Читать книгу Дьявольский соблазн - Гэлен Фоули - Страница 6

Лиззи не понимала, что с ней происходит и как Дейву удалось завладеть ее мыслями. Может быть, он обладает какими-то магическими знаниями, приобретенными в экзотических странах? Дьявол Стратмор приковал к себе все ее внимание; вино, выпитое за ужином, ударило ей в голову, и все события вечера окутал странный туман. Как бы там ни было, Лиззи не могла оторвать глаз от Дейва.

Мерцающий свет зажженных свечей отражался в столовом серебре, тонком китайском фарфоре и хрустальных бокалах, стоявших на белоснежной скатерти стола; его отсветы играли в огромных зеркалах, висевших вдоль стен и обрамленных в позолоченные рамы. В отделанном мрамором камине потрескивали поленья, а вдоль выкрашенной в сливовый цвет стены стояли лакеи, готовые по первому зову выполнить приказания своих господ. Ужин был просто роскошным, ведь повара приготовили все любимые блюда виконта Стратмора.

Леди Стратмор сидела во главе стола, а Девлин и Лиззи занимали места напротив друг друга. Виконтесса прекрасно видела, как переглядывались молодые люди, а Лиззи порой с опаской поглядывала на хозяйку дома – ей не хотелось, чтобы Августа заметила, что она и Дейв поглощены друг другом.

Лиззи не сомневалась, что нравится Дейву, и была в шоке от этого: ей никогда не приходило в голову, что такой элегантный, умный и красивый молодой человек, как виконт Стратмор, может увлечься ею. Он был просто великолепен в своем строгом изысканном фраке и белоснежной рубашке, подчеркивавшей смуглость его кожи; черные как смоль блестящие волосы были зачесаны назад и собраны в хвост, золотая серьга в ухе и шрам на щеке свидетельствовали о дерзости характера и неукротимости его натуры.

Каждое движение виконта, каждый жест завораживали Лиззи. Он то задумчиво барабанил пальцами по бокалу с вином, то поглаживал подбородок. Лиззи казалось очаровательным то, как виконт со скучающим видом откидывался на спинку кресла, как он кивал или пожимал широкими плечами, с каким аппетитом ел. По всей видимости, Дейв сильно проголодался и быстро расправился с первым блюдом – гороховым супом, а потом с удовольствием съел жаркое из говядины и отбивную из лосося.

А вот у Лиззи совершенно не было аппетита, и она рассеянно ковыряла вилкой в тарелке, не в силах проглотить хоть что-то. Кусок застревал у нее в горле, несмотря на то что она с утра не ела. В душе ее возникло незнакомое волнение. Неужели она действительно увлеклась Дейвом? Но это было невозможно! Такие, как он, флиртуют со всеми подряд, им нельзя верить.

И все же взгляды, которые он бросал на нее, изумляли Лиззи. Никогда никто не смотрел на нее прежде с такой нежностью и обожанием.

Лиззи невольно заерзала на стуле, она готова была провалиться сквозь землю, и тут Дейв вытянул под столом длинные ноги и коснулся ее лодыжки, при этом продолжая как ни в чем не бывало разговаривать с леди Стратмор, расспрашивая ее о последних местных сплетнях.

Лиззи замерла, а затем с упреком посмотрела на виконта. В ответ он бросил на нее плутоватый взгляд из-под длинных черных ресниц. Девушка кашлянула, пытаясь скрыть смущение; ей казалось, вот-вот все присутствующие увидят, что сейчас творится в ее душе, и это вызывало у нее досаду. Дейв явно пытался соблазнить ее и действовал столь умело, что Лиззи не могла противостоять искушению.

– Надеюсь, наш распорядок дня не показался вам слишком странным, – заметила леди Стратмор. – Я знаю, что в Лондоне вы ужинаете не раньше десяти часов вечера.

– Не беспокойтесь, мэм, я в любое время суток ем с отменным аппетитом, чего и вам желаю.

Виконтесса вздохнула. Еда уже давно не приносила ей никакой радости, и она постепенно превращалась в тщедушную сухонькую старушку.

– Интересно, о чем сейчас судачат в столице? – с любопытством спросила она.

– О, слухов и сплетен, как всегда, множество, – с улыбкой ответил Дейв. – Говорят, например, о том, что Принни[1] сбрил бакенбарды.

– А это действительно так? – Леди Стратмор прищурилась. – И что принцесса Шарлотта? Говорят, она беременна? Не краснейте так, Лиззи, – если принцессы перестанут рожать детей, в стране воцарится хаос. Мы непременно должны иметь прямого наследника престола.

– Не беспокойтесь, мэм, это брак по любви, и принцесса уже носит под сердцем ребенка принца-регента. – Дейв по-прежнему не сводил глаз с Лиззи.

– А вы присутствовали на свадьбе Глостера с принцессой Марией? – поинтересовалась виконтесса.

– Да, но торжество получилось довольно унылым. Знаете, тетушка, я больше не намерен отвечать на ваши вопросы до тех пор, пока вы не съедите весь суп: ей-богу, вы так исхудали, что вас может унести порыв ветра. Хватит болтать об этих коронованных клоунах; для меня куда больший интерес представляете вы и ваша компаньонка. Мисс Карлайл, расскажите, пожалуйста, о себе. Откуда вы родом? Кто ваши родители? Где вы служили до того, как устроились в дом к тетушке?

– Вы хотите устроить мне нечто вроде собеседования, милорд?

– Почему бы нет? – с усмешкой отозвался Дейв. – Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Я хочу убедиться в том, что вы достойны занимать место компаньонки в доме моей тети.

Леди Стратмор нахмурилась.

– Послушайте, Девлин, вы просто невозможны, – пробормотала старушка.

Однако Лиззи, похоже, ничуть не обиделась на виконта. Улыбнувшись, она уже хотела начать свой ответ, но тут подали второе блюдо – дичь, запеченную с фруктами, блюда с вальдшнепами, зайцами и устрицами, а на десерт были приготовлены яблочное желе, пудинг, сдоба и пирог с грушами, покрытый аппетитной корочкой.

Слуги наполнили бокалы из хрустальных графинов и снова отошли к стене.

– Итак, мы готовы выслушать вас, мисс Карлайл, – напомнил Дейв.

Лиззи отложила вилку в сторону и откашлялась.

– Ну что ж, извольте. Я родилась в Камберленде – мой отец служил там управляющим в поместье герцога Хоксклиффа, так же как до него мой дед, прадед и так далее. Папа умер, когда мне исполнилось четыре года, – это случилось во время июньского сенокоса, у него было слабое сердце. Мама умерла на год раньше от желтой лихорадки – вот почему я почти не помню своих родителей.

– Поверьте, мне искренне жаль вас, мисс. – Дейв был тронут ее рассказом. – И что же дальше?

– А дальше моим опекуном стал Роберт Хоксклифф, – спокойно ответила Лиззи.

– О, я хорошо знаком с ним! – оживился Дейв. – Это замечательный человек.

– Да, вы правы, – согласилась Лиззи, хотя и сомневалась, что Роберт мог сказать то же самое о Дьяволе Стратморе. – Его светлость взял меня в свой дом в качестве компаньонки младшей сестры – леди Джесинды Найт. Ей тогда было три года, а мне – четыре, и мы сразу подружились. Все домочадцы были очень добры ко мне. Я росла и воспитывалась вместе с леди Джесиндой, училась у тех же учителей. Когда мы вступили в пору юности, я начала сопровождать Джесинду во время выездов в свет; при этом его светлость всегда просил меня внимательно следить за сестрой, чтобы не дать ей наделать глупостей.

– Надеюсь, вы преуспели в этом?

– Какое-то время мне это действительно удавалось, но потом Джесинда встретила Билли, и вскоре он взял на себя ответственность за ее поведение.

– А кто такой этот Билли?

Лиззи засмеялась:

– Речь идет о маркизе Труро и Сент-Остелл. Он души не чает в Джесинде, и я обожаю его за это. Прошлым летом они поженились. Маркиз недавно построил новый особняк возле Риджентс-парка, и хотя я еще не видела его, уверена, что дом обставлен модно и элегантно.

– К сожалению, я не знаком с леди Джесиндой и ее супругом лично, – заметил Дейв, – но не раз видел их в Лондоне. Ваша подруга – настоящая красавица.

Лиззи кивнула:

– Она не только красива, но и умна, хотя старается скрыть это за внешней веселостью и непосредственностью. Когда Джесинда вышла замуж, я поняла, что мне пора уезжать из дома герцога.

Разумеется, Лиззи не стала рассказывать о человеке, которого полюбила и в котором разочаровалась.

– В августе я переехала сюда и стала компаньонкой вашей тетушки, о чем ничуть не жалею. – Она бросила нежный взгляд на леди Стратмор, которую за это время успела полюбить всем сердцем.

Все это время виконтесса была необычно молчалива, внимательно прислушиваясь к разговору молодых людей.

– Вы, наверное, скучаете по вашей подруге? – спросил Дейв.

– Немного, – ответила Лиззи. – Мы с ней переписываемся. Впрочем, хватит обо мне. Каковы ваши дальнейшие планы, милорд? Собираетесь ли вы снова пуститься в дальние странствия?

Виконт покачал головой:

– Пока нет; «Кейти Роуз» сейчас находится на лондонской судоремонтной верфи, ее корпус очищают от моллюсков.

– Ваше судно называется «Кейти Роуз»? – Лиззи была очарована звучанием этого имени.

– Да, так я назвал бригантину – подарок тети Августы. Тогда мне исполнился двадцать один год, – с грустной улыбкой сказал Дейв. – А еще так звали мою мать; вернее, ее имя было Кэтрин, но отец всегда называл ее Кейти Роуз, когда хотел прекратить препирательства или остановить ссору. Мать была очень вспыльчива, и я обычно соглашался с ней, чтобы не ухудшать ситуацию. У меня для нее был только один ответ: «Да, мэм».

Лиззи рассмеялась:

– Ваша матушка имела нелегкий характер?

– У всех ирландцев одна беда.

– А я и не знала, что в вас течет ирландская кровь.

– Я наполовину ирландец. Но прошу вас, не говорите об этом никому. – Дейв бросил извиняющийся взгляд на Августу.

Просьба виконта слегка удивила Лиззи, и она решила, что здесь кроется какая-то тайна. На несколько минут в столовой установилось неловкое молчание. Леди Стратмор кивком приказала лакеям убрать посуду и подать десерт. Тарелки, блюда, бокалы и подсвечники моментально исчезли со стола, скатерть сняли, и взору Лиззи предстала столешница красного дерева, до блеска натертая пчелиным воском.

Лакеи вновь сервировали стол и налили в бокалы сладкие десертные вина.

– Что будете пить, мэм, – спросил старший лакей, – чай, кофе или шоколад?

– Кофе, – коротко ответила виконтесса.

Девлин присоединился к тетушке, а Лиззи предпочла бокал мадеры.

Пока старший лакей ходил на кухню за кофе, остальные слуги уставили стол блюдами и тарелками с десертом. Здесь были пирожки с ветчиной, которые так никто и не попробовал, поскольку все трое были уже сыты, миндаль, изюм, разнообразное печенье, а в центре стоял великолепный торт под названием «Плавучий остров».

– Не слишком ли вы меня балуете? – добродушно спросил Девлин, обращаясь к тетушке.

– Возможно, – согласилась виконтесса, – но я делаю это намеренно.

Торт был приготовлен из густых сливок, смешанных с мускатным орехом и ярко-желтыми лимонными корочками. В этой массе, словно острова в океане, лежали три тонко разрезанные французские булочки, увенчанные несколькими слоями разноцветного желе, фруктов и сладостей. На этот раз миссис Роуленд и повар, казалось, превзошли себя, и Лиззи с удовольствием приготовилась отведать божественный десерт, как вдруг разговор принял неприятный оборот.

– Вы говорили о Хоксклиффах, мисс Карлайл, – напомнил виконт, когда лакей принес кофе, – но это герцогский титул. А как фамилия леди Джесинды и ее братьев? Мне показалось, вы сказали «Найт».

– Да, верно.

– Бьюсь об заклад, я знаком с членами этого благородного семейства! – воскликнул Дейв и широко улыбнулся. – Я учился вместе с братом вашей подруги.

– С каким именно? – с замиранием сердца спросила Лиззи. Ей сразу же стало не по себе. – Их у нее пятеро.

– С Алеком. – Дейв вдруг расхохотался, словно вспомнив что-то забавное из своей школьной жизни. – То есть я хотел сказать – с лордом Алеком Найтом, Александром Великим, как он тогда называл себя.

– Это очень на него похоже. – Лиззи постаралась скрыть смущение.

О боже, оказывается, Дейв и Алек дружили когда-то! Этого только не хватало… У Алека была масса приятелей среди сверстников, но Девлин выглядел старше своего возраста: переживания и опыт дальних странствий наложили на него свой отпечаток. Пока он скитался по миру, набираясь ума-разума, Алек дни и ночи просиживал за карточным столом и волочился за женщинами.

Что до Лиззи, она с девяти лет боготворила лорда Алека Найта, брата своей подруги Джесинды, и мечтала выйти за него замуж, однако этот голубоглазый молодой человек с внешностью ангела прошлым летом холодно и решительно отверг ее любовь.

– Знаете, мы с ним попадали в самые невероятные истории! – Дейв тут же углубился в воспоминания о своих школьных проказах, но Лиззи почти не слушала его. У нее сжималось сердце; каждое упоминание имени бывшего кумира вызывало в ее душе боль, и десерт больше не казался ей восхитительно вкусным, а хорошее настроение, в котором она пребывала весь вечер, сразу же улетучилось.

Мы подружились еще в Итоне, – продолжил Дейв, не замечая подавленного состояния своей собеседницы. – А потом продолжали дружить в Оксфорде до самого моего ухода. О господи, я столько лет не видел его! Как поживает этот стервец?

Подняв глаза, Лиззи растерянно взглянула на Дейва, не зная, что сказать.

Алек Найт… У нее начинало быстрее биться сердце при воспоминании о его ослепительной улыбке, голубых бездонных глазах… потом сколько слез она пролила из-за этого человека. Единственной настоящей страстью Алека были азартные игры. Прошлым летом, чтобы заплатить карточные долги и снова сесть за стол, он стал любовником богатой баронессы, по существу, начав торговать своим телом. Слухи об этом облетели все великосветские салоны, и весь сезон в Лондоне только и говорили о том, что самый известный столичный игрок на некоторое время превратился в игрушку очаровательной леди Кэмпион.

Однако и на этот раз Алек Найт сумел-таки без ущерба для своего имени выкрутиться из щекотливой ситуации. Наделенный артистизмом и природным обаянием, он все превратил в шутку, в дерзкую проказу, подтвердив тем самым свою репутацию сердцееда. Приятели с показным энтузиазмом поздравляли его с успехом, но Лиззи знала, что на этот раз он перешагнул запретную черту, предав свою любовь ради денег и игры в карты.

Сердце Лиззи было разбито, и ей казалось, что ее душевная рана никогда не заживет, однако в тишине Бата она начала забывать прошлые обиды и унижения. И теперь вот в дом явился Дьявол Стратмор, словно специально для того, чтобы чувства Лиззи вновь пришли в смятение. Дейв и Алек были разными людьми, но они принадлежали к одному поколению; о схожести этих двух молодых людей свидетельствовали их дружеские отношения в юности и карточные долги. Правда, внешне они являли собой полную противоположность: темноволосый смуглый Дейв был похож на дьявола, а белокурый румяный Алек – на античного бога, но обоих объединяли страсть к азартным играм, физическая красота, знатное происхождение, аморальность, любовь к авантюрам и стремление жить на краю пропасти. Алек обожал блистать на балах, и именно поэтому Лиззи больше не выезжала в свет.

Заметив наконец, что его не слушают, Девлин отложил вилку и, нахмурившись, внимательно взглянул на Лиззи.

– Что с вами, мисс? – озабоченно спросил он.

Подняв глаза, Лиззи с мольбой посмотрела на виконта. «Не флиртуйте со мной. Мы все равно не сможем быть вместе, – казалось, говорил ее взгляд. – Я не хочу снова страдать. Мне не нужны мужчины, и я хочу остаться самостоятельной, независимой женщиной».

Лиззи гордилась своей усидчивостью и педантизмом, она хотела посвятить жизнь книгам и больше никогда не влюбляться, не связывать себя с мужчинами. Она даже поклялась себе, что больше никогда никто из них не разобьет ее сердце.

Установившуюся в комнате тишину внезапно нарушил Падишах, который прыгнул с буфета на стол, рассчитывая украсть пирожок. Вокруг сразу же возникла паника, и Лиззи облегченно вздохнула.

– А ну-ка, брысь!

– Падишах, нельзя!

– Убирайся вон!

Кот зашипел и пулей помчался через стол к выходу, опрокидывая все на своем пути, проливая вино из графинов и звеня посудой. Девлин едва успел убрать с дороги дерзкого кота чашку с кофе, а леди Стратмор засмеялась, придя в восторг от проделки своего любимца, но тут подсвечник упал на одну из льняных салфеток, и она загорелась.

Потрясенные столь наглым нарушением приличий, лакеи бросились тушить огонь. Один из них быстро откатил кресло хозяйки дома от стола.

– Да прогоните же отсюда этого проклятого кота! – Дейв вскочил на ноги.

Лиззи вдруг встрепенулась и, стряхнув с себя оцепенение, быстро поднялась из-за стола, ловким жестом перевернув при этом свой бокал с мадерой. Вино пролилось на ее лучшее платье, но ей не было жаль его; она лишь хотела как можно скорее уйти из столовой, чтобы избавиться от проницательного взгляда виконта.

– О боже! – с наигранным ужасом воскликнула она, оглядывая свою залитую вином одежду. Ей хотелось надеяться, что разыгранный ею спектакль останется незамеченным, однако леди Стратмор окинула ее скептическим взглядом. Зато Дейв, похоже, принял все за чистую монету и сердито нахмурился, увидев, что из-за проделок Падишаха испорчено дорогое нарядное платье Лиззи.

– Черт возьми, тетушка, неужели вы не можете посадить эту тварь на привязь?! – с негодованием воскликнул он.

– Что тут поделаешь, Дейв, – Падишах так любит пирожки с ветчиной! – с улыбкой возразила леди Стратмор.

Виновник скандала тем временем спрыгнул со стола и, улегшись на теплые кирпичи перед камином, стал сосредоточенно лизать лапку, не обращая никакого внимания на происходящий по его вине переполох, отлично зная, что слуги не осмелятся поднять руку на любимца хозяйки.

Девлин бросил сочувствующий взгляд на Лиззи – он явно был огорчен происшедшим, словно зная, что она не сможет купить себе другой, столь же великолепный и дорогой, наряд, ведь роскошное платье было подарком баснословно богатой Джесинды.

– Вам не стоило так резко подниматься из-за стола, – с упреком заметил он, обращаясь к Лиззи. – Впрочем, не надо расстраиваться раньше времени – мой камердинер умеет выводить пятна. Думаю, он и на этот раз сможет сотворить чудо, и от них не останется и следа.

– Вы очень любезны, – пробормотала Лиззи. – Но я рассчитываю справиться с этим самостоятельно. Извините, мне надо идти.

– Постойте, но куда же вы, дорогая?! – воскликнула виконтесса. – Неужели вы действительно так сильно расстроились из-за платья? Я подарю вам новое, если Бену не удастся вывести пятна.

– Спасибо, мэм, в этом нет никакой необходимости.

Ей и в самом деле не нужны были роскошные наряды. Дочери управляющего имением вообще не следовало выезжать в свет и наряжаться как леди.

Не сказав больше ни слова, Лиззи сделала реверанс и быстро вышла из столовой, шелестя шелковыми юбками.

Дейв нахмурился и снова уселся за стол. Его явно озадачила странная реакция мисс Карлайл.

– Какая досада! Надеюсь, вы действительно купите ей новое платье взамен испорченного.

– Я же уже сказала, что непременно сделаю это. – Августа внимательно посмотрела на племянника: – Она нравится вам, не правда ли?

Дейв бросил на тетушку изумленный взгляд. Впрочем, чему здесь было удивляться – Августа давно уже лелеяла мечту женить своего племянника.

– Ну да, она очень мила, – осторожно сказал он.

– По крайней мере эта девушка ничуть не похожа на тех идиоток, с которыми вы привыкли иметь дело. Признаюсь, мне небезразлична ее судьба. Знаете, как она проводит ночи?

– Понятия не имею.

– Лиззи переводит книги иностранных авторов на английский язык, чтобы немного заработать.

– Неужели вы так мало платите своей компаньонке, тетушка, что ей не хватает на жизнь? – с негодованием воскликнул Дейв.

– Само собой разумеется, я плачу ей достаточно, но она копит деньги, поскольку собирается открыть книжную лавку.

– Что, лавку? – изумленно переспросил Дейв.

– Вы не ослышались, мой дорогой. – Августа сокрушенно покачала головой. – Наша мисс Карлайл – настоящий синий чулок, она всей душой стремится к независимости, и кое-что для этого у нее уже имеется: Лиззи владеет французским, итальянским и немецким языками.

– Даже немецким? – удивленно переспросил Дейв. – Интересно, где она изучила этот язык?

– А почему бы вам самому не спросить ее об этом? Или вы, мой дорогой, как и все мужчины, боитесь умных женщин?

– Ну, уж Элизабет Карлайл я точно не боюсь, тетушка, – с улыбкой заверил Дейв. – А вы, как я вижу, успели сильно привязаться к ней.

– Она достойна любви, поверьте. Мне Лиззи напоминает меня в юности.

Дейв рассмеялся, а затем потянулся к хрустальному графину, чтобы налить себе портвейна.

– Насколько я знаю, в ее годы вы были невестой с приданым в тридцать тысяч фунтов и немного знали французский язык.

– Да, но наше сходство заключается в том, что по крови мы не принадлежим к аристократии, – усмехнулась Августа, – в отличие от вас, мой дорогой. Как бы там ни было, я уверена, что мисс Карлайл скоро обретет свое счастье, выйдя замуж за очень талантливого молодого доктора Эндрю Белла.

– За изобретателя желчегонных пилюль? – удивился Дейв.

– Да, они вполне подходят друг другу. Это будет очень милая пара! Эндрю – солидный, надежный и учтивый молодой человек, к тому же очень симпатичный.

– Солидный и надежный? – Дейв покачал головой. – Никогда не встречал большего зануды. Такие мужчины не способны привлечь женщину.

Августа невольно вздохнула:

– Если бы вы знали, мой дорогой, как меня беспокоит судьба Лиззи. Мне кажется, она пережила несчастную любовь. Кто-то разбил ее сердце, но кто это был, мне неизвестно.

Дейв подозрительно взглянул на виконтессу:

– Вы это серьезно?

– Лиззи не желает говорить о прошлом, но я вижу все по ее глазам.

Поставив на стол бокал, так и не пригубив его, виконт пробормотал:

– О боже, как все это интересно…

– Пожалейте ее, Девлин, – брови Августы сошлись на переносице, – не играйте чувствами бедной девушки. Вы ведь разбили не одно девичье сердце.

«Да, все так, – молча согласился Дейв, – в меня влюблялось множество девиц… впрочем, как и в моего приятеля Алека Найта».

И тут Дейва вдруг осенило – он понял, почему Лиззи вела себя столь странно за ужином. Его друг имел печальную славу донжуана, и виконт хорошо помнил, что даже в юности Александра Великого всегда окружали толпы поклонниц, жаждущих его внимания и ласки. Кроме того, Алек пользовался успехом у более взрослых, замужних женщин – эти умудренные опытом соблазнительницы годились ему по возрасту в матери. В общем, Алек имел необъяснимую власть над женщинами.

Пригубив наконец свой бокал, Дейв подумал о том, что, выросшая в доме своего опекуна под одной крышей с Алеком, девушка, возможно, тоже пала жертвой его чар, и эта мысль почему-то была крайне неприятна ему.

– Впрочем, довольно говорить о Лиззи, – решительно заявила виконтесса. – Меня волнует ваша судьба, мой дорогой.

Эта фраза тетушки застала Дейва врасплох. «Ну вот, опять предстоит разговор на неприятные темы». Он подавил тяжелый вздох. Судя по выражению лица, Августа на этот раз намеревалась довести дело до конца и поговорить с племянником начистоту.

– Слухи, которые доходят до меня, мне совсем не нравятся, – сказала виконтесса. – Вы кутите, играете в карты, заводите скандальные романы. Неужели опять за старое, Девлин? Я всегда считала, что вы покончили с грехами молодости.

– Не будем вспоминать о прошлом, мэм.

– Но ваше поведение бросает тень на ваше доброе имя и наносит ущерб репутации.

Виконт усмехнулся.

– С каких это пор вы стали заботиться об общественном мнении, тетушка? – насмешливо спросил он.

– Но, Девлин, меня всегда волновала ваша репутация. В свете до сих пор хорошо помнят ваши бесчинства и грехи молодости. Неужели вы не хотите доказать, что повзрослели и набрались ума-разума?

Виконт задумчиво посмотрел на тетушку: Августа, несомненно, права, но он вынужден был нарушать правила приличий, чтобы его враги признали его своим. Парни из клуба «Лошадь и коляска» привыкли потакать собственным порокам, они прожигали жизнь, бросая деньги на ветер. Репутация кутилы, приобретенная им в ранней молодости, помогла Девлину сблизиться с членами клуба.

Через год после гибели семьи, в возрасте восемнадцати лет, Дейв был отчислен из Оксфорда за неуспеваемость: он не мог как следует учиться именно потому, что горестные воспоминания постоянно терзали его. Переехав в Лондон, он начал вести рассеянный образ жизни, надеясь тем самым заглушить душевную боль. Тогда-то он и получил прозвище Дьявол. Его жизнь уверенно шла на дно, однако тете Августе удалось сделать невозможное: она отослала племянника в дальние странствия на корабле, который подарила ему на день рождения. Дейв знал, что, если бы не виконтесса, он бы непременно погиб.

– Ну и как мне быть с вами? – Августа со скрытой нежностью посмотрела на племянника. – Вы снова пошли по наклонной, и вам грозит гибель, если вы не образумитесь. Зачем вы разрушаете себя? Ведь это медленное самоубийство – вы не согласны? Почему вы не хотите вести здоровый образ жизни? – Она с укором посмотрела на бокал с портвейном, который Дейв держал в руке. – Мой отец всегда говорил: кто соблюдает режим, тот многого добьется в жизни и сохранит свое здоровье.

Виконт усмехнулся.

– Ваш отец, миледи, являлся представителем среднего класса, – задумчиво сказал он. – А в моих жилах течет голубая кровь. Она заставляет нас, аристократов, разрушать себя. Это давняя традиция знатных семей. Вы нас никогда не поймете.

– Вот негодяй! – Виконтесса шутливо ударила племянника ладонью по руке. – Мой отец был в десять раз лучше, чем ваши хваленые аристократы, от которых никому нет пользы. Если бы не наши рудники и заводы, у вас, Стратморов, не было бы крыши над головой, если, конечно, не считать кровом недостроенное жилище вашего дядюшки Джошуа.

Дейв невольно улыбнулся. Старший брат его отца, дядя Джошуа, восьмой виконт Стратмор, шестьдесят лет назад поставил семью на грань банкротства из-за одной навязчивой идеи: он задумал возвести в Кенте великолепный белокаменный особняк и, чтобы раздобыть денег, женился на наследнице крупного заводчика, владельца рудников. Это и была тетушка Августа. Светское общество посчитало брак мезальянсом и с жалостью смотрело на родовитого аристократа, вынужденного ради спасения своей семьи связать жизнь с девушкой из третьего сословия, но вскоре лондонская знать поняла, что с дочерью заводчика шутки плохи и к ней следует относиться серьезно. Даже теперь, в свои восемьдесят два года, леди Стратмор могла при желании навести ужас на кого угодно; ее не без основания побаивались и называли «железной леди». Возможно, это прозвище восходило к источнику богатства ее семьи – железной руде. Что же касается имения Оукли-Парк в Кенте, где стоял недостроенный дом, то, хотя имение и принадлежало Дейву, он никогда не ездил туда, потому что ему было тяжело видеть стоявшую там над искусственным озером базилику мавзолея, укрывавшего прах его родителей.

Тем временем тетушка продолжала рассказывать о своем отце, которого просто боготворила.

– Всем, чего он добился, этот человек был обязан только себе, – с гордостью сказала Августа. – Отец выбился в люди из самых низов, сколотил огромное состояние…

– И главное, оставил его вам в наследство, – усмехнувшись, добавил Дейв.

– Вот именно. А я, в свою очередь, должна оставить это состояние вам, мой дорогой. Вот почему меня пугает мысль о том, что вы спустите все, что с таким трудом заработал мой отец.

– Ерунда. Я женюсь на богатой наследнице и буду тратить ее приданое, а к деньгам вашего отца даже не прикоснусь.

– Правда? И когда же вы собираетесь жениться? – оживилась Августа.

– Что значит «когда»? Рано или поздно это непременно произойдет. – Дейв пожал плечами.

– Ах, лгунишка! – воскликнула Августа и покачала головой. – Пора вам остановиться, мой дорогой, у вас и так уже усталый вид. Случайные связи до добра не доведут, поверьте мне.

– Дорогая тетушка, за что я вас обожаю, так это за то, что вы никогда не ходите вокруг да около. – Дейв налил себе еще портвейна.

– Да, но я начинаю терять терпение. Вы знаете, что я ненавижу лесть. Это бдительность лондонских кокеток вы можете усыпить с помощью комплиментов, а меня вам так легко не провести.

Дейв молча усмехнулся и пригубил бокал.

– Боюсь, что это я сама во всем виновата. – Августа тяжело вздохнула.

Виконт бросил на нее удивленный взгляд:

– О чем это вы?

– Мне отлично известно, почему у вас такой характер. Увы, это дело моих рук. – Выражение лица виконтессы смягчилось. – Дорогой мой, вы не избавитесь от боли, предаваясь бессмысленным удовольствиям, и вам не удастся забыться в вихре развлечений. Это я не сумела научить вас правильно жить. Из меня вышел плохой воспитатель, ведь у меня не было своих детей. Я не имела ни малейшего представления о том, что делать с вами после гибели ваших родителей.

В глазах Дейва вспыхнул мрачный огонек. Он знал, что вопреки заявлению властей его близкие погибли от рук преступников, а не в результате несчастного случая.

– Когда мне сообщили об участи, постигшей ваших родных, я пришла в ужас, – продолжала виконтесса. – Вся ответственность за ваше воспитание ложилась на меня. Я старалась представить, что сделал бы на моем месте отец. Он был строг, прагматичен и наверняка решил бы, что лучшим местом для вашего воспитания является школа. Вы помните, что я вам тогда сказала?

Дейв потупился:

– Не стоит ворошить прошлое – ей-богу, в этом нет никакого смысла.

Однако тетушка не слушала его, погрузившись в воспоминания.

– Я тогда сказала: «Выше голову, парень, нельзя пасовать перед трудностями! Жизнь на этом не кончается. Постарайся хорошо учиться. Помни, что это порадовало бы твоих родителей». О боже, как глупа я была! О какой учебе могла идти речь, когда для вас рухнул весь мир?! – Августа сокрушенно покачала головой, поражаясь своей былой наивности. – Разве может юноша сосредоточиться на изучении греческого языка или математики, когда его жизнь вдребезги разбита? Теперь-то я понимаю, что мои наставления только усилили вашу ненависть к себе…

– Все! Хватит! Ни слова больше! – В голосе Дейва слышалась боль. – Прошу вас, мэм, не будем говорить о прошлом.

– Прошлое все еще живет в вас и влияет на ваше настоящее, – возразила Августа. – Если бы я правильно повела себя, мне, возможно, удалось бы помочь вам справиться с вашей бедой, и сейчас вы были бы степенным молодым человеком, женились на хорошей девушке…

– О боже, это просто невыносимо! Вы снова за свое?

– Я сожалею о том, что не смогла должным образом воспитать вас. Заботливость никогда не входила в число моих добродетелей.

– Все, довольно! Прекратите винить себя, тетя Августа. – Дейв чувствовал, что начинает терять терпение. – Вы всегда давали мне дельные советы, и я благодарен вам…

– Нет-нет, Девлин, не лукавьте, – перебила его виконтесса. – Как видно, я пошла в отца. Он был жестким человеком, не привыкшим к сантиментам. Я не дала вам самое необходимое. Любовь.

Когда прозвучало ненавистное ему слово, Дейву захотелось вскочить из-за стола и выбежать из комнаты, однако из уважения к Августе он не сделал этого.

– Я не нуждаюсь ни в чьей любви, – твердо заявил он. – И вообще это понятие для меня не существует. Что же касается вашего отношения ко мне, тетушка, то я всегда чувствовал вашу нежность и заботу. А теперь давайте прекратим этот глупый разговор: если это мисс Карлайл так расстраивает вас, отошлите ее назад в Лондон. Вы очень изменились с тех пор, как она поселилась у вас в доме, а я хочу видеть вас прежней – язвительной и ироничной.

– Я стара, мой мальчик. – Виконтесса устало улыбнулась. – У меня уже не хватает запала для того, чтобы язвить и иронизировать, я очень устала. Пожалуйста, позови Лиззи, – я хочу, чтобы она проводила меня в спальню.

– Хорошо, мэм.

Внимательнее приглядевшись к тетушке, Девлин заметил, что она действительно неважно выглядит, и быстро встал, собираясь выполнить ее просьбу. По правде сказать, он был откровенно рад тому, что неприятный разговор окончен.

– Кстати, – вдруг снова заговорила Августа, когда Дейв уже направился к двери, – кажется, мисс Карлайл писала вам. Я не ошиблась?

Дейв застыл на месте и, медленно повернувшись, с досадой посмотрел на тетушку, не зная, что ответить. С одной стороны, ему не хотелось лгать виконтессе, с другой – он не мог подвести Лиззи.

– Мэм, с чего вы взяли, что она писала мне?

– Гм, возможно, просто я ошибаюсь. Ступайте, мой дорогой. – Августа махнула рукой.

Виконт сделал шаг к двери, но вдруг замешкался и неожиданно для себя задал вопрос, который давно вертелся у него на языке:

– А что, Лиззи действительно увлеклась доктором?

Августа усмехнулась:

– Не думаю: он ей не нравится.

– Ах вот как…

Отвесив тетушке почтительный поклон, Дейв наконец удалился. Встретив в коридоре миссис Роуленд, он осведомился, как ему найти компаньонку леди Стратмор, и выяснил, что она сейчас в прачечной.

– Хотите, я схожу за ней, милорд?

– Не надо, я помню, как туда пройти. Кстати, дорогая миссис Роуленд, «Плавучий остров» был сегодня просто великолепен! – Дейв поцеловал кончики пальцев, выражая восхищение кулинарными талантами поваров, и лицо миссис Роуленд просияло. Затем, извинившись, она пошла по своим делам, а виконт направился в примыкавшую к просторной кухне прачечную.

Переступив порог тускло освещенного помещения, он остановился. Внутри слышались голоса. Когда его глаза привыкли к полутьме, он разглядел Бена и Лиззи: стоя у большого чана для стирки, они о чем-то увлеченно беседовали.

«Что за упрямая девица, – с досадой подумал виконт. – Она, наверное, решила не сдаваться и выведать все обо мне у моего слуги». Впрочем, такой пристальный интерес к его персоне со стороны Лиззи не мог не льстить Дейву.

Скрестив руки на груди, он прислонился к дверному косяку, и на его губах заиграла саркастическая улыбка. Он невольно отметил, что Лиззи уже успела переодеться в серое муслиновое платье. «Хорошо хоть не додумалась надеть свой идиотский чепец», – подумал виконт.

Облокотившись на край высокого чана, Лиззи как завороженная слушала рассказы о приключениях Девлина в дальних краях, в то время как Бен, делясь с ней впечатлениями о дальних странствиях, одновременно колдовал над пятнами, оставшимися на нарядном платье девушки.

Странно, подумал Дейв: его слуга редко рассказывал кому бы то ни было о своей жизни в Америке, и то, что он заговорил об этом сейчас, свидетельствовало о его полном доверии к Лиззи.

– Моя мама была повитухой на плантации, – продолжал свое повествование Бен, – и пользовалась всеобщим уважением, а я с раннего детства служил камердинером у сына нашего хозяина. Со мной очень хорошо обращались, и я тоже никому не доставлял неприятностей. Жена владельца плантации научила меня читать и писать. Вы, наверное, знаете, что большинство чернокожих – неграмотные люди, а тем из них, кто многое знает и умеет, приходится это скрывать…

Лиззи с сочувствием посмотрела на Бена.

– Женщины в нашем обществе обречены на то же самое, – огорченно заметила она.

– Да, вы совершенно правы, – охотно согласился Бен. Когда он говорил о своем прошлом, у него появлялся легкий американский акцент. – Мама научила меня разбираться в целебных травах, лечить раны, и эти навыки мне очень пригодились. Лорд Стратмор обладает настоящим талантом попадать в разные неприятные истории, которые часто заканчиваются ссадинами и травмами.

Лиззи засмеялась, и Дейв с недовольным видом приподнял бровь.

– Однажды летом, в сильную грозу, на плантации возник пожар из-за молнии; весь урожай сгорел, и наш хозяин разорился. Вскоре он заявил, что вынужден продать нас всех, и тогда для меня наступили тяжелые дни, мисс Лиззи. – Бен покачал головой. Даже теперь, спустя десятилетие, боль и горечь переполняли его сердце при воспоминании о прошлых страданиях. – Супругов безжалостно разлучали, у матерей забирали детей. Верхом нашего унижения стало то, что нас выставили на продажу на аукционе рабов в Чарлстоне.

– Какой ужас! – ахнула Лиззи.

– Ночь накануне аукциона мы провели в одной камере с беднягами, только что привезенными из Африки. Это был 1806 год, и мы столкнулись с последней партией законно привезенных рабов. После этого ввоз живого товара в Америку был запрещен, но, держу пари, этот ужасный бизнес процветает до сих пор. Наши бедные соплеменники – мужчины, женщины, дети – только что сошли на берег с корабля и были страшно напуганы. Среди них имелись больные и раненые. Мы с мамой помогали им как могли, но они не понимали нашего языка, а мы не понимали их.

– Их тоже собирались выставить на аукцион? – Лиззи почувствовала, как ее сердце сжимается от жалости.

Бен кивнул, а затем продолжил:

– Однако все вышло иначе, мэм. Вслед за невольничьим судном в гавани Чарлстона бросил якорь корабль лорда Стратмора «Кейти Роуз» – он следовал за транспортным судном от самых берегов Вест-Индии. Двадцатидвухлетний лорд Стратмор, несмотря на свою молодость, был неустрашимым капитаном и шел напролом, особенно если его что-то выводило из себя, – а это был именно тот случай. В Карибском море виконту довелось стать свидетелем ужасного преступления.

– И что это было? – с замиранием сердца спросила Лиззи, увлеченная красочным повествованием.

Бен на минуту задумался. Не все из пережитого он мог рассказать юной наивной девушке, поэтому ему приходилось тщательно подбирать слова.

– Лорд Стратмор видел, как за борт невольничьего судна бросили закованного в кандалы человека, – продолжал он, понизив голос. – По всей видимости, у этого невольника началась лихорадка, и команда испугалась, что эпидемия распространится по всему судну. Девлин и его матросы пытались спасти несчастного, но не успели, он быстро пошел ко дну. Тогда виконт пришел в ярость и решил преследовать невольничье судно. Он хотел спасти несчастных рабов, томящихся в его трюме.

Лиззи слушала затаив дыхание.

– Той ночью, – продолжал Бен, – под покровом темноты Девлин с дюжиной своих матросов напал на охраняемый склад аукциона, где держали рабов, и освободил около сорока невольников. Сначала мы не поняли, что происходит: думали, в наши камеры ворвались пираты…

– Это неудивительно, – заметила Лиззи. – Виконта с серьгой в ухе легко принять за пирата.

Дейв, все это время внимательно слушавший повествование слуги, усмехнулся.

– Нас посадили в шлюпки и отвезли на борт «Кейти Роуз», а потом доставили на север, где до нас уже не могли добраться торговцы живым товаром. Одним словом, наши страхи не оправдались, нас не стали продавать, а отпустили с Богом. Мы с мамой оказались в Филадельфии и поселились в общине чернокожих американцев. Законы о рабстве в Пенсильвании менее суровы, чем в других штатах. Лорд Стратмор дал нам денег, чтобы мы могли устроиться на новом месте, и так мы стали свободными людьми.

– Какой благородный поступок, – прошептала Лиззи. – Лорд Стратмор вел себя как настоящий герой.

– Да, мэм, вы правы. – Бен кивнул.

Дейву было приятно восхищение Лиззи, он даже немного смутился. Впрочем, ему казалось, что на его месте так поступил бы любой порядочный человек. Он знал, что такое утрата семьи, и ощущал боль Бена, который мог потерять мать, сестер и братьев, как свою собственную.

– Лорд Стратмор спас всем нам жизнь, – продолжал Бен. – Вот почему моя матушка сказала: «Беннетт, сынок, эта плантация слишком мала для тебя. Теперь ты свободный человек – не зря же тебе дали фамилию Фримен, – и ты можешь ехать куда хочешь. Отправляйся в путь вместе с этим сумасшедшим англичанином и посмотри мир». Так я и сделал. – Заметив, что Лиззи улыбнулась, он продолжил: – Сначала мы бродили по девственным лесам штата Пенсильвания, а потом забрались в горы, где в районе высокогорных озер обитали племена ирокезов. К югу от них жили индейцы чероки, а в Аппалачских горах Дейв сразился с горным львом, который выслеживал нас несколько дней, готовясь неожиданно напасть. О, если бы вы только видели этот бой!

– Расскажите, пожалуйста, о дикарях, мистер Фримен, – попросила Лиззи. – Вы, верно, видели эти племена.

– Видел? – Бен усмехнулся. – Да мы жили в племени чероки! Когда мы добрались до Камберлендского перевала, оказалось, что он завален снегом, и нам пришлось зазимовать в горах. Мы бы непременно замерзли или умерли с голоду, если бы индейцы не помогли нам. Это очень добрый и отзывчивый народ. Вряд ли индейцев можно назвать дикарями… хотя, конечно, они бывают жестоки во время набегов. Впрочем, эти рассказы не для девичьих ушей.

– О боже, мистер Фримен, неужели вы участвовали в индейских набегах? – Лиззи не могла поверить своим ушам.

– Нет, мэм, я не участвовал, а вот лорд Стратмор однажды…

Дейв громко кашлянул, и Бен, увидев своего господина, смутился.

– Добрый вечер, сэр. – Он слегка втянул голову в плечи. – Я вот тут помогаю мисс Лиззи вывести пятна с платья. Этот кот – настоящий дьявол.

– Ты прав, – холодно отчеканил Дейв. – Я явился за вами, мисс Карлайл.

– За мной, милорд? Что вам угодно?

Заметив виконта, Лиззи сначала растерялась, но затем быстро пришла в себя, ведь в том, что она слушала рассказы о странствиях виконта, не было ничего предосудительного.

Заложив руки за спину, виконт медленно подошел к компаньонке своей тетушки.

– Леди Стратмор ждет вас, мисс Карлайл, – негромко сказал он. – Она хочет, чтобы вы отвезли ее в спальню.

– О да, конечно. – Лиззи поспешно кивнула и обратилась к Бену: – Благодарю вас за помощь, мистер Фримен. Надеюсь, у вас есть все необходимое для стирки…

– Разумеется, мэм. – Бен вежливо поклонился.

– В таком случае я вас покину. – Повернувшись, Лиззи быстро направилась к выходу.

Едва она скрылась за дверью, Дейв, бросив на слугу недовольный взгляд, повернулся и вышел из прачечной.