Читать книгу Могильщик. Цена покоя - Геннадий Башунов - Страница 4

Они по очереди поднимались на осклизлый от моросящего дождя причал – торговцы, пилигримы, батраки да пара затесавшихся в их ряды проповедников Единого. Мерзкая погода держалась уже третий день, и плот покачивался на небольшой речной волне. Шедший впереди Греста пилигрим – сварливый дед с длинной седой бородой – шагнул на причал как раз в тот момент, когда плот вместе с волной пошёл вниз, запнулся и повалился на склизкое дерево. Раздался всплеск злобной ругани, произнесённой скрипучим голосом, порядком надоевшим воришке ещё во время дороги.

– Осторожней, мать вашу! – рыкнул владелец плота. – Не задерживайте очередь!

Грест втянул голову в плечи и шагнул в сторону от стоящего на ободранных коленях деда. Шедший следом Велион одним рывком поставил пилигрима на ноги.

– Осторожней, отец, – тихо сказал он.

В ответ раздалась вторая порция ругани, посвящённая ублюдочной дождливой погоде, траханым плотам, сраным причалам и гнойным мудакам, которые не умеют строить ни плоты, ни причалы. Грест, наслушавшийся за свою недолгую жизнь всякого, всё же решил оставить пилигрима как можно дальше за спиной. К тому же, Велион, помогший деду подняться, не задерживаясь, шёл в сторону посёлка.

Грест, в общем-то, знал его меньше двух недель, как и всех остальных, с кем ему пришлось сплавляться на плоту сюда, практически к самому Ядовитому Морю. Но почему-то бывший карманник, а ныне беглец, решил пойти следом именно за ним. Возможно, дело в том, что Велион единственный, кто помог старику, да и вообще производил впечатление нормального мужика. Он, наверное, был один из двух или трёх человек, кто ни разу не поругался с другими из-за места для ночёвки или еды.

Может, он займёт Гресту пару монет? Все свои деньги беглец потратил на дорогу сюда, окраину мира. Этот же мужик выглядел состоятельным – новая одежда, спокойствие, с которым он расстался пару дней назад с проигрышем целых шести грошей в кости.

Карманник заторопился за угрюмой чёрной фигурой в широкополой шляпе. Деревянный причал, как и водится, заканчивался через полдюжины шагов, а за ним сразу начиналась грязь, которую сегодня размесили уже десятки ног. Слева торговали рыбой, её удушающая вонь, должно быть, распространялась на десятки миль кругом. Посёлок с названием Последний Причал наверняка провонял ей насквозь.

– Велион, дружище, – пробормотал Грест, ровняясь с черноволосым, – ты бы не занял мне медяк? Когда найду работу, я тебе всё отдам!

«Интересно, чем он занимается?» – подумал Грест. Рюкзак за плечами у него немаленький, но бродячие торговцы обычно увешивались своими товарами с ног до головы. Может, наёмник? Но в этих местах наёмники не нужны. Да и не сильно похож, у наёмников их профессия читалась на лице.

Велион через плечо глянул на Греста, и тот почти сразу пожалел о своей просьбе. Бывший карманник, вращающийся всю свою жизнь в криминальных кругах Ариланты, пару раз видел подобный взгляд. И те люди были последними, у кого он хотел бы занять. Наёмные убийцы. Грест вспомнил, как один из них посмотрел на него, словно определял, какую сумму взял бы за его убийство. И Грест, очень и очень дороживший своей шкурой, понимал – сумма эта невелика. Велион, видимо, сделал такой же вывод.

– С чего ты решил, что я буду сидеть в этой дыре и ждать, пока ты найдёшь работу? – фыркнул он.

Макушка Греста едва доставала Велиону до плеча, и воришке казалось, будто он ребёнок, клянчащий у отца пряник. Но отступать уже некуда, да и грызущее чувство в желудке немного притупляло страх. В конце концов, пара медяков всё же явно слишком маленькая цена за его жизнь. Особенно, если вспомнить, сколько он задолжал…

– А куда ты отсюда пойдёшь? Это Последний Причал, дальше идти некуда. Если только утопиться в Ядовитом Море решил.

– И то верно, – усмехнулся Велион. – Ладно, я покормлю тебя, но только сегодня.

– Отдам деньги сразу…

– Не нужно, сейчас у меня нет острой нужды в деньгах. – Черноволосый приостановился, оглядывая жалкие лачуги, идущие вдоль берега Крейны. – Только где в этом клоповнике найти харчевню?

– За посёлком, – послышался позади знакомый голос. Жрец Единого, придерживая полы плаща, брёл по грязи, а его ученик семенил следом, ровно как Грест за Велионом. – Там дорога, если это можно так назвать, и харчевня. Не бог весть что, но сейчас подойдёт любая горячая еда. Пойдёмте вместе. Так сказать, продолжим наше совместное путешествие.

– Веди, жрец, – кивнул Велион. – И раз уж ты здесь не в первый раз, то показывай дорогу почище.

– В посёлке грязи будет ещё больше, – уныло сказал ученик.

– Увы, – кивнул жрец.

Посёлок был большим, где-то на полсотни домов. У берега жили рыбаки да крестьяне, но дальше стоял десяток вполне приличных усадеб, огороженных высокими заборами.

– Купцы, – скупо пояснил жрец.

– С рыбой торгуют? – хмыкнул Грест.

– Нет, с южанами. Находятся смельчаки, способные переплыть Ядовитое Море. Долгое время думали, будто всё население Островов Щита погибло во время войны, но лет двадцать назад оказалось, что кое-кто выжил.

– И чем же они торгуют?

– Я в мирские дела не вникаю, мой любопытный друг. Не спрашиваю же я, откуда у тебя появилась татуировка на правом плече, хоть ты её и скрываешь? Я не слишком-то разбираюсь во всех этих делах, но если ты продолжишь разбой…

– Он карманник, – поправил Велион жреца.

– А то я думаю, что мелковат он для разбойника. Так вот, если продолжишь своё грязное дело в этих местах, я пожелаю для тебя только скорейшего наказания. К тому же, здесь нравы более крутые, чем на севере, и после поимки отрубленным указательным пальцем не отделаешься. Так что я бы не сказал тебе, чем они торгуют, и у кого дела идут лучше, чем у других, даже если бы знал.

– Я пришёл сюда, чтобы начать новую жизнь, – сумрачно сказал Грест.

Так оно, в общем-то, и было. Уж слишком много он задолжал одному из столичных бонз, и выбор у него остался только один – или со сломанной шеей сгнить в канаве, или попробовать бежать. То есть, никакого выбора не было.

– А вот это отличное решение, – кивнул жрец. – Ещё советую сделать пожертвование в ближайшем храме Единого, дабы он простил тебе старые проступки. Храм, правда, в десяти милях на северо-восток отсюда… но для благого дела это не расстояние. Как видишь, я же здесь, несу слово Единого людям, а я преодолел гораздо больше десяти миль за последнее время. Помни, когда начинаешь новое дело, заручиться покровительством бога – один из важнейших способов добиться успеха. Не забывай о боге, и бог не бросит тебя никогда, неважно – Единый это или одна из его ипостасей.

– Так и сделаю, – мрачно сказал Грест, в этот момент даже веря своим словам.

Вообще-то, Единому он раньше не молился, но сейчас Одноглазый, покровитель шутов, шулеров и прочих пройдох, вряд ли будет ему покровительствовать.

До харчевни четвёрка путников добралась через четверть часа. Всю дорогу старший жрец разглагольствовал о том, как не приученному к труду Гресту будет тяжело, но отчаиваться не стоит, ведь тяжёлый труд – благо для человека. Грест работать не умел и не любил – это факт, и раньше он как-то не задумывался о том, чем будет заниматься. Убегу на край света и найду работу – раньше его план звучал примерно так. Но сейчас бывший карманник чётко осознал, что ему не хочется идти ни в батраки, ни в рыбаки, а других занятий здесь для него как будто бы и нет.

От мрачных мыслей его отвлёк запах густой рыбной похлёбки и свежевыпеченного хлеба. Харчевня хоть и была небольшой – один этаж и два помещения, одним из которых была кухня – но далеко не самой паршивой из виденных Грестом за его недолгую жизнь.

– Не так уж и плохо, – кивнул Велион, усаживаясь за один из свободных столов.

Грест уселся рядом, жрецы – напротив.

– Две скамьи да бочка, к которой приколотили доски, чего ж тут хорошего? – печально вопросил жрец. – Кстати, господа, не знаю ваших имён, как, должно быть и вы моего. Я Венле, а это мой помощник и спутник Кайвен, очень приятно. Предлагаю разделить обед и развлечься беседой, так как других развлечений здесь всё равно нет.

Венле говорил в полный голос, кто-то из местных забулдыг заворчал что-то нелицеприятное в его сторону, однако дальше ворчания дело не пошло – со жрецом явно связываться никто не будет.

Служанка, убедившись в платёжеспособности незнакомцев, принесла им котелок с рыбной похлёбкой, две ковриги хлеба и большой ломоть сыра. Велион расщедрился на кувшин пива для всех, после чего Кайвен и Грест повеселели.

– Что ж, – заговорил Венле, прожёвывая большой кусок варёной щуки, – я с учеником несу в эти места правду о Едином, молодой Грест хочет начать новую жизнь, а что привело сюда тебя, Велион? Если это не тайна, конечно.

Черноволосый усмехнулся.

– Какие тайны могут быть у простого человека? Я торговец антиквариатом.

Грест поёрзал на своей скамье. Торговцами антиквариатом обычно называли себя барыги, торгующие с могильщиками. Воришка знал парочку таких, и это были не самые приятные люди. Возможно, его взгляд убийцы – всего лишь профессиональная привычка. Сам Грест с могильщиками дел никогда не имел, но, по слухам, они люди ещё более неприятные, чем барыги, которым они продавали награбленное в мёртвых городах. И это если не вспоминать о том, что все они давным-давно прокляты предками, чьи кости тревожат.

– Торгуешь с могильщиками? – неодобрительно проговорил жрец.

– Как-то приходится зарабатывать на жизнь.

– Здесь не бывает могильщиков, – сказал Кайвен, впервые за трапезу отвлёкшись от еды. – Богатый могильник в этих краях только один – Имп. А оттуда, говорят, никто никогда не возвращался.

– Я тоже об этом слышал, – кивнул Велион, с любопытством разглядывая молодого жреца. – Но слухи порой лживы.

– Не в этом случае, – покачал головой Кайвен. – Мне можете поверить.

– Кайвен был могильщиком, – пояснил Венле, – но я и вера в Единого заставили сойти с опасного пути.

– И я благодарен за это, – прошептал молодой жрец. – Нет ничего более мерзкого, чем могильщики. Они отродья тьмы, отрыжка мёртвых богов, посланники болезней и смерти.

Торговец антиквариатом усмехнулся:

– Неужели? И сколько болезней ты наслал в свою бытность могильщиком?

– Нисколько, к счастью. Я не успел. Но… то безумие, которое охватывало меня вблизи мёртвых городов… или в те дни, когда я был далеко от них… – бывший могильщик затрясся и замолчал, не в силах больше произнести ни слова.

Старший жрец успокаивающе положил руку на локоть Кайвена.

– Не вспоминай те дни, брат, ты давно излечился. – Он перевёл строгий взгляд на Велиона: – Я стараюсь не судить людей за их поступки, но на твоём месте я бы отказался от любых дел с выродками-могильщиками. Рано или поздно эти демоны утащат и тебя за собой: насильно наденут на твои руки перчатки, как это было с Кайвеном, и заставят бродить по мёртвым городам или принесут в жертву своему проклятому богу.

Грест охнул. Он, конечно, многое слышал, но чтобы такое…

– Неужели всё так плохо? – спросил он.

– Слухи порой лживы, – сказал жрец, – но не в случае с могильщиками. Их появление – грех по отношению к самой жизни. Они скитаются по всему свету, выискивая новых адептов, разрушая жизни людей и насылая на них проклятия, а торговцы, скупающие у них добро, украденное у наших мёртвых предков, помогают им… – Венле осёкся, – …пусть и не имея никаких дурных мыслей и мотивов.

Велиона на первый взгляд все эти слова ни капли не задели.

– Я всего лишь торговец, – пожал он плечами. – Купил, перепродал, посчитал прибыль или убыль.

– И всё равно я бы рекомендовал тебе бросить любые дела с ними, – с печальным вздохом проговорил старший жрец. Он обвёл всех присутствующих в таверне. – И мои слова относятся к каждому. Когда-нибудь эти проклятые посланники Неназванного пробудят зло, спящее в мёртвых городах, и начнётся вторая великая Война, которая станет последней для человечества.

Всем было плевать на слова жреца. Кроме Греста.

– О чём ты? – с ужасом спросил он.

– Есть старая легенда о происхождении могильщиков, – прошептал Кайвен трясущимися губами.

Молодой жрец уже давно забыл и про еду, и про выпивку, но упоминание о Неназываемом повергло его в благоговейный ужас. Венле неодобрительно посмотрел на своего ученика.

– И ты должен рассказывать её всем после моей проповеди, – сказал он, – а не трястись при одном упоминании о Неназываемом. Единый защитит тебя, даже когда ты не за стенами его храма, я говорил об этом не раз. Ты обязан посвятить всех, кого встретишь, в эту страшную правду. Могильщиков и так не любят, но мы должны вызвать праведную ненависть по отношению к ним. Иначе зло, пробуждённое ими, рано или поздно вырвется.

– Я слышал легенду, о которой вы говорите, от одного из могильщиков, – сказал Велион, допивая своё пиво и жестом подзывая служанку, – и не помню ничего ни о древнем зле из мёртвых городов, ни о Неназываемом.

– Могильщики по натуре своей лживы и рассказывают не всё. Кайвен, ты пришёл в чувства? У тебя появилась возможность наставить на правильный путь одного из тех, кто связан с этими тварями.

– И потренировать речь, – усмехнулся торговец антиквариатом.

– И это тоже.

Кайвен тяжело перевёл дыхание и затравленно осмотрел всех сидящих за столом. Видимо, в нём боролись страх перед Неназванным и наставником.

– Выпей для храбрости, – благодушно предложил Велион, кивая в сторону второго кувшина.

Воспользовавшись предложением, молодой жрец ещё раз тяжело перевёл дыхание и, наконец, заговорил:

– После Великой Войны, когда люди смогли вспахать поля и посеять первый урожай, взгляды многих устремились к погибшим в Войне городам. Некоторые беженцы из городов, алчущие былых богатств, захотели вернуть себе утерянное и поживиться за счёт погибших. Пока крестьяне возвращались к привычной жизни, а большинство трезво мыслящих беженцев принялись отстраивать новые города взамен старых, эти люди строили планы быстрейшего обогащения…

– С тех пор ничего не поменялось, – буркнул немного опьяневший Грест. – Но иногда тебе просто нечего жрать, у тебя нет ни семьи, ни друзей, и ты идёшь грабить, чтобы не сдохнуть. И поверьте, мёртвым, в отличие от живых, плевать, когда ты снимаешь с них сапоги.

– Очень точное наблюдение, – ухмыльнулся Велион. – Но не будем мешать нашему рассказчику. Продолжай, Кайвен.

Жрец несколько раз нервно моргнул и, облизав губы, продолжил рассказ:

– Эти алчные люди сколотили целые ватаги и потянулись к мёртвым городам. Но назад вернулись лишь единицы, и единственной их наживой была весть – боги прокляли старые города. Любая попытка взять что-то ценное на руинах или ограбить погибшего заканчивалась немедленной смертью для мародёра. В Войне боги покарали людей за их грехи и гордыню, однако, уважая память павших, защитили их тела от осквернения. Но не все грешники понесли наказание, и вскоре нашлись те, кто пошёл наперекор воле богов. Мародёры, что выжили в первом походе, собрали второй. Обманом и обещаниями заманили они на руины древних городов лишённых крова несчастных и голодающих, и падали те замертво от проклятий Богов, а мародёры собирали добычу. И так раз за разом они обманывали нищих и обездоленных, пока об их обмане не пошла молва. Мародёрам перестали доверять, и уже мало кто соглашался с ними сотрудничать. И всё же они продолжали своё греховное дело, и многие из них разбогатели. За привычку бродить по могилам предков они назвали себя могильщиками, и не стало им места ни среди живых, ни среди мёртвых. Но боги видят всё. Гнев обуял их, когда они увидели, что творят эти грешники. Они прокляли каждого, кто бродил по мёртвым городам и осквернял мертвецов. Мародёры начали умирать один за другим от страшных болезней, разъедающих их плоть и кости, и, что ещё хуже, душевных хворей. Те, кто, польстившись на деньги из могил, служил могильщикам или торговал с ними, тоже пали жертвой божественного проклятия. Люди, испугавшись, что проклятие богов может коснуться любого из них, изгнали могильщиков. И ничего не осталось изгнанникам, кроме как покаяться в своих грехах перед богами и просить прощения. Но это лишь разгневало богов сильнее, и те запретили могильщикам под страхом смерти заниматься любым делом, кроме разграбления погибших городов. Дорога к людям была закрыта. Могильщикам не осталось ничего, кроме как умирать с голоду у окраин осквернённых ими же городов. Болезнь, наконец, перестала убивать обречённых, выжили только самые крепкие и злобные могильщики, но и для них не осталось надежды – они не могли грабить мёртвые города без живого щита, идущего впереди них. Но боги просчитались. Думая, что могильщики просто передохнут с голоду или найдут свой конец на могильниках, они забыли про Неназываемого, бога-изгоя, лишившегося во время Войн всех своих почитателей. Неназываемый, чьё тело было человеческим, а голова в один день кошачьей, в другой – свиной, в третий – собачьей, и так без конца, пришёл к последним могильщикам. «Примите мой дар, – сказал он, – это перчатки, что я сделал из кожи, снятой с тел погибших на Войне, защитят вас от магии и любых проклятий, человеческих или божественных. Они даруют вам жизнь. Идите и грабьте мёртвые города, оскверняйте тела убитых и несите проклятые богатства людям, выменивая их на еду и кров для себя. Но за них я хочу, чтобы вы служили мне до конца своих дней. У вас нет детей, но взамен вы должны приводить ко мне чужих. Каждый, кто наденет такие перчатки, будет проклят богами и будет служить мне, пока не умрёт». Могильщики согласились, поклявшись в верности Неназываемому. И с тех пор могильщики разбрелись по всей земле…

– А зачем Неназываемому могильщики? – резко прервал своего ученика Венле.

Кайвен испуганно выпучил глаза и принялся открывать рот, как рыба. Через минуту стало понятно, что ответа от него не добиться – парня трясло, а лицо начало приобретать зеленоватый оттенок то ли от страха, то ли от тошноты.

– Вот так, учишь молодёжь, учишь, – вздохнул старший жрец. – Жаль, не взял с собой розги. Могильщики ищут для Неназываемого древнее хранилище, запечатанное богами. Оно находится в одном из мёртвых городов, и если снять с него магические печати, то весь мир охватит болезнь, схожая с той, которую боги наслали на могильщиков и их приспешников. И тогда мир вновь погрязнет в войне.

Торговец антикваром цыкнул.

– Что ж, жрец, услышав твою версию легенды, я, пожалуй, больше не буду торговать с могильщиками. И, наверное, было бы неплохо сделать пожертвование в храм. Вы ведь туда и направляетесь?

– Конечно, – обрадованно закивал Венле. – Как же я рад, что на свете ещё так много людей, до которых можно достучаться!

В ответ Велион отсалютовал жрецу кружкой.

– Только один вопрос, – сказал он, когда все выпили, – Неназываемый ведь одна из ипостасей Единого?

– Любой бог – ипостась Единого. В том его и суть – он, как и человек, не идеален, и его могут обуревать то благие намеренья, то дурные. Но как человек борется со своими грехами, так и Единый желает, чтобы его дурные стороны были искоренены. И чем меньше слуг у Неназываемого, тем быстрее его смерть.

– За смерть Неназываемого нужно выпить, – кивнул Велион, вынимая из кошеля серебряную монету. – Эти деньги я заработал, торгуя с нечестивцами, так почему бы не сделать жертву Единому, напоив его жрецов?

– Я только поддерживаю такие благие устремления.

Грест, которому вообще-то обещали только обед, хоть жрецом Единого и не был, тоже горячо закивал в знак одобрения. Лучше сидеть и не выделяться, пока никто не гонит.

– А что насчёт тебя, Грест? – спросил Венле. – Может, ты тоже решишь встать на праведный путь?

– А что я могу?

– Можешь помогать нам в дороге. И кто знает, может, в конце концов, станешь жрецом, несущим слово Единого народу.

Думал беглец недолго. Уж слишком ему не хотелось идти в рыбаки или батраки.

– Почему бы и нет?

– Тогда, – жрец поднял свою кружку, – выпьем за ваши спасённые души!

Когда принесли уже четвёртый кувшин, Грест наклонился к вставшему на путь истинный торговцу и прошептал:

– А что рассказывали тебе могильщики?

– Это всего лишь легенда, – отмахнулся тот, – да и то, как мы сегодня выяснили, лживая.

– И всё же?

Велион внимательно посмотрел на бывшего воришку, и его взгляд опять принадлежал убийце.

– Никакого Неназываемого не было. Мародёры сами прокладывали себе дорогу в города. Когда трупы погибших начали гнить, могильщики заразились от них чёрной хворью – кожа заболевших начинала чернеть и твердеть. И хотя чёрная хворь никого, кроме могильщиков, не заразила, их изгнали. Один из могильщиков, бывший кожевник, заполз в мёртвый город, надеясь умереть, наткнувшись на одно из проклятий, но обнаружил, что магия перестала на него действовать. Тогда он срезал со своего тела помертвевшую от проклятия кожу и сшил из неё перчатки, чтобы дать шанс спастись другим.

Грест немного помолчал.

– Вроде бы, поменялось немногое, но… смысл как будто совсем другой.

– Так и есть. Каждый жонглирует словами, выдавая изгоев то за абсолютное зло, то за людей, у которых просто не осталось выбора. А чьи слова истинны, мы можем только гадать.

Воришка кивнул и уткнулся в кружку. Его всегда было легко заговорить. Иначе он не взялся бы за ту работу…

Неважно. Какое ему дело, были могильщики злом или просто пытающимися выжить несчастными? У него появился шанс не сдохнуть от голода по крайней мере ближайшие пару недель.

За это он и выпил.

* * *

Несмотря на вчерашнюю попойку, в дорогу они вышли рано утром, ещё до рассвета. Грест едва брёл в хвосте их небольшой группы и пытался не думать о тошноте и головной боли. Жрецы, особенно молодой, выглядели не лучше его, и только Велион казался достаточно бодрым. Вчера, пока Кайвен пытался повторить свою легенду подвыпившим гостям таверны, торговец антиквариатом даже купил еды в дорогу и две верёвки. Если во время стоянки подвесить к верёвке колокольчики, то от неё будет какая-то польза – это всё, что запомнил Грест из вчерашнего разговора.

Кайвена вчера освистали и закидали помоями – местным плевать было на Единого, могильщиков и вообще на всё, кроме рыбы, строительного леса и выпивки. Может, поэтому на нём сегодня лица нет?

Это заметил не один Грест. Велион поравнялся с молодым жрецом и легонько ткнул его в плечо.

– Что, хреново?

– Угу, – промычал тот. – Трясёт… и голова… кружится…

– Да, парень, я слышал о подобном. Так бывает, когда долго не ходишь на могильники. Когда ты последний раз надевал перчатки?

– Весной. В апреле я пришёл в храм Единого и покаялся.

– Ты долго продержался. Но дальше, поверь мне, будет только хуже. Пока что у тебя кружится голова, ты чувствуешь сильную тошноту, настроение меняется каждые четверть часа, но больше всего тебя донимают приступы необъяснимого ужаса перед всем окружающим. Но ты пока не начал грызть костяшки пальцев, так что, пожалуй, пара месяцев у тебя ещё есть.

– Я излечился… – пробормотал молодой жрец, но даже Грест не поверил ему. – Я выбросил свои перчатки в выгребную яму, я молился. Проклятие больше не властно надо мной.

– Брехня. Ты протянул долго, дольше, чем многие, но тебя ждёт такой же конец, как и других идиотов, которые пытались выбросить свои перчатки. Ты начнёшь грызть свои ладони, до крови, до самого мяса, а потом тебя обуяет безумие, и ты бросишься в ближайший могильник, где без перчаток сдохнешь. Это проклятие богов, Кайвен, и ты – его жертва. Единый здесь не поможет.

– Что-то я не понимаю, откуда у тебя, друг Велион, такие познания… – начал было говорить Венле, останавливаясь, но короткий кривой клинок, вонзившийся ему под кадык, заткнул жреца Единого навсегда.

Жрец выпучил глаза, непонимающе глядя на антиквара, его руки вцепились в горло, пытаясь зажать рану. Велион же будто сбросил маску. Его лицо, раньше спокойное, даже умиротворённое, исказилось, выдавая его настоящие чувства – ненависть и злобу.

Грест, на несколько секунд замерший от неожиданности, охнул и отскочил назад, но взбесившийся Велион был занят Кайвеном. Он сбил молодого жреца с ног и пнул его в солнечное сплетение.

– Мразь, – прошипел торговец антиквариатом. – Гнида мелкая.

Нет. Не торговец. Могильщик. Грест понял это так же отчётливо, как и то, что он будет следующим. Но тело, скованное страхом, практически не слушалось его. Воришка пятился назад, пока не наткнулся на корень, торчащий из-под земли, и не упал. Заворожённо он смотрел, как могильщик нависает над Кайвеном, раскручивая в руках моток верёвки.

– Хрен с ним, это жрец, – говорил Велион, и его голос больше напоминал шипение змеи, – ему запудрили мозги. Но ты. Ты! Ты же могильщик. Бым им, по крайней мере. Возможно, встреть я тебя с год назад, мы вместе пошли бы грабить мёртвый город. И случись что с тобой, я бы вытащил тебя к людям, несмотря ни на что. Рисковал бы жизнью ради тебя. Возможно, даже перерезал бы кому-нибудь глотку. Но ты, очевидно, бросил бы меня, как бросил всех наших братьев.

Могильщик замолчал на то время, пока перекидывал верёвку с готовым скользким узлом через ветвь ближайшего дерева.

– Пощади… – простонал Кайвен, пытаясь уползти, но Велион ещё раз жестоко пнул его в колено. – Я… меня… меня уговорили… я не хотел… я просто хотел избавиться от проклятия… но они просили… боги, я не хотел…

Могильщик сел рядом со жрецом на корточки и, вцепившись в волосы, оторвал его голову от земли.

– Да мне плевать, что ты хотел. Я вспоминаю одного парня, его звали Жёлтый. Он подцепил на могильнике какую-то хрень, и его кожа пожелтела, как желтеет после синяков. Безобидный парень, никто его не трогал. Как-то раз он неправильно снял проклятие с монет, лежащих на дне глиняного горшка, и горшок лопнул. Большой осколок попал Жёлтому в бедро, и он едва не истёк кровью. Я вытащил его из могильника и отнёс в деревню, чтобы он смог прийти в себя. Но после того, как в эту же деревню забрёл один из жрецов Красного Лекаря, Жёлтого убили. Жрец увидел неестественный цвет кожи моего друга, обличил в нём могильщика и обвинил парня в том, что он бродит по кладбищам и насилует трупы, чтобы проклясть живых, чего Жёлтый, конечно же, не делал. Но кому какое дело до правды? Мы попытались сбежать, но он ещё был слишком слаб из-за раны. Толпа крестьян разорвала Жёлтого на части, а я едва ноги унёс, слушая, как его убивают. Но убежал недалеко. Я хорошо знал те места и спрятался рядом с деревней. Через два дня я выследил этого жреца и убил, вскрыв глотку, как и твоему другу. Но то был жрец, он заблуждался, ему заморочили голову лжецы вроде вот этого Венле. А ты… ты – ёбаный предатель. Я больше всего на свете ненавижу предателей. Я могу простить заблуждающегося и подарить ему быструю смерть от клинка. Но ты… нет, парень, ты не заслужил нормальной смерти.

Велион накинул петлю на шею завывающему от страха жрецу. Кайвен начал вяло брыкаться, его лицо приобрело неестественный салатовый оттенок. Но через пару секунд, когда петля затянулась, его кожа начала багроветь.

Могильщик отвернулся от жреца только в момент, когда его тело перестало дёргаться. И, конечно же, сразу увидел Греста.

– Я думал, ты сбежал, – ледяным голосом произнёс он, делая шаг в сторону бывшего воришки.

– Я… я…

Взгляд убийцы внимательно изучил Греста с ног до головы. Вопрос уже был не в цене жизни воришки, за неё сам Грест не дал бы и ломаную осьмушку гроша, а в том, стоит ли вообще марать руки. Думал Велион недолго. Он поднял с земли свой рюкзак, который отбросил на землю за секунду до того, как вонзил нож в горло жреца, и повернул на юг.

– Стань батраком, Грест. Это честная работа, за которую тебя никто не захочет убить.