (Шахтеры устроили нечто вроде святилища с поминальными свечами там, где погиб Вильягран и где до сих пор под грудой обломков стоит машина, за рулем которой был геолог.) В отличие от других шахт в окрестностях Копьяпо, «Сан-Хосе» не является собственностью крупного иностранного конгломерата. Ее владельцы – сыновья покойного Хорхе Кемени, который бежал из коммунистической Венгрии и обосновался в этой части Чили в 1957 году. К сожалению, сыновья Кемени, Марсело и Эмерико, не унаследовали от отца страсть и умение управлять горнодобывающим предприятием. Кончилось тем, что Эмерико передал свою долю и все свои полномочия двоюродному брату по имени Алехандро Бон. И Кемени и Бон с трудом пытаются сохранить рентабельность компании «Сан-Эстебан», при этом стараясь удовлетворять требования чилийского законодательства. Им, например, пришлось установить лестницы в вентиляционных шахтах, которые могут служить дополнительными аварийными выходами из Пандуса, а также приобрести новые вентиляторы для улучшения циркуляции воздуха и снижения температуры на нижних уровнях, где порой стоит пятидесятиградусная жара.

В качестве своеобразного признания своих предыдущих просчетов в системе безопасности владельцы даже заключили контракт с компанией E-Mining, которая должна была осуществлять управление работой на шахте. Руководство E-Mining порекомендовало приобрести систему сейсмического контроля для отслеживания потенциально опасных смещений в структуре горы, но к этому совету никто не прислушался. Как вариант, в E-Mining предложили купить геофоны – это еще одна разновидность сейсмоакустических датчиков, – но уже через месяц приборы вышли из строя, потому что грузовики своими колесами постоянно наезжали на оптоволоконные кабели. Со временем руководство «Сан-Эстебан» начало задерживать платежи компании-подрядчику, и кончилось все тем, что E-Mining разорвали контракт и отозвали своих сотрудников с шахты. Вместо них владельцы компании «Сан-Эстебан» наняли бывшего работника шахты «Сан-Хосе» Карлоса Пинилью. И вообще, у «Сан-Эстебан» недостаточно средств ни для покупки сейсмографов, ни для поддержания геофонов в рабочем состоянии. Они даже отказались от установки лестниц во всех вентиляционных шахтах, нарушив тем самым государственное предписание. В принципе, владельцев можно понять: невозможно одновременно выполнять все эти требования и сохранять рентабельность предприятия хоть на каком-то среднем уровне. Кроме всего прочего, «Сан-Эстебан» уже должны два миллиона долларов ENAMI, государственной компании, занимающейся переработкой руды для мелких и средних шахт. Как и шахтеры, которые осознают всю опасность работы на «Сан-Хосе», но все же продолжают там работать, владельцы шахты тоже идут на риск и не закрывают производство. Пытаясь держать на плаву компанию, удовлетворять свои финансовые амбиции и исполнять обязательства перед партнерами, Кемени и Бон не находят ничего другого, как ставить на кон жизни простых рабочих.

И сейчас, покидая шахту, Карлос Пинилья в точности исполнял требование своих работодателей. Он не остановил работу, обеспечивая тем самым вывоз добытой руды, которая должна принести деньги, при этом главный управляющий надеялся, что твердая диоритовая порода Пандуса выстоит и даст людям возможность спастись, даже если рухнут все остальные внутренние коридоры, ослабленные за сто лет постоянного бурения и взрывов.

Если бы Пинилья остановил работу, но никакого обвала не произошло, это стоило бы ему рабочего места. Кроме того, в тот момент он был уверен, что у шахты «Сан-Хосе» в запасе еще как минимум лет двадцать.

Около часа дня на каменной дороге в Пандусе встретились два человека: один направлялся наверх, а другой вниз. Пробивший себе дорогу в жизни от простого служащего на складе до главного управляющего шахтой Карлос Пинилья в белой каске нажал на газ и погнал пикап вверх по Пандусу, навстречу дневному солнцу. А Франклин Лобос, чья судьба клонилась к стремительному упадку, проводил шефа взглядом из-под козырька своей синей каски. Затем бывший футболист потянулся рукой вниз и отпустил ручной тормоз грузовика, чтобы машина немного прокатилась вниз сама собой под действием силы тяжести земли. Лобос включил противотуманные фары – обычные фары на этом грузовике никогда не работали – и двинулся к Убежищу на отметке 90, где уже собирались люди в ожидании его грузовика, который должен отвезти их наверх на обеденный перерыв.

Спустившись немного и оказавшись на отметке 500, Лобос повстречал еще один грузовик, поднимающийся навстречу. Поскольку машины, идущие наверх, пользуются правом преимущества, Лобос уступил дорогу. За рулем большого самосвала, нагруженного тоннами руды, был Рауль Вильегас – тот самый водитель, который только что доложил о том, что видел «дым».

Водители помахали друг другу, и Лобос продолжил путь вниз. Щит на отметке 400 сиял ярче обычного после того, как его протер Пинилья. На пассажирском месте рядом с Лобосом сидел пожилой Хорхе Галлегильос. Он направлялся вниз, чтобы проверить систему резервуаров и шлангов, по которым в шахту с поверхности подавалась вода. Грузовик медленно тащился вниз по извилистому туннелю, осторожно ощупывая неровные каменные стены и пол тусклым светом противотуманных фар. Так они ехали примерно полчаса, следуя изгибами Пандуса в твердой скале. Примерно на отметке 190 они заметили, как перед самым лобовым стеклом промелькнуло что-то белое.

– Ты это видел? – воскликнул Галлегильос. – Это была бабочка!

– Что? Какая еще бабочка? Быть того не может, – ответил Лобос. – Это был белый кварц. – В рудоносных жилах часто попадается полупрозрачный, с молочным оттенком кварц, который блестит, когда на него попадает луч света.

– Нет, говорю же тебе, это была бабочка! – настойчиво повторил Галлегильос.

Про себя Лобос решил, что надо быть сумасшедшим, чтобы предположить, что сюда, на глубину более трехсот метров, может залететь бабочка, но не стал спорить со своим старшим коллегой.

– Ты знаешь, я с тобой соглашусь. Это действительно была бабочка.

Они проехали еще метров двадцать вниз, как вдруг их оглушил гром мощнейшего взрыва и туннель наполнился густой пеленой пыли. Это рухнули своды Пандуса, сразу же за их машиной, возле того места, где перед их лобовым стеклом промелькнул то ли мотылек, то ли кусочек кварца.


В каменных коридорах находились тридцать четыре шахтера, когда на них обрушился грохот и ударная волна от обвала. Кто-то поднимал камень на гидравлических подъемниках; кто-то грузил сырье в самосвалы и слушал, как твердая порода стучит о металлические борта машины; кто-то сидел в каменной пещере Убежища в ожидании грузовика, который отвезет их на обед; кто-то крошил камень отбойным молотком; кто-то ехал на дизельных погрузчиках вниз по каменному шоссе Пандуса. Все они занимались разными делами, но лица и одежда всех этих людей были покрыты тонким слоем каменной пыли.

Из всех тридцати четырех человек, что оказались во время обвала под землей, выбраться удалось лишь одному. Водитель Рауль Вильегас с ужасом увидел в стекло заднего вида, как за его спиной сгущается облако густой пыли, и резко надавил на газ. Он быстро помчался в сторону выхода сквозь пыльную завесу и вскоре уже был на поверхности, преследуемый плотным облаком коричневой пыли, которое еще несколько часов будет клубиться из неровного отверстия в скале.

Ближе всего к месту обвала оказались Лобос и Галлегильос – в кабине грузовика для перевозки людей на отметке 190. Как потом выразился Лобос, в тот момент им показалось, что за их спиной обрушился целый небоскреб. Надо сказать, что это более чем удачная метафора. Громоздкая и хаотичная архитектура шахты, произвольно развивавшаяся в угоду предпринимательской жадности на протяжении более сотни лет, наконец дала слабину. Огромный кусок диорита размером с пятидесятипятиэтажный дом откололся от массива и обвалился на слоистую конструкцию шахты, круша целые участки Пандуса и вызывая осыпи во всех участках горы. Сверху градом сыпались освобожденный гранит и руда, разбиваясь о скалы и сотрясая уцелевшие участки шахты, как при землетрясении. Клубы пыли вздымались во все стороны, заполняя коридоры и галереи огромного подземного лабиринта.

Сидя в своем офисе, в тридцати метрах от входа в шахту, суровый управляющий Карлос Пинилья услышал этот грохот, и первой его мыслью было: «Странно… Сегодня вроде не планировалось никаких взрывов». Он тут же сделал вывод, что, должно быть, это очередной небольшой обвал в Яме, о котором можно не беспокоиться. Но раскаты грома не прекращались… Внезапно зазвонил телефон, и чей-то голос на линии сказал: «Выйдите из офиса и посмотрите на вход в шахту». Пинилья выскочил на улицу под яркие лучи полуденного солнца и увидел огромное облако пыли. Он никогда в своей жизни не видел ничего подобного.

33. В плену темноты

Подняться наверх